ГЛАВА 9

— Ну вот, Саня, и Новый год на носу! Елку будем наряжать или рябину, что под окном?

— Не знаю, Натаныч. Можно и рябину. Жалко деревца ради одного дня губить.

— А кто собирается?! У нас на седьмом участке сосенки молодые, вот одну из них и приукрасим. Туда же и праздновать пойдем. Как твоя Снегурочка, к нам не собирается?

— Да какая там моя…

— Не отводи глаза, не отводи! «Какая»… А письма кто каждую неделю получает и ответы пишет? Ну так приедет или нет?

— Не сможет она, дела не пускают. Зовет в город, вместе отпраздновать, да я написал, что вряд ли приеду.

— Почему бы это? Бери машину и езжай! Повеселись, пока можно. Сейчас в лесу тихо, праздновать все по домам будут, так что работы нет. Мне одному тоже не впервой, да я один сидеть и не буду. Есть и у меня к кому поехать, поближе, чем в городе. Так что — вперед!

— Еще одного боюсь, Натаныч, отвык я от города. С лесом… Ну, срослись мы, что ли. Особенно пока заживало все. Уезжать — как себя от себя отрывать, напополам рваться.

— Э-э, да ты теперь у меня вообще стал настоящий… как вас там?.. Вспомнил! Древний, вот ты теперь кто! Сам на этот счет что думаешь?

— Может, оно и так, только как-то это всё далеко стало. Древние, люди, война, колдуны… Не косись на мои ребра, сам помню. Напоминает пока что — как на мороз выйду, так и ноет, и нога тоже. Но это было другое. Тогда словно мне самому угрожали или моему лесу, вот я и пошел.

— А ты думаешь, у остальных Древних по-другому? — Глаза Натаныча вдруг стали печальными. Словно вспомнил что-то. Потом провел рукой по лицу, покосился на Александра — нет, вроде бы не заметил. Слишком увлечен своими мыслями. Ну и хорошо.

— Не знаю, я же не настолько близко с ними общался. Общее дело, вот и всё. Насчет их переживаний как-то не думал.

— Ну вот и узнай. Сегодня у нас какое число, двадцатое?

— Двадцать первое, а что?

— Ничего, просто надо бы в город, уточнить кое-что по годовой отчетности, подарки кому следует передать. Думал сам съездить, но надо и тебе весь круг пройти. Я тебе объясню и запишу, к кому с чем обратиться. Заодно проведаешь свою певунью. Но с одним условием!

— Каким?

— Перед тем как на свидание идти, ты найдешь своего Олега и с ним обо всем поговоришь. Всё им расскажешь, что произошло, что ты чувствовал и так далее. Выяснишь, кто ты и что с тобой. А если будешь тут потихоньку с ума сходить, уволить придется.

— Почему, Натаныч? За что?!

— Потому! Служебное оружие выдавать сумасшедшим не положено.

Всё получилось на удивление просто. Пришел, увидел, постучал. Дверь открыл не Олег, а какой-то русобородый мужик.

— Молодой человек, вам кого надо ?

— Мне Олега, он дома?

— А зачем он вам? Олег сейчас занят, зайдите позже. Дня через три. — Русобородый не торопился пропускать в дом или окликать хозяина.

— Я в городе проездом, и к Олегу у меня важное дело. Личное. — Никогда в этом доме не было сторожей на входе. Александр насторожился: уж не случилось ли чего?.. — Он всё-таки дома или нет?

Не меньше минуты бородач молча и тяжело разглядывал незваного гостя. От этого взгляда становилось не по себе.

Ни с того ни с сего засвербило в затылке, Александр даже оглянулся — не смотрит ли кто еще и сзади. Нет, всё вроде бы чисто. Наконец бородатый хмыкнул и посторонился:

— Проходи. Только пистолет оставь.

— Нет, так дело не пойдет. Машинка казенная. И кому я ее не отдам. — То, что под одеждой различил «макара», не удивляло. Это — опытные люди. Не говоря уж о Древних с их чутьем. Однако что у них тут за порядки ввели — осадное положение или спецрежим?

— Ну и ладно, не отдашь так не отдашь, — неожиданно легко согласился бородач. — Только тогда держи при себе и не балуйся. Проходи, холодно тут.

