Извращения. Наука о сексуальных девиациях

О садомазохизме, каминг-ауте и зоофилии

Считаете себя извращенцем? Вы, возможно, даже знать не знаете, что такое извращения.

В Лондоне есть секс-клуб. Вообще-то, там много секс-клубов, но есть один, который стал сенсацией. Ежемесячно там собираются тысячи людей, и билеты на мероприятия распродаются за несколько недель до их начала. Фетиш-одежда обязательна, и, если вы не удовлетворяете требованиям, вас развернут у дверей. Если вы явитесь в том, в чем смогли бы проехаться на метро, внутрь вас не пустят. Вас ждут артисты бурлеска, темницы и комнаты для оргий. Профессиональные фаерщики, стриптизеры и выступления с бондажом. Порой на сцене устраивают даже кровавые шоу. Что это такое? Это когда актер вызывает у себя кровотечение, протыкая кожу крюками и пиками. Волшебное заведение для любителей кожи и латекса, мехов и плеток, боли и удовольствия называется Torture Gardens («Сады пыток»).

Это дворец сексуальных девиаций и полного самовыражения. А также, что важно, пространство обоюдного согласия. Вы не можете ничего предпринять, пока не спросите человека, хочет ли он этого, и не услышите «да», причем ваш партнер вправе передумать в любой момент. В кинк-сообществах вы можете быть кем пожелаете, делать что угодно и где угодно, но только по обоюдному согласию. Если вы совершите что-то, что сочтут неуместным, вас выгонят. Отчасти благодаря этому кинк-сообщества могут оказаться удивительно вдохновляющей средой, особенно для женщин.

И все же, даже если все согласовано, бывает трудно понять, почему кого-то может возбуждать, когда его секут, заковывают в цепи или унижают. Как люди могут желать подобного?

«Сады пыток» — гигантское социальное зеркало, и в нем отражаются наши предпочтения. Эта глава даст научные объяснения, почему кому-то может нравиться грубый секс, почему у большинства женщин есть фантазии об изнасиловании и что бывает, когда все это выходит из-под контроля. Мы начнем с секса по обоюдному согласию и постепенно перейдем к сексуальному насилию и скотоложству. Но для начала скажите, что вам нравится в постели?

Прежде чем мы начнем говорить о ненормальных половых актах, давайте разберемся, что значит быть нормальным в спальне. Начнем с небольшого теста. Укажите, насколько сексуально возбуждающими вы находите следующие вещи, не важно, пробовали вы это или нет. Оцените их по шкале от «крайне отталкивающие» (–3 балла) до «крайне возбуждающие» (+3), где 0 — это нейтральное отношение.

1. Вы наблюдаете за не подозревающим(-ей) об этом незнакомце(-ке), пока он(-а) раздевается.
2. Вы прикасаетесь к материалу вроде резины, винила или кожи.
3. Вы касаетесь или третесь о незнакомца(-ку), который(-ая) не подозревает об этом.
4. Вы пытаетесь надеть на кого-то наручники.
5. Вас шлепает, бьет или сечет другой человек.
6. Вы принуждаете кого-то к сексуальной активности.
7. Вы воображаете себя человеком противоположного пола.
8. На вас кто-то мочится («золотой дождь»).
9. На вас кто-то испражняется.
10. Вы занимаетесь сексом с животным.

Если вы обнаружили, что ваше возбуждение снижается по мере чтения списка, вы не одиноки. Я составила его в соответствии с результатами масштабного исследования 2016 года об «отклоняющихся» сексуальных интересах населения в целом. Это лишь 10 из 40 положений, предложенных ученой Самантой Доусон и ее коллегами для ознакомления более чем тысяче респондентов. Они изучали распространенность парафилий в обществе. Парафилия — это сексуальное возбуждение в ответ на то, что не возбуждает других людей. Парафилии противопоставляется «нормофилия» — забавный термин для обозначения тех, кто любит «нормальный» секс. Как написано в одном из главных руководств по диагностике психических расстройств, DSM-5, нормофилия подразумевает «генитальную стимуляцию или подготовительные ласки фенотипически нормальных, физически зрелых людей, давших на это обоюдное согласие». В соответствии с этим человек нормален в сексуальном плане, только если он касается интимных мест другого человека, того, кто выглядит нормально, является взрослым и одобрил эту активность. Значит ли это, что увлечение человеком, который выбрал выглядеть необычно или, напротив, которому генетика сдала не те карты, представляется патологией?

Я не единственная, кому не нравится это определение. Исследователь парафилий Кристиан Джойал жестко критикует его, утверждая, что «такого рода определение (“нормофилическая сексуальность”) зависит от исторических, политических и социокультурных факторов гораздо больше, чем от медицинских или научных свидетельств». По мере того как меняется наше представление о норме, должно меняться и понимание не-нормы. Джойал поясняет: «Гомосексуальность, например, считалась психическим расстройством вплоть до 1973 года, когда ее удалили из списка DSM-II… В период первого отчета Кинси [1948] оральный секс, анальный секс и гомосексуальный половой акт считались уголовными преступлениями во многих штатах Америки… Что будут говорить о парафилиях из перечня DSM-5 в будущем?»

Это и есть тема данной книги. Мы часто называем какие-то поступки злыми или плохими, если они ненормальны, но все же нам часто не удается адекватно определить, что в действительности означает норма. Итак, давайте посмотрим, насколько на самом деле ненормально то, что зачастую считается сексуальным отклонением.

По результатам исследования Доусон, наиболее возбуждающими для мужчин и женщин оказались пункты, описывающие вуайеризм. 52% мужчин и 26% женщин сексуально возбуждались от мысли о «наблюдении за не подозревающим(-ей) об этом незнакомце(-ке), который(-ая) раздет(-а), раздевается или вовлечен(-а) в сексуальную активность». Следующей ступенью на этой лестнице возбуждения оказался фетишизм: 28% мужчин и 11% женщин возбуждает использование неодушевленных предметов (туфель, кожи или кружев). В соответствии с другим исследованием, которое было сосредоточено только на фетишах, туфли оказались самым распространенным сексуальным фетишем, и эту тенденцию назвали подофилией. Учитывая количество тех, кого это возбуждает, едва ли можно сказать, что такие фантазии ненормальны.

За этим следует фроттеризм: 19% мужчин и 15% женщин возбуждает мысль о том, как они касаются не подозревающего об этом человека или трутся об него. И раз уж мы заговорили о том, что некоторые из нас любят делать на публике, упоминался еще и эксгибиционизм: 6% мужчин и такому же количеству женщин нравилась мысль показать свои гениталии не подозревающему человеку (хотя ранее это предпочтение было больше выражено у мужчин). Наконец, некоторые люди возбуждаются, когда они кого-то раздражают: 4% мужчин и 5% женщин сексуально возбуждаются от идеи совершить непристойные сексуальные звонки — это называется скаталогия.

