Глава 31
Консервирование во время войны

Великий император никогда не страдал безрассудством – принимая некого Николя Франсуа Аппера, представленного ему как ресторатора, он не торопился вкушать принесенную ему гостем еду, предложив попробовать ее Апперу вперед его. И только убедившись, что ни с гостем, ни с попробовавшими вслед ему собачкой и с денщиками ничего не произошло, Наполеон Бонапарт слегка пригубил подношение, изволив пошутить при этом, что, как он полагал, в столичных ресторанах кормят чем-то более вкусным.

Аппер с трудом убедил императора, что принесенная им баранина приготовлена три месяца назад. Поверив, Наполеон наградил повара (Аппер, увы, не был ресторатором) 12 тысячами франков и титулом «Спасителя Отечества», а также скромным контрактом на поставки такой еды для армии. Контракт и не мог быть весомее – использовавшиеся Аппером технологии не в состоянии были прокормить армию ввиду своей «неспешности», но все-таки какая-то часть произведенного добралась вместе с французской армией до Москвы. Говорят, что русские так и не попробовали трофеев, так как среди них ходил устойчивый слух о том, что в запечатанных бутылках – «лягушатина».

Именно от встречи Аппера с Наполеоном принято отсчитывать историю консервирования – притом что французский повар имел большое количество предшественников, да и консервы были придуманы им задолго до встречи с императором, просто иные маркетинговые стратегии – вроде выставок, дегустаций или докладов в академии – в империи не срабатывали, в отличие от высочайшего благоволения. Чувство наживы было Апперу незнакомо – полагая, что в его изобретении есть некая общечеловеческая ценность, он не стал его патентовать, а описал его в книге, которая разошлась довольно быстро. Уже в 1811 году она была переведена на английский и добралась до Нового Света, где, без всяких императорских благословений, уже в 1812 году Роберт Айарс открыл в Нью-Йорке завод для «консервирования устриц, мяса, овощей и фруктов».

Не факт, что именно это производство, а не появившаяся в том же году в Англии фабрика Донкина и Холла, купившая у механика Питера Дюрана патент на использование изобретенной последним консервной банки, стала старейшей на земле, но факт, что новшество распространялось по планете беспрецедентно быстро.

Консервная банка, быстро ставшая популярной (сам Аппер использовал бутылки для шампанского, которые специально для него делали с расширенным горлом), конечно, наводила некоторый ужас на моряков и солдат, первых и основных потребителей консервов… Есть смутные сведения о том, как английские моряки, выброшенные на необитаемый остров, умерли с голоду, так и не сумев открыть консервы.

Существовал специальный приказ по экспедиционному корпусу в Крыму, запрещающий использовать для вскрытия консервов штык – он постоянно ломался, к середине 1855 года половина английской армии осталась без штыков, – а только лишь молоток и зубило. Но человеческий гений изощрен – в 1860 году наконец-то был придуман консервный нож.

А за несколько лет до него произошло два важных события – Бессимер открыл способ прокатки стали, в результате чего консервные банки приобрели близкий к современным вид, и американец Гейл Борден запатентовал сгущенное молоко. Насчет последнего надо сказать особо, есть весьма распространенное заблуждение, что сгущенка – «исконно русский продукт». Увы – первый завод по производству сгущенного молока в России построен только в 1881 году в Оренбурге. Впрочем, первенство Бордена оспаривают и аргентинцы, у которых есть красивая легенда (с упоминанием генералов Рохаса и Лежье) о появлении сгущенки аж в 1829-м.

Консервирование представляется настолько перспективным направлением, что совершенствованием этого процесса занимаются массово – и посыльные, и телеграфисты, и повара, и химики – и даже поэтесса и феминистка, некая Аманда Джонс, неведомо как догадавшаяся откачивать при консервировании воздух из банок. Технологии творили чудеса, производительность росла невероятно – от выпуска 5 банок консервов в час на заводе Айарса до 200 банок в час уже к середине позапрошлого века.

В Европе к концу XIX века действует несколько сотен небольших консервных заводов, располагающихся в сельскохозяйственных центрах, ближе к источникам сырья, но в Штатах фирмы «Андервуд», «Нестле» и «Хайнц», поставившие себе целью «кормить рабочий класс качественной едой», растут просто фантастическими темпами. Продажи фирмы Генри Хайнца, например, начинавшего в 1876 году с оборота в 44 тысячи долларов, выросли к 1914-му до 12 млн долларов, а к 1925-му – уже до 37 млн долларов. Еще в 1860 году вся Америка производила 5 млн банок в год, а уже в 1865-м – 30 млн долларов. Если до 1860 года консервы могли себе позволить только весьма богатые люди, то к середине десятилетия массовость изменила ценообразование, и консервированные продукты стали общедоступными.

В Россию этот диковинный продукт заходил, как это часто случается, медленно, с большим отставанием, отчасти принудительно и по причине «военных надобностей». Несмотря на то что Александр II о потребностях армии в консервах заговорил еще во времена Крымской кампании, первое производство в России появилось только в 1870 году – открыл его некий Франц Азибер.

Невозможно передать, каким испытаниям были подвергнуты производимые им продукты – впрочем, все заключенные и студенты, на которых испытывалась эта еда, а также все доктора, коим в обязанность было вменено регулярное изучение кала испытуемых, в итоге остались живы, и долго ли, коротко ли, но Азибер в конце концов получил шанс (в 1875 году) побороться за контракт военного ведомства. Но к этому времени у него объявились конкуренты – так называемое общество «Народное продовольствие», которое, в отличие от Азибера, использовавшего рецептуру своего земляка Аппера, работало по собственной, оригинальной, истинно русской рецептуре. Понятно, из чисто военных соображений производство стратегически важного товара не доверили иностранцу – выиграли «свои».

Азиберу повезло – если можно назвать везением то, что тушенка его конкурентов во время турецкой кампании 1877 года оказалась испорченной в 70 % случаев, тогда как у его продукции только в 5 % было обнаружено «вздутие». В итоге именно предприятие Азибера стало самым успешным консервным производством в дореволюционной России.

Идеи обустройства консервных заводиков стали чрезвычайно популярны в России в период земства – но развиться до европейского, американского или аргентинского уровня так и не успели – война и последующая за ней революция положили конец частной инициативе, а вместе с ней – и развитию консервной промышленности.

В литературе, жанр которой можно определить как «постсоветский ностальжи», можно много прочитать о том, как развивалась советская консервная промышленность под мудрым руководством того или иного вождя, но в итоге великая война была выиграна с помощью «второго фронта», как называли наши бойцы американскую тушенку, а эпоха заката Советов памятна тем, кто ее застал, единственным продуктом на полках наших магазинов – морскими водорослями. Консервированными, конечно же.

Самые знаменитые ныне консервы – консервированная ветчина SPAM – появились на свет в 1926 году.

Американские социологи подсчитали, что консервы чрезвычайно востребованы в периоды «cocconning» (во время кризиса 2009 года наблюдался рост продаж консервов на 11,5 %), но в обыкновенные времена потребление их падает. Ну да мы с вами это и сами знаем. Проверьте, кстати, свои запасы…