В сенях Александру велели подождать минуту. Наконец появился сам Олег, пристально посмотрел в глаза и кивнул:

— Всё-таки пришел? Ну тогда здравствуй, Саша, Заходи, здесь все свои.

Сразу потеплело на душе. Все свои. Хорошо быть своим там, где ты этого хочешь.

Знакомая комната напоминала штаб. Или предвыборный в разгар агитации, или армейский во время войны. Карты города, области, соседних областей. Одна вовсе огромная: «СССР и соседние государства». В «соседях» числилась вся Европа, пол-Азии и даже часть Африки, поэтому вся карта не поместилась на стене комнаты целиком. Дальний Восток, Испанию, северные моря и южные страны пришлось подвернуть. И везде — значки, флажки, воткнутые булавки с цветными нитками. Не хватает только синих и красных стрелок — направлений ударов и контрударов. Эта война решила обойтись без линии фронта и танковых прорывов.

Народу было не то чтобы много, но для такого помещения — с избытком. Незнакомый очкастый парень сидел за компьютером и лихорадочно щелкал клавишами и двигал «мышкой». Еще двое незнакомцев, молодой и постарше, вглядывались через его плечо в экран. Встретивший Александра бородач, судя по всему, вернулся к прерванному делу: что-то замерял циркулем на карте, пересчитывал и вносил результаты в блокнот. На диване, прикрыв глаза, сидел не кто иной, как Николай Иванович — «деревенский дед» и учитель воинов. Александр потянулся было к нему, хотел поздороваться, но на плечо властно легла рука хозяина дома.

— Не трогай его. Занят человек, нельзя отвлекать. Подожди, сейчас одно дело доделаем, сможем полчаса поговорить. Ты как раз в горячий момент попал, работы много.

— Опять Пермяк? Или изгои?

— Да нет, Пермяку не до нас сейчас… Сам скоро всё узнаешь. Ты же вроде вернуться хочешь? Ладно, пока обдумывай всё, что скажешь, я мигом. Женя, как у вас там?

— Идет, Олег Лексеич, идет! — откликнулся очкарик, не отрывая глаз от монитора. — Сейчас еще в одну дырку заглянем, и можно выходить.

— От десятой выше по ручью, где-то километр. Поляна возле устья сухого оврага, — неожиданно произнес Иваныч, не открывая глаз.

— Есть от десятой выше километр! — Бородач подошел к карте города и нарисовал карандашом треугольник, воткнул в него булавку с зеленой ниткой.

— От железнодорожного моста наверх, ниже реки на дачах, — продолжил Николай Иванович.

— Есть! — На карте появился еще один значок, ниточка на этот раз была ярко-синей.

— На том берегу, ниже, возле насосной, точнее — неясно.

— Есть… От канала выше или ниже?

— По-моему… ниже, возле самого выхода.

— Есть! — В широкий круг воткнулась еще одна булавка.

— Всё, больше ничего не возьму. Не хватает меня. — Николай Иванович открыл глаза. — О, Шурик! Какими судьбами?!

— Потом поговорите, потом! — прервал его Олег. — Авось времени хватит. Ты как? Голова не болит?

— Не, всё в норме. В ушах только чуть звенит, ну так это дело обычное, сейчас пройдет.

— Как всё видно было?

— Как в тумане. Я в основном не видел, а скорее догадывался. Тяжкое дело, однако!

— Отдыхай пока, твоя часть сделана. Илья? — Бородач обернулся:

— Сейчас новые точки обсчитаю, и можно смотреть общую картину. Минут десять на это у нас есть?

— Хоть полчаса. Женя, что там?

— Забито пока. Сейчас попробую обойти, но вряд ли получится. До этого места доходим нормально, а дальше полный стоп.

— Ну вот, Саша, у нас с тобой время и появляется. Илья, Женя, как закончите — не ждите меня, начинайте сразу готовить результат! Если что — зовите. Пошли, Саш, поговорим.

Они переместились в соседнюю комнату. Он скинул со стула на диван груду вещей, кивнул приглашающе. Сам он устроился на подоконнике.

— Итак, ты вернулся, значит, всё-таки чувствуешь себя Древним. Я прав? Тогда рассказывай. Что с тобой произошло за эти месяцы? Не упускай главного, но покороче если можно. Времени совсем нет.