Наименее возбуждающими процессами были названы самые неприятные. Для их осуществления нужна ванная, ну или как минимум душ. 8% мужчин сочли идею помочиться на кого-то или чтобы кто-то помочился на них возбуждающей. Это называется урофилия. Хотя данная практика оказалась довольно популярной у мужчин, лишь 0,8% женщин признали эту мысль сексуальной. Копрофилия (возбуждение от взаимодействия с калом) и гематофилия (возбуждение от вида крови) также были в списке, но они почти никем не воспринимались как что-то сексуальное. Однако есть еще много фантазий, о которых исследователи не спрашивали, так что перечень отнюдь не полный. Но он тем не менее дает представление о широте и, пожалуй, удивительной обыденности некоторых сексуальных предпочтений.

Но есть один тип сексуальных фантазий, который — в соответствии с этим и другими опросами — оказался настолько распространенным, что я посвящаю ему целый раздел. Речь идет о садомазохизме.

Пятьдесят оттенков раскрепощенности

Учитывая успех книги «Пятьдесят оттенков серого», два других популярных кинка из списка, пожалуй, не удивляют. Почти каждому пятому мужчине (19%) и 10% женщин нравится садизм в постели. Респонденты сообщали, что их сексуально возбуждает мысль о причинении вреда другому и унижении. В то же время мазохизм был сочтен сексуальным 15% мужчин и 17% женщин. Женщин немногим больше, чем мужчин, возбуждают представления о том, как их унижают, бьют или связывают.

В другом исследовании, проведенном в 2017 году в Бельгии с участием 1027 человек, были обнаружены еще более высокие показатели предпочтений БДСМ (бондаж, доминирование, садизм и мазохизм). Почти половина (46,8%) занималась как минимум одной связанной с БДСМ практикой, и еще 22% утверждали, что они фантазировали об этом. В этой выборке 12,5% сообщили, что регулярно практикуют как минимум одну связанную с БДСМ активность. Похоже, если вам нравится грубость в постели, вы в хорошей компании.

Авторы закончили статью так: «В общей популяции велик интерес к БДСМ, и это сильный аргумент против стигматизации и патологизации этих практик». Ученые утверждают, что не имеет смысла относить БДСМ-активности к отклонениям, раз большинство людей увлекаются ими. Однако если принять БДСМ как норму, это может отчасти лишить его очарования.

Что такого сексуального в садомазохизме? Долго считалось, что людей привлекает власть. Но социологи Йорис Ламмерс и Роланд Имхофф решили изучить эту связь. Они утверждают в своей статье: «Хотя это превратилось в культурный трюизм, ни одно исследование не проверило связь между властью и садомазохизмом».

Чтобы исправить это, они попросили 14 306 участников заполнить опросник, посвященный власти, доминированию и сексуальным интересам. И обнаружили, что людей привлекала не просто борьба за власть. Авторы пишут: «Эти результаты отвергают обыденные представления, усиленные романами вроде “Пятидесяти оттенков серого”, будто стремление к садомазохизму отражает потребность разыграть динамику власти в постели». БДСМ — не результат скрытой, подавленной стороны нашей личности, которая раскрывается в спальне. Например, женщина вполне может быть последовательной феминисткой, но любить, когда ее связывают или затыкают ей рот кляпом во время секса. Почему? Потому что отношения между властью и сексом часто связаны с чем-то еще. Власть — это не цель, это средство достижения цели.

Власть способна помочь нам раскрепоститься, а раскрепощенность, в свою очередь, — преодолеть «ситуационное давление» пола. Нас, людей, учат, как вести себя в присутствии других. Мы подавляем себя, мы вежливы, уважительны, осторожны в выражении наших желаний. Но в спальне это может помешать нам в получении… удовольствия. Нам нужно расслабиться, освободиться и позволить тревогам и социальным правилам отойти на второй план.

Соответственно, Ламмерс и Имхофф выдвинули гипотезу о раскрепощении. «Эффект власти действует через процесс раскрепощения, который позволяет людям отвергать сексуальные нормы в целом и нормы, связанные с их полом, в частности». Авторы утверждают, что в садомазохизме нас привлекает не отыгрывание властных сценариев, и сама эта идея кажется сексистской и бескомпромиссно садистской. Напротив, садомазохизм позволяет нам создавать среду, где мы намеренно нарушаем правила. Проще отказываться от социальных норм, когда кто-то властвует над нами или мы властвуем над кем-то. Мы вынуждены прекратить внутренний диалог, который вынуждает нас слишком много думать о том, как нас воспринимают, что думает другой человек. Когда мы отклоняемся от норм, мы можем потакать себе, отстраняться от привычных мыслей и позволяем себе наслаждаться.

Важно помнить, что приемлемость этих фантазий и действий широко варьируется в разных группах. Для некоторых людей, особенно для тех, кто исповедует определенную веру, непристойные мысли — это повод для исповеди или совершения молитвы с обещанием, что они никогда не будут их воплощать. Начиная с гомосексуальных фантазий и заканчивая игр с бондажом, то, что вы можете счесть совершенно приемлемым, кому-то способно показаться варварским. Ваши сексуальные предпочтения, допустимые в одной стране, в другой посчитают преступлением.

Но к счастью для тех, кто боится, что их грязные мысли могут привести к неуместному сексуальному поведению, зачастую волноваться не стоит. Психологи Гарольд Лейтенберг и Крис Хеннинг считают: «У многих людей возникают “запретные” сексуальные фантазии при отсутствии желания воплотить их в жизнь — по разным практическим и этическим причинам». Так же, как фантазии об убийстве из главы 2, сексуальные фантазии зачастую остаются нашей личной непристойной выдумкой.

Как уже стало понятно, я глубоко убеждена: чтобы разобраться в сложных вопросах, нужно их обсуждать. Проблемы, которые вызывают у нас неловкость, часто оказываются именно теми, что требуют особого внимания. Игнорирование трудностей от них не избавляет.

Поэтому, прежде чем мы перейдем к следующим разделам, поясню: я крайне серьезно отношусь к проблеме изнасилований. Это порочная, но распространенная практика человечества и крайне острая тема для многих людей. Я ни в коем случае не собираюсь преуменьшать серьезность последствий изнасилований. Но в следующем разделе я хочу исследовать неоднозначные фантазии о насилии, которые есть у многих из нас. Из-за этих фантазий мы можем чувствовать себя одинокими и запутавшимися, даже если у нас нет намерений претворять их в жизнь.

