Новый год

За три месяца и три недели до письма

Снег под Новый год имеет свое значение. Он заволакивает собой – белым, чистым, пушистым, – землю. Он слегка обнуляет прошлое, как бы приводит к чистому листу. Как будто ты заводишь новую тетрадь в школе, где еще ничего не искалякано и нет двоек, и можно попробовать жить начисто.

Нина с детства с трепетом относилась к первому снегу. И к новым тетрадкам. С начала зимы снег выпадал и таял. Обнадеживал и разочаровывал. А как только он уже выпал основательно, залег на газоны, осел на ветки деревьев и на крыши домов, стало спокойнее. В природе порядок. На дворе декабрь, снегу положено в декабре лежать, вот он и лежит.

И изнуряющая тревога, связанная с вероятностью заболеть ВИЧ, как будто тоже скрылась под снегом, отступила до весны.

Город погрузился в новогоднюю суету. В доме наряжали елку. Илья принес норвежскую пихту, высокую, почти до потолка, пушистую. Пихту поставили в угол гостиной, пихта распушилась и гордо ждала, когда ее нарядят. Легкий запах хвои наполнял комнату. Едва уловимый, не то что у наших российских лысых, но ароматных елок. С антресолей Нина достала коробки с игрушками и гирляндами. Богдан радостно скакал вокруг коробок, разбил несколько шаров. Расплакался, требовал склеить паровозик. Но тот разбился в пыль. Нина усадила сына к себе на коленки и рассказывала сказку про то, как осколки соберутся в новый волшебный паровозик, который уедет прямо к Деду Морозу по ледяным рельсам. Осколки собрали на бумажечку, завернули в пакет и договорились выйти на улицу и оставить в лесу. Богдан успокоился и уточнял детали поездки паровоза.

Для Нины Новый год долго был волшебным праздником. Она чувствовала это волшебство внутри, ощущала его в особом настроении, в трепете где-то в области ключиц. Еще с детства она придумывала подарки для родителей, писала письма Деду Морозу и оставляла их на подоконнике, чтобы он подлетел к окну и все прочел. В их семье была легенда, что настоящий Дед Мороз никогда не является к детям. Он эфемерен, как дух, как привидение зимы, только очень доброе. Он летает, смотрит на детей, заглядывает в окна, читает письма и старается исполнить детские заветные мечты. Нина верила в него лет до десяти, наверное, а потом начала что-то подозревать.

Алине была рассказана тоже такая версия. И она верила в Деда Мороза, а потом, лет в тринадцать, призналась, что очень быстро просекла разводилово, но подыгрывала взрослым, потому что тогда подарков больше. Ведь были подарки и от родителей, и от Деда Мороза. Прагматизм достался Алине от отца. У Нины прагматизм был атрофирован, но вместо него разросся наивный романтизм.

Каждый год Нина покупала новогодние украшения, светящиеся гирлянды, выбирала их на рождественских развалах и в дорогих магазинах, как какой-нибудь шеф-повар может выбирать продукты на базаре для своего коронного блюда. Нина вертела шары в руках, сравнивала, какой из них более достоин занять место на семейной елке.

Но последние пару лет новогоднее настроение перестало навещать Нину. То самое, с трепетом в ключицах. Нина повторяла все те же действия – и покупала шары, и бумажку с желанием сжигала и выпивала с шампанским под бой курантов, но настроения не было. Как будто это не Новый год, а обычный день. Так хотелось его снова вернуть.

Богдан скакал вокруг елки, устроил хоровод из машин. Нина разрешила ему самому украсить елку шарами. Богдан развесил украшения внизу, куда доставал. Нина обвила елку цветной гирляндой из снежинок, которые светились разными цветами. Ночью перевесила некоторые игрушки повыше. В комнате у Богдана на окна приклеили Санта-Клауса, который мчится в санях на оленях. И зажгли маленькую елочку.

Все свидетельствовало о том, что Новый год вот-вот настанет. Алина просилась отметить с друзьями. Все долго это обсуждали, горячо спорили, хотели не отпускать, но потом все-таки разрешили. Подруга подруги, у которой планировался праздник, жила в центре, в огромной квартире. Родители – приличные люди, интеллигенция, журналисты. Нина поговорила с ними и успокоилась. Алина скакала радостная, примеряла каждый день разные платья, красила глаза, смотрела видео в ютубе с мастер-классов визажистов. Искрасила все тени дома, которые хранились у Нины годами. Некоторые были вообще из прошлого века точно.

Богдан каждый день рисовал елку и подарки – зеленые треугольники и красные квадраты.

Илья возвращался все позже и позже. У них с гуруджи был новый виток развития души. Они делали упражнения на трансформацию мирового господства. Илья рассказывал Нине о монахах, которые в самом криминогенном районе Нью-Йорка медитировали, и в результате их медитаций количество преступлений снизилось на четверть.

