Глава 2. Занимательная нумерология
За спиной раздаются шепотки, и я буквально чувствую полные ненависти взгляды, прожигающие мешковатый комбинезон. Ну, хоть не плюнул никто вслед, как в прошлый раз…
Именно так, в прошлый раз.
Потому что я уже бывал в Мясорубке, и даже не единожды. Собственно, это уже мое четвертое свидание с аномалией, и все прекрасно понимают, чем это все закончится. Потому и желают мне сдохнуть там в страшных муках и вернуться назад кучей фарша.
Потому что этот конец с вероятностью 90% ждет их всех.
Кроме меня.
— Ну давай, Десятый, хоть на этот раз удиви нас чем-нибудь, — ухмыляется охранник, пинком отбрасывая снятую мной одежду в сторону, — Хотя бы глаз на жопе отрасти, а то что мы только зря на тебя переводим энергию и ценные реагенты.
В прошлые пару раз я огрызался, придумывал ответные колкости, а сейчас…
Надоело.
Поэтому я просто показал ему средний палец и шагнул к Мясорубке.
Чернильные щупальца задрожали и потянулись в мою сторону. Когда смотришь со стороны, все это действо занимает от силы несколько секунд, но здесь, на расстоянии вытянутой руки от аномалии, время растягивается в десятки раз.
И у меня полно времени, чтобы испугаться до усрачки, вот только…
Надоело.
Первый раз, когда на моей груди красовалась двойка, меня закидывали в Мясорубку силой,да еще и пару раз приложив прикладом — между прочим, довольно действенное средство против истерики, рекомендую.
Второй раз, будучи «первым пятым», я в эту чернильную хрень вползал на коленях, потому что ноги отказывались держать то скулящее недоразумение, в которое превратился их хозяин. Впрочем, с учетом того, что как раз перед этим мы все наблюдали явление жопокентавра — у меня были все основания для паники.
Третья попытка далась куда легче. Страх ушел вместе с содержимым желудка, и осталась лишь тоскливая обреченность перед неизбежным.
Сейчас же мне было… скучно?
Первое щупальце коснулось моей груди.
По ощущениям это напоминает сильный удар чем-то холодным и мягким. Но сильный не так, чтобы заставить согнуться от боли или сделать шаг назад, в попытке восстановить равновесие, а так, чтобы войти в меня, проходя сквозь кожу, мышцы, ребра и внутренние органы.
Нет, это совсем не больно.
Это примерно как… Щекотка?
Аномалия не ранит, не оставляет никаких следов — даже синяков или легких покраснений. Да и вообще ощущаются ее прикосновения не физически, а каким-то совершенно другим образом. Словно начинают работать органы чувств, о существовании которых ты никогда раньше и не подозревал. И то, что всегда считал красным, вдруг оказывается светло-горячим на вкус, и пахнет, как зеленая нота «ми».
Не понятно?
Вот и мне тоже.
Второе щупальце обвивает мою ногу, а третье решает войти в левый глаз…
Рывок!
Огромный ангар, заполненный оборудованием, людьми, металлическими конструкциями и коробками, вдруг сжимается в крохотную горошину. Верх и низ меняются местами, и наступает НИЧЕГО. То, что нельзя увидеть, услышать, пощупать или унюхать.
Полная сенсорная изоляция.
Это не я такой умный, это так объяснил рыжий мужик в халате, который снимал показания после моего третьего «нырка».
Длится это все ровно минуту — я это знаю, сам считал, и не раз.
Но не здесь, внутри.
В самой Мясорубке время растягивается в секунду. Длинную и утомительную.
Одну.
Секунду.
Один удар несуществующего сердца.
Половину вдоха отсутствующих легких.
…Который я заканчиваю уже в нормальном мире, куда меня безжалостно вышвыривает Жопокрут.
Первым появляется ослепляющий свет. Затем возвращаются на свои места верх и низ.
И я снова могу дышать, слышать, стонать и падать коленями на безжалостный бетонный пол. Больно, зато сразу становится понятно, что они находятся на положенном месте и смотрят в правильную сторону.
Откуда-то доносится разочарованное:
— Живой, сука… Опять…
— Десятый, вы меня слышите?
— Д-да.
— Видите?..
— Да.
— Сколько я показываю пальцев?
— Три.
И снова в меня тычут иглами, обклеивают датчиками, ощупывают, обнюхивают, осматривают, задают десятки тупых вопросов, на которые я уже несколько раз отвечал.
— Откройте рот…
— Поднимите правую руку… Правую!
Да знаю я, дебила кусок, ты что не видишь, что я тебе «фак» показываю?
— Закройте левый глаз и откройте правый… Правый!
Скучно…
— Поднимите ногу… да любую!
— Что чувствуете?
— Посторонние запахи? Звуки? Цвета?
— Поднимите обе ноги!
Смешно, да. Но я честно пытаюсь исполнить приказ и, что закономерно, падаю.
