Глава 18

Пару четвергов спустя, когда Эвви смотрела «Коридоры власти», в ее дверь раздался стук. Кто будет стучаться в дверь после десяти вечера? Но поразмыслив, Эвви выглянула в окно и увидела на дорожке машину Энди. Она тут же подошла к двери и распахнула ее.

– У тебя все в порядке? – вместо приветствия воскликнула Эвви.

– Да, все в порядке, – ответил Энди. – Прости, что я тебе не позвонил. Я был у мамы, а от нее пришел прямо сюда. Нам нужно поговорить. Ты можешь?

Его руки были глубоко в карманах, но от Эвви не укрылось, что на запястье Энди был повязан браслетик, сплетенный из тонких светлых волос. Это могла сделать одна из его девочек.

– Конечно, конечно. Заходи. Будешь пиво? Или лучше чашку чая? У тебя точно все в порядке?

– Нет, спасибо, в порядке, – коротко ответив на все вопросы сразу, Энди сел на диван. Но он не расслабился, а весь подался вперед, упершись локтями в колени и сцепив пальцы.

– Мне нужно поговорить с тобой кое о чем, – начал он, – и я пытался придумать что-нибудь для начала разговора. Но не думаю, что у меня это получится.

– Ты меня пугаешь. – Эвви села рядом с ним. – Что происходит?

– Мне очень жаль, – начал он. – Я был у мамы, и мы поговорили о тебе и о том, как у тебя дела.

Такое начало показалось Эвелет немного унизительным, но Энди продолжал:

– И мы заговорили о той ночи, когда с Тимом произошел несчастный случай.

– Хорошо. – Она провела одним из своих ногтей под другими ногтями.

– Мама сказала мне, что одной из причин ее печали была ты. Она тебя видела, и ее поразило, как быстро ты приехала в отделение неотложной помощи, когда узнала, что Тим ранен. Как она поняла, ты хотела побыть с ним в больнице как можно дольше. Это показалось ей таким трогательным. Она говорила о том, как сильно ты, должно быть, любила его, раз была готова оставаться там столько, сколько потребуется. «Судя по сумке, эта девушка собиралась основательно», – сказала мне моя мама.

– Хорошо, – повторила Эвви, чувствуя, как пересыхает у нее во рту. – А что заставило ее так сказать?

– Ты помнишь, что в тот вечер ты не смогла сама доехать до дома? Я тогда отвез тебя, а моя мама на следующий день поехала в больницу, чтобы забрать твою машину.

Эвелет беспомощно уставилась на ковер:

– Я не думаю, что вспомню, кто пригнал сюда машину. Все было как в тумане.

– Так вот. Она узнала, что ты планировала остаться там на ночь. Она рассказала мне, что видела, как ты привезла чемодан в больницу. Чтобы сидеть у кровати и ждать. Она рассказала мне, что заглянула на заднее сиденье твоей машины и увидела этот чемодан. Она говорила о том, как грустно ей было от мысли, что тот чемодан тебе тогда не понадобился. Тимоти ведь покинул нас до того, как ты доехала до больницы.

Кровь гулко запульсировала у Эвви в ушах. Она была готова поклясться, что ее лицо сейчас было красным. Ее бросало то в жар, то в холод.

– Она в деталях рассказала мне, – продолжил Энди, – как шла к твоей машине и увидела этот старый синий чемодан с наклейками.

Энди попытался заглянуть Эвви в глаза, но та сосредоточенно рассматривала пятно на ковре в паре футов от своей ноги.

– Вот она и подумала, что ты упаковала его для больницы. Это потому, что моя мама не знала, что чемодан принадлежал твоей матери, – продолжал Энди. – А я знал.

Энди знал это потому, что однажды вечером, когда они пили пиво в гостиной дома Эвви, а Тим работал допоздна, Эвви рассказала Энди все об Эйлин Эштон, которая тосковала по городку Эвелет, но не по дочери Эвелет. Эвви открыла шкаф в прихожей и достала оттуда потрепанный синий чемодан с наклейками «ПАРИЖ, ЛОНДОН», который ее мать однажды купила в книжном магазине. Она показала ему, что хранит в нем все, что Эйлин присылала ей: солнечные очки, кашемировый шарф, несколько писем, серебряный браслет, три выцветших романа в мягкой обложке. Она тогда пыталась объяснить Энди, как сильно скучала по маме, когда росла, и как боялась услышать ее сейчас. Она боялась этого, но не могла выбросить ни одну из этих вещей.

Меж тем Энди подходил к главному:

– Значит, она не знает, что нет ни малейшего шанса на то, что даже в случае звонка из «Скорой» ты снимешь этот чемодан с полки, вытряхнешь его и упакуешь туда другие вещи. Моя мама не знает, что есть только одна причина, по которой ты можешь достать этот чемодан из шкафа и положить его в свою машину.

