Глава 42
Решения

Устал от потерь. Все вокруг меня или уходят, или умирают. Я один. Отец почти не бывает дома: мама умерла, а от сестры он избавился. Я всегда знал, что уберет ее с глаз долой, как только она станет женщиной, а ничто так не выдает женщину, как беременность. Он отобрал у меня так много людей, что я его презираю и ненавижу.

Больше не боюсь. Знаю, как с ним расквитаться. Можно было бы просто пойти в полицию, но лучше дождусь своего часа. Он заплатит за все, чего меня лишил. Заплатит сполна.

Сегодня я в клубе, потому что отец не знает, куда делся Болван, и мне приходится выполнять его грязную работу. В каждом слове отца – если он вообще говорит – чувствуется глубокое разочарование. В этом году дядя проводит в клубе намного больше времени, чем прежде. Отец считает, это потому, что брак его рушится, а он не хочет себе в этом признаться. Лучше бы я был сыном дяди. Он всегда ко мне добр.

Сестры нет уже больше года. Мы хотели оставаться вместе, но когда отец обнаружил, что она беременна, пришел в ярость. Почти целый год я разыскивал своего ребенка – дочь сестры – и, кажется, наконец-то нашел. Выследил. Отец сказал, что был вынужден отдать малышку, потому что сестра умерла в родах. Ненавижу его за это. Скучаю по сестре. Мы с ней стали очень близки; я даже хотел попросить выйти за меня замуж, но когда сказал отцу, он заявил, что не допустит этого: я ненормальный, если хочу жениться на сестре. Добавил, что не смогу стать хорошим отцом, а он знает семью, способную позаботиться о ребенке. И вот теперь я снова один. Совсем один.

На днях отцу позвонил друг-полицейский. Кажется, встретил в одном из наших домов подсадную девушку – офицера полиции – и приказал ее уничтожить. Я в этом доме еще никогда не был, и Болван тоже. Папа страшно зол и шепчет ему что-то такое, отчего у того на лице появляется выражение, которое уже возникало раньше. Мы с ним приходим в дом, и первым, кого я вижу, оказывается мужчина, одетый как младенец. Понятия не имею, что это означает. Порою люди окончательно сбивают с толку.

Мне предстоит с ним разобраться; делаю это быстро. Не люблю исполнять подобные поручения отца. Слышу, как в ванной дико визжит девушка: с ней работает Болван. Выхожу в гостиную, вижу другую девушку, которая пытается убежать, и перерезаю бедренную артерию. Не люблю убивать женщин, но это один из самых быстрых способов. Переживаю, потому что она красиво одета, как будто собралась где-то хорошо провести вечер – и вот ее больше нет. Удивительно, как все исчезают за одну-единственную секунду между жизнью и смертью. Часто спрашиваю себя, думают ли другие люди так же много, как я. Кажется, думаю постоянно и обо всем.

Не мог представить, что кто-то думает так же, как я, но когда разговаривал с сестрой, она рассказывала о том, что хотела бы сделать, когда станет взрослой. Удивительно, что она вообще думает о таких вещах. Считал, что это только мои мысли. Смотрю, как под блондинкой собирается лужа крови. Болван велит проверить, нет ли здесь кого-нибудь еще. Слышу, как кричит девушка в ванной, и не хочу представлять, что там происходит. Но девушки из полиции, которую мы ищем, здесь нет. Болван выходит из ванной и звонит отцу. Заглядывает под кровати, но никого не находит. Получаем приказ объехать места, где она может прятаться, но ведь это весь город.

Идем вдоль реки и смотрим по сторонам. Знаю, что он с ней сделает, если найдет, и переживаю. Она не такая, как те, кто работает у отца.