Тревожное

Когда мы пытаемся определить фантазии как что-то извращенное, возникают трудности. Лейтенберг и Хеннинг задаются вопросом: «Должна ли существовать причинно-следственная связь, из которой очевидно, что фантазия значительно увеличивает вероятность совершения социально неприемлемых поступков? Или схожего содержания фантазии и нежелательного поведения достаточно, чтобы назвать фантазию отклонением, даже если она никогда не повлечет за собой девиантных действий?»

Тут вспоминается случай Жилберту Валле, полицейского в Нью-Йорке. Закончив ночную смену, он часто заходил на сайты, посвященные фетишам, и развернуто описывал свои сексуальные фантазии, скрываясь под ником Girlmeat Hunter («Охотник за девичьей плотью»). Описания были подробными и жестокими. Они изобиловали деталями группового изнасилования, расчленения и каннибализма. Хотя он никогда не действовал исходя из этих фантазий, в октябре 2013 года он обнаружил у себя дома вооруженных полицейских. На истории Валле наткнулась его жена — и сдала его.

Валле предстал перед судом и был признан виновным в заговоре о похищении: якобы он планировал похитить и съесть свою жену и несколько других женщин. В прессе Валле стал широко известен как Коп-каннибал (Cannibal Cop). Однако в декабре 2015 года его освободили после подачи апелляции — на основании отсутствия улик, доказывающих, будто у Валле имелись планы претворить фантазии в жизнь. Это постановление судьи оказалось знаковым: «Мы не желаем давать государству право наказывать нас за наши помыслы, а не действия… Сюда входит и право объявлять вне закона выражение сексуальных фантазий, сколь бы извращенными или тревожными они ни были». Решение, где провести черту, в какой момент фантазии становятся преступлением, а не просто прелюдией к нему, принять крайне трудно.

Проблема еще больше усложняется, когда мы понимаем, что, хотя сексуальные фантазии, включающие каннибализм, крайне редки, другие виды жестоких сексуальных фантазий, в том числе связанных с изнасилованиями, весьма распространены.

По результатам уже упоминавшегося исследования Доусон о сексуальных предпочтениях, 13% мужчин и женщин сочли возбуждающей мысль о сексе с не дававшим(-ей) согласия незнакомцем(-кой) (то есть об изнасиловании). Эта фантазия, называющаяся биастофилией, может распространяться на знаменитостей, порнозвезд, университетского профессора, который преподавал у вас десять лет назад, красотку с работы или просто воображаемого(-ую) незнакомца(-ку). Помните, респондентов просили ранжировать идеи, которые их возбуждали, а не указать, действовали ли они когда-либо или готовы ли действовать в соответствии с ними.

Многие женщины фантазируют о том, как их принуждают отдаться или берут силой. Хотя это кажется кошмаром, подобная фантазия может переживаться как приятная и возбуждающая. В статье, опубликованной в 2009 году, Дженни Бивона и Джозеф Крителли пишут: «Текущие свидетельства показывают, что нет ничего ненормального или даже необычного в том, что у женщин бывают фантазии об изнасиловании». Из 335 женщин, участвовавших в исследовании, 62% указали, что у них случались такие фантазии. У большинства этих женщин фантазии об изнасиловании возникают четыре раза в год, но у 14% — как минимум раз в неделю. Авторы отмечают, что этот показатель несколько выше, чем в предыдущих исследованиях, в которых «результаты варьировались от 31 до 57%». Тем не менее, к каким цифрам мы ни обратимся, фантазии оказываются обыденными.

Но они являют собой парадокс. «Женские фантазии об изнасиловании представляют особую трудность для исследователей, поскольку кое-что в них не сходится. Зачем фантазировать о событии, которое в реальной жизни было бы отвратительным и травматичным?» — задаются вопросом Бивона и Крителли. Авторы утверждают, что это расхождение можно объяснить тем, что «многие фантазии об изнасиловании не связаны с реалистичными описаниями этого происшествия. Зачастую это отстраненные, эротизированные сценарии, в которых выделяются одни аспекты реального изнасилования, но отсутствуют или искажаются другие».

Это утверждение верно и в отношении участниц эксперимента, ставших жертвами сексуального насилия в реальной жизни. Кажется странным, что люди, которые знают, что такое изнасилование, все равно фантазируют о нем. И все же 78% респонденток испытали ту или иную форму сексуального принуждения в реальной жизни, а 21% женщин сообщили, что переживали изнасилование. Итак, они были знакомы с настоящим сексуальным насилием, но многие из них все равно фантазировали о нем. Хотя до конца не ясно, почему у женщин возникают фантазии об изнасиловании, акты сексуального доминирования подразумевают применение физической силы и нарушение правил — оба эти компонента могут восприниматься как сексуальные, особенно когда все это проигрывается только у вас в голове.

Чтобы исследовать содержание фантазий об изнасиловании, Бивона и Крителли попросили участниц вести дневник. Ученые обнаружили, что 42% описываемых фантазий об изнасиловании включали агрессивные действия по отношению к респонденткам: чаще всего агрессия проявлялась в толкании, срывании одежды, отшвыривании женщины, дергании за волосы. Более того, специалисты выделили три типа описаний. Первый, определенный как «полностью эротический», составлял 45% фантазий. В нем обычной темой был сценарий «не сейчас»:

Мой друг приходит ко мне и тут же припечатывает меня к стене, фиксируя мои руки над головой, и страстно целует. Парень из фантазии — мой бойфренд, но этот сон стал мне сниться год назад, когда мы были просто хорошими друзьями и встречались с другими людьми. Но он не выглядит милым, как обычно, а жаждет меня. Он сам проявляет инициативу. Я прошу его остановиться, говорю, что это неправильно и мы не можем так поступать. Он говорит, что ему плевать, он не может больше ждать. Он считает, что должен получить меня немедленно. Его мотив — удовлетворить свой сексуальный голод. Я думаю, что это неправильно, но мне очень приятно. Пока он держит мои руки над головой, другой рукой он срывает с меня одежду, не обращая внимания, если она рвется. Он раздевается сам и прижимается ко мне всем телом, засовывая язык мне в рот. Он говорит, что не может передо мной устоять и ему все равно, что мы встречаемся с другими людьми. Я твержу, что это неправильно и мы не должны так поступать. Он отвечает, что знает, что я хочу его, он видит, как я смотрю на него и касаюсь его, когда мы вместе. Мы оба голые, и он покрывает поцелуями мое тело. Он все еще ведом лишь своим желанием. Я умоляю его прекратить, настаиваю, что это нехорошо, что нас в любую минуту могут застать. Он поднимает меня, прижимает к стене и входит в меня. Сначала мне больно, но затем становится очень приятно, и мне остается лишь наслаждаться этим. Когда все кончено, он уходит, потому что знает, что скоро придет мой парень. Он говорит, что ему очень нравится мое тело, и я доставляю ему такое наслаждение, как ни одна женщина прежде, и он готов на все, лишь бы быть со мной. Я разрываюсь между удовольствием и пониманием, что это безнравственно.

