15

Эмбер

Сперва я жду, когда Рэн зачерпнет мороженое ложечкой.

Он сует его в рот и изображает на лице блаженство, но даже после этого я медлю.

Есть в присутствии других – в публичном месте – дается мне тяжело. Особенно когда речь идет о таких нездоровых продуктах, как мороженое, мне всегда кажется, что на меня косятся. И осуждают, хотя понятия не имеют, как я питаюсь обычно.

Я медленно погружаю ложечку в шоколадное мороженое и нерешительно ее разглядываю. Потом тяжело вздыхаю: я здесь с Рэном, в его присутствии мне всегда спокойно. Мы друзья. Кроме того, я взяла себе порцию заметно меньше, чем у него, поэтому на меня не должны бросать косые взгляды.

Я с усилием вытесняю из головы эти мысли и отправляю ложечку в рот.

– Ну как, я не преувеличивал? – спросил Рэн и выжидательно посмотрел на меня.

– Ты прав, мороженое очень вкусное. – Я отложила ложечку. – Я вообще не заметила, когда здесь открылось новое кафе.

Я осматриваюсь на террасе небольшого заведения. Все стулья заняты, а у стойки толпится очередь из тех, кто готов есть стоя. Рэн говорил, что здесь скидка для школьников, поэтому очередь не удивляет. Тем более что и погода сегодня отменная.

Если не принимать во внимание мой страх, я ужасно обрадовалась приглашению Рэна. Раньше у нас всегда был какой-нибудь повод для встречи – написать заявление на стипендию, переезд Рэна, – но сегодня он просто спросил, не хочу ли я провести с ним время. И что в качестве бонуса он угостит меня мороженым в благодарность за мою помощь в ремонте.

– Похоже, я тут навеки поселюсь, – говорит Рэн, не вынув толком ложку изо рта.

– Как, еще один переезд? Так быстро? – подтруниваю я, постепенно начиная расслабляться. Мне становится тем лучше, чем больше мы разговариваем и чем меньше я замечаю людей вокруг.

И опять эта его лукавая полуулыбка.

– Я могу есть мороженое на завтрак, на обед и на ужин. Кроме того, посмотри, какая здесь красивая стойка. Я думаю, если ободрать мягкую обивку со стульев, можно было бы устроить за ней отличное логово.

– Мы с сестрой в детстве всегда строили шалаши. Это было наше любимое занятие по выходным. – Я зачерпнула еще одну ложечку мороженого и попыталась просто получить от него удовольствие.

Рэн поковырялся в креманке ложкой, смешал оба шарика разного мороженого, получилась вязкая кучка бежевого цвета.

– О да, мы с ребятами тоже этим занимались.

– Я немного завидую вашей дружбе, – призналась я.

Рэн вопросительно взглянул на меня.

– Ты так давно с ними дружишь, – пояснила я. – У меня, конечно, есть подруги, да и с Руби мы очень близки, но такой подруги, с которой мы дружили бы с детства, нет. Как-то всегда расходились, люди уезжали или наши интересы так менялись, что нам больше нечего было делать вместе. А у вас не так. Когда ты рассказываешь о ребятах, складывается такое впечатление, что вы никогда не отдалялись друг от друга.

Рэн оставил ложечку в креманке:

– Да так оно, собственно, и было.

В его интонации мелькнуло что-то, что заставило меня насторожиться.

– «Собственно»?

Он пожал плечами и отправил в рот очередную порцию угощения. Мороженого на ложечке было многовато, и не прошло и двух секунд, как его лицо скривилось от боли. Я подавила улыбку.

– Что, замерзли мозги? – спросила я.

Он простонал в ответ и отложил ложку.

– Это мне за то, что я хотел уклониться от твоего вопроса.

– Можешь ничего не рассказывать, если не хочешь, – сказала я, пожимая плечами.

– Вовсе не так. Просто я сам замечаю, что в нашей компании что-то меняется, и это угнетает. У меня в жизни и своих проблем по горло.

– И как же изменились ваши отношения?

Рэн играл салфеткой, которая лежала перед ним на столе.

– Раньше мы часто собирались, но сейчас я бы уже не позвал ребят в новый дом. Я не хочу, чтобы они смотрели на меня другими глазами, то есть я автоматически от них отгораживаюсь. Меньше рассказываю и… В общем, это глупо.

Я задумчиво буркнула. Рэн смотрел на меня. Он склонил голову набок и ухмылялся.

