Глава 24

Тогда

Я покинула больницу в инвалидной коляске. Не то чтобы я не могла ходить, скорее, никто не хотел, чтобы я шла. Потому что иначе я могла бы сбежать. На самом деле у меня не хватило бы сил, но, казалось, никто не хотел рисковать.

Я была сбита с толку. Смущена и напугана. Я рассказала им, что случилось. Рассказывала свою историю так много раз, что сбилась со счету. Но этого оказалось недостаточно; никого она не радовала. А еще я осталась одна. Мои родители несколько раз приходили ко мне в мою личную палату, но чем больше я видела улыбающегося человека, которого теперь знала как доктора Петерсена, тем меньше видела их.

Меня погрузили в кузов автомобиля, что казался чем-то средним между каретой «Скорой помощи» и тюремным фургоном. Там была кровать, похожая на тележку, над ней висело множество оборудования, но человек, толкающий мое кресло – мрачный человек в безупречной белой униформе, – поднял меня по трапу и направил в специально оборудованное место у другой стены. Я услышала серию щелчков, когда он зафиксировал коляску. Прямо напротив меня, вдоль перил кровати тянулся ряд петель. На одной из них висели металлические наручники. Вот тогда первый кусок льда упал в мой живот. Когда справа от меня захлопнулись двери и взревел двигатель, упала еще пара. Что происходит?

Я повернула шею, чтобы посмотреть на мужчину. Только ею я и могла двигать – меня привязали к креслу приспособлением типа ремня безопасности. Сопровождающий примостился на маленьком складном сиденье, словно самый мрачный стюард в мире.

– Куда мы едем? – спросила я.

До этого момента я не проронила ни слова, так как все передвижения застали меня врасплох. Вот я только что лежала в постели, пропихивала в горло теплый больничный завтрак, а в следующую минуту быстро еду по коридору в инвалидной коляске, вниз на лифте, через фойе…

– Вас переводят в другое учреждение, – сказал мужчина. Он смотрел на часы, избегая зрительного контакта, и держался напряженно; его жесткая осанка лишь усилила мой дискомфорт.

– А. Почему?

На сей раз он посмотрел прямо на меня, но его взгляд был настороженным, лицо нечитаемым.

– Не знаю.

Я ему не поверила.

– Куда меня переводят?

Он снова отвернулся от меня и заговорил с аккуратно сложенными простынями на кровати напротив.

– Доктор Петерсен сможет ответить на все ваши вопросы, когда мы туда доберемся.

Почему бы не сказать мне сейчас? Я пыталась дышать размеренно, но мне казалось, что в тесном пространстве не хватает кислорода. Я потянула ремень, но не он сдавливал мою грудь. Я посмотрела на двери, отчаянно желая, чтобы они открылись, но легкие вибрации, сотрясавшие кресло, подсказывали, что мы все еще едем.

– А долго туда добираться? – спросила я хриплым голосом, шедшим из непослушного горла.

– Недолго, – ответил санитар.

Это был конец нашего разговора. Я не носила часы, поэтому не могла нормально следить за течением минут. Отстукивала их пальцами здоровой руки по колену. Травмированной руке не терпелось присоединиться, но под болезненно плотной повязкой не было свободного места. Пришлось беспокойно качать всей рукой.

Когда дверь наконец открылась, я едва успела взглянуть на окрестности, прежде чем их заслонили двое мужчин в униформе, идентичной той, которую носил санитар. Они подошли прямо к моему креслу и отцепили его от стены автомобиля.

– Путешествие прошло хорошо? – спросил один из них.

Не успела я ответить, как отозвался человек, что ехал со мной.

– Хорошо. Суд уладил все с документами, поэтому проблем не возникло.

Суд? О чем они говорили?

– Где мы? – спросила я, пытаясь выглянуть через дверь. Но они развернули инвалидную коляску, вывезли меня из машины «Скорой помощи» спиной вперед, и лишь через десять секунд я увидела широкую подъездную дорогу. Еще попалась тонкая полоска аккуратного газона, но мое внимание привлек очень высокий, очень крепкий на вид металлический забор, увенчанный грозного вида шипами. Прежде чем я успела его рассмотреть, меня снова развернули, и я наконец увидела здание.

Оно не было похоже на больницу. Скорее на помесь школы и офисного здания. Было много окон, но ничего похожего на вход. Один из санитаров повез меня ближе, и я увидела маленькую дверь, почти скрытую среди стекла. Так понимаю, не парадную. Меня завозили через черный ход. По какой-то причине это усилило кипящее беспокойство в моем животе.

– Где мы? – снова спросила я. Я не ожидала ответа от мужчин, и они меня не разочаровали.

Внутри мы оказались в очень коротком коридоре. Остановились перед дверью с небольшим окном, слишком высоким, чтобы я могла туда заглянуть. Слева от меня было окно побольше, а за ним сидел еще один санитар, точно кассир в банке.

– Хезер Шоу? – спросил он опять же не меня.

– Да, – подтвердили сзади.

