Мгновение четырнадцатое

«Утомленные солнцем» – второй оскароносный фильм Тихонова

Немногие советские и русские актеры могут похвастаться своим участием в фильмах, которые отмечались бы премией «Оскар». А таких персон, как Вячеслав Тихонов, у которого на счету две кинокартины, получившие премию американских киноакадемиков и одна номинация на нее же – это за «Белый Бим Черное ухо», – вообще можно сосчитать на пальцах одной руки. Мне, во всяком случае, точно известно, что по два оскароносных фильма у Олега Табакова и Никиты Михалкова.

При этом, конечно же, я отдаю себе отчет в идеологической заданности американской премии, в ее крайней, порой просто-таки чудовищной тенденциозности. Но ведь никуда не денешься, приходится признать, что на сегодняшний день «Оскар» – главная мировая кинопремия. Нравится это нам или нет.

В 2019 году «Оскар» отметит свое девяностолетие. За всю его историю советские и русские картины семнадцать раз номинировались на эту престижную международную премию. Вот они: «Братья Карамазовы» Ивана Пырьева; «Чайковский» Игоря Таланкина; «А зори здесь тихие…» и «Белый Бим Черное ухо» Станислава Ростоцкого; «Частная жизнь» Юлия Райзмана; «Военно-полевой роман» Петра Тодоровского; «Урга: территория любви», «12» Никиты Михалкова; «Кавказский пленник» Сергея Бодрова; «Вор» Павла Чухрая; «Молох» Александра Сокурова; «Дневник его жены» Андрея Смирнова; «Возвращение» и «Левиафан» Андрея Звягинцева; «Итальянец» Андрея Кравчука; «Уборная история любовная история» и «Мы не можем жить без космоса» Константина Бронзита – короткометражные анимационные фильмы.

Получали «Оскара» русские и советские фильмы за тот же период шесть раз. Это «Разгром немецких войск под Москвой» Л. Варламова и И. Копалина как лучший документальный фильм; «Война и мир» С. Бондарчука; советско-японский фильм «Дерсу Узала» Акиро Куросавы; «Москва слезам не верит» В. Меньшова; мультфильм «Старик и море» А. Петрова по повести Хемингуэя. «Утомленные солнцем» Никиты Михалкова – последний российский художественный фильм, отмеченный «Оскаром».

Время действия картины – лето 1936 года, самый канун политических репрессий в СССР. Сергей Петрович Котов (Никита Михалков) – легендарный комдив, преданный партии человек, герой революции и Гражданской войны, любимец Сталина. Он живет на подмосковной даче вместе с супругой Марусей (Ингеборга Дапкунайте), маленькой дочерью Надей (Надежда Михалкова) и родственниками жены, большой и шумной семьей интеллигентов и бывших дворян, сохранивших свой дореволюционный уклад. Это Лидия Степановна, Елена Михайловна, Всеволод Константинович, Кирик, Ольга Николаевна. Их соответственно играют Алла Казанская, Нина Архипова, Вячеслав Тихонов, Владимир Ильин, Инна Ульянова.

У всех этих людей нет никаких биографий. Даже самый дотошный зритель, зубы съевший на разгадывании киношных кроссвордов, не установит, образно выражаясь, «ху из ху». Да это, в конце концов, и не важно. Они – визуальный потрясающий фон картины. Поэтому и подобраны актеры со столь мощной артистической энергетикой.

У Михалкова журналист спрашивает:

«А почему вы пригласили Тихонова?»

«Мне нужен был благородный человек из прошлого», – ответил мастер.

Самой главной задачей всей этой дворянской массовки было изображение особой «утомленности», которая незримо присутствует в поведении разношерстной компании.

Ведь, казалось бы, позади остались войны, классовая борьба, коллективизация, индустриализация, голод. Недавние классовые враги уже практически поголовно превратились в обычных граждан великой советской страны, в которой действительно «жить стало лучше, жить стало веселей!». Особенно весело, когда стоит такое великолепное, чудное лето.

Между тем нас, зрителей, все время не покидает какое-то еле уловимое чувство тревоги. Отлично помню свое впечатление при первом просмотре этого фильма. Я все думал, когда же произойдет выброс киношного адреналина, накопившегося в изрядном количестве. Мне и до сих пор непонятно, каким образом Михалкову удалось передать то гнетущее чувство ожидания. Хотя чего тут удивляться – мастер, он и есть мастер. Одной фразой Всеволода Константиновича (Тихонов) «что-то ушло… вкус к жизни пропал» воплощается целый пласт тревожных эмоций.

Только вот у комдива Котова «вкус к жизни» отнюдь не пропал. У него молодая и красивая жена, завидное положение в обществе, непререкаемый авторитет в семье, маленькая дочь. Абсолютно счастливый человек.

Однако как там у вольтеровского Кандида: «И только счастье доведется тебе испытать, как следом за ним отмщеньем горе бежит». Размеренную, идиллическую жизнь многочисленного семейства Котова нарушает своим появлением Митя – воспитанник отца Маруси, который незадолго до своего внезапного отъезда за границу в 1928 году был ее женихом.

Его появлению все рады. Для маленькой Нади он просто дядя Митяй. Вскоре выясняется, что Митя был в плену после Первой мировой войны, скитался по Европе, влился в Белое движение. Зимой 1927 года он возвратился на родину в надежде жениться на Марусе и зажить спокойно. Но не тут-то было. Комдив Котов заставил его отправиться в Париж отслеживать врагов советской власти. Митя исчез на восемь лет.