Такого рода обстоятельства повторяются снова и снова. Как описывают исследователи, женщины в подобных сценариях «возбуждаются от мысли о потенциальном сексуальном взаимодействии», но говорят, что не соглашаются на секс «из страха, что их кто-то обнаружит, или из нежелания секса с запретным партнером».

Но не все фантазии об изнасиловании воспринимаются исключительно как возбуждающие. Ученые выявили и второй тип — отталкивающий. 9% записанных историй были полностью негативными (и скорее напоминали кошмар). Они оказались смесью сексуально стимулирующих образов, в них присутствовали описания рыданий и ощущения беззащитности, и эти истории часто происходили в темных переулках. Они были ближе всего к действительным случаям изнасилований, и женщины с реальным опытом гораздо чаще сообщали об этих неприятных фантазиях, которые напоминали им о травме. Последний, третий тип фантазий составлял 46% случаев и представлял собой сочетание эротического возбуждения и отвращения. В таких сценариях фантазировали о партнере, который «заходит слишком далеко»: все начинается с секса по согласию, который перерастает в изнасилование, когда партнер делает то, на что не получил одобрения.

Итак, наши фантазии могут быть весьма противоречивыми. Но являются ли они злом? Кристиан Джойал и коллеги ратуют за дестигматизацию сексуальных фантазий. В 2015 году они решили иначе взглянуть на вопрос, что такое необычная сексуальная фантазия. Они попросили 1516 взрослых оценить интенсивность своего сексуального интереса в разных фантазиях. Вместо того чтобы акцентировать внимание на описании странностей, они сделали упор на статистике.

На основании ответов они относили сексуальную фантазию к «редкой», если интерес к ней отмечали 2,3% и менее респондентов. Они обнаружили лишь две редкие фантазии для мужчин и женщин: фантазии о сексе с животным и о сексе с ребенком младше двенадцати лет — это действительно извращенные фантазии, и мы поговорим о них позже.

Авторы заключают, что нам следует быть осторожными, когда мы клеймим сексуальные предпочтения как необычные и уж тем более — злостные. Ученые утверждают: «Нужно фокусироваться на последствиях сексуальной фантазии, а не на ее содержании». У некоторых людей довольно обычные фантазии могут вызывать тревогу или боль: например, когда у гомосексуального мужчины возникают идеи о сексе с женщиной, в то время как «люди с фантазиями, считающимися в обществе необычными, могут быть более сексуально удовлетворенными, чем люди без таковых». Возможно, мы должны сосредоточиться на последствиях фантазий в реальной жизни, а не на том, могут ли их счесть безнравственными.

Итак, каков следующий шаг после фантазирования о чем-то? Для многих это просмотр изображений или видео, в которых разыгрываются воображаемые действия. Давайте поговорим о порно.

Влияние порно на мозг

Потребление порно часто сопровождается сильным чувством стыда. Легче не становится, ведь многие люди считают порно злом и источником социальных бед. Мифы о том, что мастурбация вызывает слепоту и прочие напасти, давно процветают в определенных кругах. Но, если мы не будем говорить о том, что многие из нас делают регулярно, мы откажемся от потенциально важного обсуждения этики порно — как с точки зрения последствий его просмотра, так и с точки зрения самой порноиндустрии.

Является ли просмотр порно, в котором взрослые люди занимаются сексом по обоюдному согласию, нормальной частью сексуальной жизни? Смотреть его — определенно нормально: исследование 2007 года обнаружило, что 66% мужчин и 41% женщин включают порно как минимум каждый месяц.

Итак, давайте разберемся. Во-первых, я ощущаю сильную предвзятость в исследованиях, поскольку многие, похоже, полагают, что порно должно быть плохим. И этому есть научное подтверждение. Исследование Сэмюэля Перри и коллег показывает, что просмотр порно может удвоить ваш риск развода, плюс для верующих людей вопрос потребления порно также связан с религиозным воспитанием детей.

В метаанализе исследований о связи между просмотром порно и сексуальной агрессией за 2016 год Пол Райт и коллеги также рисуют мрачную картину. Они изучили 22 исследования из семи государств (США, Италии, Тайваня, Бразилии, Канады, Швеции и Норвегии). «Все еще представляется спорным, является ли потребление порнографии надежным коррелятом сексуально агрессивного поведения», — заключают авторы, но результаты их работы свидетельствуют, что просмотр порно по крайней мере связан с сексуальной агрессией в разных странах, и это верно как для женщин, так и для мужчин. Это скорее подтверждалось в контексте проявлений вербальной сексуальной агрессии, чем физической. Получается, что те, кто больше смотрел порно, были более склонны к вербальной агрессии в сексуальных ситуациях. Специалисты также обнаружили более сильную связь между агрессией и жестким порно. Это не предполагает, что потребление порно делает нас агрессивными, а лишь говорит о том, что те, кто смотрит много жесткого порно, в целом набирают больше баллов по шкале оценки уровня агрессии, чем те, кто так не делает. Корреляции не позволяют подтвердить наличие причинно-следственной связи.

Но почему? Симоне Кюн и Юрген Галлинат решили определить, какие области мозга связаны с потреблением порно, а также узнать о возможной зависимости между агрессией и просмотром порно. В статье, опубликованной в 2014 году, авторы пишут, что «потребление порнографии связано с поиском вознаграждения, стремлением к новизне, а также с зависимым поведением». Все потому, что порно естественным образом приносит удовлетворение, то есть задействуются уже сформированные цепочки нейронов. Люди любят секс — в них это заложено изначально: им нравится заниматься сексом, думать о нем и наблюдать за ним. Как наркотик, порно дает нам быстрый кайф.

Любой вид вознаграждения, будь то еда, наркотики, любовь или порно, потенциально способен менять способ работы нашей системы, отвечающей за наслаждение. Частая активация этого участка мозга может привести к тому, что вознаграждение потеряет свою привлекательность. Авторы пишут: «Предполагается, что задействуются адаптивные процессы, при которых мозг начинает слабее отвечать на порнографию». Итак, чем больше порно мы смотрим, тем менее эффективно его воздействие на нас. По сути, порно может вызывать зависимость. И как с любой зависимостью, чем больше мы потребляем, тем больше нам нужно — с точки зрения насыщенности или количества, — чтобы получить желаемый результат.

