Глава 20

Cкажем так: никто из нас не думал, что материнство и работа могут существовать в гармонии. В любом случае это были два диаметрально противоположных понятия. Мы были словно узники, крепко привязанные к средневековым орудиям пыток и наслаждающиеся редкой привилегией: мы сами выбрали своих мучителей и искренне любили их. Оставалась лишь небольшая пробема: как быть с растянутыми суставами и измученными сердцами, готовыми выскочить из грудных клеток?..

Ночью мы просыпались от детского плача и криков и полусонные тащились к кроваткам, в которых ворочались те, кому было наплевать, что завтра к полудню нам нужно подготовить какой-нибудь важный отчет. Мы, затаив дыхание, проверяли, нет ли у ребенка температуры, с ужасом представляя, каким потрясением будет больное дитя для наших планов на день. А потом, если так и происходило, судорожно звонили подругам и родственникам, спрашивая у них совета и отчаянно пытаясь восстановить собственные познания в области заботы о детях – в общем, сделать все, лишь бы кто-нибудь не пожаловался на нас в службу защиты. Мы говорили детям «притвориться, что они не больны», чтобы мы могли отправить их в сад и… заразить там всех остальных. Мы знали, что такого рода «должок» часто возвращается. Когда у нас случался насморк, начинала болеть голова или желудок упорно отказывался от еды, мы твердили себе и успокаивали себя, что с нами всё в порядке. Поскольку, что бы ни случилось, мы действовали по известной, заранее установленной схеме, боясь выбиться из привычного жизненного ритма.

Стоило ли тогда удивляться, если кто-нибудь из нас не выдерживал и срывался? Разве не на это и была настроена вся система?

Розалита шла вместе с сыном к дому, который, по сути, олицетворял два направления в их жизни, и волновалась, как отреагирует ее сердце, если однажды сын оглянется назад и посмотрит на нее не с гордостью, а с сожалением. В конце концов, будь что будет, решила она, ведь в этом, наверное, и состоит участь матери…

– С виду пустой, – проговорил Саломон, вглядываясь в окна дома на Морнингсайд-авеню, когда они с матерью ступили на кирпичную дорожку. Розалита ожидала увидеть перед собой большой безликий особняк, но дом Арди выглядел как коттедж – очень милый, большой коттедж – с голубой отделкой и плющом, покрывшим одну из стен. Дуб во дворе казался очень толстым и могучим. Он затенял газон, где уютно пристроилась железная скамья. Очень хотелось присесть на нее и насладиться царящей вокруг тишиной. Как может жизнь обитателей такого дома быть нервной и напряженной? В таком уютном уголке душа просто отдыхает. Молодец, Арди!

– Ты на работе, Саломон. А когда речь идет о работе, то нужно приходить как минимум на десять минут раньше.

Когда они приблизились к парадной двери, сын принялся нервно теребить козырек бейсболки.

– А почему?

– Потому что ты пришел сюда помогать. А не праздновать. – Усмехнувшись, Розалита слегка покачнулась, потом мягко подтолкнула сына к двери и указала взглядом на кнопку звонка. – Так что не раскатывай губу, pajarito, – быстро добавила она, когда Саломон позвонил.

– Интересно, там будут конфеты? – спросил он, повернувшись к матери.

Внутри дома послышался звук приближающихся шагов.

– Я захватила тебе перекусить. Ты на работе, – напомнила сыну Розалита. – Мисс Вальдес тебе платит. Причем вовсе не за то, что ты станешь наряду со всеми уплетать за обе щеки. – С этими словами она легонько щелкнула его по шее.

– А могла бы, – проворчал он, отмахиваясь.

В распоряжении Розалиты осталась всего пара секунд, чтобы еще раз продумать разумность всей задумки, прежде чем она позволит сыну войти в этот красивый дом. Еще немного – и станет слишком поздно.

На пороге появилась Арди, которая тут же проводила их внутрь, и Розалита сказала себе, что все ее рассуждения выглядят просто нелепыми. Ведь ей платили сто двадцать пять долларов. В субботу. Все было хорошо. Даже очень хорошо…

Оказавшись внутри, Розалита столкнулась с более насущными проблемами. Например, надо ли разуваться? Она смутно припоминала, что так, кажется, поступают все белые. Ее дядя занимался ремонтом кондиционеров, и он рассказывал, что, прежде чем заходить в дом клиента, всегда надевал бахилы. Розалита нахмурилась, размышляя, что если сейчас поступит неправильно, то подпортит себе репутацию…

Она поглядела на ноги Арди. Та носила лоферы и, казалось, обувь Розалиты ее ничуть не волновала. Поэтому когда Арди пригласила ее в дом, та не стала ее снимать и несколько расслабилась. Хотя бы немного.

– Я приготовила тебе костюм. Можешь переодеться в комнате для гостей, – сказала Арди Саломону, указав ему в сторону двери в конце коридора. – Из тебя получится огромный Человек-паук.

Саломон усмехнулся. Человека-паука он обожал.