– Я же вижу, что у тебя есть какое-то особое мнение, супергерл. Давай, выкладывай, – сказал он, жестом изобразив, что я должна посвятить его в свои мысли.

– Если честно, я думаю, что это полная ерунда. Вы дружите целую вечность, какая им разница, где ты живешь?

Рэн плотно сжал губы и смотрел на свое мороженое, которое теперь больше походило на молочный коктейль.

Он подумал над моими словами.

– Ты права.

– Я знаю.

Он издал короткий смешок. Потом вдруг взял меня за руку. Крепко сжимая ее, заглянул мне в глаза. Я почувствовала, как участилось сердцебиение, и ответила на его нежность. Сама не знаю, что Рэн со мной делает. В одну секунду он серьезный и замкнутый, в следующую он уже другой и каким-нибудь простым жестом – как сейчас – переворачивает все с ног на голову.

Этот момент затянулся и вместе с тем казался слишком коротким. Когда Рэн снова выпустил мою руку и взялся за ложку, я вдруг почувствовала разочарование.

Рэн откашлялся и продолжал как ни в чем не бывало:

– Да я, вообще-то, и собирался их скоро пригласить. Наверняка все устаканится.

А я мысленно застряла на нашем коротком рукопожатии. Ведь еще чувствовала тепло его руки. И потом сказала то, чего сама себе не могу объяснить:

– Может быть, мы сможем что-нибудь устроить.

Рэн удивленно заморгал, и я не могла поставить это ему в упрек. До сих пор мы неизменно держали нашу дружбу в тайне от остальных. Я думаю, мы оба не хотели беспокоиться о том, что подумают об этом Джеймс или Руби, тем более что и сами не знали, в какую сторону будет развиваться эта наша дружба. Но я уже твердо знала, что не хочу терять Рэна как друга. В его присутствии я чувствовала себя уютно и больше не хотела бы это скрывать.

Кажется, с ним было то же самое.

– С удовольствием, – ответил он после небольшой паузы и улыбнулся.

Я изо всех сил игнорировала мурашки, которые бежали по коже.

Руби

С тех пор, как я вернулась в школу, время понеслось стремительно. Мы с Джеймсом ездили в школу то на автобусе, то на его машине, и к нам стал присоединяться Рэн, который либо садился в автобус на две остановки дальше нас, либо ждал на дороге и подсаживался к нам в машину.

Мы с Джеймсом каждую свободную минуту готовились к выпускным экзаменам, но мне становилось все труднее сосредоточиться, когда он был со мной. Я все чаще ловила себя на том, что смотрю не в книгу, а на него, и временами все мое тело так тосковало по нему, что я уверена: он чувствовал это, находясь рядом.

Когда наконец наступил день праздничного костра, все шло так, будто моего исключения из школы не было вовсе. Да, некоторые в нашей школе еще говорили об этом или в столовой задерживали на мне взгляд дольше, чем следовало, но я сосредоточивалась на позитивном: я снова в Макстон-холле и получу наконец аттестат.

– А ты уверена, что это правильно? – шепнула мне на ухо Лин, когда мы стояли перед огромной кучей и смотрели, как пожарные бросают в нее одно полено за другим.

– Мне кажется, в прошлом году все выглядело так же, – тихо ответила я.

Между тем стукнуло семь часов вечера, и стали подходить первые люди. Они слонялись по школьному двору, где мы установили киоск с напитками и несколько палаток с едой, где можно было купить горячий штокброт, зефир на палочках или картошку фри.

– Да? – продолжала сомневаться Лин. – Как-то это… бесформенно.

Я склонила голову набок и разглядывала сооружение из поленьев, которое через час должно было гореть ярким пламенем.

– Не знаю. После твоих слов я уже не уверена.

– По мне так все равно, как выглядит куча дров, – сказал Джеймс, подходя к нам. – Все будут слишком пьяными, чтобы думать об этом.

Мы с Лин поглядели на него подозрительно.

– Алкоголя нет, – заявила я. – И пьяных не будет.

Он лишь пожал плечами:

– Вы же знаете, что здесь происходит каждый год.

Я слегка стукнула его по плечу:

– Мы приняли все меры предосторожности и подготовились лучше, чем в прошлом году. Прекрати нас нервировать.

Он ухмыльнулся:

– Я просто не хочу, чтобы вы были слишком уж разочарованы, если праздник пройдет не так безупречно, как все надеялись.

– Как это по-рыцарски с твоей стороны, – сухо заметила я.

