В конце смены сын Марва Вопата, Мэтт, идет к своему шкафчику, открывает его и достает дополнительный рюкзак, который он, как осторожный и организованный человек, привез на этот день. С момента объявления о закрытии завода прошло два месяца и пять дней. Для некоторых счастливое число – 8/8/08. Женихи и невесты по всему миру вступают в брак, это будет их годовщина. В Пекине открывается олимпиада. Но для Мэтта у даты сюрреалистичный характер, какой угодно, только не счастливый. Это последний день на сборочном заводе, и, когда он выйдет на парковку через несколько минут, шкафчик должен быть пустым.

В тридцать семь лет Мэтт вспоминает, как взрослел с чувством, что из него растят работника автоиндустрии. Он смотрел, как отец отправляется на завод. Когда Мэтт был маленьким, Марв работал на сборочной линии. Он был подростком, когда отец начал двадцатипятилетнюю карьеру в качестве представителя Службы помощи сотрудникам. На протяжении большей части жизни Мэтта к отцу обращались приятели-алкоголики и люди с различными личными проблемами. Мэтт вырос, считая, что GM – лучшее место, чтобы получать хорошую зарплату, хорошие льготы, стабильную трудовую жизнь и где – если нужно – его всегда выслушают и поддержат. В 1986 году, будучи учеником старших классов, Мэтт расстроился, когда на заводе произошел всплеск найма, а ему было только шестнадцать лет – на два года меньше, чтобы попасть на работу. Когда ему исполнилось восемнадцать, завод не нанимал сотрудников. Поэтому, он попробовал получить двухлетнее общее образование в U-Rock, отделении Висконсинского университета округа Рок. Не найдя ничего, что действительно хотел бы изучать, через год Мэтт ушел, чтобы стать менеджером в Fast Forward, на роллердроме, который открыл в Мэдисоне начальник с работы, на которую он ходил в средней школе. Четыре года спустя компания GM все еще не нанимала сотрудников, он устроился на работу в Lear Seating, на фабрику в Джейнсвилле, которая производила сидения для завода.

Даже когда в GM были вакансии, получить работу можно было только по знакомству, важны были связи. Кандидатам нужно было направление, и каждому сотруднику GM выдавалось одно направление, которое можно было вручить родственнику или другу. Мэтт получил направление от отца, хотя сестра тоже хотела получить направление, а затем на заводе была проведена лотерея по найму, и 17 мая 1995 года Мэтт, наконец, начал работать там, где должен был, как всегда казалось.

При росте шесть футов, Мэтт всего на дюйм ниже отца. Однако, тогда, как Марв крепкий и буйный, Мэтт стройный и сдержанный. Он ответственный человек. Он женился на Дарси, через четыре месяца после того, как стал работником GM, усыновил ее маленькую дочь, Бриттани. У них родилось еще две дочери, Брук и Бриа. Жизнь была комфортной и наполненной, и Мэтту нравилось, что заработная плата General Motors делала его хорошим добытчиком.

Даты приема на работу на заводе всегда были важны. Каждый держит их в памяти. По истечении тридцати лет, которые сотрудник проработал на заводе, он имеет право на пенсию. Этим летом они приобрели дополнительное решающее значение, определяя, какая половина рабочих потеряет работу, когда рабочих одной из смен уволят, еще до закрытия всего завода. Годовщина приема Мэтта – 17 мая 1995 года – поставила его как раз на грани. Если бы его наняли несколькими днями ранее, он сохранил бы работу. Естественно, нанятый несколькими днями позже, он оказался бы уже без работы. Нахождение на грани позволило Мэтту отработать две дополнительные недели, получая по $28 долларов в час, и за этот незначительный факт он благодарен.

Но Мэтт – человек привычки, а две недели прошли вверх дном. Он всегда работал во второй смене, но вторую смену только что сократили. Поэтому, в течение этих драгоценных недель на грани он вставал до рассвета, чтобы приступить к выполнению задания – контролю качества крутящего момента ста критичных компонентов внедорожника – в первую смену, единственную оставшуюся.

