Хорошо смеется тот, кто смеется последним!

В сорок первом Гитлер просил генерала танкиста Гудериана взять Минск через неделю. Гудериан был в Минске через шесть дней. Красная Армия освободила столицу Белоруссии за одиннадцать дней и через 1903 дня после ее оккупации. Но вспомним, что в сорок первом мы могли противопоставить танкам Гудериана. И что в сорок четвертом представляли собой подступы к Минску!

23 июня, в 6.40 утра, раздались первые залпы «катюш», открывшие операцию «Багратион». Артиллерия, минометы, бомбовые удары авиации – одновременно с невероятной силой обрушились на противника.

– Попробуй, немец, удержись! – радостно твердили бойцы.

Воодушевленные ранее невиданной поддержкой на земле и с воздуха, солдаты рвались в наступление. Нам предстояло взять Бурое Село – крупный опорный пункт противника. До начала операции немцы несколько раз передали по радио:

– Не укусить вам, иваны, в задницу ежа! Хе-хе…

– Ладно, – осерчал комдив Полевик, – покажем мы им «хе-хе»!

Первым завязал бой 653-й полк Сковородкина. Но наступавшие наткнулись на сильный заградительный огонь «не подавленных полностью» огневых точек врага. Комдив Полевик бросил на прорыв 376-й полк. И этот полк был остановлен: стена огня заставила солдат по уши зарыться в землю.

Два первых дня прошли без видимого результата – никакого движения вперед, только потери.

– Хе-хе! – вновь прозвучало над передним краем.

Генерал рассвирепел. И тут возникла ситуация, позволившая комдиву предпринять удачный маневр. 673-й полк, наступая вдоль шоссе Москва – Минск, опрокинул немецкие заслоны, заставив немцев отступить. Левый фланг врага возле Бурого Села оголился. Комдив приказал 673-му полку переправиться через Днепр на правый берег, совершить бросок вперед и затем форсировать реку обратно. Полк выполнил задачу. После чего все три полка ударили по противнику – одновременно и с разных сторон. В 2.30 ночи с 25-го на 26 июня враг был вышвырнут из Бурого Села.

В этом бою во время перебежки через Минское шоссе какой-то немец-идиот попытался всадить в меня пулю. Пуля, как бритвой, срезала часы на левой руке и ошпарила ее всю до красноты и крови.

В тот же день я впервые встретился с «Фердинандами». Этих чудовищ немцы выставили на Минском шоссе как заслон против танков. «Тридцатьчетверки» спокойно обошли преграду с обеих сторон трассы и, приблизившись на расстояние пушечного выстрела, без суеты расстреляли эти бронированные махины из своих 57-мм пушек.

Минск

Время поджимало, необходимо было как можно быстрее достичь Минска и продолжать преследование отступающего врага. Роты посадили на повозки, и лошади понесли нас вперед. Добравшись благополучно до городских окраин, мы высадились, и полки вступили в город.

Город горел. Истерзанный под немцем, он представлял ужасное зрелище своей пустотой, безжизненностью, нищетой. На улицах повсюду валялось множество трупов наших и немцев, еще раздавались взрывы гранат и стрельба, изредка проносились танки, оставляя после себя столбы пыли, долго стоящий в воздухе запах гари. Несмело выползали из подвалов домов, рвов, землянок группки местных жителей, все еще напуганные, не верившие в происходящее.

Но вот на Доме правительства взвились красные флаги! Люди бросились к нам! Объятия! Слезы радости! Появился самогон, нам подносили скромные угощения, целовали, благодарили. Со всех сторон партизаны вели пленных немцев, кое-кто из них успел переодеться в гражданскую одежду, партизаны потешались: «Чуть не упустили гадов! Не признали с первого взгляда!»

Вслед за танкистами в город ворвался передовой отряд дивизии – механизированная пехота на «студебеккерах». Оставив машины, солдаты принялись выкуривать немцев из домов, подвалов, сараев. К середине дня батальон добрался до Дома правительства и Дома Красной Армии – самых высоких зданий в городе. Оба здания немцы заминировали и подготовили к взрыву. Подпольщики помогали саперам пробираться в полуподвальные помещения, чтобы перерезать провода к взрывчатке. На верхних этажах освобожденных от немцев зданий заиграли на ветру красные флаги, – я вручил их солдатам перед началом наступления. А к концу дня над многими домами появились и самодельные флаги – их вывешивали уцелевшие горожане.