Он помолчал.

– А я знаю.

– Энди! – наконец выдавила из себя Эвви и посмотрела на него.

– Ты решила от него уйти?

Энди ждал ответа.

– Ты уходила от него? Ты уходила от него той ночью? Эвви?

Последние семнадцать месяцев Эвелет провела с горечью страха, и теперь она знала, каково это, когда бомба замедленного действия взрывается в твоей груди. Ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок, ее тошнило, она была готова смеяться и плакать. Но она взяла себя в руки и ответила:

– Да, я хотела уехать той ночью.

– Значит, ты в самом деле собирала вещи в машину, когда тебе позвонили? – все еще не верил он.

– Я только начала. – Эвви чувствовала, что слышит себя словно со стороны. Словно кто-то записал ее ответы на магнитофон и теперь они проигрывались механически.

– И я не собиралась брать слишком много.

– А потом тебе позвонили.

Эвви кивнула и уже сама рассказала ему все. Машина, чемодан, телефонный звонок и доктор с седыми волосами, который сказал ей, когда она приехала, что ее муж уже мертв.

В тот вечер Энди привез ее домой на своей машине – той самой, что была сейчас припаркована на подъездной дорожке. На заднем сиденье в ней лежал тогда скомканный свитер Роуз. Эвви сильно трясло. Когда они добрались до дома, он прижал ее к себе, чтобы помочь войти в дом, сам открыл дверь, которую она даже не потрудилась запереть, поднял ее по узкой лестнице и положил на кровать, где она отвернулась от него и, лежа на боку, подтянула колени к груди. Энди включил маленькую лампу на прикроватной тумбочке, затем пошел в ванную и намочил холодной водой полотенце. Выйдя из ванны, он сел рядом с ней на кровать.

– Хорошо, – сказал он ей. – Давай сюда.

Эвви откинулась на подушку и позволила ему остудить себя, как он делал это с девочками, когда они болели. Энди достал из ящика комода одежду и подождал, пока она оденется в ванной, а потом они легли на кровать поверх одеял и спали час или сколько там оставалось, пока не рассвело.

Энди тогда остался в ее доме на целых тринадцать дней. Келл взяла к себе девочек и иногда приносила ему одежду. Каждый день кто-нибудь приносил тушеное мясо, хлеб, суп, запеканки. Энди принимал все это у двери и обещал дарить Эвви всю свою любовь. В школе для классов, где он преподавал, пригласили запасных учителей. Отец Эвви звонил каждый день и каждый раз слышал, что она не хочет, чтобы он приходил, поскольку не хочет никого видеть. Энди заставлял Эвви принимать душ, уговаривал ее хоть немного поесть, и хотя у него была отдельная кровать в комнате для гостей, почти половину ночей спал, свернувшись калачиком, около нее. Иногда она принимала бенадрил и погружалась в дрему одна.

О похоронах позаботились родители Тима, Энди лишь привел Эвелет. Он почистил ее темно-серое шерстяное платье, отвез ее в церковь, где снова поддерживал ее, когда она выслушивала соболезнования. Это были люди, которые, как и Энди тогда, не знали, что она уже собирала вещи, когда раздался тот звонок из больницы. Каждые пять-десять минут он наклонялся к ее уху и спрашивал:

– Ты в порядке?

И всякий раз, когда он это делал, ее пронзала новая волна боли. Она могла бы поклясться, что каждый раз ее сердце словно выскакивало из груди. Ее внутренний голос тогда уже кричал ей: «Чудовище, чудовище».

Как только Энди привез Эвви с похорон домой, она сразу же легла спать. Еще несколько дней она лишь плакала, спала и вяло изучала содержимое тарелок с супом, перебирала тосты, которые он приносил наверх на подносе. Через некоторое время Энди заставил ее посмотреть с ним пару фильмов, отобранных с особенной тщательностью – ничего слишком глупого, ничего слишком грустного, ничего с автомобильными авариями.

– Мне так жаль, – говорил он. – Мне так жаль, Эв. Чем я могу тебе помочь?

А она снова натягивала одеяло на голову. И только через несколько дней спустилась вниз, чтобы поесть, а еще через несколько дней они начали говорить о том, когда она будет готова жить одна.

Как-то раз, когда Энди вернулся после поездки домой, он рассказал Эвви, что люди везде о ней спрашивают, куда бы он ни пошел, и просят передать ей свои наилучшие пожелания. И она знала, как люди хвалили Энди. Она не раз слышала: «Ты так добр к ней. Ей так повезло, что у нее есть ты. Я не знаю, что бы эта девушка делала без тебя, Эндрю».

