Глава 26

Арди привыкла считать, что это просто такой период в жизни. Желание уйти в себя, укрыться под собственной кожей, как рак-отшельник. Всегда так было. Еще в средней школе она, бывало, приходила в класс раньше всех и ждала у двери, пока учитель не пригласит войти. Когда начинали собираться одноклассники, делала вид, что читает книгу или, хуже того, принимала такой рассеянный вид, будто о чем-то фантазирует или мечтает. Лишь бы избежать разговора. Конечно, так Арди вела себя не все время, но соответствующее настроение возникало неожиданно, как кишечный вирус, и она была вынуждена с ним считаться. Поступив в колледж, обнаружила, что данное конкретное несчастье – не временное, что, должно быть, это какая-то болезнь, передавшаяся по наследству от отца. Что-то вроде полуистощения, только неизлечимое и без всякой надежды на заметное улучшение.

Таким образом, когда Арди зашла в пустой лифт и через несколько мгновений услышала шаги, а потом чья-то рука просунулась между дверей, внутри у нее вспыхнуло разочарование. Она пожалела, что давно не пользовалась кнопкой «Закрыть двери». А ведь в таких случаях эта кнопка давала, по сути, психологический комфорт…

Через вновь раскрывшиеся двери в лифт ввалился Эймс и тут же увидел ее. Обоюдное разочарование должно было стать единственной вещью, которая сейчас их объединяла. Полуоткрыв рот, он буркнул что-то вроде приветствия, затем почти неощутимо покачал головой, повернувшись к дверям. Арди мысленно представила себе один из полицейских приборов ультрафиолетового излучения, с помощью которых определяют пятна крови. Вот бы придумали штуковину, которая измеряла бы взаимное презрение. Она бы сейчас зашкалила…

Арди уставилась на затылок Эймса Гарретта. Сейчас он вынул руки из карманов. На мгновение его указательный палец навис над кнопкой экстренной остановки. Затем начал опускаться ниже, к другим кнопкам. Замер. Потом Эймс все-таки сунул правую руку в карман. Раздался вздох.

Раздражение накатывалось на него волнами. Вот он снова вынул руки из карманов. Наклонил голову, сжал левую кисть в кулак. Переступил с ноги на ногу. Он стоял в центре, так близко к дверям, что почти касался их носками туфель. Арди взглянула наверх. Камера!

Надо сказать, что сейчас Эймс лучше умел скрывать свою раздражительность. Еще до того как в «Трувив» пришли Грейс или Слоун, она видела собственными глазами, как он после неприятного звонка швырнул в стену степлер. А потом, чуть позже, слышала, как одна из молодых сотрудниц, захлебываясь от почтительного волнения, рассказывает об этом подруге. Эту вспышку ярости, как ни странно, превратили потом в историю о том, как серьезно Эймс относится к своей работе.

Но сейчас Арди явственно видела в нем былую агрессию, которая готова вскипеть и выплеснуться наружу. Лифт поехал вниз, и ни один из них не произнес ни слова. Потом Эймс надавил кнопку восьмого этажа и едва дождался, пока двери раскроются.

– Ты совсем спятила. Ты чокнутая. Знаешь об этом? – успел он произнести перед тем, как двери, вздрогнув, снова закрылись.

Пятнадцать минут спустя Арди зашла на кухонный блок с гироскопом, где обнаружила Кэтрин, рывшуюся в холодильнике. Испуганно оглянувшись, та отступила назад.

– Ой, прости. – Арди замедлила шаг. – Не хотела тебя напугать.

Кэтрин шумно выдохнула, прижав руку в груди.

– С тобой всё в порядке? – спросила Арди, покосившись на нее.

Кэтрин приложила одну из холодных банок к затылку, затем поочередно к каждой щеке. Выглядела она подавленной.

– Все хорошо, – ответила хриплым голосом. – Просто подумала, что это…