Так как дополнительные недели Мэтт работал в первую смену, рабочий день заканчивался ранним вечером, и Мэтт в последний раз открывает свой шкафчик. Он осторожно кладет в дополнительный рюкзак настольную игру «Загадочные убийства» и старые копии журнала Gun Dog, которые давным-давно читал в перерывах. Мэтт нажимает на табельные часы в последний раз и – спустя тринадцать лет, три месяца и двадцать два дня – уходит знакомым путем с завода в неизвестность, в лучах закатного солнца, славным деньком с 27 градусами тепла.

Теперь он человек привычки без каких-либо гарантий в будущем. Но Мэтт послушал Марва, с его мудростью и сорокалетним опытом. Несмотря на то, что папа в безопасности, на пенсии после шумной вечеринки, состоявшейся в парке несколько недель назад, Мэтт считает его слова обнадеживающими, успокаивающими. Мэтт не игрок. Тем не менее, он готов поспорить, что это всего лишь вопрос времени, когда сборочный завод снова начнет работать в полную силу.

Близнецы Джерада Уайтакера, Алисса и Кейзия, чувствуют себя как один человек, когда пытаются в чем-то разобраться. Они не идентичные близнецы: Алисса – блондинка, ростом пять футов и пять дюймов, на четыре дюйма выше Кейзии, которая всегда думала, что должна во всем быть лучше, родившись на пять минут раньше. Хотя Алисса и Кейзия не идентичные близнецы, они, естественно, читают мысли друг друга, и это особенно удобно сейчас. Ранее девочки никогда не сталкивались с загадкой, подобной возникшей этим летом перед переходом в восьмой класс: ни с того ни с сего, даже когда они спали дольше в эти ленивые августовские дни, папа был дома к завтраку.

Большую часть жизни и, конечно же, последние несколько лет, их отца Джерад уходил из дома, пока они спали. В прошлом месяце, когда девочки нашли его за круглым столом в кухне, они обсудили это обстоятельство и вспомнили, что каждое лето завод закрывается на две недели. Ничего страшного. Но теперь, когда за неделю до Дня труда начинался учебный год и отец все еще появлялся за завтраком, они обсуждают ситуацию в общей комнате на цокольном этаже, сидя на двух односпальных кроватях – у Алиссы сине-зелено-фиолетовое, дикое ретро-покрывало в стиле 1970-х, у Кейзи серо-оранжевое, с доской для серфинга посередине. Девочки обмениваются случайными фразами из разговоров родителей, когда они думали, что Алисса, Кейзия и их младший брат Ной не слышат.

Некоторые слова – выкуп, выплата SUB (дополнительных пособий по безработице) – не имеют для них значения. Но одно вполне понятное слово – переезд – пугает. Ни за что они не позволят этому случиться. Им уже приходилось заводить новых друзей в четвертом классе, когда они с родителями переехали из Футвилла – фермерской деревни всего в девяти милях к западу, но достаточно далеко, чтобы пришлось сменить школу. Переход в школу Джейнсвилла был главной причиной переезда, потому что девочки всегда хорошо успевали по всем предметам, а в Футвилле нет подготовительных курсов для поступления в старшую школу. Мама девочек, Тэмми, всегда поступала подобным образом, сосредотачиваясь на их потенциале. Она была полна решимости доказать, что врачи были не правы, когда близнецы родились на шесть недель раньше срока, и ей сказали, что дети очень маленькие, и у них могут возникнуть проблемы с обучением. Это было неправдой, и Тэмми получала дополнительное удовлетворение от уровня интеллекта и достижений дочерей.

Алисса и Кейзия во время своего обмена мыслями в спальне приходят к выводу, что если они собираются спросить родителей, что происходит, то лучше не у отца. Что бы ни происходило, это должно быть обидно, и, если бы папа хотел, он бы им сказал. Поэтому они по очереди задают маме маленькие вопросы. «Мы пытаемся это выяснить», – так она отвечает. Это не очень-то помогает.