Чтобы проверить предположение, что порно может пагубно воздействовать на мозг, Кюн и Галлинат отобрали 64 здоровых мужчин в возрасте около 30 лет и сделали МРТ их мозга. Ученых особенно интересовали участки, отвечающие за формирование зависимостей. Они обнаружили связь между количеством часов, проведенных за просмотром порно в неделю, и размерами правого полосатого тела. По мнению авторов, это объясняется тем, что «полосатое тело, как предполагается, вовлечено в формирование привычек, например когда употребление наркотиков уже становится вынужденным». Когда количество просмотров порно возрастало, размер правого полосатого тела (точнее, хвостатого ядра) уменьшался. Авторы также обнаружили, что, если в процессе сканирования мужчинам показывали порнографические изображения, у тех, кто смотрел порно чаще, наблюдался сниженный ответ в левом полосатом теле (в скорлупе чечевицеобразного ядра).

Почему это происходит? Ученые утверждают: «Частая активация мозга, вызванная просмотром порнографии, может приводить к износу и сниженному ответу задействованных мозговых структур… к большей потребности внешней стимуляции системы вознаграждения и к тенденции находить новый и более экстремальный сексуальный контент». Вот что это может означать: отныне, чтобы завестись, нам потребуется неординарное порно, и мы начнем искать запрещенные к производству и просмотру материалы.

Но этот довод «скользкой дорожки» ошибочен. Так же, как регулярное употребление алкоголя не означает, что вы станете героиновым наркоманом, так и регулярный просмотр видео, где занимаются сексом по согласию, не значит, что вы превратитесь в любителя порно с пытками. Конечно, некоторые из нас пойдут по этому пути, но большинство — нет. В выборке Кюн и Галлината люди смотрели порно в среднем четыре часа в неделю. Из этого вытекает вопрос: что можно считать чрезмерным употреблением? Четыре часа? Десять? Двадцать? Когда возникает вред? В какой момент наш мозг начинает отключаться? Дать ответ почти невозможно, и в любом случае он, скорее всего, не будет исчерпывающим.

Признавая это, авторы дают альтернативное объяснение результатам: «Наблюдаемая связь между часами, проведенными за просмотром порно, и полосатым телом с той же вероятностью может оказаться предпосылкой, а не последствием частого потребления порно». Это важно, поскольку «людям с меньшим объемом полосатого тела может требоваться больше внешней стимуляции для переживания наслаждения, и, следовательно, они могут находить потребление порнографии более приятным». Ах. Возможно, это и есть ключ к разгадке. Некоторые из нас изначально сильнее реагируют на порно. Не порно меняет наш мозг, а, быть может, наш мозг меняет наш взгляд на порно.

Действительно ли порно меняет мозг, или мозг меняет наш взгляд на порно, или верно и то и другое: «Порнография больше не является явлением, касающимся меньшинства населения, это массовый феномен, который влияет на наше общество». И все же он остается по большей части необъясненным.

Сейчас мы только начинаем понимать, как потребление порно воздействует на людей. Мы знаем, что есть связь между тем, что мы смотрим в сети и чем занимаемся в реальной жизни, но эта связь слаба и сложна. Многие из нас готовы наблюдать за спорным сексом скорее в порно, чем в жизни. А некоторые могут вовлекаться в омерзительные половые акты, при этом отвергая порно.

Однако мы действительно немного знаем о том, почему мы потребляем порно. Многие из нас смотрят его, чтобы не просто получить сексуальное удовольствие, но и чему-то научиться, а также из любопытства. Мы также знаем, что, хотя просмотр порно может создать у нас нереалистичные сексуальные ожидания (в том числе и смущение из-за того, как выглядят наши гениталии), похоже, порно дает людям и что-то хорошее. В исследовании 2017 года Кассандра Хессе и Кори Педерсен обнаружили, что «вопреки ожиданиям, частота наблюдения [откровенно сексуального контента] не способствовала возникновению неточных представлений о сексуальной анатомии, физиологии и поведении. Скорее, было показано обратное». Исследователи узнали, что их респонденты в целом чувствовали, что получили пользу от просмотра порно, поскольку оно проясняло сложный и часто пугающий аспект взросления.

Пока в этом разделе мы говорили исключительно о потребителях порно, а не о его производителях. Съемка порно вызывает больше этических вопросов. Откуда мы знаем, что человек, которого снимают, согласился на секс? Можем ли мы быть уверены, что актеры взрослые? Не вынудили ли их сниматься тяжелые обстоятельства? Нужны ли обязательные медицинские проверки, должны ли актеры пользоваться презервативами? Столько вопросов. Но отчасти потому, что реалии порноиндустрии таковы, что те, кто вовлечен в нее, скрывают свое участие, а исследований о создании порно проводилось очень мало. По сути, эти вопросы остаются по большей части риторическими, и мы не будем их здесь обсуждать.

Итак, стоит ли запретить порно? Или принять его? По утверждению Хоуп и Педерсона, нам следует рассматривать его как обучающий материал. «Результаты показывают, что специалисты в сфере полового просвещения должны использовать компонент [откровенно сексуального контента] в уже существующих программах… заострять внимание в своих программах на действиях и поведении, возникающих при типичном половом акте, чтобы люди не только понимали реалии половых отношений, но и с уверенностью исследовали себя и своих партнеров в сексуальном плане».

Как обществу нам нужно прекратить стыдиться просмотра порно, в котором изображены взрослые люди, занимающиеся сексом по обоюдному согласию. Напротив, нам следует использовать этот материал как повод для разговора о сексуальных реалиях, в том числе о наших сексуальных извращениях, а также о том, что делать, если нас возбуждает нелегальный контент.

А еще порно может быть способом обсуждать и открывать новые аспекты нашей сексуальности.

Выход

В 2017 году лесбийские, гомосексуальные, бисексуальные отношения, а также отношения с трансгендерными людьми все еще были уголовно наказуемы в 74 странах, включая Саудовскую Аравию, Пакистан и несколько африканских государств. В таких странах однополые отношения криминализованы законами о мужеложстве (анальном сексе), содомии (нерепродуктивном сексуальном поведении) и «актах, противных природе». Оцените степень стигматизации подобных видов сексуальной активности: наказание за эти правонарушения в отдельных государствах будет столь же сурово, как наказание за секс с животным. В восьми из этих стран за гомосексуальный секс могут приговорить к смертной казни. Иными словами, секс по обоюдному согласию со взрослым партнером того же пола оказывается одним из худших преступлений с высшей мерой наказания.