Пока оглядываем берег, замечаю в парке движение. Болван направляется в ту сторону; зову его обратно. Он еще ее не видел. Не хочу, чтобы поймал, но в то же время не хочу, чтобы отца посадили в тюрьму – должен разобраться с ним сам. Болван возвращается, а я замечаю, как девушка прячется в реку. После небольшого спора решаем поискать в другом месте. Убеждаю Болвана ехать в сторону отделения полиции, потому что, скорее всего, она пойдет туда. Несколько часов колесим по улицам, а потом сдаемся, потому что город совершенно пуст. Вокруг так тихо, что больше похоже на фотографию.

На рассвете снова оказываюсь в одиночестве и еду к реке, чтобы проверить, не найду ли чего-нибудь. Мир окрашен в оранжевый цвет, появляются звуки дня. У воды пусто. Медленно еду вдоль берега, насколько удается проехать по пешеходной зоне. Снова сворачиваю на дорогу и пытаюсь найти путь к открытому участку берега выше по течению. И вдруг вижу ее: лежит на траве с закрытыми глазами. Сразу понимаю, что надо делать. Оглядываюсь: вокруг ни души, но мир постепенно просыпается. Или сейчас, или никогда.

Хватаю девушку. Она дрожит и что-то бормочет. Называет меня Сэмом. Запихиваю в машину и пристегиваю. Закрываю дверь, и она тут же приникает головой к окну. Сажусь за руль, убеждаюсь, что вокруг никого нет, и уезжаю. Вряд ли кто-то меня увидел. А если бы увидели, то просто отвез бы ее в больницу. Но вместо этого везу к себе домой.

Дома несу в подвал, в комнату сестры, и кладу на кровать. Она очень симпатичная. Замечаю на одеяле кровь и вижу, что колено серьезно поранено: из него торчит стекло. Пока занимаюсь раной, она открывает глаза и начинает кричать. Пытаюсь объяснить, что спас ей жизнь, но она продолжает кричать. Говорю, что нашел ее у реки, и она успокаивается. Спрашивает, видел ли я людей, которые ее искали. Отвечаю, что видел. Говорит, что нужен телефон, чтобы позвонить парню. Объясняю, что с собой у меня телефона нет, но потом выйду и принесу. Не хочу, чтобы снова начала шуметь. Спрашиваю, голодна ли, и она говорит, что голодна. Испуганно объясняет, что случилось. Она очень мне нравится. Спрашивает, где мы. Говорю, что, когда пойду за телефоном, здесь ей ничего не грозит. Она ложится и начинает рыдать. Предлагаю сначала принести еду, а потом телефон. Соглашается.

В кухне начинаю думать, как бы ее здесь удержать. Не хочу отпускать; не хочу снова оставаться в одиночестве. Готовлю еду, напиток и ставлю на поднос. Думаю о сестре. Заглядываю в буфет и нахожу мамины лекарства. Некоторые уже попробовал на Монике: ей было все равно, что попадает внутрь. Беру несколько таблеток, растираю в порошок и добавляю в сэндвич. Это снотворное средство, причем довольно сильное. Потом беру другие мамины таблетки. Они вызывают помутнение сознания, а в значительном количестве даже галлюцинации, но зато от них она прекращала трястись.

Полагаю, новая подруга обладает большей степенью устойчивости, чем девушки из клуба, а потому решаю начать сразу с большой дозы. Уверен, что средство сработает, но чтобы удержать ее здесь, нужно что-то еще. Решаю применить закись азота. У папы хранится нелегальный запас. Когда они привозят девушек, то в доках накачивают веселящий газ в контейнер, прежде чем открыть дверь. А здесь можно впустить струю в вентиляционное отверстие. Вещество совсем не опасно; просто делает людей спокойными и довольными. Иногда использовал его, когда оставался с Моникой. Газ как будто вытаскивает тебя из собственной головы, и все вокруг кажется хорошим. Забываешь о любых неприятностях и хочешь, чтобы так было всегда. Напоминает искусственное счастье.