Время от времени это звучало даже от людей, которые регулярно видели саму Эвви. Они хотели, чтобы Энди рассказал им, какой на самом деле была Эвви. Они хотели, чтобы он объяснил бы им ее сдержанность в эмоциях. Также удивляло ее отсутствие в тех местах, которые она часто посещала.

– Ты уходила от него, – повторил Энди. – Значит, все это время ты… не скучала по нему. Или скучала?

Эвви покачала головой:

– Я понятия не имела, что надо было делать.

– Эвви, он… сделал тебе больно? Ты его боялась?

«Интересно, страх перед каждым разговором с ним считается? Считается ли напряжение, которое нарастало, когда он входил в комнату?»

– Нет, – ответила она. – Я лишь обещала ему, что не буду говорить с тобой о свадьбе. И я не знала наверняка, что точно уйду от него, пока не решилась. Но ему так ничего и не сказала. Я собиралась позвонить тебе.

Он кивнул и спросил:

– Ты собиралась уехать из города?

Хотя по интонации это больше походило на утверждение. Энди прекрасно понимал, что она не смогла бы уйти от Тима и остаться в Калькассете. Должно быть, она собиралась уехать подальше.

– Да, – кивнула она.

– И ты не собиралась попрощаться со мной или со своим отцом, с моими девочками.

– Нет, не собиралась.

Эвви хотела еще добавить, что оставила бы им записки, но ей показалось, что не стоит об этом говорить, что от этого будет только хуже.

– Эвви… я бы помог тебе найти жилье. Я бы отвез тебя куда угодно.

Она покачала головой:

– Я никому ничего не говорила.

За все время разговора Энди умудрился не повышать голос. Столь же ровным голосом он продолжил:

– Не могу поверить, что я понятия не имел о твоих планах. Много лет назад ты была первой, кому я сказал, что собираюсь развестись. Я рассказал тебе об этом раньше, чем своей матери.

Эвви слушала его, и ей все больше казалось, что Энди словно смотрит слайд-шоу в своей голове. Вот он говорит о тех днях, когда он приносил ей еду в спальню наверх, вот о похоронах Тима, вот о том, как он поддерживал ее на церемонии посадки деревьев. Эвви представила себе, как он мысленно меняет подписи на всех этих фотографиях. Он снова и снова повторял ей, что понимает все, что она считает странным и неправильным. Тогда он списывал все на потери, на горе. Но теперь ему предстоит терпеливо вынуть все эти фотографии и расставить на них новые метки, включая и пометку об этой лжи Эвви.

– Я не хотела отвечать на вопросы об этом, – призналась она. – Я думала, что все будут винить меня.

– Ты думала, что я буду винить тебя?

Да, он мог говорить ей, как эта мысль абсурдна, поскольку он никогда не давал ей повода думать о чем-либо подобном. Да, он был прав, но это не меняло того факта, что она собиралась всего лишь оставить ему записку, после которой он провел бы те же тринадцать дней, утешая ее отца. Но она была уверена, что действительно была готова уехать, не попрощавшись. Хотя она, наверное, все же навестила бы Энди или позвонила. Но она на самом деле собиралась уехать.

– Нет, – покачала головой Эвви. – Конечно, нет, я знаю, что ты это не все. Я не знаю, откуда у меня такие мысли. Мне очень жаль.

Наступившую тишину нарушил слабый звук с кухни, это включилась духовка. Он кивнул, но тут же добавил:

– Ты не должна извиняться.

Эвви опустила взгляд и впервые заметила, что она все еще носит свое кольцо, а он – уже нет. Он снял свое кольцо через два месяца после того, как Лори съехала. Энди был женат, а теперь не женат. А она была замужем, похоже, навсегда.

– Главное, что у нас с тобой все в порядке, – посмотрела на него Эвви.

Энди согласно кивнул.

– Конечно. У нас все в порядке, – заверил он и повернулся к ней, – и нечего слишком много думать об этом.

– Да. – Она потерла глаза.

Энди посмотрел на часы:

– Я не хочу тебя задерживать. И, если честно, мне пора домой. Утром на работу, а сегодня у меня был долгий день. Я просто не хотел ложиться спать, не поговорив с тобой.

– Ладно, – согласилась она. – Я рада, что нам удалось поговорить.

Они остановились у двери.

– Энди, – продолжила она, – мне жаль, что именно так ты узнал все это и что я не сказала тебе сама.

– Понимаю, – ответил он, позвякивая ключами в руке. – Может быть, я просто слишком ушел в работу?

– Я не хотела, чтобы кто-либо вообще знал. Так что никто и не знал.

Он медленно кивнул.

– Да, да, – повторил он и направился к двери.

– Увидимся в субботу? – спросила она, когда он вышел на крыльцо.

– Конечно.

– Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, Эв.

Он спустился по ступенькам к своей машине и помахал ей, уже закрывающей дверь.