За гомосексуальные акты, совершенные наедине при участии двух взрослых по обоюдному согласию, наказаний обычно не налагается. Однако сам факт, что эти наказания возможны, и то, что в некоторых странах это поведение все же уголовно наказуемо, говорит о многом. Посредством законов эти государства, похоже, провозглашают, что гомосексуальные акты являются злодейством.

Многие страны — противницы ЛГБТ даже полностью отрицают, что в их пределах вообще живут гомосексуальные люди. Например, когда мэра Сочи спросили о посещении гомосексуальными спортсменами зимней Олимпиады в России в 2014 году, он ответил, что им разрешается пребывание, если они «не навязывают свои привычки другим». После его повсеместно высмеяли, но он также заявил, что в Сочи нет гомосексуалов: «В нашем городе их нет». Наличие гей-баров в Сочи в то время предполагало обратное, но мэр не единственный, кто поддерживает эти ложные убеждения.

Принимают ли отдельные государства таких людей или нет, по оценкам и демографической статистике число тех, кто идентифицирует себя как лесбиянок, геев или бисексуалов, колеблется от 1,2 до 5,6% населения. Кроме того, около 0,3% считают себя трансгендерами. Хотя это редко исследуется, еще некоторая часть населения идентифицирует себя с квирами, интерсексуалами, пансексуалами, асексуалами или с кем-то из других многочисленных категорий сексуальности. Лишь потому, что этих людей не видно или их не принимают, еще не значит, что их не существует.

Вас злит, что с людьми ЛГБТКИАПП+ обращаются как с преступниками? Или, что еще хуже, делают вид, что их нет? Вы нетолерантны к чужой нетолерантности, потому что мы не такие? Очень легко демонизировать тех, кто демонизирует других. Я, к примеру, нетолерантна к гомофобам. Но обсуждать проблемы, которые важны для нас, также нужно и с людьми, не разделяющими наши взгляды. Даже если результат — всего лишь обретение большего понимания для обеих сторон, подобные дискуссии способны помочь в гуманизации и дестигматизации. В частности, меньшинства и группы с меньшими привилегиями выигрывают оттого, что их голоса слышат и кто-то встает на их сторону.

И я не уверена, что мы настолько разные. Оказывается, что исполнения песни Кэти Перри «Я поцеловала девушку» (I Kissed a Girl) на публике, периодических каминг-аутов знаменитостей и даже легализации однополых браков недостаточно, чтобы обеспечить безопасную среду для людей, идентифицирующих себя как ЛГБТКИАПП+.

Как пишет один из авторов обширного доклада о международных законах о сексуальной ориентации и гомофобии (2017) Энгус Кэрролл, «нет такой страны в мире, где представители ЛГБТ не сталкивались бы с дискриминацией, стигматизацией или насилием». Почему? Он утверждает, что «законодательные изменения довольно неторопливы, но и общественное отношение, особенно тех, кто способен наложить табу, меняется невероятно медленно».

Один из аргументов против гомосексуальности заключается в том, что люди совершают извращенный выбор. И предполагаемый стиль жизни этих извращенцев — быть эгоистичными сексуальными хищниками, которые угрожают святости брака и будущему человечества. Но это не выбор. В 2015 году было опубликовано крупное исследование с участием 409 пар гомосексуальных близнецов. Алан Сандерс и коллеги обнаружили самое мощное на сегодняшний день подтверждение, что гомосексуальность заложена генетически, что люди рождаются геями. Один из добровольцев, Чэд Завиц, обобщил выводы работы следующим образом:

Результаты помогут гомосексуальным мужчинам, которые задавались такими же вопросами, что и я. Они способны повысить самооценку тех, кто спрашивал «Почему я?», кто переживал остракизм, предубежденность, кого подавляли, исключали, демонизировали или с кем делали что похуже. Результаты, возможно, смогут переубедить тех, кто верит, что гомосексуальность — это «выбор», а не что-то предрешенное… В то же время некоторые могут использовать эти выводы, чтобы оправдать убеждение, будто гомосексуальность — результат «нарушенных» или «девиантных» генов, которые нужно исправить. Представьте, что родители начнут требовать генетический тест для их еще не родившихся детей, эмбрионов или, хуже, правительство будет настаивать на обязательной проверке всех еще не родившихся детей и вводить обязательные аборты, чтобы очистить генофонд. В мире довольно ненависти, и эти идеи не столь невероятны, как можно подумать.

Несмотря на это, я все еще надеюсь, что наш мир продолжит стремиться к большей безопасности и принятию для всех. Да, некоторые страны ужесточают меры, но в основном весь мир становится более открытым к гомосексуальности. Эта открытость вкупе с научными фактами принесет больше понимания человеческой сексуальности новому поколению.

Вопрос, безусловно, сложный. Не только для геев, но и для гомофобов. В эксперименте 1996 года исследователь Генри Адамс и коллеги попросили 64 мужчин заполнить опросник, чтобы выявить, насколько те гомофобны. Затем, после определения уровня гомофобии у этих мужчин, ученые провели плетизмографию их половых членов — в ходе этого исследования измеряется обхват члена и эти показания используются как индикатор сексуального возбуждения. По сути, он фиксирует набухание члена. Затем мужчинам показали откровенно сексуальные видео с гетеросексуальными и гомосексуальными партнерами (женщинами и мужчинами).

Было обнаружено, что «только гомофобные мужчины отозвались усилением эрекции в ответ на гомосексуальные стимулы». В результате исследователи заключили, что «гомофобия очевидно связана с гомосексуальным возбуждением, которое гомофобный человек либо не осознаёт, либо отрицает». Это может по крайней мере частично объяснить отвращение к гомосексуальным людям, ведь гомофобы могут бояться, что геи испортят их или соблазнят. Порой мы опасаемся того, что идет вразрез с нашей религией или культурой, или просто того, что мы недостаточно исследовали в себе.

Но, если мы изучим данные идеи и обнаружим, что не гетеронормативны, может оказаться, что нам очень трудно это принять.

На протяжении десяти лет своей преподавательской практики я наблюдала множество случаев сексуального прозрения и самораскрытия среди студентов. Эти прозрения зачастую случаются, когда впервые поднимается тема сексуальности и сексуальных отклонений. Подобная беседа, как я боюсь, у многих людей никогда не произойдет. Я видела, как студенты узнают о полиамории и тут же идентифицируют свою сексуальность с ней. Я видела, как люди впервые определяют себя как геев. У меня был студент, признавший, что он асексуален. Была студентка, которая стала интересоваться бисексуальностью, хотя это шло вразрез с ее религией. Наша сексуальность важна для нас, но, пока мы не окажемся в среде, поддерживающей открытое обсуждение, нам трудно раскрывать свои негетеросексуальные наклонности.