Сегодня собираюсь забрать свою дочь. Выяснил номер машины родителей. Уверен, что, как только увижу малышку, сразу узнаю. Точно так же, как вижу себя в сыне Клэр. Думаю, когда-нибудь все-таки открою ей правду, но не сейчас.

Еду туда, где живет дочь. Вижу, как женщина из последних сил воюет с ребенком – с моим ребенком. Некоторое время еду за ними, а потом помогаю женщине сменить шину. Вижу девочку и сразу понимаю, что это моя дочка. Вокруг слишком много людей, но все равно забрать ее надо сегодня, потому что завтра у отца есть для меня работа. Через некоторое время возвращаюсь в дом, где живет дочь, но там ее не нахожу. Смотрю в окно, вижу, как фальшивые родители сидят вдвоем за столом и ужинают. Страшно злюсь. Стучу в дверь; открывает мужчина. Перерезаю бедренную артерию. Он сразу падает. Глупая сука отказывается говорить, где ребенок, но зато узнаю, что дочку зовут Кассандра. Имя мне нравится. Хорошее имя для моей девочки.

Хочу оставить женщину в живых, но получается иначе. Она предупреждает няню, что я здесь, и велит вызвать полицию, так что выбора не остается. Нельзя допустить, чтобы рассказала, как я выгляжу. Сопротивляется недолго. Потом удается незаметно уйти.

И снова отец сердится. Убийство семьи сразу вызывает много шума; он быстро понимает, что это сделал я. Знаю, что знает: вижу по взгляду. Тот человек, на которого отец работает, недоволен, и у него появляются проблемы.

Вновь открывается дело о пропаже моей сестры. Пересматривается предъявленное родителям обвинение в убийстве. Честно говоря, очень этому рад. Мне никогда не нравилось, что они столько лет просидели в тюрьме якобы за убийство собственной дочери. И все из-за того, что отец сделал то, что сделал. То, что мы с ним сделали. Он говорит, что я все испортил, поднял невиданную бурю. Странно, что когда упоминает о сестре, всегда как-то колеблется, словно что-то скрывает. Я ему не доверяю. Никогда не доверял, а теперь и не боюсь. Из-за него потерял все.

Сидим в клубе. Отец выходит из кабинета и говорит, что есть для меня дело. Знаю, что это значит. Снова хочет, чтобы я кого-то убил. Наверное, полиция задает слишком много вопросов о сестре. Человек, которого он жутко боится, велит с кем-то расправиться, иначе он убьет отца. Есть свидетель, который может нас выдать. Конечно, он имеет в виду, что может выдать его. Не сомневаюсь, что на меня ему насрать. Обычно такую работу поручает Болвану, но сейчас здесь только я один, а дело, судя по всему, срочное. Надо немедленно пойти и убить чью-то мать.

Прихожу в квартиру пожилой леди и вижу дикий беспорядок. У нее куча вещей, все кругом завалено. Явно кого-то ждет: возле двери стоит собранный чемодан. Отец ничего не объяснил. Просто сказал, что надо это сделать, причем не провалиться. Наношу несколько ударов, но она оказывается крепче, чем выглядит, и серьезно меня ранит. Кровь течет по лицу; начинаю терять зрение. Жаль, что рядом нет Болвана; он всегда знает, что делать в подобных случаях. Чувствую, что слабею, и понимаю, что надо срочно уходить, пока не потерял сознание.

Кое-как добираюсь до машины и приезжаю домой. Страшно злюсь на отца; он все испортил. Когда прихожу домой, он уже сидит там и спрашивает, исполнил ли я его просьбу. Отвечаю, что исполнил, и говорю, что должен пойти к доктору. Он называет меня слабаком и объясняет, какое огромное разочарование я ему доставляю. Кричит, что я ни на что не способен, что всегда все только порчу. Понятия не имеет, кто я такой и на что способен. Наверное, пора ему объяснить. Пора постоять за себя. Все. Отец больше не должен жить.