Жаль, что я не знала, как уйти
В 15 лет я попыталась уйти с работы в местном ресторане морской кухни, где работала на летних каникулах. Я была несчастна по целому ряду причин, и к тому же был самый конец сезона. Я думала, что могу уйти и по крайней мере насладиться выходными в День труда, подальше от ведер с грязной водой, от мытья полов и запаха масла для жарки устриц и гребешков, который въедался в одежду так же сильно, как ракушки пристают к моим джинсам.
Я репетировала свою финальную речь немногим меньше, чем тренировала выступление на канале «TED», который упомянула ранее; затем призвала на помощь свои яйца и пошла в офис владельца, чтобы попросить убрать меня из рабочего графика.
Навсегда.
После четырехминутного разговора я была на грани истерики и тряслась от того чувства, которое теперь называю паникой, но тогда, казалось, меня ждала неминуемая смерть. К психологической травме добавлялось оскорбление: на парковке стояла мама, приехавшая забрать меня со смены. Молча забросив свои яйца в мини-фургон, я не смогла заставить себя рассказать ей прямо сейчас о том, что сделала.
Каким-то образом я инстинктивно чувствовала, что уход был неверным решением, даже если его причины абсолютно правильны.
На следующее утро босс позвонил моим родителям, чтобы проинформировать их о моем поспешном решении, и попросил вмешаться. Он сказал, что мое присутствие слишком важно для успешной работы ресторанчика. (Позвольте пояснить: это все равно что сказать, как важна 15-летняя девчонка с завода в каком-нибудь Чженьгчжоу для ежеквартальных прибылей компании «Apple».)
Босс знал, что мое присутствие или отсутствие вряд ли изменило бы судьбу его заведения, работающего под франшизой сети «Applebee», в самые жаркие дни каникул. Но он также знал и то, что мог испортить мне остаток лета, разыгрывая карту с родителями. Услышав мою полную отчаяния речь в тот вечер, он, возможно, собирался сдать меня раньше, чем я расскажу отцу и матери, что они воспитали не будущую отличницу, а маленькую плаксу и трусиху.
Это правда – я уходила не ради более престижного места или больших денег. Я не строила в сфере ресторанного обслуживания карьеру, которая требовала двигаться по лестнице к «Mike’s Clam Shack», и у меня не было аллергии на морскую еду. (Мне также не нужно было кормить семью за 2,30 доллара в час – это была летняя сезонная работа.) Мне просто там не нравилось, и я не хотела больше появляться на пороге этого ресторана. Еще один чертов день.
Но, конечно же, я вернулась с завязками фартука, болтающимися между ног. Вина и стыд могут быть сильными стимулами. Капитулянты никогда не выигрывают.
На самом деле, когда люди уходят, мы все выигрываем
Представим на миг, что Барак Обама решил в свое время не оставлять свое место на посту сенатора США, чтобы пересесть в кресло президента в 2009 году. В последнюю минуту он бы сказал: «Нет, ребята, все это ерунда. Я хочу остаться». Или если бы Мит Лоаф решил не бросать свою работу вышибалы в ночном клубе и не поехал бы на прослушивание, на котором выбирались актеры в лос-анджелесскую постановку мюзикла «Волосы», где он встретил своего партнера Джима Штайнмана.
Мир стал бы гораздо безрадостнее, разве нет?
Люди, которые выходят из зоны комфорта и бросаются с головой в неизвестность, всегда вознаграждались за их смелость, пыл, задор и ретивость. Они даруют всем нам 8 лет достоинства и удовольствия от хита «Рай при свете приборной доски». Спасибо, Обама. Спасибо, Мит Лоаф.
Как бы то ни было, этот инцидент запустил цикл мыслей, который постоянно проигрывался у меня в голове и звучал примерно так: «Уходить нехорошо. Это твоя личная неудача. Это не только культурно неприемлемо – это отказ от мазохистской пуританской рабочей этики, на которой построена вся страна, черт бы ее побрал».
Этот голос надоедал мне еще несколько раз на протяжении следующих 20 лет, например когда я работала в книжном магазине, где постоянно подвергалась насмешкам моего менеджера Венди-Энн за всезнайство (вроде совета прочитать все книги, которые я рекомендовала покупателям). Но я заступила на работу во время осенней лихорадки – студенты из ближайшего колледжа покупали учебники в нашей лавочке – и выполняла свои обязанности, даже когда получила соблазнительное предложение поработать на престижного литературного агента. Я вытребовала себе свободные дни за счет 16 часов работы по выходным и начала подрабатывать помощницей агента в течение недели.
А уж не хотела ли Венди-Энн думать, что я была не только всезнайкой, но и задолжницей?
После почти года работы у агента у меня стала развиваться вторичная эмфизема оттого, что я не вылезала из офиса весь день, сидя рядом с курильщиком, который приканчивал по две пачки сигарет в день, сквернословил и злоупотреблял вином, к тому же очень дешевым. Хотела ли я уйти неожиданно и театрально, без подстраховки? Почти каждый день. Но найдя новое место работы, разве не подала я своей будущей экс-начальнице уведомление за месяц до ухода – во время каникул? Ответ «да».
(И все же, когда я появилась пару месяцев спустя на поминках ее матери, она представила меня собравшейся толпе как «ассистентку, которая бросила меня, когда моя мама умирала», из-за чего у меня все равно возникло ретроспективное чувство вины.)
После этого я работала на нескольких должностях в издательском бизнесе и покидала их только ради денег, повышения зарплаты и продвижения вверх, что проявлялось в форме менее замызганной офисной мебели в моем кабинете и компании «Блекберри». Уход по такого рода причинам, согласно положениям общественного договора, был единственным приемлемым способом променять одну компанию на другую.
В таком режиме я просуществовала до тех пор, пока два года назад не оставила свое последнее место работы по тем же самым причинам, по которым пыталась уйти из ресторана «Bull & Claw» летом 1995 года. У меня не было лучшего предложения. Я не выигрывала в лотерею. Я просто хотела быть счастливее, и оставался один способ осуществить это:
1. Встретить страх осуждения, критику и взгляды свысока за капитуляцию.
2. Прыгнуть в пропасть.
Для некоторых людей шаг 2 может оказаться самым трудным. Для меня риск отказа от зарплаты и бонусов и столкновения с трудностями, которые неизбежно возникают в начале собственного фриланс-бизнеса, был ужасающим, но я планировала нести за него ответственность. (На случай, если вы не знаете: я люблю составлять планы.)
Именно шаг 1 заставил меня провести бессонную ночь. Я слышала строгого судью, делающего предупредительный выстрел через подушку.
Если ты сделаешь это и оно не сработает, они никогда не возьмут тебя назад, ты же знаешь. Один факт твоей неудачи доказывает, что ты не заслуживаешь работы по этой профессии, и где ты окажешься? Это звучит рискованно. Я бы не стала пробовать. Ох, и PS: я не верю в тебя, так что ты, возможно, также не должна верить в себя. PPS: Сейчас, вероятно, не время для радикальной стрижки.
Переносясь мысленно на пару лет назад, я могу уверенно сказать, что уход с работы был правильным выбором. (Последнее предложение нужно для нарочитого игнорирования Правил хорошего тона тысячелетия.) Я впервые за долгое время засыпала, не боясь утренней планерки, и осознала, что на самом деле вовсе не строгий судья шептал мне в ухо сладкие слова.
Как бы мне ни хотелось – и я расскажу об этом немного в этой же главе, – я не могу корить его за это.