– Да, вау. Может, ты говоришь так только потому, что в прошлом году позаботился о том, чтобы все напились. Не думай, что я ничего не слышала о твоем легендарном багажнике, – Лин подняла брови.

– Твой легендарный багажник? – переспросила я, непонимающе переводя взгляд с одного на другую. – И что было в этом багажнике?

– Ничего, ничего, – быстро сказал Джеймс.

– Он и его друзья раздавали всем алкоголь, – объяснила Лин. – Из багажника машины.

Я с отвращением скривилась:

– Так вот почему ты был мне так противен.

Джеймс улыбнулся и погладил большим пальцем мою шею.

– Теперь-то я тебе больше не противен? – шепнул он.

От его низкого голоса и мягкого прикосновения мурашки пробежали по рукам. Мне потребовались все силы, чтобы никто не заметил, как у меня подгибаются колени.

– Мисс Белл? – прозвучал громкий голос, от которого я моментально вытянулась в струнку. Палец Джеймса дрогнул, как будто он хотел его отдернуть, но в последний момент передумал.

Мы вместе повернулись к ректору Лексингтону. Наткнувшись на его строгий взгляд, я сразу почувствовала, как сердце непроизвольно остановилось. Рука Джеймса соскользнула, и он придвинулся ко мне чуть ближе.

Я сухо сглотнула:

– Да?

Лексингтон откашлялся:

– Не уделите мне немного времени?

– Сейчас? – спросила я, неуверенно глянув через плечо на подготовленное кострище. – С минуты на минуту зажгут костер.

– Это займет не больше одной минуты, – сказал он.

Я помедлила, но вместе с тем точно знала, что выбора у меня нет. Если ректор школы хочет говорить со мной, я не могу возразить. При этом последние две недели я успешно избегала его и общалась с ним либо через секретаршу, либо по электронной почте. Я понимала, что это детское упрямство, но я не могла забыть, как он тогда обошелся со мной.

Джеймс не отпускал мое плечо. Я мельком улыбнулась ему и взяла его руку, чтобы коротко ее пожать. И сделала шаг вперед.

Ректор указал, куда нам отойти. Я кивнула, и мы с ним удалились от остальных.

Мне не надо было оборачиваться, чтобы знать: Джеймс не спускает с меня глаз.

Лексингтон поправил воротник своего серого костюма и собрался с силами.

– Вы и мисс Ванг проделали действительно большую работу для подготовки этого вечера, мисс Белл, – начал он наконец.

– Спасибо, сэр, – ответила я.

Он откашлялся.

– И я хотел воспользоваться случаем еще раз лично сказать вам, как я сожалею о недавнем недоразумении.

Я попыталась не дать ему заметить, как меня ошеломило это заявление. Я не рассчитывала на такое и на секунду даже растерялась, не зная, как реагировать.

Лексингтон кашлянул второй раз. Если бы я не знала его так хорошо, подумала бы, что он нервничает.

– Я надеюсь, вы понимаете, что груз доказательств против вас был… слишком тяжел. От меня требовались немедленные действия. Я не мог это игнорировать.

– Я знаю, – сказала я. – Вот только… – Я запнулась и нерешительно посмотрела на Лексингтона.

Он настойчиво кивнул:

– Говорите же, мисс Белл.

Я набрала в легкие воздуха:

– Я думаю, что со многими другими учениками нашей школы вы не обошлись бы так, как со мной в тот понедельник.

Лексингтон наморщил лоб:

– Боюсь, что я вас не понял.

– Мне просто интересно, поступили бы вы со мной так же, если бы мои родители регулярно переводили на счет Макстон-холла большие суммы денег.

Я не могла поверить, что правда сказала это. Я чувствовала, как быстро колотится сердце, когда глаза Лексингтона расширились от негодования.

– Мисс Белл, я попросил бы вас…

Я отрицательно помотала головой:

– Мне очень жаль, мистер Лексингтон, но так я это восприняла. Вы не дали возможности сказать хоть слово в свою защиту. А мне казалось, что я этого заслуживала – после всего, что сделала для школы за эти годы.

Лексингтон уставился на меня.

Я подумала, не совершаю ли сейчас большую ошибку, но вместе с тем мне было все равно. Я заговорила о несправедливости, которая годами была проблемой Макстон-холла. Я не знала, изменю ли этим хоть что-нибудь, но меня это мало волновало.

– Спасибо за вашу честность, – сказал наконец ректор Лексингтон. – Мне очень жаль, что так случилось. И я надеюсь, вы знаете, что впредь я приложу все силы, чтобы такое не повторилось. – Тон его как был, так и остался дружелюбным, правда, теперь стал чуть более официальным. Как будто каждое слово он подбирал обдуманно. – Если у вас еще будут проблемы какого бы ни было рода, дверь моего кабинета всегда открыта.