На рассказ о самом главном ушло минут десять. Вспомнилось всё. Распятый и выпотрошенный кабанчик. Родство с лесом. Скитания и ночевки под открытым небом. Невидимая стена, не подпускавшая к «сигнализации». Странный филин. Ирина.

— А вот здесь, пожалуйста, подробнее! Как она, говоришь, к ним попала?! Пообещали большую силу?

В дверь заглянула бородатая физиономия:

— Олег, у нас готово!

— Подождите, ребята, здесь, кажется, по нашему делу уточнения. Где она с ними познакомилась, не говорила?

— Ничего конкретного. Какая-то студенческая компания, судя по всему, при деньгах ребята.

— А тебе ничего странным не показалось? Там, на поляне?

— Ну, Олег, ты и спросил! А что там было обычным?!

— Я не о том, хотя обычного там было больше, чем надо бы. У нас в последнее время чем дальше, тем такие вещи обычнее становятся. Ты свои впечатления сравни с тем, что тебе твоя Ирина рассказывала. Студенты с автоматами? Молодежь, дошедшая до использования таких сил?

— Ну, с этим-то сейчас как раз просто. Все кому не лень в магию ударились, чуть не с детского сада.

— А результаты какие? Ты уж поверь, за последние годы до такого мало кто доходил. А кто дошел — ума хватило не пользоваться. Нет, Саша, это уже что-то другое. Ты посох помнишь, за который ты сдуру схватился?

Александра передернуло, всё вокруг заволокло фиолетовой дымкой. Еще бы! Такое и не помнить!

— На том посохе заклятия были в три слоя, — продолжал Олег. — И самый мощный, самый нижний, никто из нас опознать не смог. Это не наше, Древнее и не обычное человеческое, которым сейчас все балуются. Нам всем повезло, и тебе, кстати, в первую голову: совершенно случайно был у нас проездом один любитель и знаток древностей из Прибалтики.

— Археолог, что ли? Или антиквар?

— Можно сказать и так. Он один из нас, собирает всякую всячину, вышедшую из употребления в наших кланах и не заслуживающую титула реликвии. Так вот, ему доводилось слышать — заметь, только слышать! — о существовании подобного. Когда он подсказал нашим ведунам, что это могло быть, они схватились сначала за головы, а потом за бороды — выдирали их друг другу по волоску, выясняли, чья же ошибка и почему раньше не вспомнили.

— И что же это было?

Олег помолчал, покатал желваки по скулам, тяжело взглянул на Александра:

— Тебе обязательно нужно знать, но сказать я могу тебе только при одном условии.

— Каком?

— Ты прекратишь метаться туда-сюда. Полностью признаешь себя одним из нас. Присягу я от тебя требовать не буду, но слово ты мне дашь. Слово Крови. Помнишь наш разговор на прощанье? Есть законы, через которые я не могу переступать. Сейчас — особенно. Тем более что ты во всех этих событиях увяз по уши и глубже. Ты должен дать слово, что никогда больше не отделишь себя от своего народа, от его судьбы. О сохранении тайны я говорить не буду. Не маленький, воевал, должен понимать. Готов дать слово? Да или нет? Времени на раздумья у тебя было предостаточно.

По груди разлился холод. Приехал поговорить по душам, обсудить жизнь тяжелую… Ну, Натаныч, ну ты и присоветовал! Слово Крови… нарушивший его муками совести не отделывается.

С другой стороны — что терять? Свободу? Свободы у него в последнее время было с избытком. Не такой уж большой кусок ее отнимают, кстати. Зато никаких больше сомнений. Устал он от сомнений и метаний, от неуверенности в самом себе.

— Готов! — И всё-таки голос сорвался. В последний миг накатили даже не сомнения — страх и беспокойство. Как с парашютом прыгаешь: нога от люка уже оттолкнулась, а сердце подрагивает — а что, если… Ну ничего, уже летим, дальше видно будет.

— Вот и молодец! — ободряюще хлопнул по плечу Олег. — Подошел к двери, высунул голову. — Иваныч! Илья! Зайдите-ка на минуту. — Снова обернулся к Александру. — Обычай напомнить или как?

— Помню, — расстегнул куртку, вынул охотничий нож. — Пойдет такой клинок?

— Вполне, — кивнул Олег. — Только лезвие обжечь не забудь. Спички есть? Ты ж вроде не куришь.