Маруся выходит замуж за Котова, у них рождается дочь. Жизнь в доме сохраняет внешние черты прежней, счастливой и веселой, временами «утомленной солнцем».

Фильм получился очень цельным, не политизированным, а философским. Он мастерски срежиссирован и сыгран. В нем нет примитивного разделения героев на плохих и хороших, как и вообще однозначных характеров. У каждого персонажа своя правда и собственная трагедия.

Хотя вся драма держится исключительно на противостоянии главных героев – комдива Котова и Мити. Котов в исполнении Михалкова, – сильный, кругом уверенный в себе человек. Митя вообще ему не соперник. Поэтому перед Меньшиковым стоит задача чрезвычайной сложности. С одной стороны, он – образцовая душа всякого общества: музыкант, полиглот, везунчик. С другой – отвратительная личность, палач. Совместить и сыграть такие противоположности, создать в оконцовке достоверный образ под силу только великому актеру.

Котов арестован, посажен в машину, но не теряет присутствия духа. Ему кажется, что нелепость собственного пленения удастся разрешить одним звонком Сталину. Он даже издевается над чекистами.

Но на пути появляется грузовик, стоящий поперек полевой дороги. Его шофер (Авангард Леонтьев) крайне раздражен тем, что полдня колесит по округе в поисках нужного поселка и никто из местных не может показать ему дорогу. Узнав Котова, он обрадовался.

Но как только комдив пытается выйти из машины, чекисты избивают его в кровь, заодно пристреливают случайного свидетеля, этого самого водителя. Только тут легендарный герой Гражданской войны с ужасом понимает, что его судьба уже решена на самом верху. Человек, никогда не кланявшийся вражеским пулям, способный водить в бой полки, плачет от бессилия.

Митя, погруженный в свои мысли, даже не радуется тому, что поверг соперника. Он безучастно, с полным безразличием смотрит на связанного комдива, залитого кровью. Автомобиль продолжает свой путь, исчезает за огромным плакатом с изображением Сталина, по случаю праздника подвешенным на аэростате.

«По форме «Утомленные солнцем» следуют традиции «брежневского кино со знаком качества»: интимный психологизм и живописная красивость в первой половине сменяются во второй реанимацией большого эпического стиля – унесенного ветром истории и вызывающего ностальгическую боль. Что касается содержания, то это и есть наши «Унесенные ветром» – консервативный кинороман с любовной интригой, спроецированной на плоскость истории». Андрей Плахов.

«Знаменитое танго своей щемящей мелодией передает зрителю искорку горькой тоски об утрате чего-то чистого и настоящего, а также дает название самому фильму – «Утомленные солнцем», которое, перекликаясь с названием другого эпического произведения – «Унесенные ветром», свидетельствует о существовании Высших сил в судьбе человека, ему не подвластных». Татьяна Тишкевич.

Другие критики упрекали режиссера-постановщика в циничном и конъюнктурном подходе к отечественной истории. Дескать, Михалков воспользовался уже изрядно обветшалыми мифами о культе личности и массовых репрессиях для того, чтобы потрафить американским киноакадемикам, зашоренным на русофобии. Но даже если я частично соглашусь с теми, другими и третьими критиками, то не смогу не признать одного немаловажного обстоятельства. То, что сделал Михалков, не удавалось до него никому в отечественном кинематографе.

Однажды он заявил: «Сейчас сниму фильм «Утомленные солнцем» и получу за него «Оскара» в американской киноакадемии искусств».

Режиссер засучил рукава, сделал картину и получил вожделенный приз. А еще Гран-при жюри XLVII Каннского кинофестиваля; Гран-при «Янтарная пантера» Первого Международного кинофестиваля Балтийских государств в Калининграде; приз российской прессы за лучший фильм, Государственную премию Российской Федерации.

Приз российской прессы вручался в Доме кинематографистов. Если читатель помнит, автор этих строк одно время оттуда не вылезал. Просто потому, что заместителем директора Юлия Гусмана был мой сослуживец по газете Бакинского округа ПВО «На страже» Виталька Пименов. Присутствовал я и на том небольшом торжестве.

Никита Сергеевич рассказывал о трудностях, с которыми ему пришлось столкнуться при подборе актеров. Почти все выражали недовольство из-за «малосодержательности» ролей, обижались, мол, нечего играть. Особенно сложно было уговорить Владимира Ильина, Евгения Миронова и, как ни странно, друга, Вячеслава Тихонова.

Тот вообще наотрез отказался от роли, заявил:

«Никита, но здесь же действа – кот наплакал!»

Михалков в цветах и красках изобразил, как он мастерски уболтал несогласных артистов. Но запомнилось мне вовсе не его красноречие – эка невидаль. Другой сюжет врубился в память.

Под занавес мероприятия Никита сказал Тихонову, сидящему в первом ряду:

«Слава, нам тут дали премию в тысячу долларов. Деньги, конечно, плевые, но ты, пожалуйста, передай их в Дом ветеранов кинематографа, над которым сам не первый год шефствуешь».

Так я узнал, что любимый мной актер Вячеслав Васильевич Тихонов многие годы ненавязчиво, никому ничего не говоря, не рисуясь, не красуясь, не рекламируя собственного благородства, регулярно оказывал вспомоществование своим старшим коллегам, которые на склоне лет вынуждены были проживать, по существу, в доме престарелых.