Глава 11
Итальянская средневековая медицина
Обратите внимание на название главы. Речь идет об итальянской средневековой медицине, а не о средневековой медицине Италии, потому что Королевство Италия, впоследствии ставшее республикой, было образовано лишь в тысяча восемьсот шестьдесят первом году, а Рим стал столицей государства лишь спустя десять лет. Италия – одно из молодых государств Европы с очень древней историей.
В том, что возрождение европейской медицины началось там же, где она и была похоронена – на земле Древнего Рима, можно увидеть воплощение некоей высшей справедливости, а можно и вникнуть в причины.
Падение Западной Римской империи под натиском варваров сопровождалось культурной деградацией общества, но, к счастью, эта деградация не была полной, многое из римского культурного наследия сохранилось, в том числе и медицинские знания. Варвары не оценили римскую поэзию или скульптурное искусство, но то, что приносило практическую пользу, они охотно перенимали. Знатные люди старались заполучить к себе римских врачей или римских поваров, которые умели готовить различные сложные блюда, а не просто жарить мясо на вертеле. Спрос рождает предложение, поэтому римские школы, в которых обучали врачей, пережили падение великой империи. Можно предположить, что качество обучения в них существенно ухудшилось и в течение длительного периода, исчисляемого веками, не происходило никакого научного развития, но маленькая рыбешка лучше, чем пустая тарелка. Главное, что медицинские школы сохранились, пускай и не все и не в прежнем виде, но сохранились. Даже плохая школа лучше индивидуального обучения у хорошего наставника, поскольку один человек, будь он хоть трижды гением, не способен обеспечить такое качество обучения, как коллектив преподавателей. Да и медицина в Древнем Риме достигла такого уровня развития, что одному человеку невозможно было одинаково хорошо специализироваться по всем направлениям. По самому скромному счету, требовались четыре преподавателя – по терапии, по хирургии, по акушерству и женским болезням и по аптечному делу. Это был minimum minimorum, который нельзя было уменьшить, но можно и нужно было расширять.
Вместе с медицинскими школами или с пониманием их необходимости на бывших римских землях сохранились врачебные корпорации, немного изменившиеся по структуре, но сохранившие свою сущность. Изменения заключались в том, что римские врачебные корпорации были государственными органами, которые возглавлялись государственными чиновниками – врачами, состоящими на службе у властей, и выполняли предписанные им функции. После исчезновения государства корпорации превратились в цеховые союзы, объединявшие врачей и аптекарей, то есть в общественные организации, которые защищали интересы людей определенной профессии.
Кстати говоря, известный знатный флорентийский род Медичи, давший Риму четырех пап, а Франции – двух королев, по легенде, ведет свое происхождение от придворного врача короля франков и лангобардов Карла Великого. Оцените, насколько высок был статус врача, если правители Флоренции не гнушались вести от врача свою родословную. Статус аптекаря тоже был высоким, есть версия происхождения Медичи от некоего богатого флорентийского аптекаря, который получил прозвище Medico – «врач» и сделал его, во множественном числе, своим родовым именем. Нет ничего удивительного в том, что аптекаря звали врачом. Средневековые аптекари выполняли и врачебную работу – ставили диагнозы, назначали лечение, вскрывали нарывы, делали кровопускания. А средневековые врачи, в свою очередь, были знатоками лечебных растений и обладали всеми навыками, необходимыми для приготовления лекарств.
Что же касается представителей рода Медичи, то они еще в XII веке предпочли медицине гораздо более прибыльное ростовщичество, но фамилию оставили прежнюю. Такую измену фамильным традициям понять нетрудно. Медицина в те времена была уважаемым и прибыльным занятием, хороший врач или владелец крупной аптеки был богатым человеком, но ни медицинская практика, ни аптечная торговля не давали возможности сколотить крупное состояние, сделать, как говорил Генри Форд, «настоящие деньги». А вот банковское дело такую возможность дает.
