В сороковые годы XX века Владимир Дымов, молодой перспективный химик, отказывается от научной или производственной карьеры и выбирает скромную стезю преподавателя органической химии в провинциальном вузе. В семидесятые и восьмидесятые сын Владимира Валерий, преподаватель физкультуры в хорошей московской школе, уходит с работы и становится легендарным «гуру Валом» - штудирует эзотерический самиздат, обучает молодежь йоге, практикует тантру, чистит чакры, пьет с учениками и последователями чай на кухне. В девяностые сын Валерия и внук Владимира Андрей уклоняется от дороги сверстников - не погружается в кислотный угар, не делает бизнес, не ездит на бандитские разборки: сначала Андрей пишет про культуру в глянцевые журналы, а после, уже в нулевые, бросает вконец обесценившуюся журналистику и идет в школьные учителя, преподавать детям русскую классику.

После просторного, мощного и головокружительно разнообразного «Калейдоскопа» камерная семейная сага в духе Людмилы Улицкой -последнее, чего мы ждали от Кузнецова. Конечно, даже в этом скромном жанре видно, что он очень хороший писатель - один из лучших, пишущих по-русски сегодня. Особенно заметно это становится ко второй половине романа, когда из области мутноватых и призрачных воспоминаний предыдущего поколения Кузнецов переходит в плотное и материальное пространство собственного опыта. Семидесятые, восьмидесятые, девяностые и нулевые кристаллизированы и засахарены в его романе с такой щемящей ясностью и достоверностью - вплоть до третьестепенных бытовых деталей, словечек и эмоций - что со временем «Учитель Дымов» имеет неплохие шансы превратиться в важный исторический источник по позднесоветской и постсоветской истории. Но всё это не меняет сути: новая книга Сергея Кузнецова - очень простая и традиционная; а из наворотов в ней разве что чуть смещенная оптика: на Владимира мы смотрим глазами женщины, всю жизнь в него безответно влюбленной; а Валерия наблюдаем преимущественно через его сына Андрея.

И тем не менее, есть у Кузнецова и важное отличие от классической семейной саги. «Учитель Дымов» - роман с предельно четким месседжем, и месседж этот - простой (под стать всему роману), актуальный и неожиданно утешительный.

Самый старший Дымов прячется в преподавание от репрессий. Средний Дымов уходит из школы, не желая ни участвовать в абсурдной и унизительной «общественно-политической жизни», ни подставлять окружающих своим демонстративным в ней неучастием - и находит гармонию в тихой эзотерической заводи. Самый младший из Дымовых, напротив, именно в школе спасается от нарастающего абсурда, а когда во время «белоленточной революции» работа в престижном московском лицее ставит его перед слишком сложным нравственным выбором, уходит еще глубже - уезжает работать в школу в Туле... Не быть, не состоять, не голосовать «за», но и «против» тоже не голосовать, находить тонкий зазор между соучастием и прямой конфронтацией и при этом всегда делать то, что любишь и считаешь важным, -три поколения Дымовых показывают, что это вещь возможная и достижимая, в общем, при любой власти и в любое - даже самое скверное - время. При желании всегда можно выгородить себе уголок покоя и осмысленности, найти узенькую тропинку в страну фей, вьющуюся между тернистой тропой в рай и торной дорогой в ад.

Таким образом, «Учитель Дымов» Сергея Кузнецова при всей своей незатейливости с содержательной точки зрения примыкает к фундаментальному труду Алексея Юрчака «Это было навсегда, пока не кончилось», объясняющему принципы «вненаходимости» позднесоветской эпохи - способа существования на границе советского официоза и чуть за ней. Но это только одним боком - с другой стороны «Учителя Дымова» подпирает роман Гузели Яхиной «Зулейха открывает глаза» с его идеей маленького и бедного персонального рая. возможного в любом аду. И сочетание это настолько нетривиально, что с большим запасом окупает любую формальную простоту.