Кино и блокбастер «Кому интересно произведение, где технические достижения сами по себе стоят в центре внимания художника?»

XX век, посадивший кинематограф на вершину всех искусств, самоуверенно провозгласил тем самым торжество прогрессивно-технологического начала. Если сказать по-простому: кино оказалось созвучно эпохе, сделавшей стремительный прыжок от сохи к атомной бомбе. Ее конец случился не календарно, да и ни одну эпоху нельзя точно отмерить линейкой, XX век закончился так, как и начинался – с катастрофы голливудского масштаба.

Гибель «Титаника» в 1912 году стала предвестником страшных войн и революций. Тогда-то и начался век.

Теракт 11 сентября 2001 года, когда два самолета врезались в нью-йоркские башни-близнецы, ознаменовал окончание этого века. Началась борьба с терроризмом. И вместе с тем это событие напомнило многим интеллектуалам фильмы-катастрофы по типу «Дня независимости» (1996) или «Армагеддона» (1998), а философа Славоя Жижека натолкнуло на мысль, что блокбастеры сделали нашу реальность видимостью: всюду мы наблюдаем как бы инсценировку. Он так и назвал свое эссе: «Добро пожаловать в пустыню реального».

Блокбастер действительно стал ярким явлением мирового кинематографа, настолько мощным по своему воздействию, что многим просто заменил жизнь. Само слово «блокбастер» не лишено уничтожительных смыслов, так как произошло от названия авиабомб для разрушения городов во время Второй мировой войны. Того, к чему стремился кинематограф с ранних лет – вырваться из экрана в зрительный зал, он смог добиться лишь к концу XX века благодаря спецэффектам и технологиям 3d.

Еще Андрей Тарковский опасался столь агрессивного вторжения: «Кому интересно произведение, где технические достижения сами по себе стоят в центре внимания художника? Ведь искусство не может существовать вне человека, вне его нравственных проблем». Но, как оказалось, может – а зрителя даже не спросили, интересно ему или нет, его просто загипнотизировали и превратили в пассивного созерцателя.

Кино словно заявило: ты больше не заскучаешь, я буду вести тебя и управлять твоими эмоциями. Если нужно будет засмеяться, сыграет веселая музыка, если нужно будет поплакать – печальная. Глаз, как главный орган восприятия, сменяется ухом: экран же один, а колонок в зале должно быть много!

Когда на экраны вышел фильм ужасов Стивена Спилберга «Челюсти» (1975) о кровожадной акуле-убийце, пляжи тотчас же опустели, страх перед акулами достиг какого-то немыслимого градуса, и бедные защитники прав животных уже не могли восстановить честное имя оклеветанных острозубых братьев. И поскольку картина произвела эффект разорвавшейся бомбы, она и получила впервые статус блокбастера.

Потом были бесконечные продолжения «Челюстей», породившие моду на названия с цифрами – «Хищник 2», «Назад в будущее 3», «Рэмбо 4», «Рокки 5». Кресло режиссера частенько сменялось, а студии, несмотря ни на что, стремились выжать максимум из прибыльного проекта. Да и режиссер уже был не важен, окончательное слово на монтаже было за продюсерами. А уж они-то знали, как испортить авторский продукт, сделав из него зазывающий плакат.

XX ВЕК ЗАКОНЧИЛСЯ ТАК, КАК И НАЧИНАЛСЯ, – С КАТАСТРОФЫ ГОЛЛИВУДСКОГО МАСШТАБА.

ГИБЕЛЬ «ТИТАНИКА» В 1912 ГОДУ СТАЛА ПРЕДВЕСТНИКОМ СТРАШНЫХ ВОЙН И РЕВОЛЮЦИЙ. ТОГДА-ТО И НАЧАЛСЯ ВЕК.

Первая неделя кассовых сборов – вот новое мерило в искусстве. Кино, конечно, бизнес не самый благодарный – лучше, право слово, открыть мойку автомашин, – однако затягивающий. Интересно же поиграть в прорицателей. Впрочем, прогнозы кассовых сборов иногда оправдываются, а иногда предательски подводят. Казалось бы, все сделано по рецепту: есть актер-звезда (а лучше две), есть команда дипломированных сценаристов, есть даже парочка впечатляющих взрывов в кадре. А зритель все равно не идет в кинотеатр – даже элементарно пообниматься на последнем ряду.

Секрет успеха «Титаника» (1997) никто не объяснит – даже сам режиссер Джеймс Кэмерон, – он просто случился, как непредсказуемо в 1912 году случилась трагедия знаменитого лайнера. Быть может, причина в том, что это история любви? Так фильмов про любовь было за всю историю кино столько, что просто не сосчитать. Молодой Леонардо ДиКаприо? Так он снялся в 1996 году у База Лурмана в картине «Ромео + Джульетта» – тоже, кстати, о вечной любви, – но такого ошеломляющего успеха фильм не имел. Всему виной масштабы исторической трагедии? Ну полноте, давайте не забывать, что в 1958 году выходила американская лента о гибели «Титаника», и что? Лишь кассовые сборы фильма Джеймса Кэмерона ошеломляют: больше 2 миллиардов долларов чистой прибыли при бюджете в 200 миллионов.

– Кажется, вы покраснели, мистер Великий Художник. Я не могу представить краснеющего Моне, – говорит героиня Кейт Уинслет, позируя свежеиспеченному другу.

– Он писал пейзажи, – оправдывается герой Леонардо ДиКаприо и принимается рисовать обнаженную натуру (кстати, эти рисунки принадлежат самому режиссеру).