А теперь давайте перенесемся в окрестности Неаполя, а именно в прибрежный городок Салерно, который от Неаполя отделен Везувием и Помпеями, погребенными под толстым слоем вулканического пепла…
Дело было в далеком IX веке, а может статься, что и в VIII. Однажды во время сильного ливня под раскидистым деревом встретились четыре странника – итальянец, грек, араб и еврей. Разговорившись, странники открыли удивительное совпадение – все они оказались врачами, искавшими место в каком-нибудь богатом доме. «Неспроста провидение собрало нас здесь, – решили четверо врачей. – Это знак, ниспосланный свыше! Мы должны открыть в Салерно врачебную школу!» Решили – и открыли. Итальянец стал преподавать терапию, араб – хирургию, грек – акушерство, а еврей – аптечное дело. Со временем в школе прибавилось преподавателей, и она, продолжая называться по-прежнему, на деле превратилась в университет, первый университет в средневековой Европе, где не просто обучали врачебному и аптекарскому делу, а давали фундаментальное образование.
Прежде чем приступить к основному обучению – пятилетнему медицинскому курсу, нужно было изучить так называемые «семь свободных искусств» или «семь свободных наук», – грамматику, логику, риторику, арифметику, геометрию, астрономию и музыку. На это уходило три года.
Не спрашивайте – зачем врачу нужно знать музыку или астрономию? В современных программах обучения врачей таких курсов нет. Но в Средние века существовал стандарт обучения, единый для всей Западной Европы. Приступать к учебе на одном из трех основных факультетов того времени – медицинском, юридическом или богословском – было возможным только после знакомства с семью свободными науками. Нередко к семи наукам добавлялась восьмая, вернее, курс логики расширялся до философии в целом. По сути, все семь свободных наук отвечали только требованиям богословского факультета, только священнослужителям они были нужны в полном объеме. Грамматика – для чтения и письма, астрономия – для вычисления дат праздников и постов, музыка – для богослужений, риторика с логикой – для проповедей и дискуссий, а арифметика с геометрией – для хозяйственных нужд. И пусть вас не удивляет геометрия, ведь Церковь владела большим количеством земель. Но сложилось так, что богословский учебный стандарт стал общим учебным стандартом.
Окончившие обучение врачи оставались в школе еще на год, в течение которого они занимались практикой под наблюдением своих учителей. В наше время это называется «базовой специализацией». Таким образом, учеба в школе длилась девять лет. Репутация Салернской медицинской школы в Средние века была настолько высокой, что ее называли civitas Hippocratica – «город Гиппократа». То был весьма почетный, хоть и неофициальный титул, потому что Гиппократа в Европе считали «отцом медицины» и просто боготворили его.
Год-другой учебной практики, имеющий важное значение в наше время, средневековым врачам был необходим как воздух, потому что во время основного обучения никаких практических занятий не проводилось. В это трудно поверить, но за весь период обучения студенты ни разу не видели реального больного и уж тем более – не присутствовали на вскрытии трупов. Иногда больного, для пущей наглядности, мог изобразить ассистент преподавателя, а изучение строения тела на трупах ограничивалось вскрытием собак. Лишь в первой половине XIII века, в период наивысшего расцвета школы, уже официально считавшейся университетом, император Священной Римской империи Фридрих Второй разрешил вскрывать человеческие трупы, но обставил это разрешение множеством ограничений. Так уж и быть, если надо – то получайте такую привилегию, но сильно не радуйтесь. Для того чтобы понять, насколько ценна эта привилегия, ее нужно сравнить с другой, данной императором примерно в это же время, – исключительное право выдачи врачебных лицензий.
Попробуйте представить, что вождению автомобиля вас учили теоретически, а вся реальная практика сводилась к тому, что вы крутили в руках рулевое колесо, сидя на скамье в аудитории. Далеко ли вы сможете уехать после такого обучения? Максимум – до ближайшего дерева. Средневековые врачи, вышедшие из школ, в которых не было практического обучения, в начале своей практики были такими же беспомощными. На помощь более опытных коллег рассчитывать не приходилось – те только радовались неудачам конкурентов-неофитов. Возможных путей было два – или идти к профессионализму по трупам своих пациентов или же поступать в «подмастерья» к опытному врачу. Такие «подмастерья» отличались от обычных помощников тем, что не им платили жалованье, а они оплачивали возможность практиковаться. При подобном положении дел возможность годичной практики при учебном заведении являлась одним из главных его достоинств. В тысяча двести двадцать четвертом году Фридрих Второй издал указ, по которому годичная практика после обучения стала обязательной для врачей.