Поэтому из новостей и от пары друзей девочки узнают, что у отца, должно быть, была довольно неудачная дата приема на работу, так как он является сотрудником GM из уже уволенной смены. Сделанные выводы верны. Его приняли на работу 29 мая 1995 года, по направлению отца. Папа, и мама выросли под защитой заработной платы от GM, так же, как Алисса, Кейзия и младший брат до этого лета.

Решив загадку, почему отец находится дома до завтрака, Алисса и Кейзия теперь больше, чем когда-либо, беспокоятся, что их могут потащить куда-то еще, так же как, когда они покинули Футвилл. Их накрывает волна беспокойства, девочки понимают, что самый большой страх Алиссы в том, что ей, возможно, придется бросить баскетбольную команду; Кейзия больше всего боится потерять друзей.

Разгадав эти специфические проблемы, девочки замечают настроение отца. Сколько они помнят, он был угрюмым, и иногда тихим, но теперь откалывает шуточки, как они любят. Внимательно присмотревшись, они видят, что мама нервничает больше, чем обычно, – постоянно немного на взводе. Но папе нравится, что можно поспать подольше, и, если не считать небольшую работу во дворе, он ведет себя, будто это – заслуженный отпуск.

Воздух сладок, но в нем уже слышен августовский запах гниения, когда Кристи Бейер прибывает чуть раньше 9 утра в невысокое кирпичное здание и входит внутрь. Она бродит по лабиринту пересекающихся коридоров и, наконец, находит комнату № 2606. Кристи садится за один из столов, примерно посередине ряда, и, оглядываясь вокруг, видит, что окружающие люди намного моложе. Она надеется скрыть волнение.

Это первый день занятий в Техническом колледже Блэкхок. Кристи – коренастая женщина тридцати пяти лет с рыжеватыми волосами и короткой стрижкой. Она замужем второй раз, и ее сын достаточно взрослый, чтобы поступить в колледж, если бы не пошел прямо из средней школы в учебный лагерь Национальной гвардии Висконсина.

На четвертой неделе августа не прошло и двух месяцев с тех пор, как Кристи потеряла работу в Lear Corp., на фабрике к востоку от межштатной магистрали, которая с 1990 года занималась производством по принципу «точно вовремя». «Точно вовремя» означало изготовление автомобильных сидений и доставку на сборочный завод ровно за три часа до того, как они будут закреплены внутри автомобилей GM. В тот же день в конце июня, когда General Motors уволила одну смену, ее смена в компании Lear также была уволена. Теперь, когда в Техническом колледже Блэкхок начинается осенний семестр, в кампус приходит лишь небольшая горстка уволенных фабричных рабочих. Большинство из них – бывшие сотрудники Lear, как и она. Несмотря на то, что они также были членами профсоюза UAW Local 95, как и работники GM, трудовой договор не предусматривал выплаты дополнительных пособий по безработице, если они будут уволены, как сейчас, поэтому у них нет той подушки безопасности, которая дала бы время определиться со своим будущим.

Кристи работала на конвейере Lear в течение тринадцати лет. Она была известна на фабрике тем, что разработала улучшенную версию фартуков, которые рабочие должны были носить на работе. У ее фартуков были эргономичные карманы и способность растягиваться в случае попадания в станок. Кристи продала дизайн местной компании Lab Safety Supply, которая платила ей небольшую сумму каждый раз, когда кто-то покупал один из фартуков. Когда компания Lear закрылась, она решила, что лучше взять единовременную сумму, предложенную Lab Safety, потому что кто знает, останутся ли рабочие, которым будут еще нужны такие фартуки, как ее? Если фартук был намеком на предпринимательский дух, скрывающийся внутри Кристи, он больше никогда не показывался.