Я кивнула, хотя знала, что никогда не воспользуюсь его предложением. Я смотрела вслед Лексингтону, как он удалялся назад к костру, и почувствовала, что больше не злюсь на него. Я была даже благодарна ему в этот момент за то, что он преподал мне ценный урок. Если когда-нибудь я буду занимать высокую должность и мне придется решать судьбу другого человека, я не поведу себя так, как он.

Ибо теперь я знала, что у всякой истории есть как минимум две стороны и каждая из них заслуживает того, чтобы ее выслушали.

Джеймс

Моей задачей в этот вечер было продавать ученикам штокброт – и по возможности незаметно наблюдать за толпой и присматривать за Руби. Время от времени я видел копну ее каштановых волос в отблесках огня – или как она бежит через площадку, зажав под мышкой планшет для бумаг, но Руби исчезала из моего поля зрения так же быстро, как появлялась. И я снова сосредотачивался на учениках, которые то и дело подходили к стойке, подвигая мне по прилавку пару фунтов.

То, чего я никогда бы не стал делать раньше и, скорее всего, посчитал бы позорным, придает мне сегодня непривычный покой.

Еще с самого начала года – точнее, со смерти мамы – я благодарен за любую возможность отвлечься от размышлений о тех вещах, которые пошли наперекосяк.

Когда я работаю в команде оргкомитета, мне не надо ломать голову над тем, что я практически бездомный и живу у родителей своей девушки.

Когда я выкладываюсь на тренировках, мне не надо думать о том, что я растоптал память своей мамы.

И когда я с головой ухожу в учебу, мне не приходится искать ответ на вопрос, что, черт возьми, я собираюсь делать после окончания школы, если понятия не имею, чему посвятить свою жизнь.

Я пытаюсь скрыть это от Руби, но с каждым днем это дается мне все труднее. Потому что чем дольше я думаю об этом, тем яснее становится: ответов на вопросы у меня нет, и поэтому мои тревоги лишь усиливаются.

– Старик, у тебя все штаны перепачканы мукой.

Я вздрогнул и поднял голову. Передо мной стоял Рэн и с ухмылкой указывал на мои ноги.

– А что, уже девять? – удивленно спросил я, посмотрев на часы. Мы с Рэном договорились, что он заберет меня после моей смены и мы продолжим праздник костра по нашей старой традиции.

Рэн кивнул, и я кое-как отряхнул свои джинсы. Передав кассу Кирану и вытерев руки о полотенце, я вышел из палатки.

Несмотря на то что в последнее время я постоянно вижу Рэна и по дороге в школу, и на уроках, и на тренировках, мне кажется, что мы очень давно толком не говорили друг с другом.

– Как дела? – спросил я наконец. Во-первых, потому что ничего другого не пришло в голову, а во-вторых, потому что мне в самом деле это интересно.

– Я как раз хотел спросить тебя о том же самом.

– Хорошо, что я первый спросил.

Рэн ухмыльнулся, и мы вместе пошли к месту, где стояли курильщики и несколько человек пили пиво.

– У меня все хорошо, – сказал Рэн после недолгого молчания.

Музыка, звучащая из динамиков, становилась тем тише, чем дальше мы удалялись от огня.

– И как именно? – осторожно спросил я. Рэн до сих почти не рассказывал нам о своей новой жизни. Ни о доме, в который они переехали, ни о том, как его родители справились, начав все с нуля. От Алистера я знал, что Рэн так же редко бывает на тренировках, как и я, но когда я спрашивал у него, как дела, он всегда менял тему.

Рэн стыдился своей новой жизни, я это отчетливо видел по нему. И меня приводило в отчаяние то, что он не хочет говорить об этом со мной, хотя мы с ним, черт побери, сидим в одной лодке.

В этот раз я тоже приготовился к тому, что он уйдет от вопроса. Но он, к моему удивлению, начал отвечать.

– По-разному, – сказал он. – Но все терпимо. У нас, наконец, есть Интернет.

Он достал из внутреннего кармана куртки фляжку и сделал большой глоток. Потом протянул фляжку мне. Я помедлил, но отпил из нее. В этот момент мне показалось, что между нами все так же, как раньше.

– Постепенно привыкаю к Гормси, – продолжал он. – Правда, утомительно, что все соседи здороваются.

