О первой любви

Не сомневайтесь, дорогой читатель, мне хорошо ведома русская поговорка: «Коня куют, а жаба свои лапы подставляет». Тем не менее я все равно расскажу вам о том, что была у меня в техникумовские времена любимая девушка Таисия. Строго говоря, первой считать ее не могу, поскольку еще в детском садике влюбился в девушку Валю. Прибегал утром, брал ее за ручку и водил «от забора до обеда». Целовал в щечку, а она при этом закрывала глаза, как взрослая, надеясь, по всей видимости, что рано или поздно я поцелую ее в губы. Не поцеловал.

С Таисией все случилось гораздо серьезнее, поэтому никаких фривольностей при описании тех наших славных отношений я себе не позволю. Девушка была старше меня на курс и на два года. После окончания техникума она уехала работать на станцию Кодыма Одесской железной дороги.

Нас еще в техникуме все полагали мужем и женой. Поэтому мне по выпуску руководство тоже предложило южное направление. Однако я написал заявление в Государственную распределительную комиссию с просьбой послать на работу туда, куда нужно партии и правительству, и был отправлен на станцию Мехнат Среднеазиатской железной дороги.

Помимо всего прочего мой хитрый план предусматривал еще и как бы финальную проверку наших с Таисией отношений перед тем, как я ей предложу руку и сердце. Грубо говоря, мне хотелось знать, выдержит ли наша любовь временное, хоть и долгое, расставание или нет?

Не выдержала. Несмотря на весьма обнадеживающую переписку, Таисия параллельно вела усиленную, филигранную работу по женитьбе на себе одноклассника Анатолия. В конце концов она вышла за него замуж. Парень во всех отношениях оказался лучше меня. Этот факт даже не нуждается в особых доказательствах. Крупный бизнесмен обеспечил своей половине такую безбедную жизнь, которой я никогда не дал бы ей. И любил Толя ее сильно, если, несмотря ни на что, с радостью женился на ней.

Только вот вся закавыка заключалась в том, что Таисия всегда продолжала любить меня. А я – ее. Мы убедились в этом спустя четверть века, когда у обоих были уже взрослые дети и ничего изменить было невозможно в принципе. Она сохранила множество моих любовных писем, читала их, и мы с ней плакали по своей молодости, по нашей окаянной любви, по несбывшимся надеждам и оттого, что жизнь, оказывается, может быть такой жестокой.

У Вячеслава Васильевича Тихонова тоже была особая, ни с чем не сравнимая юношеская любовь, случившаяся в возрасте Ромео и Джульетты, которую он пронес через всю жизнь. Когда я узнал об этом, что называется, в подробностях, герой моего повествования стал мне еще ближе, дороже. У меня возникло какое-то сердечное и задушевное отношение к нему не как к выдающемуся актеру своей эпохи, а как к простому, самому обыкновенному человеку, который, оказывается, точно так же страдал из-за неразделенной любви.

Наверное, в каждой школе-десятилетке обязательно есть девушка-красавица, в которую влюблены поголовно все парни. Юля была именно такой красавицей. Веселая, статная, да и умница, каких поискать. Школу окончила с золотой медалью. Нравилась многим, но сама вздыхала только по Славе Тихонову.

Его двоюродная сестра Ольга Соколова вспоминала:

«Мы с Юлей дружили крепко. Она доверяла мне свои сердечные тайны. Любила Славу очень сильно! Дружить они начали с девятого класса. Юля приглянулась и Славиным родителям. Они прочили ее в невесты сыну. Но из-за Славиной ревности у них с Юлей часто возникали размолвки.

Этими паузами в их отношениях расчетливо пользовался одноклассник Юли – Володя. В конце концов он и стал ее мужем. После очередной размолвки мой брат уехал на съемки «Молодой гвардии», и никаких сведений о нем к нам не приходило.

Юля очень тяжело переносила разлуку, приходила ко мне, плакала и сетовала:

«Вот Слава мне ничего не пишет, наверное, чем-то я его обидела – не знаю чем. А Володька настаивает на женитьбе. Как ты мне присоветуешь поступить?»

А что я могла ей присоветовать, если сама ничего не знала?

Уже много позже выяснилось, что как раз в то время Нонна Мордюкова и перехватила Славу. На съемках она крепко взялась за него. Поговаривали, что и сам Герасимов положил глаз на Нонну, но воспротивилась ее мать. А Тихонов ей пришелся по нраву.

Потом к нам кружным путем дошли сведения о том, что Мордюкова забеременела. Помню, Юля пришла ко мне вся заплаканная, чернее тучи.

«Вот, – сказала она, – передай мою прощальную записку Славе. Я выхожу замуж, хотя люблю только его, а он, видать, меня не любит!»