— Куда в лесу без спичек?!

Потом всё стало легко и весело. Прямо праздник души — свалился груз, рассеялся туман. Объяснения насчет природы наложенных на посох заклятий Александр слушал одним ухом, большая часть подробностей благополучно вылетала в другое. Запомнилось только что-то мрачное про чужеродные силы, общение с миром мертвых и нежитью. В принципе после того черного фонтана на поляне догадаться было нетрудно. Удивило только то, что эти знания считались утраченными. Описания подобных ритуалов и заклинаний встречались в каждом втором учебнике магии, причем самое меньшее четверть из них срабатывала даже у юных сатанистов-«кошкодавов». К их же собственному ужасу. Последствия таких шабашей доводилось видеть и даже исправлять полгода назад, как раз перед всей этой молниеносной историей.

— И в чем же особенность именно этого посоха?

Олег и сидевший на диване Николай Иваныч посмотрели так, словно он спросил, почему все-таки Солнце не падает на Землю.

— Иваныч, это безнадежно! Он ничего не хочет понимать!

— Шурик, давай я тебе попробую на пальцах, малыш ты наш. То, что эта деревяшка была не простая, а волшебная, ты понял?

— Николай Иванович, только не надо вот так, как с маленьким!

— А как с тобой еще прикажешь?! Тебе думать лень, ну так дай я тебе разжую своими старыми протезами и в рот положу. Еще и попрошу: «Глотай, Сашенька, ну пожалуйста, за маму, за папу!» … Твою через лоб в колено!!! Ты бы меня хоть здесь не позорил! Надо было в тебя это раньше вбивать, да палку хорошую найти никак не мог! Об твой лоб можно поленья дубовые колоть! Мы тебе вдвоем втолковываем, что явилось неизвестно что и неизвестно откуда, весь Круг, да что там — половина Древних по всей Руси-матушке сейчас думает, что со всем этим делать, а ты — «в чем особенность»! В том, что за последние три тыщи лет такого никто не упомнит, а последнего чародея, который такую штуку сделать мог, на кол посадили еще в первом веке. До Рождества Христова. А чтобы при помощи этого чародейства еще и соединить нашу магию с людской — до такого и тогда никто не додумался. Ну как, особенное это или нет?

— А откуда же они это узнали?

— Вот! Первые проблески мысли в этом мозгу! Олег, не напрасны были наши труды! Кстати, этот вопрос тебе задать надо. Ты с этой братией ближе всего знаком. Можно сказать, почти родственник.

— Это каким же образом?

— А через Ирину твою ненаглядную! Это же ее компания затеяла всё-таки. Так вот у нее и спроси.

— Николай Иванович!..

— Здесь я, чего тебе?! Ее не на улице схватили и не в мешке туда привезли.

— Саша, в таких обрядах жертвой не может быть человек с улицы, — подал голос Олег. — Я тебя не зря спрашивал, что на поляне было странного, как она познакомилась и прочее. Там орудовали явно не любители-беспредельщики, а профессионалы высокого… во всяком случае, выше среднего класса. Через такую особенность ритуала они не переступили бы.

— Она говорила, что ей обещали какое-то посвящение…

— Вполне может быть. Я же и не говорю, что она была какой-то особо могучей ведьмой. Просто приглядись повнимательнее и лишнего не болтай. Не вскидывайся ты так! Любовь любовью, а для вас же обоих лучше, если она в такую же компанию больше не попадет. Знаешь, их идеи — как наркотик. Привыкаешь быстро, а вот избавиться… Всё ведь вроде бы и правильное, они ко всем свой подход найдут. Ну, не свяжется она больше с этой компанией, встретит другую, такую же.

— Олег, накаркаешь! — Николай Иванович постучал по столу. — Нам с одними этими не управиться, а ты — «такую же»! Кстати, Шурик, судя по всему, в вашем лесу орудовали те же самые, которых ты на холмах прищучил.

— Иваныч, вы-то откуда про лес знаете?! Вас же не было, когда я Олегу рассказывал!

— Н-ну… У нас свои методы, ты же знаешь. Что и как происходит, можно и без тебя узнать.

— Да ладно тебе, теперь ему можно сказать. — Олег махнул рукой. — Не морочь парню голову. Саша, что ты можешь сказать о своем шефе?