– Розалита, что вам принести? «Мимозу»? Кока-колу? Газированную воду? Холодный чай?

Она проследовала за Арди на кухню. В доме оказалось намного чище, чем ожидала Розалита. По сравнению с остальными женщинами, которые работали на пятнадцатом этаже, Арди Вальдес была менее… сдержанной, что ли. Она никогда не зачесывала волосы назад. Рукава ее блейзеров были слишком длинными. Она носила широкие брюки, которые морщились, когда она садилась. Но Розалита заметила, что Арди не на всем экономит. Какая у нее красивая сумочка… Превосходная кожаная обувь, хотя и не остроносые туфли, которые носили другие женщины в офисе…

Розалита сложила руки на поясе.

– Ничего не нужно, спасибо.

– Скоро в этом доме соберется с десяток детей не старше пяти лет. И, возможно, вам понадобится что-нибудь, чтобы немного расслабиться. – Арди вытерла поверхность столешницы бумажным полотенцем.

– Ничего, ничего.

Хозяйка дома поджала тонкие губы и кивнула:

– Ну, хорошо. Лично я предпочитаю холодный чай. Если передумаете, то не стесняйтесь. Здесь всё в вашем распоряжении. – Она бросила скомканное бумажное полотенце в мусорное ведро. – Между прочим, Саломон делает большие успехи. Не сомневаюсь, что он хорошо подготовится к вступительному экзамену.

Розалита приободрилась. Сын всегда был для нее важной и интересной темой. После нескольких случайных бесед в офисе Арди как-то поинтересовалась, есть ли у нее дети. И Розалита с превеликой гордостью рассказала о том, какой у нее смышленый мальчик. Арди молча выслушала ее, а затем всякий раз при последующих встречах спрашивала, как там дела у Саломона. Розалита отвечала, что у сына все хорошо. И так продолжалось до тех пор, как однажды учитель не отослал сына домой с запиской. Почерк оказался совершенно неразборчивый. Розалита робко показала записку Арди, и та ей перевела. В чем же была суть этого послания? Саломон должен был непременно сменить школу. Здесь он попросту не сможет реализовать свой потенциал. По мнению преподавателя, он был очень одаренным мальчиком. Одаренным!

Розалита тогда заплакала. Но не от счастья. От бессилия. Однако несколько дней спустя Арди оставила на своем столе несколько печатных страниц со стикером, на котором было написано: «Для Розалиты».

Новая школа со вступительным экзаменом и стипендиями… и Арди готова помочь Саломону туда поступить.

– Вы так думаете? – спросила Розалита. – Он понимает математику или просто все запоминает? – Она коснулась пальцем виска.

Большинство занятий проходило в книжном магазине «Барнс энд Ноубл». Там они и встречались с Арди, а та заказывала холодный кофе со взбитыми сливками. Розалита блуждала по проходам мимо стеллажей. Больше всего ей нравились путеводители. Листая их, она представляла себе поездки в те места, которые никогда не сможет посетить. С тех пор Розалита много раз хотела спросить, почему Арди ей помогает, но предположила, что это связано с нежеланием оставаться дома одной, когда ее сын находится в доме своего отца. Розалита была не слишком удачливым человеком, но ей повезло хотя бы в том, что ни с кем не нужно было ничем делиться…

– О, он понимает ее. Просто иногда ленится. Я не перестаю ему говорить: математика – это предмет, в котором ты должен проявить все свои способности. – Она слегка качнула головой. – Я поработаю с ним дома. И буду со своей стороны тоже убеждать его.

Потом Розалита покосилась через плечо в сторону Саломона, как будто этот красивый дом мог проглотить его целиком, с потрохами. Но вскоре он возвратился в костюме Человека-паука. Встав в любимую позу своего кумира, выбросил вперед руку, расставив пальцы и выпуская воображаемую сеть.

Арди хлопнула в ладоши.

– Прекрасно. Саломон, помоги мне, пожалуйста. Отнести эти подносы на задний двор, хорошо?

Розалите понравилось расспрашивать Арди об успехах Саломона. Ей понравилось напрашиваться на комплименты в самом деле. Комплименты для сына, вот настоящий бальзам для ее души! Если его отец в остальном не представлял из себя ничего особенного, то был хотя бы умен. А это уже немало. Один из немногих источников комфорта и радости для Розалиты, когда речь заходила о том, что хорошего унаследовал Саломон от своего отца.

Вскоре дом стал заполняться гостями. Не прошло и тридцати минут, как по коридорам и комнатам забегали дети, таская за собой мам и пап. Розалита с сумочкой через плечо терпеливо ждала в углу кухни. Она не пыталась ни куда-то скрыться, ни смешаться с другими гостями. На ней было джинсовое платье «Олд-Нейви» и кожаные сандалеты. Она была рада, что выбрала для вечеринки не самый плохой наряд…

Через окна ей было видно, как Саломон раздает детям маски супергероя и плащи. Он представился взрослым. Он показал малышам, как лучше размяться. Он хорошо вписался в компанию. Розалита очень хотела, чтобы ее сын проявил себя с лучшей стороны. И, кажется, не прогадала. Вот только до сих пор оставалось ощущение какого-то дискомфорта.