Теперь, помимо насущных проблем, связанных с тем, что она без работы, а муж, Боб, тоже вскоре будет уволен из Lear, она боится за сына, который ушел в Национальную гвардию, потому что некоторые роты в эти дни уходят на Ближний Восток. Она родила Джоша в шестнадцать лет. «Всю жизнь спешишь», – любит поддразнивать ее мама. У Кристи всегда была особая связь с матерью, которая росла единственной девочкой в большой семье с двумя старшими братьями и четырьмя двоюродными братьями. В тот день, когда Кристи узнала, что ее смену в Lear увольняют, она позвонила маме первой, сказав: «Мы идем ко дну».

«Спешить всю жизнь» – означало, что Кристи не собирается сидеть без дела и смотреть телевизор. Государство выделило деньги, чтобы вернуться в школу. Вот почему она сейчас сидит, пытаясь скрыть напряжение, на первом занятии по «Системе уголовного правосудия».

Рядом в среднем ряду сидит женщина, немного выше ее, с тонкими каштановыми волосами и большими, глубоко посаженными глазами, определенно не девочка. Барб Вон тоже работала на конвейере Lear – пятнадцать лет, на два года больше, чем Кристи. Они трудились в разные смены, и, поскольку на фабрике работало восемьсот рабочих, их пути не пересекались.

Барб тоже рано стала матерью. Любительница выпить, веселая девочка-подросток из Уайтуотера, она бросила старшую школу на втором курсе и в восемнадцать лет забеременела. Она была матерью-одиночкой с тремя детьми и двумя работами, пока ее не взяли в Lear. С лучшей оплатой и льготами, жизнь стала легче, и на фабрике Барб встретила приятного разведенного парня Майка Вона. Несмотря на то, что в других сферах жизнь улучшилась, факт, что она бросила школу, оставался постыдным поступком, безмолвным укором, который Барб всегда ощущала. Она знала Майка больше пяти лет, прежде чем рассказать ему об этом. До работы в Lear, во время работы Lear, до того, как сказать Майку, после того, как сказала, она пыталась получить среднее образование, но жизнь всегда останавливала ее – маленькие дети, слишком много работы. Барб ощущала себя неудачницей, не получившей среднего образования.

Поэтому, когда стало ясно, что на этот раз последние слухи по поводу Lear правдивы, Барб знала, что нужно делать. Майк все еще в Lear. Он лидер профсоюза UAW Local 95 фабрики, а это значит, что может пока оставаться на работе. Но Майк не работал на конвейере многие годы, а ее тело устало от фабричной работы. За годы в компании Lear она порвала мышцу правого плеча и повредила запястье. Потребовалось две операции. Барб пообещала себе покончить с фабричной жизнью.

Так скоро, как смогла, она подписалась на программу, чтобы получить диплом об окончании средней школы Висконсина. Барб училась так усердно, как никогда в жизни, сдавала тесты, брала дополнительные занятия и сдавала дополнительные тесты, проходя все это со скоростью, шокирующей даже ее саму. Только сейчас, в возрасте сорока семи лет, она наконец стала выпускницей средней школы. И с незнакомым импульсом успеха, бьющимся внутри, в колледже Блэкхока ее неожиданно посетила мысль о следующем логичном шаге.

Этим утром Кристи и Барб еще не знали, что каждая пытается скрыть свой страх. Как часть первой горстки работников автоиндустрии в Блэкхоке, которых кризис вышиб с работы, они не догадывались, что нужно сбросить старую кожу, отбросить старые фабричные привычки, фабричное самоопределение и искать новые пути.

Мало что из прошлого Кристи и Барб заставляет воспринимать их как безработных Джейнсвилла, которые, скорее всего, окажутся на передовой личного переосмысления. И все же, вот они, сидят за партой в среднем ряду в этот первый день занятий «Системы уголовного правосудия» с преподавателем Кевином Перселлом, объясняющим требования к посещаемости, какие книги необходимо купить и что называется учебным планом. Это кажется чужим для Кристи и Барб сегодня утром, когда еще никто не знает, что каждая из них собирается открыть в себе яростный соревновательный дух и найти нового лучшего друга.