Наконец, после стандартной серии тестов, вопросов и экспресс-анализов, звучит ГЛАВНЫЙ вопрос:
— Вы видите странные буквы перед собой? Цифры? Символы? Слова?
— Нет, — во рту пересохло, перед глазами все плывет, но я напрягаю их до последнего, пытаясь увидеть то, чего нет.
— Вы уверены? Картинки? Значки? Окна интерфейса?
Катятся слезы, но я пытаюсь, отчаянно пытаюсь.
— Нет, не вижу.
Хоть и всматриваюсь до рези в глазах, пытаясь рассмотреть эти гребанные знаки-цифры.
В голову каждого из нас вживлен микрочип. В неактивном состоянии он работает как трекер, а в активном он как раз и должен рисовать какие-то окна-буквы… И его активация означает, что ты стал супером и получил сверхчеловеческие возможности.
Или искаженным.
И теперь у тебя появился хвост. Или отвалились уши. Или руки растут из жопы, а глаза в желудке — в общем, судя по всему, со мной не случилось ни первого, ни второго.
Опять.
— Подними ногу. Опускай. Вторую…
Меня снова облачают в мешковатый комбинезон, а затем кто-то сильно хлопает по моей груди. Я ничего не вижу из-за слез, но прекрасно понимаю, что только что произошло.
Мне снова поменяли номер, а значит, впереди очередное свидание с Мясорубкой…
— Шевелись давай!
Грубый толчок в спину.
Ну да, конечно — чего церемониться с самым обычным человеком, пусть даже он и четыре раза вышел из смертоносной аномалии, превращающей людей в фарш?
Чья-то сильная рука поддерживает меня, не позволяя упасть. Судя по тому, что мне удалось нащупать — длинный, твердый и холодный ствол — это один из охранников, которые и помогает мне вернуться назад, в строй обреченных на смерть людей, ненавидящие которых взгляды которых я буквально ощущаю на своей коже.
И нет, это никакая не суперспособность, подаренная мне Мясорубкой — просто мне прекрасно слышно, что они при этом говорят. И КАК. Впрочем, ничего нового, кроме одного: почти машинально я выхватываю среди всех проклятий, угроз и оскорблений свой новый номер.
Двенадцатый.
Первый двенадцатый, потому что вряд ли тот, у кого на груди красуется точно такой же номер, любезно встанет передо мной в очередь на страшную мучительную смерть…
Чем больше неудачников вываливалось из Мясорубки бесформенной кучей фарша, тем выше становились шансы выживания у остальных кандидатов в смертники. По крайней мере, так уверяла госпожа Статистика.
Впрочем, я со своим незаконченным художественным образованием был не особо-то и силен во всех этих цифрах-формулах, так что мог ошибаться. К тому же, был еще и я, который четыре раза смог пережить встречу в аномалией. Может, я и забрал себе эти самые 10% вероятности остаться в живых?
Другой вопрос, что никаких суперспособностей мне так и не перепало.
Мужик в халате, которого несостоявшийся Нострадамус назвал Рупертом, еще до того как отправить в Мясорубку первую жертву, объяснил нам, что эти самые способности активируются практически сразу. Плюс ко всему, их хитрые приборы регистрируют любое отклонение от нормы, будь то повышенная кислотность желудка, отросший новый орган или изменившийся оттенок левого глаза.
А значит, аномалия почему-то не хочет ни убивать меня, ни одаривать.
Интересно, может она быть живым существом? И что это вообще такое? Портал в другое измерение, древний артефакт атлантов, нарушение земных законов физики, какое-то заклинание или даже корабль космических пришельцев — я таких вариантов могу сотни накидать!
— Следующий!
Одиннадцатого мы провожали молча, одними лишь взглядами. Ни проклятий, ни пожеланий удачи, ни даже просто вздохов — даже спецназовцы из охраны молчали, и их каменные лица совершенно ничего не выражали.
Биороботы гребанные.
Зато ученые в белых халатах активно переговаривались. Что-то вбивали в компьютеры, дергали рычаги, крутили рукоятки, жали кнопки и так далее. В общем, работа кипела.
Очередной голый кандидат в Супермены шагал в зловещую чернильную кляксу. Он шел, задрав голову и расправив плечи, уверенно чеканя шаг и делая отмашку руками, словно марширует на параде. Но не неуклюже и нарочито показушно, как это делал Скорпион, мир фаршу его, а как положено… Скорее всего, бывалый военный. Я был готов поклясться, что этот герой даже улыбается, словно его радует перспектива сползти на пол кучей мяса.
Впечатление портил разве что его болтающийся из стороны в сторону член весьма выдающихся размеров. Будь у меня такая штуковина, я бы тоже ходил задрав нос и расправив плечи!
Судя по приоткрывшимся ртам и раскрасневшимся щечкам тех двух девушек, что хлопотали возле приборов ближе всех к бронированному стеклу, они только что получили новую тему для обсуждений за обедом.
У самой Мясорубки вояка вдруг замер, обернулся к нам и понял руку в прощальном жесте.
— Поехали! — радостно заявил он и улыбнулся, играя на публику.