В 1994 году психиатр Гленн Вегнер разработал инструмент для измерения внутренней гомофобии, чтобы показать, насколько гомосексуальные люди принимают свою сексуальность. В опросник входят такие пункты, как «Я бы хотел быть гетеросексуалом», «Когда я много думаю о том, что я гей, мне становится грустно» и «Если бы существовала таблетка, которая поменяла бы мою сексуальную ориентацию, я бы ее принял». Высокие баллы, приписываемые такого рода утверждениям, показывают недостаток принятия своей сексуальности и связаны с ухудшением психического здоровья.

Недавно были проведены и другие исследования на эту тему. Например, по данным работы 2017 года Константина Цкхая и Николаса Рула, мужчины, которые набирали высокий балл по шкале оценки внутренней гомофобии, также были менее склонны раскрывать свою сексуальную ориентацию окружающим и старались выглядеть стереотипно маскулинными. Это предполагает намеренное сокрытие качеств, указывающих на их истинную ориентацию, ведь имидж гея может считаться неприемлемым в обществе. Гетеросексуальная самопрезентация делает их невидимыми для гомосексуальных мужчин — и в этом вся суть. Они хотят, чтобы мы не задавались вопросом об их сексуальности. Они хотят, чтобы мы говорили: «Он выглядит мужественно, конечно, он традиционной ориентации». Этот опыт, возможно, схож с лесбийским, когда женщины стремятся выглядеть феминно, или с опытом любого другого человека, который выглядит гетеронормативно, но таковым не является.

Раскрываться очень трудно даже в обществе, утверждающем, что оно принимает людей ЛГБТКИАПП+. Я агитатор ЛГБТКИАПП+-сообщества, но мне редко бывает комфортно говорить о собственной сексуальности. При этом я выгляжу совершенно гетеронормативно, и моя сексуальность никогда не ставилась под вопрос. «Она кажется женственной, конечно, она традиционной ориентации».

Я из тех людей, которых фетишизируют в гетеросексуальном сообществе, но я также не вполне принадлежу к квирам. По моему личному опыту, и как пишут исследователи, которые это изучают, Милэн Алари и Стефани Годэ, про таких, как я, часто говорят, что наша ориентация — «это временно», будто мы «хотим всего и сразу» или даже что мы «делаем это, чтобы привлечь внимание мужчин». Я считаю себя частью практически невидимой группы. Гетеросексуалы считают мою сексуальную ориентацию хуже гомосексуальной, а гомосексуалы — хуже гетеросексуальной.

И знаете что? К черту невидимость.

Я бисексуальна.

Большинство людей не знают этого обо мне. Я десятилетиями была би-невидимкой и потому, возможно, непреднамеренно внесла вклад в стирание бисексуалов. Би-стирание — это отвержение бисексуальности как действительной формы сексуальности. По словам Алари и Годэ, «бисексуальность как полноправная пожизненная идентичность и стиль жизни часто забывается или отрицается как одна из разновидностей». Ученые обнаружили антибисексуальные заявления и идеи даже среди молодых людей, которые принимали гомосексуальность. В исследовании дискурса молодых взрослых о бисексуальности они обнаружили, что «участники делают бисексуальность невидимой, тем самым непреднамеренно поддерживая бинарность пола». Авторы утверждают, что так же, как общество обычно учит нас, что мы можем быть либо женщиной, либо мужчиной, оно учит нас, что мы можем быть либо гомо, либо гетеро. Мы не должны комбинировать.

Бисексуальность дается нам вместе с несправедливостью по отношению к другим. По большей части мы можем быть сексуальными хамелеонами, можем выбирать, с каким полом в итоге встречаться. По сравнению с этим гомосексуальность обычно труднее скрыть, что особенно тяжело в тех уголках мира, где она жестоко наказуема, — на законодательном или социальном уровне. Но эта способность быть невидимыми имеет печальное последствие: она часто делает нас невидимыми.

Все те студенческие открытия в аудитории, упоминавшиеся ранее? Прозрения? Такую откровенность спровоцировали не просто научные дискуссии. Люди совершали каминг-аут после того, как я раскрывала свою собственную идентичность. Я первый «открытый» бисексуальный человек, которого узнали большинство моих студентов. И после этого я стала замечать, что мои студенты ЛГБТКИАПП+ становятся более уверенными в себе, чувствуют себя в большей безопасности, хотят рассказывать другим о своем опыте. Кто-то делает это впервые. И это прекрасно.

Но каминг-аут не всегда имеет прекрасные последствия. Любому, кто раскрывал свои сексуальные склонности или идентичность, не являющуюся общепринятой, есть чем поделиться. Это истории об отвращении, которое люди порой даже не пытаются скрыть. Исследование 2014 года показывает, что одна только мысль о гомосексуальном контакте провоцирует у респондентов желание физически очиститься. Этому также сопутствуют рекомендации «держать это при себе». Люди начинают отдаляться физически, на случай если вы вдруг сочтете их сексуально соблазнительными. И обратная сторона зачастую не лучше. Идея распущенности устаревает, как и допущение, что сексуальное отклонение в одном аспекте делает вас девиантным и в других случаях.

Если мы хотим это изменить, нужно говорить друг с другом. В соответствии с гипотезой контакта чем больше мы встречаем симпатичных нам людей из некой группы, тем более склонны видеть в них людей, а не просто членов группы, которую мы не понимаем. Такого рода обсуждение и смена взглядов могут даже повлиять и на остальные сферы нашей жизни. По результатам другого исследования обсуждение поддержки гомосексуального равенства имеет далекоидущие последствия. Авторы обнаружили, что «контакт с меньшинствами вкупе с обсуждением их проблем способен вызывать каскадные изменения во взглядах».

Мы боимся того, чего не знаем. Будьте храбрыми. Только прозрачность поможет спровоцировать культурные изменения, которые нам так нужны.

Пусть реет радужный флаг.

Отправимся в зоопарк

Так, а теперь поговорим о поведении, которое большинство людей находят очень странным. Оно считается незаконным в большинстве стран мира. Сейчас все станет гораздо серьезнее. Вы готовы?

Во-первых, позвольте представить вам людей, которые любят животных — и даже, пожалуй, чересчур, — зоофилов. Животные привлекают их в сексуальном плане. В 2003 году Колин Уильямс и Мартин Вейнберг опубликовали статью на эту тему (подобных исследований очень мало). Ученые хотели разобраться, почему люди выбирают сексуальные отношения с животными. Чтобы попытаться понять мир зоофилов, они несколько месяцев опрашивали людей онлайн. И получили огромное количество откликов: 120 человек идентифицировали себя как зоофилов, что довольно много, учитывая редкость сексуальных предпочтений такого рода (хотя никто не знает, насколько они редки).