Вот кого совершенно нельзя представить краснеющим, так это Джеймса Кэмерона. Многие режиссеры довольствуются малым: дайте мне сценарий, и я сниму в меру своих возможностей. Но не таков Кэмерон – у него нет меры. Да и возможности, если надо, он найдет. Кинематограф для него – живое существо, с которым нужно быть нежным. Ведь начинал он, как все, с легкомысленных безделушек, даже первый «Терминатор» нельзя назвать больно зрелищным ввиду малобюджетности, а вот уже на вторую часть фильма были потраченные невиданные по тем временам средства – 180 млн долларов. Для Арнольда Шварценеггера, должно быть, это была и остается его главная роль в кино. Терминатор в исполнении «железного Арни» немногословен. Эмоции тоже не больно хлещут. Он – Машина. И каждое его движение должно передавать холодную угрозу. Ему достаточно и ста слов за весь фильм. Зато каких! «I’ll be back!» «Hasta la vista, baby!»

А что было до «Звездных войн» Джорджа Лукаса? Лишь студийные страхи: может, не надо космических приключений? Но режиссер был человеком упертым и проворным, в результате настоял на своем, и его самостоятельно сделанный проект мечты вышел 25 мая 1977 года. Конечно, был велик риск: а вдруг зрители не поймут? Новый придуманный мир, исключительные герои в исключительных обстоятельствах. Что это вообще такое? А это были всем знакомые мифологические архетипы: циничный авантюрист Хан Соло, идеалист Люк Скайокер и, безусловно, женский образ (куда без него?) принцессы Леи. Тут вам и «Одиссея» с «Илиадой» Гомера, и легенды о рыцарях Круглого стола. Борьба добра со злом, а уж в облике Дарта Вейдера воплотилось все мировое зло и кинозлодейство.

Это был фильм с молодыми актерами и для молодой аудитории. И все они стали звездами, а малоизвестный Харрисон Форд вообще обрел мировую славу. Молодежь, впрочем, и сегодня главный потребитель в кино. Подлинный блокбастер не может позволить себе выйти с возрастным ограничением «18+». Взрослые себе на уме, мнят себя всезнайками, способны к критическому мышлению, а детям можно рассказывать сказки, мифы и легенды, написанные на новый лад.

Не секрет, что у Америки нет национальной мифологии. Скандинавский Тор, древнегреческий Геракл, египетский Осирис были искусственно заменены Бэтменом и Человеком-пауком. Новые герои с приставкой «супер», простите за ханжество, стали кумирами молодежи, которая – ай-яй-яй – охотно «проглотила» заново выдуманную мифологию. Темы, впрочем, не изменились: по-прежнему в центре внимания противостояние добра со злом и удалые песни «о доблестях, о подвигах, о славе…».

СЕКРЕТ УСПЕХА «ТИТАНИКА» (1997) НИКТО НЕ ОБЪЯСНИТ – ДАЖЕ САМ РЕЖИССЕР ДЖЕЙМС КЭМЕРОН, – ОН ПРОСТО СЛУЧИЛСЯ, КАК НЕПРЕДСКАЗУЕМО В 1912 ГОДУ СЛУЧИЛАСЬ ТРАГЕДИЯ ЗНАМЕНИТОГО ЛАЙНЕРА.

В мире блокбастеров, если подходить к нему с позиции высокомерного исследователя, все довольно шаблонно – но это, как ни странно, не повод отчаиваться; более того, сюжетная предсказуемость видится достоинством. По крайней мере для фанатов или так называемых «гиков». Импульсивность этих преданных адептов масскульта является источником жизни данных кинопродуктов. Во-первых, можно играть в игру «а давайте-ка угадаем дальнейший сюжетный поворот», ибо его действительно можно угадать при определенной смекалке, а во‐вторых, шаблонность вызывает смех, что для создателей является показателем успеха. Если зритель смеется – стало быть, фильм удался. Ирония в кино действительно позволяет уйти от ответственности за сюжетные прегрешения.

Странно, правда, что при всей любви к эпическим противостояниям, так полюбившимся алчным кинобоссам, вроде «Чужого против Хищника» (2004), «Фредди против Джейсона» (2003), «Бэтмена против Супермена» (2016), студии не обратились к литературной классике – например, поэме XVII века «Потерянный рай» Джона Мильтона, где описывается война небес и ада. Но, наверное, это в будущих планах крупных студий. Подвиг 300 спартанцев удалось же перенести на экран – с яркими спецэффектами, с виртуозными батальными сценами и, что примечательно, со страшными демонами и фантастическими существами в составе персидской армии.

Искусство утратило свою функцию подражания. Герой американской литературы, капитан Ахав, сумел покорить природную стихию в виде огромного кита Моби Дика. Он ведь такой страшный, такой белый – цвета смерти, как явствует из рассуждений писателя Германа Мелвилла. И с ним трудно поспорить, когда обретение мудрости сопровождается появлением седых волос.

Спецэффекты сделали человека невосприимчивым к природе, к окружающей действительности: когда, скажем, в книге встречаются длинные томительные описания, читатель наскоро их перелистывает. Такая примета времени.

Прав был римский поэт Гораций, сказав в «Искусстве поэзии»: «Decipitnur specie recti» – «Мы, честные люди, обманываемся видимостью правды».

И кино ею стало – видимостью правды. Не всякое, разумеется. Но благодаря быстро развивающимся технологиям именно блокбастеры имеют возможность полностью изменить реальность. Прогресс ведь зиждется на человеческих пороках. Как писал Жан-Жак Руссо, астрономия родилась из суеверий; красноречие – из честолюбия, ненависти, лести, лжи; геометрия – из скупости; физика – из праздного любопытства. А спецэффекты в кино, добавим мы, появились благодаря человеческой сонливости. Нужно сделать все, чтобы зритель не уснул.

И зритель, по всей видимости, больше не уснет, ведь кинематограф XXI века сделался ярче любых сновидений.

* * *