– Все в мире взаимосвязано гораздо серьезнее, чем думаешь ты, – говорил воодушевленный Илья. – Человеческий мозг может синхронизировать свои гамма-ритмы с внешними волнами, войти с ними в резонанс и потом передавать информацию миру, и мир меняется! Понимаешь, он откликается на посылы и становится таким, каким ты его мыслишь!!! Это же гениальное и недооцененное нашим человечеством качество!

Илья чрезвычайно увлекся медитациями, настолько, что решил вместе с гуруджи открыть центр медитаций в Москве.

– Такой центр есть в Нью-Йорке, нам тоже надо. Это будет супермаркет медитаций, где можно выбирать всевозможные направления, темы. Будут разные удобные залы, мы разрабатываем программы тематических медитаций. – Илья ходил по кухне из стороны в сторону, как маятник. – Москве просто необходимы медитации, за ними будущее, за этим мировое господство! За этим выход за пределы Земли! Мы отправляем свои волны в другие миры! Волны, усиленные коллективными медитациями. И вложения в это минимальные.

– От наших буддистов буддистам Андромеды привет, – пошутила Нина.

Илья хотел, чтобы на Новый год они медитировали. Не смотрели телевизор, а сидели и отправляли свои гамма-волны в космос и формировали позитивные вибрации приходящего года. Нине удалось убедить мужа, что медитацию можно чуть-чуть отодвинуть. Потому что у родителей дома их могут не понять.

На сам Новый год решили ехать к Наталье Павловне – маме Нины. Праздновать узким кругом родственников и близких друзей. Ждали маминого брата с семьей, обещала еще зайти тетя Люба, одна или с другом. Впервые это будет Новый год без отца, который пока так и не проявился.

– Алло, мам, привет!

– Здравствуй, девочка моя!

– Мам, что приготовить к столу? Что купить?

– Ой, ну я тут уже распланировала стол, но можно что-нибудь очень вкусненькое. Пирог принеси свой цветаевский. У тебя он такой нежный получается. Или грушевый пирог испеки, который с орехами.

– Ребрышки могу на горячую закуску замариновать.

– Отлично, ну и хватит.

– Договорились. Как у тебя дела? Настроение? Как Альфонс?

– Альфред, не Альфонс!!!

– Точно, Альфред, помню, что на Аль имя начиналось. Вы еще общаетесь?

– Ох, Нина…

– Что-то случилось?

– Не знаю, как тебе рассказать, стесняюсь, ты же все-таки моя дочь. В общем, встретилась я с ним. Вуаль нашла в прокате карнавальных костюмов. Надела чулки, юбку, шубу свою несчастную из норки расчесала, надушилась вся. Иду. А он оказался ну ребенком совсем. Худенький, щупленький, усы плешивенькие такие растут. Господи, как же его мать-то не откормила! Издевалась, видать, над дитем, морила голодом все детство. Вот он вырос теперь, а все ищет себе теплую мамочку, чтоб кормила его и лелеяла. Это мне так Дима сказал (еще один мой ухажер).

– Дима?

– Да, Дима, может я его на Новый год позову, познакомитесь. Я еще не решила, звать не звать. Так вот, про этого Альфреда. Прошлись мы с ним по бульвару по Тверскому. Он галантный такой, на зонтик-трость опирается. Под локоть меня держит. А сам дохлый, синий, еле на ногах стоит. В кино пошли. А в кино как раз шли эти оттенки серого. Секс-шмекс-БДСМ. Я же не знала, название-то какое, при чем тут серое! Сели, смотрим, мне стыдно ужасно, а он руку на колено мне кладет и так гладит. Ох, Нина, приятно гладит так. Водит туда-сюда пальцами, узоры рисует. Чулок приспустил. Не буду все тебе рассказывать, стесняюсь, говорю же.

– Вы общаетесь еще?

– Да, иногда в кино ходим. Он пылкий такой. Я ему пироги пеку с печенкой, пусть пожирнее что-то поест. Откормится хоть чуть-чуть. Звал меня в загородный отель. Но я не поехала. Говорит, выбирай отель любой, поедем на выходные. Я обрадовалась сначала, а потом оказалось, что надо мне не только выбрать, но и оплатить этот отель. Здрасьте, приехали. И я ему говорю, что не поеду. Пироги с печенкой – это максимум, который ты можешь с меня стрясти. Ну, знаешь, я на него не рассчитываю особо, это же не любовь ведь, так, физиотерапия, тонус. Комплименты послушать, массаж приятный он делает. А в кинотеатре даже интересно, я тебе скажу. Как будто я студентка. А вот Дима – другое дело, Дима джентльмен. Ой, Нин, все, «Модный приговор» начинается, там сегодня Любку показывают. Давай, потом расскажу.

– Мам, ну хоть пару слов, интересно же про Диму!

– Дима астролог. Он раньше в конструкторском бюро работал, потом куртки продавал китайские, а сейчас вот астролог, клиентов ведет, прогнозы пишет. Не то что твой отец – тюфяк тюфяком. Он хороший, этот Дима, тебе понравится. Все, пока-пока.