16

Леопарды готовы к прыжку

По традиции, установившейся при генерале Валене, каждое подразделение ВВС «Свободной Франции» получало название в честь какой-нибудь французской провинции. Большинству из нас хотелось дать ИГ3 название «Бретань», но оно уже было занято, так же как «Эльзас», «Лотарингия», «Иль-де-Франс». Недолгое время повыбирав между «Французской Фландрией» и «Нормандией», мы остановились на последнем. Отныне новая Истребительная группа № 3 звалась именно так. Я, как и мои товарищи, был очень доволен выбором. Мне казалось, что название «Нормандия» всецело соответствует предстоящей нам миссии и к тому же в нем звучит дань уважения «свободным французам», погибшим во время неудачной попытки высадки в Дьепе несколько месяцев назад.

Теперь, когда у ИГ3 появилось собственное имя, ей нужна была эмблема, соответствующая гербу провинции. У Нормандии на гербе два леопарда в червленом поле – геральдический символ благородства и отваги в бою. Марсель Лефевр и Жан де Панж отправились в Дамаск, чтобы заказать армянским ювелирам на главном городском базаре шесть десятков значков, и 24 октября 1942 года на торжественной церемонии в присутствии полковника Корнильон-Молинье, командующего ВВС «Свободной Франции» на Ближнем Востоке, состоялось официальное вручение новеньких эмблем эскадрильи всем пилотам и механикам из личного состава.

При виде вытянувшейся по стойке «смирно» шеренги летчиков-истребителей с одинаковыми золотисто-красными значками на темно-синей униформе Жозеф Пуликан, должно быть, счастлив и горд, потому что первый этап его миссии удачно завершен: не прошло и месяца, как две группы пилотов – из Великобритании и из Северной Африки – перемешались и стали единой командой. Среди нас больше нет «англичан» и «ливийцев», как в самом начале.

Однако освоиться здесь многим было непросто. С первых же тренировочных полетов на «Девуатин-520» и «Моран-406» моим коллегам, прибывшим из подразделений Королевских ВВС, и мне самому стала очевидна разница в подготовке между нами и нашими товарищами, которые усвоили правила и приемы французской истребительной авиации. Помимо прочих различий, британцы перешли на параллельное боевое построение, тогда как французы остались верны своей прежней тактике полета со смещением в строю на 45 градусов.

Вскоре после вручения значков произошло еще одно событие, укрепившее нашу решимость сражаться до конца. Союзники 8 ноября начали операцию Torch («Факел») в Северной Африке. Нас, голлистов, с самого начала не волновало идеологическое и политическое соперничество, не дававшее покоя Вашингтону, Лондону, Москве, Виши и Алжиру, поэтому мы бурно радовались высадке англо-американских войск на алжирских пляжах и в Марокко. На авиабазе в Райаке царило всеобщее ликование, мы были охвачены энтузиазмом и пришли к единодушному выводу: столь неожиданный прорыв, на который мы и надеяться не смели, не что иное как лишнее доказательство тому, что наше дело – правое, и нацистская Германия рано или поздно будет разбита.

В результате на борт трех DC-3, предоставленных американцами, мы, летчики-истребители, и наши механики 12 ноября поднимались с легким сердцем. Каждому дали право на провоз 10 килограммов багажа. Самолеты высадили личный состав «Нормандии» в Багдаде и взяли курс на Египет. А мы, сев на поезд, за два дня и одну ночь пересекли Месопотамию. Пунктом назначения было побережье Персидского залива.

После ночевки в палатках в окрестностях Басры были путешествие на грузовиках по пустыне в раскаленном зное и переправа на пароме через реку Шатт-эль-Араб. А затем снова железная дорога: поезд больше суток петлял по извилистым скалистым ущельям иранских гор, чтобы доставить нас из Ахваза в Тегеран. Итого нам понадобилось целых шесть дней на преодоление каких-то полутора тысяч километров, разделяющих Райак и Тегеран по прямой. После всей этой одиссеи прибытие в столицу Ирана стало невероятным облегчением: наконец-то можно было принять душ и выспаться на настоящих кроватях, застеленных свежими, благоухающими простынями.

В Тегеране, оккупированном с 25 августа 1941 года британскими и советскими войсками, летчиков «Свободной Франции» встречают как героев. В фуражках с золочеными галунами и в импозантной темно-синей униформе, украшенной значками с двумя леопардами, мы короли не только на официальных приемах, организованных в посольствах и министерствах, но и на светских раутах, коктейльных вечеринках и званых обедах, которые устраивают в нашу честь молодые прекрасные француженки из хороших семей. Все они – жены богатых иранцев, учившихся в Париже. Одна из этих прекрасных дам даже вызывается стать нашей «крестной», то есть взять шефство над «Нормандией». Она сдержит слово и до конца войны будет посылать своим неугомонным подопечным посылки, которые им очень пригодятся.

Но все хорошее когда-нибудь кончается. Санаторный курс лечения шампанским, икрой, идиллическими посиделками и теннисными матчами прерывается 27 ноября, когда капитан Литольф внезапно возвращает нас с небес на землю извещением о том, что отъезд назначен на 7 утра завтрашнего дня. «Не больше двадцати пяти килограммов багажа на человека, это максимальный вес, разрешенный русскими», – добавляет он.

Поскольку все это сказано обычным для Литольфа спокойным тоном, никто и не думает капризничать. Однако за десять дней, проведенных в обществе красоток Тегерана, мы уже и забыли, что значит побудка на рассвете.

Прощайте, легкий флирт на краю бассейна и обмен любезностями в отделанных лепниной светских салонах…