— Каком?

— О Юрии Натановиче.

— Странный он какой-то. А еще — помнишь, я о филине рассказывал? Который мне тогда помог? Мне показалось, что слишком уж умная птица. Слишком ловко от выстрелов уворачивалась. Честно говоря, я на Натаныча уже коситься начал — не оборотень ли?

— Эх, и чему я тебя учил? — Иваныч тяжело вздохнул. — А куда бы он массу лишнюю дел? В твоем Натаныче пять пудов, не меньше. Ты у нас грамотный вроде бы, вот и прикинь, какие ему крылья потребовались бы.

— Так что же тогда ?

— Да очень просто: взял под контроль птичку. Прямо не сходя с катера. Честно скажу — я б так не сумел. С кабаном, а еще лучше — с медведем, так это запросто, а летать только он может. Летчик — ему и штурвал в руки.

— Он один из Древних?

— «Один из» — это так слабо сказано. Вообще-то он возглавляет Воинов нашего Круга, просто вмешивается только в крайнем случае. Когда без него никак. Раскрою тебе и еще один секрет — к «сетке» защитной это он тебя не пускал. Притормаживал, не давал задеть. Только вот разглядеть на поляне мало что успел. Сам понимаешь, скорость, да и не своими глазами. Со старшим ихним что сталось? Убил ты его или нет? И лицо не разглядел, случаем?

Только сейчас вспомнилось — пустой балахон в пятнах крови, тускло отсвечивающий клинок…

— Олег, Николай Иваныч, а может такое быть, чтобы человек попросту испарился?

— То есть как это?!

— Ну, я ручаться не могу, там суматоха была та еще, но мне показалось, что из круга он не выходил, и вообще я в него хорошо так попал, правильно. А потом, когда я Иринку вытаскивал, там уже никого не было, только одежда.

Олег тихонько присвистнул, Иваныч мотнул головой:

— Ого! А ты уверен, что там вообще был человек, а не морок в плаще? Призрак какой-нибудь.

— Вроде бы все нормально было. И рука была обычная, когда нож поднимал. — События той ночи вспоминались всё отчетливее, словно кто-то прокручивал видеозапись. Александр и не подозревал, что он успел всё так хорошо запомнить. — И крови с него натекло море, и ногами дергал, когда помирал. Призраки же так не могут? Или я опять позабыл всю науку?

— Не позабыл… Олег, дело совсем серьезно. Получается, их «хозяин» всё-таки забрал свою жертву. Это меняет всё.

— Получается, что так. Сами можем и не управиться. — Похоже, Олега последняя новость привела в глубокую задумчивость. Александр ни разу не видел главу Круга ошеломленным — по крайней мере, до такой степени. Олег смотрел куда-то сквозь стену, взгляд был пустым, остановившимся. — Вот теперь мы все, кажется, влипли. Пермяку такое и не снилось.

— Теперь уже снится, — проворчал Николай Иванович. — Раньше думать надо было. Если бы не его дурная возня, может, и обошлось бы. Ну, пусть не обошлось, но хоть лет сто, а то и двести подождало. Да, Шурик, это ты нам удружил… Впрочем, извиняюсь. Жертва всё равно была бы, а так еще на сколько-то они ослабели. Хотя такой сорняк будет прорастать, пока не выкорчуешь. Работы нам, однако, всё равно нынче прибавилось.

— Да объясните наконец, что тут происходит? К чему все готовятся, что за работа? И почему Пермяку сейчас не до нас?

— Ах да, ты ничего не знаешь… В общем, твои старые знакомые попытались завербовать в свои ряды Пермяка, а тот, соответственно, надеялся приспособить их для своих великих планов. Не знаю уж, на чем они не сошлись, только господин Пермяк отказался сотрудничать, а у него в отместку украли дочку. Самое печальное во всем этом — даже не судьба девчонки, ее всего лишь держат как заложнику. Самое печальное и опасное — это глупость Пермяка. Этот крутой идиот, точнее, его верные и послушные кретины разболтали слишком много подробностей о нашем народе. Хорошо хоть ума хватило нам сообщить об этом. Выяснилось, что знают о нас эти черные приятели гораздо больше, чем можно предположить. Не иначе кто-то из наших же и рассказал.

— Изгои?