Тоже мне, Гагарин, мля...
Черное «щупльце» вдруг вышло у него из солнечного сплетения, вытянувшись перед и вверх полутораметровой лентой. Еще несколько уже пеленали его за руки, за ноги и за то, что не относилось ни к тем, ни к другим, хотя и пыталось прикинуться пятой конечностью.
Вот будет забавно, если он вернется из аномалии искаженным, только не с руками из жопы, а с хером на лбу или вместо носа.
Чвак…
Эх, ну никакой радости в этой жизни.
— Следующий!
То есть опять я.
— Эй, командир, слышь, может вам его не одевать, а? — раздался голос где-то сзади, — А то задолбал уже этот стриптиз. Все равно он в эту вашу жопокрутку как на прогулку ходи…
Договорить ему, судя по характерным звукам, не дал точный удар прикладом в челюсть. Охрана с нами особо не церемонилась — все равно нас всех уже давно списали в утиль. По статье человеческих отходов, ага.
И не потому что на выходе из нас получался фарш, а потому что в этой очереди смертников не было ни одного нормального человека. Убийцы, грабители, психи, бомжи, смертельно больные и прочий биомусор. По крайней мере, так нам сказал Руперт на брифинге, и за тот неполный час, что я провел в компании этого отребья, все только подтверждало его правоту.
Вот я, например, девушку зарезал. Хоть и не помню этого, но меня нашли над ее трупом с таким ворохом улик, что они даже меня смогли убедить в собственной виновности. А ведь нашлись еще и свидетели…
— Шагай давай…
С-с-сука! Больно-то как, прямо в локоть заехал!
Острая боль, словно электрический разряд пронзила всю правую руку, от плеча до самого кончика среднего пальца, который я покажу этому уроду, когда выберусь из Мясорубки! А то и вовсе засуну ему куда поглубже…
Теша себя этой мечтой — разумеется, неосуществимой — я и вошел в чернильное пятно аномалии, которая даже не успела расправить свои щупальца.
— Ну здравствуй, родная. Соскучилась?
Все повторилось в точности, как и в мои четыре предыдущих «визита». Тьма. Сжатие. Ничто. Бесконечная секунды и выдох, закончившийся уже снаружи, в нормальном мире, где есть высота и ширина, объем и расстояния, запахи и звуки… Ай! По-прежнему болезненные уколы и приставучие ученые с их непонятными приборами.
— Двенадцатый, вы меня слышите?
Киваю. Слова уже были. Слова не нужны.
— Видите? Сколько я показываю пальцев?
— Четыре…
— Откройте рот. Стас, на двадцать девятом был кариес? — кричит он кому-то, отворачиваясь, — снова поворачивается ко мне и продолжает, — Поднимите левую руку…
Я послушно выполняю все команды, уже не притворяясь и не пытаясь подшутить.
Надоело.
— Он чист.
— Опять?! Ни в одном из отчетов не упоминается ничего подобного. Да он человек вообще, а?
— Даже слишком, больше, чем нам этого хотелось бы. И чип молчит. Может, ему бракованный попался?
— Эй ты, Двенадцатый!
Пренебрежение, звучащее в голосе Руперта, поднимает во мне волну возмущения.
Я не номер! Я — человек, если верить вашим же тестам и приборам!
— Меня зовут…
— Да мне срать, какие там закорючки были у тебя в паспорте в твоей никчемной прошлой жизни. Сейчас ты просто часть эксперимента. Подопытный. Лабораторная крыса. Даже не крыса — объект. А у объектов нет имен. И возраста нет, и даже пола — только номер, да и тот временный. Понятно?
— Пошел в жопу, ур-р-род.
Сильный удар сбивает меня с ног. Где-то впереди раздается щелчок предохранителя.
— Господин Руперт, а может в расход его? Раз Мясорубка не справляется, то можно и по старинке… Все равно вы на него только время зря тратите да электричество жжете.
И кто это у нас там такой инициативный, а?
Я поднимаю голову и упираюсь взглядом прямо в наставленный на меня ствол автомата.
— Скольких я зарезал, сколько перерезал, — непроизвольно начинаю напевать, пытаясь придать лицу устрашающее выражение, как в фильме.
Наверное, это смотрится дико глупо и нелепо: голый и далеко не атлетичный я, без малейших следов загара и хоть какой-нибудь дрянной татуировки, наступаю на вооруженного бойца в полной экипировке, считая бронежилет и тактический шлем с поднятым «забралом».
А ведь мне на себе даже порвать нечего, для пущего эффекта. Разве что клок волос могу с груди выдрать.
— Смотрите-ка, да у нас тут настоящий рецидивист — маньяк-потрошитель, не иначе! Несчастную девочку во сне зарезал… — ухмыляется спецназовец, изготавливаясь к стрельбе.
Ур-род, а ведь это ты меня приложил, я тебя запомнил!
— Ну что, избавим землю-матушку от опасного маньяка и насильника спящих женщин? — поворачивается к Руперту боец.
И тот утвердительно кивает.