– На улице Руби то же самое, – произнес я и вернул ему фляжку. – Они уже узнали, как меня зовут.

Рэн ухмыльнулся:

– С другой стороны, это так мило.

Какое-то время мы шли рядом молча.

– Я, кстати, нашел потенциальную покупательницу для своей доли в компании «Бофорт», – поделился новостью я, когда мы достаточно далеко отошли от костра. – Мой финансовый консультант сейчас проводит всевозможные проверки, но перспективы неплохие.

– Это большой шаг, – задумчиво сказал Рэн. – Я рад за тебя.

– Пока это не точно. И я не хотел бы с ней встречаться. Но да, если все пойдет хорошо, все решится к концу учебного года.

– Вау. Держу за тебя кулаки.

– Спасибо. – Я улыбнулся ему. – Тогда я, наконец, освобожу Беллам их диван. Сколько бы я им ни предлагал, они не отпускают меня в отель.

Уголки губ Рэна дрогнули:

– Верю тебе на слово.

Я удивленно вскинул бровь, но Рэн продолжал говорить, пока я не перебил его и не спросил, что он имел в виду.

– Да я тут просто размышлял, не устроить ли мне для вас новоселье. – Он вертел в руках фляжку и рассеянно водил пальцем по гравировке. – Я бы хотел показать вам мой новый дом.

– Круто, – сразу ответил я. – Когда?

– В следующие выходные, наверное? Я… – Рэн осекся и откашлялся. – Поможешь мне с покупками? Алкоголь и прочее?

– Конечно.

Он кивнул и снова приложился к фляжке. Я увидел облегчение у него в глазах, но не понимал, с чем оно связано.

– Я не был уверен, что вам захочется, – сказал он немного погодя.

– С чего бы это? – озадачился я.

Он только пожал плечами.

– Слушай, я знаю, что в последние месяцы был неважным другом. Но, разумеется, я хочу понимать, как ты теперь живешь и что изменилось. Я только думал, что ты не захочешь об этом говорить, поэтому не донимал тебя расспросами. Если из-за этого складывалось впечатление, что мне неинтересно…

Рэн отрицательно помотал головой:

– Я не о том.

– А о чем же? – осторожно спросил я.

– Обычно… ах, я не знаю. Мы вроде бы делаем то же, что и прежде, но мне все равно кажется неразрешимой задачей – обсуждать с тобой это дерьмо.

– Ты для этого прихватил с собой фляжку? – спросил я и попробовал усмехнуться.

Рэн робко поднял фляжку, как бы чокаясь со мной.

– У меня так много дел. Я подавал заявку на стипендию, обустраивал свою комнату, а сейчас присматриваю себе работу. К сожалению, никто не хочет брать человека, который скоро поедет учиться.

– Вот ведь! Хочешь, я тоже для тебя поспрашиваю?

Рэн только пожал плечами. Тем не менее я сделал себе мысленную пометку – просматривать мелкие объявления, когда мистер Белл по утрам откладывает газету в сторону.

– Спасибо.

– А что еще происходит? – допытывался я. – Ты выглядишь… как-то по-другому.

Рэн издал ироничный смешок:

– Можно и так сказать.

Мы сделали еще несколько шагов по газону, и он вдруг остановился. Запрокинул голову и посмотрел на небо, которое уже окрашивалось в фиолетовый цвет. Музыку здесь было не слышно, только поэтому я разобрал следующие слова Рэна:

– Похоже, я начинаю влюбляться.

Я удивленно покосился на него, но лицо у Рэна было мрачное, и я не посмел расспрашивать его о деталях.

– У тебя такой вид, будто мир из-за этого вот-вот рухнет.

Он шумно вздохнул и сцепил руки за головой:

– Не знаю, что с этим делать. И почему, как нарочно, сейчас? Мне совсем не до того.

Я невольно рассмеялся. Рэн злобно глянул на меня.

– Извини. Я вдруг подумал, что любовь не станет терпеливо поджидать подходящего момента. Она нападет с тыла, причем тогда, когда ты меньше всего ожидаешь.

Он фыркнул:

– Тогда эта любовь – коварный подонок.

Я улыбнулся. Рэн выдержал свой наигранный гнев еще секунды две, а потом ухмыльнулся в ответ.

– Я снова и снова размышлял о том, как мы годами строили планы. А теперь я смотрю на нас и могу только посмеяться над тем, какими мы были наивными, – сказал он.

– И все рано этот год может стать лучшим годом нашей жизни.