О Фридрихе Втором нужно сказать особо. Пожалуй, не было в средневековой Европе другого правителя, уделявшего столько внимания медицинским вопросам и научным проблемам вообще. Мало кто, за исключением историков, знает, что именно Фридрих разделил врачей и аптекарей на две разные профессии и установил законы, регламентирующие работу аптек. До середины XII века аптекари могли делать все, что им вздумается, не ощущая за собой никакого надзора, а заодно и заниматься врачебной практикой. Однако то, что было приемлемым в Х веке, со временем стало неприемлемым – уровень развития медицины и фармацевтики не позволял одному человеку, если, конечно, он не был гением, подобным Леонардо да Винчи, профессионально заниматься и тем, и другим. Фридриха можно назвать «отцом фармацевтики», потому что он выделил фармацевтику в отдельную профессию и дал ей свой собственный кодекс.
Деятельность Фридриха Второго на поприще организации средневековой медицины заслуживает отдельной главы, а то и отдельной книги. Кроме явных достижений, отраженных в указах и законах, у него были и скрытые. Например – запрет на проведение операций монахами, наложенный церковным собором, состоявшемся во французском городе Ле Мане в тысяча двести сорок седьмом году. Формально то было сугубо церковное дело, но фактически собор закрепил пожелание императора, которому не нравилось подобное совмещение профессий. Да, когда-то монастыри, за неимением лучшего, выполняли функции медицинских центров, но прогресс диктовал свои требования. В частности, то, что хирургии надо обучаться целенаправленно и постоянно практиковаться в ней, совершенствуя свои умения. В монастырях же обучение лечебному делу велось по старинному обычаю – монах-врач обучал преемника перед тем, как удалиться на покой. Практика монастырского врача была ограниченной, он больше времени проводил в молитвах, а не у операционного стола. Контактов с мирскими врачами у него не было, все новое проходило мимо… Скажите честно – доверили бы вы удаление своего драгоценного аппендикса хирургу, который делает четыре операции в год? Или же выбрали бы того, кто оперирует дюжину пациентов в неделю? Вот и Фридрих рассуждал примерно так же.
Но вернемся в Салерно. Репутация здешней медицинской школы была настолько высока, что в ней лечился старший сын Вильгельма Завоевателя Роберт, герцог Нормандии. Как известно, Роберт никогда не был королем Англии, потому что английский престол Завоеватель завещал другому своему сыну – Вильгельму. Но вот одна интересная деталь. Иоанн Миланский, бывший ректором школы в то время, когда там лечился Роберт, называл его «правителем англов». Это обращение фигурирует у Иоанна. «Anglorum regi scribit schola tota Salerni…» – писал Иоанн, обращаясь к Роберту в начале своего трактата, посвященного принципам здорового образа жизни. А на самом деле королем Англии тогда был Вильгельм Второй. Такой опрометчивый поступок мог бы стать причиной конфликта между двумя государствами, но, к счастью, при дворе Вильгельма Второго были популярны рыцарские баллады, а не научные труды.
В Салерно было написано много медицинских трудов, причем подавляющее большинство их носило практический характер. Это были учебники по различным разделам медицины, начиная с пропедевтики и заканчивая женскими болезнями, причем последний был написан женщиной по имени Тротула. Тротула была далеко не единственной женщиной среди преподавателей и авторов трудов, написанных в Салерно. В отличие от других средневековых школ, здесь могли работать и учиться женщины. Наиболее известной из выпускниц и преподавательниц Салерно стала Ребекка де Гуарна, жившая в XIV веке. Она прославилась и как терапевт, и как хирург, и как ученый. Научные интересы Ребекки были невероятно широкими. Среди написанных ею работ есть трактаты об эмбриональном развитии, о дифференциальной диагностике лихорадок, о диагностическом исследовании мочи. Последняя работа во многом спорная, поскольку в ней были отражены средневековые представления о моче, как о «царице диагностики», дающей исчерпывающую информацию о пациенте и его болезнях. Но в то же время там содержится изрядное количество полезных сведений.