Мы прошли через весь Минск к месту сбора и остановились в ближайшей деревне. Умывшись и поев, измученные солдаты валились на траву. Комдив Полевик строго приказал: «До утра не трогать никого!»

Мобильный батальон

В рамках продолжавшейся операции «Багратион» командарм приказал сформировать мобильный батальон численностью в двести человек, как следует вооружить его и без задержки отправить к Неману. Батальону надлежало, не вступая в бои, выйти к реке и форсировать ее. Задача операции: захватить плацдарм на правом берегу и обеспечить переправу всей дивизии. Готовность к выступлению: 5 июля. 5.00.

Командовать «мобильником» – так называли подразделения, посаженные на «студебеккеры», назначили полковника Кудрявцева – он уже имел известный опыт, ранее командуя передовым отрядом.

Командир 673-го полка, которому комдив поручил решить столь важную задачу, сформировал отряд из опытных фронтовиков – в основном это были бойцы 2-го батальона, костяк отряда. Командир 2-го батальона старший лейтенант Захар Дюдин и его замполит лейтенант Георгий Мышинский также вошли в новое подразделение, как и батальонный комсорг лейтенант Паша Берников, опытный, толковый офицер. Политчасть полка включила в отряд и меня.

Вооружили отряд солидно: 15 ручных пулеметов, один станковый, придали три 45-мм орудия, включили снайперов и бронебойщиков. Все бойцы получили автоматы «ППШ». Снабдили нас двумя радиостанциями. Не забыли и о медиках. Выдали пятидневный сухой паек. Машины максимально загрузили боеприпасами, горючим и продуктами.

5 июля, в 5.30 утра, отряд двинулся в путь. Впереди шла машина с комбатом Дюдиным, выполняя роль разведки и боевого охранения. За ней на «виллисе», с радиостанцией и охраной, ехал полковник Кудрявцев, следом остальной караван. Я ехал на замыкающей машине, чтобы видеть всю колонну и сообщать полковнику текущую обстановку.

Машины шли строго по указанному на карте маршруту. Двигались лесными дорогами, стараясь обходить главные трассы, жилые массивы, даже небольшие деревни. Каждых три часа колонна останавливалась на двадцать-тридцать минут для радиосвязи с дивизией и разминки людей. Июльский день длинный, вечера светлые, останавливали машины в полночь, а в пять утра с первыми проблесками рассвета мы уже загружались, и движение возобновлялось.

Следуя правилу быть с рядовыми, я отказался от места в кабине, сидел вместе с бойцами. Справа рядом со мной – Илья Селехов. Илья из крестьянин, служит с сорок первого, бывший пограничник – один спасся из всей погранзаставы. Трижды ранен, награжден орденом Красной Звезды. Сейчас он рассказывает:

– Задень или два до начала войны на вражеской стороне – другом берегу Западного Буга – появилась немолодая женщина со стадом гусей, кричит нам: «На вас идет германец!» – а как только к ней подходит немец-дозорный, поворачивается к своему стаду и кричит уже на гусей. Несколько раз прокричала – изо всех сил, чтобы мы получше услышали. Вернувшись, рассказал начальнику заставы и комиссару, мол, так и так. Комиссар засмеялся: «Какая-то сумасшедшая или провокаторша. Товарищ Сталин заверил всех советских людей и армию, что никакой войны с Германией не должно быть, слухи раздувают провокаторы. Немцы – наши лучшие друзья!» В ту ночь застава перестала существовать, и сделали это «наши лучшие друзья»!

– И комиссар погиб? – спросил я.

– И комиссар, и жена его – «Анка-пулеметчица». Как поглядела фильм «Чапаев», так и влюбилась в Анку-пулеметчицу, вот ее так и прозвали. Изучила баба «максим» получше мужа. Села за него в первые минуты боя и в первые же минуты погибла. Разумели мы в сорок первом, как говорится, на авось да небось.

Заговорил Федя Левков, воюет он с сорок второго, дважды ранен, награжден медалью «За отвагу» – спас от взрыва людей и груженную взрывчаткой машину:

– А я с Орловщины, из деревни Старуха – так она называется. Дело наше – жито. Работали от зари до зари, начисляли за трудодень тридцать копеек. Кабы не огородишко да две козы…