Из воспоминаний одноклассницы Юлии – Таисии Епишкиной:

«Родители Юли занимали домик на территории Карповской фабрики в Посаде. Когда шла война, фабрика охранялась, у ворот стоял часовой. Мы вместе со Славой лазали в гости к Юле через забор. Знаю, что любила Юля сильно Славку, но, когда он сошелся с Нонной, у них все на том и кончилось.

Помню, я встретила Юлю возле нашего кинотеатра. Она сказала мне, что долго стояла за билетами, чтобы посмотреть «Молодую гвардию», где снялся Слава. Сказала, что Слава предлагал ей начать все заново, но она отказалась. Мол, ему надо было раньше думать обо мне. У него тогда с Нонной родился ребенок, и Мордюкова уже приезжала в Посад. А у Юли с Володей сложилась славная жизнь. Они отпраздновали золотую свадьбу. У них двое детей, внуки, правнуки. Живут в Москве».

Накануне восьмидесятилетнего юбилея Вячеслава Тихонова журналисты «Комсомольской правды» разыскали врача-эндокринолога Юлию Алексеевну Щепетильникову, юношескую любовь актера.

Она поначалу категорически отказалась от любых воспоминаний, но потом разоткровенничалась:

«Да, меня любил Слава Тихонов. Думаю, что и сейчас любит. И я его очень люблю. Мы пронесли свою любовь через всю жизнь! Учились в одной школе Павловского Посада. Наш роман начался, когда я была в седьмом классе, а он – в восьмом. Познакомились в местном клубе на танцах. Слава пригласил меня на танец, а потом вызвался проводить до дома. Мы полюбили друг друга с первого взгляда. Три года были неразлучны. Он очень нежно ко мне относился! Цветы дарил. Нам было хорошо вместе. Мы целовались, он был таким пылким! Старался вообще меня от себя не отпускать.

Помню, была Пасха. Мы гуляли в компании. И одному молодому человеку я так понравилась, что он попросил разрешения меня проводить. Я поднимаюсь домой, вдруг смотрю – на ступеньке лестницы на пятом этаже сидит Слава! Это пока мы шли по улице, кто-то из Славиных друзей быстро ему доложил! Хорошо, что молодой человек только до подъезда меня проводил!

Еще был случай. Славу призвали на военные сборы. А я приехала с летней работы в гости к подруге. А подруги нет дома. На улице встретила одноклассника. Он пошел меня проводить. Так, представляете, кто-то Славе – а друзей у него было много – уже сообщил туда, где он служил.

На следующий день Слава взял увольнительную в части, прилетел ко мне! Под глазами синяки, весь осунувшийся!

Я ему:

«Ну что ты! Левка проводил меня до крыльца. А ты уже решил, что ухаживает!»

Но так-то ему ревновать, когда мы дружили, не к кому было. Потому что только он около меня был всегда. Каждое лето я уезжала работать в пионерлагерь. Он и туда приезжал ко мне, все повторял: «Ты самая лучшая на свете». Называл меня русской красавицей. Нравилась ему моя внешность. К себе он спокойно относился, выглядел скромно. Тогда послевоенные годы были. А я любила наряжаться, сама шила себе наряды.

Наши со Славой родители тоже хотели, чтобы мы с ним были вместе. Моя мама с его папой работали на одном предприятии, общались, строили насчет нас планы. Но не случилось. Я окончила девятый класс, перешла в десятый.

А Слава школу окончил раньше. И вдруг исчез, ничего мне не сказав. Позже его друзья передали, что он поехал в Москву поступать в какой-то театральный вуз. Рассказали, что его приняли, но на условии, если кто-то уйдет, освободится место. Он даже плакал от неопределенности, от того, что надо ждать. Но его быстро взяли. Когда «Молодую гвардию» начали снимать, он там хорошо себя показал. Я была за него очень рада.

У меня там подружка училась. И она мне рассказала, что вроде бы вертится около Славы одна его однокурсница. Это была Нонна Мордюкова. Рассказывала, что Мордюкова не отходит прямо от него. Видимо, он ей очень понравился, и она к нему прилипла. Хотя он и не любил ее. Он мне и сейчас говорит, что любил меня и любит до сих пор, всегда хотел быть со мной.

Почему же у него случилось с Мордюковой? Мне трудно сказать. Наверное, женщина ему нужна была – не знаю. Мы-то с ним себе ничего такого не позволяли и даже не думали об этом. Такие у нас со Славой чистые чувства были.

Он мне и сейчас говорит:

«Я никого не помню в Павловском Посаде, кроме тебя! Живу воспоминаниями о тебе!»

А Мордюкова сама в своей книге потом написала, что он ее никогда не любил!

Про меня Мордюкова, конечно же, знала. Но мы с ней не были знакомы. Она меня в своей книге назвала так: «Девушка была у Славы». А в одной газете сообщила, что отбила Славу у его девушки.

Я думала, что тогда с ума со Славой сойду! Он меня мучил без конца. Он разрывался. На учебе у него – Мордюкова. А в Посад приедет – я у него главная. Но мне-то нужна была какая-то определенность.