Раздался звуковой сигнал, и дверь разблокировалась. Один из трех моих сопровождающих протянул руку и открыл ее, и я увидела другой коридор, с множеством закрытых дверей. Мы миновали его, прошли через вторую дверь – на этот раз с пропускной картой, которой один из мужчин плавно провел по незаметной встроенной панели, – и за ней было еще больше коридоров, еще больше запертых дверей. Я не пыталась выудить информацию из окружающих меня людей, просто с растущей тревогой ждала конца пути. Насколько велико это место, и почему здесь все так серьезно с безопасностью?

Тихая экскурсия по моей новой больнице закончилась за другой дверью. Каким-то образом я поняла, что это и есть пункт назначения, хотя дверь выглядела почти так же, как все остальные. Я четко разглядела большой, сложный замок снаружи, но когда один из санитаров повернул ручку, к моему удивлению, дверь тихо распахнулась. Единственная незапертая комната, которая нам попалась до сих пор.

Я сразу поняла почему: там уже кто-то был. Знакомая фигура, одетая в безупречный костюм-тройку, с добродушным выражением на лице, которое мне не нравилось, хотя я так и не могла понять почему.

– Хезер, – сказал доктор, вставая.

Только тогда я поняла, что он сидит на кровати; это была спальня. Снова вспыхнула паника. Зачем приводить меня в спальню с замком на двери, если только меня не собираются запереть здесь? Что происходит? Доктор Петерсен, по крайней мере, может дать мне несколько ответов.

– Что происходит? – спросила я.

Он ободряюще улыбнулся. Это не сработало.

– Что происходит? – повторила я на сей раз громче. Я почти кричала. Доктору Петерсену это не понравилось. Он жестом велел сопровождающим ввести меня внутрь, затем я услышала их удаляющиеся шаги и щелчок двери. Я не уловила, как сработал замок, но все же почувствовала себя в ловушке, как животное в клетке.

– Давай вытащим тебя из этого кресла, – предложил доктор Петерсен, меняя тему, прежде чем я успела заорать на него в третий раз.

Я закрыла рот, потому что очень хотела освободиться. Чьи-то руки, начавшие расстегивать ремни, меня напугали. Я думала, мы с доктором Петерсеном одни в комнате. Оставшийся санитар освободил мои запястья, широко расставив ноги, как будто я могла на него наброситься. Когда я подняла руки, он быстро отодвинулся, но мне просто хотелось ослабить напряжение в плече, судороги в здоровой руке. Ремни были слишком жесткими.

– Я знаю, ты долго сидела, Хезер, но если присядешь на кровать, я тебе все объясню.

Я неуверенно поднялась с инвалидной коляски. На жестких ногах сделала три шага, необходимых, чтобы пересечь комнату, затем опустилась на кровать лицом к доктору Петерсену. Он взял пластиковый стул, похожий на школьный, и устроился прямо напротив меня. Комната не отличалась богатой обстановкой. Маленький столик, тумбочка и окно, так высоко, что с моей позиции на кровати я ничего не могла сквозь него видеть. Все в оттенках белого или бежевого. Чистое, стерильное. Даже воздух пах антисептиком со слабым оттенком отбеливателя и обжигал мне ноздри.

– Полагаю, у тебя много вопросов, – сказал доктор Петерсен, отвлекая меня от осмотра комнаты.

– Где мы? – спросила я. Это был самый важный вопрос в моем списке.

– В моем учреждении, – ответил доктор Петерсен.

– А что происходит в вашем учреждении?

Улыбка доктора Петерсена стала шире.

– Я лечу пациентов, – просто сказал он.

Я нахмурилась. Это был не ответ. Доктор преднамеренно выразился расплывчато, и это только усугубляло мое плохое предчувствие.

– Зачем меня лечить? Я не больна. – Единственное, что нуждалось в помощи, это моя правая рука под бинтами.

Еще одна заискивающая улыбка.

– У нас будет достаточно времени, чтобы поговорить об этом позже. – Он встал, и я поняла, что доктор собирается уходить. Санитар сместился со своей позиции у стены.

– Я хочу поговорить об этом сейчас! – огрызнулась я. Неосознанно встала, сделала полшага вперед, но мгновенно у меня на пути возник санитар. Через его плечо я увидела, как доктор Петерсен успокаивающе поднял руки.

– Все хорошо, Хезер. Сначала я хочу дать тебе шанс освоиться в новой обстановке. В скором времени кто-нибудь принесет тебе поесть, а потом я предлагаю тебе отдохнуть. Мы поговорим завтра.

Он повернулся ко мне спиной и вышел за дверь. Санитар положил обе руки мне на плечи, осторожно оттолкнул меня назад. Второй санитар заменил уходящего доктора Петерсена, держа в руках приспособление, у которого было слишком много пряжек. Я догадалась, что это, хотя не хотела спрашивать и узнавать наверняка. Сдаваясь, я позволила неуклюжей фигуре направить меня к кровати, где послушно села. Мужчина медленно и осторожно отступил. Дверь закрылась. Щелкнул замок. На миг в крошечном стеклянном квадрате высоко в двери возникло лицо. Потом оно тоже исчезло, и я осталась одна.

Я сидела там очень долго, прежде чем наконец заплакала.