Он опустил руки и фыркнул:

– О нет, только не это. Лучший год моей жизни не может проходить так погано. Я на это не согласен.

– Ты прав. Я просто хотел сказать хоть что-то оптимистичное.

– Ты слишком много времени проводишь с Эмбер, – заметил он. И в ответ на мой удивленный взгляд быстро добавил: – И с Руби.

Рэн пнул камешек на дороге. Мы оба проследили, куда он упадет.

– Как это было у тебя? Ну, с Руби, я имею в виду.

Мне пришлось немного подумать.

– Да как-то так получилось. Поначалу я хотел держать оборону, но быстро заметил, что это бессмысленно. Я люблю Руби. С этим ничего не поделаешь.

Глаза Рэна округлились:

– Что, правда?

Я пожал плечами:

– Да.

– Звучит сверхсерьезно. Как будто ты уверен, что хочешь прожить с ней всю жизнь.

– Может, и хочу. – Эти слова вырвались сами собой, и если полгода назад я бы боялся себе в этом признаться, то теперь они уже не внушали мне никакого страха. Скорее наоборот.

– Плохи дела, друг. – Рэн покачал головой.

– Ты хочешь мне что-то рассказать? – спросил я.

Он почесал голову:

– Лучше нет.

– О’кей. Но только чтобы ты знал: я готов. И считаю, что нам не мешало бы разговаривать почаще.

– Спасибо. Я тоже так считаю.

Я смотрел издали на учеников из младших классов, которые гонялись друг за другом с палками вокруг костра. Некоторые изображали поединок на мечах, а Лин их унимала, хотя сама недавно ткнула меня палкой в спину.

– Ты в последнее время слышал что-нибудь о Си? – ни с того ни с сего спросил Рэн.

Я смотрел на искры, улетающие от костра к небу и гаснущие там.

– Нет.

– Я начинаю беспокоиться. Он не был в школе две недели. И никто не знает, что с ним.

Мне не было до этого никакого дела, но тревога сама по себе зародилась в душе.

– Может, позвать его на вечеринку? – продолжал Рэн. – Он, вероятно, все равно не придет. Он игнорирует все мои сообщения. Наверняка чувствует свою вину из-за ситуации с Руби и Лидией.

– Да и должен чувствовать, черт возьми, – вырвалось у меня куда резче, чем хотелось бы. Я вздохнул. – Не знаю, смогу ли когда-нибудь его простить. Этим поступком он мог разрушить будущее Руби.

– Но он же понял свою ошибку и пытался ее исправить, так?

Я не ответил.

– Пригласить не помешает. Поверь мне, я знаю, что он поступил подло. Но каждый из нас хоть раз так поступал. Если мы сейчас от него отвернемся, это будет совсем уж нехорошо, ты не находишь?

Я стиснул зубы. Потом протянул руку за фляжкой. Сделал пару глотков, наслаждаясь жжением в глотке.

– Терпеть не могу, когда ты прав, – сказал я наконец.

Рэн с ухмылкой обнял меня за плечо.

Простившись с Рэном, я отправился на поиски Руби. У меня в машине было припрятано одеяло и маленькая аудиоколонка – я надеялся, что после мероприятия мы сможем на какое-то время задержаться на территории и полюбоваться звездным небом.

За последние две недели нам лишь изредка выпадал случай побыть наедине. Хотя родители Руби не строгие, но сама вероятность, что они могут войти в комнату в любой момент, натолкнула меня на мысль, чтобы я держал по отношению к Руби дистанцию. Я действительно не хотел показаться Беллам неблагодарной скотиной. В конце концов, им я обязан крышей над головой.

Я нашел Руби у костра. Она стояла рядом с ректором Лексингтоном, который как раз завершал мероприятие и благодарил всех за участие. Отблеск костра озарял ее лицо жарким светом, и она казалась чуть ли не ангелом возмездия.

Не сводя с нее глаз, я достал из кармана телефон и сделал снимок. Приятная дрожь пробежала по телу, когда я рассматривал фото.

Я уже хотел убрать телефон, как вдруг высветилось новое сообщение. Волосы встали дыбом, когда я увидел – оно от отца. После того, как я проигнорировал его первое письмо, он написал еще одно, где заявил, что разочарован во мне, но дает шанс одуматься. Я опять не ответил и понадеялся, что он, наконец, оставит меня в покое.

Но когда я открыл его сообщение, мне стало ясно, что я заблуждался. Для отца вопрос не был закрыт. Для него все только начиналось.

Ты сам не захотел по-хорошему.