Тем более что мой новый знакомый, будущий муж Володя, мне тоже очень нравился. Высокий, красивый, самостоятельный. Старше меня на два года. Но Слава меня все не отпускал. Как приедет – снова любовь!

Когда же стало известно, что Мордюкова ждет от Славы ребенка, я поняла: все! А Слава продолжал приходить. И мы бежали навстречу другу к другу, бросались в объятия. Потому что чувствовали: не можем друг без друга. А потом придешь домой и понимаешь, что ничего нельзя изменить. Сколько я тогда наплакалась.

О беременности Нонны я узнала от общих знакомых. А Славе ничего не сказала. Тем более что он ко мне приходил весь такой расстроенный. А что мне можно было сделать?! Он меня так расстраивал. У меня только все наладится, а Слава меня опять растревожит своими приходами. Как я страдала! Я прямо жить не хотела. Если бы не родители, не знаю, что со мной было бы. Такую депрессию тогда пережила! Сейчас все назад в памяти прокручиваю и самой не верится, что такую страшную любовную трагедию пережила.

Когда я перешла на третий курс медвуза, у Славы с Нонной ребенку уже был годик. И все равно Слава и тогда приходил ко мне!

А с моим будущим мужем я дружила семь лет, прежде чем выйти за него. Всю жизнь мы прожили очень хорошо. Он меня любил самоотверженно и беззаветно. Когда я болела, так за мной ухаживал, как родная мать не ухаживала. Я прожила с ним как за каменной стеной, никаких бед не знала. Но Славу так и не смогла забыть!

Думаю, и Слава жалел, что нам общей радости не выпало на нашу долю. Ведь Мордюкова не принесла ему счастья. Да и потом повела себя не лучшим образом. Когда Слава однажды уехал на длительные съемки, у нее появился ухажер. Потом сама же говорила, что страстно любит Шукшина, но, мол, уже за Тихоновым. Слава приехал, все узнал, собрал свои вещи, как он рассказывал, и ушел к другу. Нонна уехала к маме с ребенком. А Слава опять пришел ко мне.

Нет, подумала я, там у него уже есть ребенок! А раз есть ребенок, у нас уже ничего не выйдет. Да и разве я могла причинить своему Володе такую боль, уйти от него?

Мне даже дочка Лена говорит:

«Мама, как тебя любил папа!»

В общем, решила, что не могу его оставить. И об этом сказала Славе. Он все равно ко мне приходил. Уже, наверное, не надеялся. Но любил! И вопреки всему приезжал, причем так старался подгадывать, чтобы не встретиться с Владимиром. Я старалась его не тревожить. Но супруг мой пять лет назад умер. Без него мне стало очень тяжело.

После нашего окончательного расставания мы не общались со Славой больше пятидесяти лет. Конечно, я смотрела его фильмы. Была очень рада за него, что он достиг таких высот. И вдруг он меня нашел! Получилось это так неожиданно. Раздался звонок в моей квартире. Звонил его зять. Сначала в трубке низкий голос раздался, мол, Юлию Алексеевну, пожалуйста. Я ответила.

Тут уже Слава у него трубку взял и говорит:

«Юля, это – Слава!»

Я ему:

«Я узнала тебя по голосу! Я помню твой голос!»

Конечно, удивилась и обрадовалась. Это было совсем недавно, лет шесть-семь назад. С тех пор у нас возобновилось общение. Разговоры по душам нам так помогают! Любовь ли это – не знаю. Но я как будто немного помолодела. Вот свидеться мы никак не можем. Сейчас у меня тяжелая полоса. Сломала ногу. Лежу. За мной ухаживают дочка Лена, внук.

Да, в общем-то, встречи со Славой нам и не нужны. Поговорим по телефону – и обоим хорошо! Бывает, подолгу разговариваем. Раньше Слава чаще мне звонил, когда жил один на даче. А сейчас с ним внуки, дочь Аня. Она не очень-то приветствует наше общение. Вот мы никак и не встретимся. То он по больницам, то я.

После недавней его выписки я ему позвонила, спросила о здоровье. Сказал, что чувствует себя, в общем-то, нормально, но очень тяжело ему ходить. Я ему как врач сказала: во-первых, уже восьмидесятый год, уже изменены суставы, естественно, трудно ходить даже здоровому. А если еще перенес инфаркт, инсульт! Вот так мы и говорим. Обычно больше о здоровье, но и о книгах говорим, и о том, что в мире происходит. Больше вспоминаем прошлое. О наших внуках говорим. А вот про кино никогда не вспоминаем.

Я часто его прошу:

«Ты береги себя! Ты должен помочь Ане воспитать детей. Без тебя она этого не сможет сделать – двоих воспитать».

Он соглашается:

«Ты знаешь, я тоже живу воспоминаниями».

Любит ли он меня до сих пор – не знаю. Но он – в моем сердце до сих пор. Я так горжусь, что Слава достиг такой славы».