Даже с ее места на кухне нельзя было не заметить появления Слоун. На ней была бело-синяя полосатая футболка, узкие джинсы и босоножки с вычурными рисунками. Волосы были собраны в блестящий «конский хвост». Говорила она нарочито громко, придерживая руками плечи маленькой девочки. Мужчина – ее муж – закрыл за ними.

– Нет, вы только посмотрите! – воскликнула Слоун, словно обращаясь сразу ко всем в комнате. – Наша Арди выложилась по полной!

Дочь Слоун подняла голову, прошептала что-то на ухо матери, после чего скользнула за дверь. Розалита проследила за ней взглядом. Через несколько мгновений девочка отыскала Саломона, и они, как дети постарше, тут же взяли на себя роль главных организаторов торжества.

– Ваш мальчик? – Слоун пересекла кухню и взяла бокал для шампанского. – Хочешь что-нибудь, дорогой? – бросила она через плечо своему мужу. Но тот уже вышел во двор, где собрались все дети и другие взрослые.

– Да. Его зовут Саломон.

Слоун налила себе почти полный бокал, и пена подобралась так близко к краю, что Розалита была уверена: вино вот-вот выплеснется на пол. Но этого все-таки не случилось, и Слоун даже подлила туда немного апельсинового сока.

– Они выглядят словно ровесники, моя Эбигейл и Сол… Саломон.

Она все-таки запнулась на его имени.

– Меня, кстати, зовут Слоун. Не думаю, что мы официально знакомы. Я знаю вас по… по… – Она покрутила указательным пальцем в воздухе, словно пытаясь отыскать нужное слово, затем щелкнула пальцами. – По офису!

– Розалита. – Она протянула правую руку.

Именно в этот момент парадная дверь распахнулась, и в коридоре появились новые гости. Слоун машинально оглянулась, и ее рука, холодная и гладкая, выскользнула из руки Розалиты.

– Грейс! Кэтрин! О, простите. – И она неопределенно махнула. – Всего секундочку. – И отправилась навстречу вновь прибывшим с бокалом шампанского в руке. – Ну, наконец-то! Вы приехали? Нет, ну надо же, вы только поглядите на них!

Последовали объятия. Много объятий и дежурных поцелуев. Увидев Кэтрин, молодую симпатичную женщину с короткими волосами – ту самую женщину из офиса, – Розалита сразу же отвернулась.

Она старалась не смотреть в сторону прихожей и вместо этого позволила взгляду блуждать по комнате – от банки с печеньем в форме кошки к пустому блюду для фруктов, потом к детскому рюкзаку рядом с миниатюрным набором из стола и стульев.

Теперь по деревянным полам грохотали женские каблуки.

– Вина! – сказала Слоун, повернувшись к Кэтрин, сжимавшей в руке горлышко бутылки. – За детскую вечеринку! Мне, кстати, нравится твой стиль.

Слоун взяла бутылку, как будто все происходило у нее дома, и поставила на столешницу.

– Входите, входите, я просто болтала с Розалитой.

Она произнесла имя Розалиты так, словно они праздновали фиесту.

– Грейс.

Еще одна блондинка, несколько моложе и очень симпатичная, протянула руку Розалите.

– Здравствуйте, – сказала та. – Мой сын здесь помогает. – И она указала во двор, где в этот момент Саломон катал на спине сына Арди, Майкла. Он имел здесь явный успех…

– У меня тоже ребенок. И я использую это в качестве отговорки, чтобы выкроить для себя парочку часов свободы. Чувствую себя виноватой, но… – Грейс пожала плечами. Со стороны она вовсе не производила такое впечатление. Розалита и так догадалась о ребенке, поскольку видела под ее столом в офисе приспособление для сцеживания молока. Но сделала вид, будто ничего не знает…

Когда родился Саломон, она не хотела оставлять его одного даже на час. Но все-таки вынуждена была это делать. Иногда слышала, как женщины в офисе рассказывали, что, мол, не могли дождаться, когда же наконец снова выйдут на работу после рождения ребенка. Но Розалита знала, что они могли подождать. Потому что именно так они, собственно, и поступали.

Потом Кэтрин тоже увидела Розалиту. Тоже отвернулась, когда их глаза на мгновение встретились и сверкнули. И направилась прямиком к столику с напитками.

– Хочешь что-нибудь, Грейс? – спросила она, не глядя в направлении Розалиты. Казалось, больше никто этого не заметил.

Кэтрин открыла пакет с апельсиновым соком и, наполнив бокалы, предложила выйти во двор. Это предложение каким-то хитроумным образом не подразумевало участие Розалиты…

Но она видела. Розалита всегда все видела. И в данном случае вопрос звучал так: что именно она видела в кабинете Эймса в тот вечер?