— Не исключено. С этих как раз станется, особенно с молодых и обиженных на весь мир. Так что ты не особо языком трепи, мало ли где сейчас уши развешаны. И с Ириной своей в том числе! Что замялся, или уже успел?

— Нет, не успел. Олег, я как раз о ней хотел с тобой поговорить. Понимаешь, в ней явно наша кровь, и способности кое-какие есть. Ты же сам говорил, что каждый, в ком Древняя Кровь…

— Помню, говорил. И не отрекаюсь. Но сейчас, ты уж извини, не до того. По нашим данным, эта веселая компания опять что-то затеяла. Ребята сейчас рассчитывают, чего мы можем ждать и что надо сделать. Скорее всего, это произойдет не сегодня-завтра.

— Откуда такая точность? Свои агенты среди черных магов?

— Если бы… Всё гораздо проще. Какое нынче число?

— Двадцать второе… Ну да, конечно же! Солнцеворот, зимнее солнцестояние?!

— Точно. Так что некогда, Саша, просто некогда. С Ириной мы обязательно разберемся, это я обещаю. Устроишь смотрины, жених? — Олег неожиданно озорно подмигнул. — Только чуть попозже. А пока даже не знаю, что тебе посоветовать. И ее береги, и сам не зевай. Всё-таки чувство у меня нехорошее остается. Что-то не то в этой истории с жертвоприношением. Может, и вправду заблудшая какая-нибудь любительница мистики, а может, и нет. Посмотреть надо. Так что любовь любовью, а язык не распускай. И нервы тоже. Лучше всего… Пожалуй, для вас обоих лучше, если ты будешь относиться к ней как к нормальной девчонке. Самое умное, что ты сейчас можешь сделать — это быть с ней нормальным человеком. Как ты сам-то считаешь, любишь ты ее или нет?

— Н-не знаю… Пока, во всяком случае.

— Ну так иди и узнай. И помни: умными разговорами и увещеваниями ты ее «заскок» не исправишь. Сердцем это делается. Всё, больше никаких советов и разговоров, время идет! Счастливо! Натанычу привет не забудь передать. Да, и еще — не забывай про маскировку, вечная твоя беда. Всё на лбу написано. Ну да ладно, теперь тебя есть кому потренировать, авось еще успеешь научиться. С наступающим — в этом году вряд ли увидимся. Хотя… Знаешь, зайди двадцать пятого вечером, часов в шесть. Тогда или всё наладится и поговорим, или и твоя помощь может потребоваться, всех будем собирать, кого сможем.

— Олег Алексеевич, — донеслось из-за двери.

— Иду, Женя, иду!

Провожал Александра старик-учитель. Уже в сенях ревниво спросил:

— А всё-таки, Шурик, ты мне вот что скажи: когда ты всё обратно восстанавливал, мои уроки пригодились? Или оно всё само пришло?

— Пригодились, Николай Иваныч, еще как пригодились! И насчет огорода — чуть ли не в первую очередь! Да и себя когда перепроверял, всё по вашей же методике.

— Ну, методика, положим, не моя… Но всё равно ценно, очень ценно. А то учишь вас, учишь, а потоми гадай — то ли просто вызубрили и натренировались, то ли и вправду думать и чувствовать по-нашему стали. Вот ты у меня чуть не первый такой случай, когда можно на мою науку посмотреть, как она с нуля человека поднимает. Так что ты у меня герой и опытный образец в одном лице. Будет время — готовься, я старик дотошный, заставлю всё до мелочей вспомнить. Я по тебе еще диссертацию напишу. Жалко только, что таких наук в нашей академии еще нету, а то стал бы я сразу профессором. Ну, ступай себе с Богом, я тут покурю еще да работать пойду. Хотя, если хочешь, постой тут, пока я дымлю. Эх, старею…

— Иваныч, а сколько вам лет на самом-то деле?

— Вот уж чего не знаю, так это по годам. Я тебе говорил или нет, что еще войну с Наполеоном застал? Так-то по нашим меркам возраст почтенный, хотя и не старческий, но вот поди ж ты… Видно, срок мой скоро подойдет. Вон как сегодня устал, раньше работа не в тягость была. Да и то, легко, что ли, смотреть, что случиться может. Подавай сведения по не знаешь точно кому и неведомо где, но с точностью до квартала… Ладно, разберемся с этой компанией, буду смену готовить. Пойдешь в ведуны? Сразу не говори, подумай сначала. И сильно в голову не вбивай, пока что тебе и без этого много сделать надо. Ступай давай, подруга ждет.