Несмотря на беспокойство правозащитных организаций о безопасности животных и незаконность этой практики, большинство зоофилов не расценивают свои действия как вредные для животных или для самих себя. По данным исследования Уильямса и Вейнберга, зоофилия — это не просто секс с животными. Она включает заботу о благополучии и удовольствии животных. Для кого-то это в прямом смысле становится межвидовой любовью.

Это объяснил один из опрошенных зоофилов, 19-летний Джейсон, работающий на конной ферме. Он сказал: «Я действительно практикую скотоложство, ведь невозможно заниматься сексом с животным и не практиковать скотоложство. Однако мои отношения с животными являются любовью, в которых секс — это проявление любви, так же, как и у людей, и я не занимаюсь сексом с лошадью, если она не согласна».

По закону, разумеется, животное не может давать согласия. Но идея, что животные хотят заниматься сексом с животными другого вида, не является абсурдной. Нестерилизованные собаки, к примеру, часто прыгают на людей и имитируют половой акт — хотя обычно тщетно. Зоофилы могут утверждать, что разрешение животным заниматься сексом с вами — просто следующий этап. Но у тех, кто против, пожалуй, аргументы получше. Если человек, который по закону не может дать согласие — например, ребенок, — прыгнет вам на ногу, будет неправильно интерпретировать это как приглашение заняться с ним сексом. Но животные — не люди, и у них нет тех же защит, а может, они им и не нужны.

Не увожу ли я вас из вашей зоны комфорта? Отлично. Тогда продолжим.

Я уверена, что сейчас вы гадаете, что делает одно животное сексуальнее других? По данным этого исследования, животное нравится по тем же причинам, по которым мы можем счесть привлекательными людей. Респонденты говорили, что их привлекали сила, грациозность, осанка, изящество и резвость. И, несмотря на стереотипы, связанные со скотоложством, зоофилы в основном занимаются сексом не с овцами. Исследование показало, что большинство были романтически связаны с семейством лошадиных (29%) — например, с лошадьми, ослами, мулами — или собаками (63%), но многие сообщали и о других животных, включая кошек, крупный рогатый скот, козу, овцу, курицу и дельфина.

Возможно, вы задаетесь вопросом: кто все эти люди?

Для начала скажем, кем они не являются. Большинство из них не считают себя физически непривлекательными, у них хватает возможностей найти партнера-человека, они не алкоголики и не наркоманы. Посетив встречу зоофилов, Уильямс и Вейнберг сразу же заметили, что это вполне обычные люди. «Мужчины не подтверждали культурный стереотип о том, что зоофилы — больные или опасные необразованные простаки с нехваткой социальных навыков. В действительности собрание поразительно напоминало встречу выпускников какого-то университета (с той разницей, что зоофилы вели себя менее шумно)».

В этой выборке зоофилами оказались в основном мужчины в возрасте от 18 до 70 лет. Большинство (64%) были одиноки, но у многих имелись жены, и почти все (83%) окончили какой-то вуз. Многие происходили из религиозных семей. И, пожалуй, самое удивительное — мало кто из респондентов проживал на фермах. Только треть участников жили в сельской местности — другие две трети обосновались в маленьких или больших городах.

Если это на первый взгляд обычные, образованные люди, почему они занимаются сексом с животными? По мнению Уильямса и Вейнберга, их интересовал не только секс — чуть меньше половины (49%) опрошенных объясняли это привязанностью. Это чувство описал 36-летний Рой: «Люди используют секс для манипуляции и контроля. Людям трудно принять тебя таким, каков ты есть… они хотят тебя изменить. Животные не судят тебя, они просто любят и наслаждаются сексом без всяких задних мыслей». Большинство зоофилов утверждают, что способны создать отношения с животным, которые будут одновременно возбуждающими и душевными. Исследователи пишут: «Поразительно, но в целом эти люди не кажутся такими уж необычными». С психологической точки зрения похоже, что для некоторых сексуальные отношения с животным — это просто форма поиска эмоциональной близости с другим существом.

Возникает вопрос, почему нас так задевает эта проблема. Дело не только в правах животных. Мы ужасно обращаемся с животными в разных сферах, и это не вызывает той же реакции: возьмем, к примеру, промышленное животноводство и огромное количество бездомных питомцев, которых попросту отправляют в приюты. Может, это как-то связано с фактом, что после сексуального контакта с животным мы можем чем-то заразиться, так называемыми зоонозными инфекциями. Конечно, шанс подхватить паразитических червей, бешенство, лептоспироз есть, но — будем честны — во время секса с людьми мы можем заразиться чем похуже.

Так в чем дело? Думаю, это фу-фактор. Нам не нравится мысль, что человек занимается сексом с животным, потому что животные считаются «грязными». Это во-первых. А во-вторых, большинство из нас не возбуждают животные, и нам трудно понять, с чего вдруг кому-то обращать на них внимание. Судя по весьма скудным исследованиям на эту тему, в людях, занимающихся зоофилией, нет ничего ненормального. Нет никакого очевидного психологического признака, показывающего, что человека будет привлекать секс с животными.

Конечно, из-за того, что нас это сексуально не возбуждает, задача понять таких людей может представляться невозможной. Очень легко назвать тех, кто живет в ином сексуальном мире, странными, отвратительными, аморальными. Хуже того, кажется, некоторые из зоофилов сами себя так характеризуют. Но зло ли это? На мой взгляд, нет.

Мы лишь немного коснулись чудесной темы секса. Мы могли обсудить в этой главе гораздо больше, включая измены, секс с куклами и роботами, инцестуозные отношения и порноместь, людей, которых возбуждают только порномультфильмы и неодушевленные предметы, только пожилые люди или только женщины-бодибилдеры, тех, кто наряжается животными или маленькими детьми, тех, кто одевается в латекс или режет себя ради сексуального удовольствия, тех, кто носит нацистскую форму или переодевается в рабов, кто трется о других людей или возбуждается исключительно при виде ампутантов… человеческая сексуальность невероятно разнообразна.

Думаю, самое время остановиться и перестать осуждать других и себя за то, что происходит между двумя взрослыми по обоюдному согласию.

Но порой секс возникает не между взрослыми и согласными на него людьми. В следующей главе мы попробуем понять тех, кто совершает, как считают многие, абсолютное злодейство. Они творят не имеющие оправдания, ужасные, немыслимые и тем не менее существующие во всех обществах на планете вещи. В следующей главе мы попробуем залезть в голову педофилам.

Отправить