— Я ей не звонил еще. Она и не знает, что я приехал.

— Если любит, то знает. Чувствует. Кому-кому, а уж мне ты можешь поверить, я в таких делах еще что-то смыслю. Какая у вас там любовь-морковь — дело ваше, но что и ей ты интересен — это мне заметно. Ты когда о ней думаешь, сразу эхо откликается. Ну, ну, глаза загорелись, сейчас заноешь: «Дедушка, научи!» Это в тебе молодая кровь говорит. Вот как то же самое Древняя запросит — тогда придешь. Кстати, если не пойдешь сейчас же, то до Ирины своей будешь пешком добираться. Машину ты на улице оставил, а мне тот парень, что около нее крутится, ой как не по душе.

«УАЗ» словно чувствовал, что ведет его не привычный ко всем капризам хозяин, а нечто, разместившееся в кабине временно. И не исключено, что не по праву. Машине, как и лошади, нужна властная, уверенная рука и внимательное отношение. Александр и раньше-то водителем был не лучшим, а с некоторых пор стал почему-то неприязненно относиться к движущимся железкам. Сейчас он предпочел бы не уютный и теплый (относительно, конечно) салон, а седло Гривны. Увы, увы… Да и жалко гонять лошадь в такую даль по морозу. Опять же: где ее прикажете парковать в городе? На платной стоянке? Или привязывать к ручке подъезда, пока на пару часов отлучаешься?

Колеса скользнули по наледи, руль попытался вырваться на свободу. Даже «русскому вездеходу», подкованному шипами, сейчас неуютно. Ворчит, временами взрыкивает так, что неприятно отдается где-то в животе. Уличное движение вообще непонятно какое. Оттепель, а потом мороз. Водители разделились на две неравные части: те, кто хочет доехать побыстрее, и те, кто хочет просто доехать. Александр относил себя к немногочисленным вторым. Утешало то, что он хотя бы не единственный. А вот эта улица, вот этот дом… Сейчас и до барышни доберемся.

А барышни дома и не оказалось. Иваныч, конечно, ведун, но тут он мог и ошибиться. Никто не ждет за этой дверью, не подскакивает нетерпеливо от звонка. Впрочем, мало ли какие дела могут быть. Торопиться сейчас некуда, можно и подождать. Но всё равно немного обидно. На всякий случай и для убийства излишка времени сядем и напишем записку.

…Записка успела превратиться в письмо, потому него появилась третья страница, четвертая… Мимо шли с работы люди. Потом те же местные жители уже поужинав и малость передохнув, выходили гулять со своими собаками. Александр поймал несколько недоуменных и даже настороженных взглядов. Машина «чужая», торчит возле подъезда неизвестно зачем, а время нынче лихое. Мало ли. Успокаивали, видно, служебные номера. Один дед взглянул даже сочувственно — видно, принял за шофера, которого начальник оставил мерзнуть под брезентовой крышей, пока «шеф» гоняет чаи или что покрепче.

Ирины не было. Между прочим, время — девятый час, уж не случилось ли чего?! Дожидаться или ехать устраиваться на ночлег? Проблемы, у кого «кинуть кости на диван», не было, даже если не пользоваться гостеприимством Древних. Как пели удалые мушкетеры, «но слава Богу — есть друзья». Заявись сейчас полгода не виденный Сашка «на пару ночей вписаться» — с радостью и чаями до утра. Хоть после полуночи ввались. Однако дружба дружбой, но и злоупотреблять не следует. Кое у кого дети, и визит наносить надо не позже десяти. Еще лучше — до девяти, но это он никак не успевает. Остается дописать письмо, поставить точное время — и увы, увы. Но всё же — что могло случиться? Еще и эти туманные намеки Олега… С утра разберемся. Хотя нет, с утра в министерство надо. В бывшее облуправление. Вечером. Кстати, нынче у нас какой день недели? О, завтра у Коли должна компания собираться! Тогда еще и постскриптум добавим. Если даже Ирина туда не придет, можно будет хоть какие-то слухи узнать. На подобных тусовках «беспроволочный телефон» действует не хуже солдатского.