В реестре выданных в Салерно врачебных лицензий женские имена встречаются довольно часто. Разумеется, по данным из Салерно нельзя рассчитать, какую долю составляли женщины среди врачей позднего Средневековья. Во-первых, до нас дошли неполные сведения, а во-вторых, несмотря на императорские указы, многие врачи в то время преспокойно работали без лицензий. Лицензию обязаны были иметь те, кто именовал себя дипломированным врачом и практиковал в крупных городах, где имелись медицинские корпорации, блюдущие чистоту своих рядов. Где-нибудь в глуши можно было обойтись и без лицензии, также можно было оказывать врачебные услуги, назвавшись цирюльником или, к примеру, повитухой. Те, кто занимался лечением животных, преимущественно лошадей и крупного скота, потому что тратить деньги на лечение коз и овец было невыгодно, нередко оказывали услуги и людям. Как говорится, мало издать хороший закон, нужно еще и обеспечить его исполнение.
Наибольшую известность среди всех трактатов, написанных в Салерно, получил «Салернский кодекс здоровья», созданный в начале XIV века известным испанским врачом и алхимиком Арнольдом из Виллановы. С появлением книгопечатания этот труд, написанный в популярной в те времена стихотворной форме, начал регулярно издаваться. Издается он и в наше время, но уже не как практическое руководство, а как памятный исторический документ.
Высокая популярность «Кодекса» неудивительна – в нем содержатся рецепты долголетия, а какой человек не хочет жить долго?
Начинается «Кодекс» с отсылки к трактату Иоанна Миланского, о котором было упомянуто выше:
«Школа салернская так
королю англичан написала:
Если ты хочешь здоровье вернуть
и не ведать болезней,
Тягость забот отгони
и считай недостойным сердиться.
Скромно обедай, о винах забудь,
не сочти бесполезным
Бодрствовать после еды,
полуденного сна избегая.
Долго мочу не держи,
не насилуй потугами стула.
Будешь за этим следить –
проживешь ты долго на свете.
Если врачей не хватает,
пусть будут врачами твоими
Трое: веселый характер,
покой и умеренность в пище…»
От советов общего характера автор скоро переходит к частным вопросам:
«Сладкие белые вина гораздо питательней прочих.
Красного если вина ты когда-нибудь выпьешь не в меру,
То закрепится живот и нарушится голоса звонкость.
Рута, чеснок, териак и орех, как и груши, и редька,
Противоядием служат от гибель сулящего яда…»
Да, неумеренное употребление красных вин действительно может приводить к запорам, но вот перечень противоядий у современного читателя вызовет только улыбку. Ну а такой вот совет просто ужасает:
«Мучить морская болезнь никого уже больше не сможет,
Если с водою морскою вина перед этим отведать».
Если вы не видите в этом совете ничего ужасающего, то, значит, вам неведом вкус морской воды. Попробуйте – и вы все поймете.
А по этому отрывку можно судить о фундаментальных медицинских знаниях того времени:
«Флаги такие известны, что каждому цвет доставляют.
Цвет образуется белый из флегмы в телах. А из крови
Красный; из желчи же красной рождается цвет красноватый
Черная желчь награждает тела окраскою мрачной;
Смуглого цвета обычно, в ком желчи подобной избыток.
Крови излишек – краснеет лицо, а глаза выступают…»
Со времен Гиппократа прошло семнадцать столетий, а взгляды на природу болезней не изменились. В средневековой медицине царило представление о четырех основных жидкостях – крови, слизи (она же флегма) и желчи, черной и желтой. Научная революция в медицине наступит ой как нескоро… Средневековая европейская медицина опиралась на четыре столпа – Гиппократа, Галена, Цельса и Авиценну.
История – дама капризная. Свои затейливые пасьянсы она часто раскладывает не по правилам. Человек, написавший самый известный салернский трактат, имел к Салернской школе весьма малое отношение. Он оказался в Салерно по воле случая и провел здесь не так уж и много времени. А «Салернский кодекс здоровья» вполне мог стать «Кодексом здоровья из Монпелье».
Город Монпелье стал для Франции тем, чем стал для Италии Салерно. О нем будет рассказано в следующей главе, а пока что достаточно знать, что именно в Монпелье после долгих странствий по научным центрам Средневековья осел Арнольд из Виллановы. Он преподавал в здешнем университете медицину и попутно занимался алхимией, которая навлекла на его голову гнев святой инквизиции. От костра, на котором обычно заканчивали свой земной путь все, кто был обвинен в колдовстве, Арнольда спасло заступничество папы Климента Пятого. Папа знал Арнольда как хорошего врача и пользовался его услугами. Костра удалось избежать, но надолго ли? Инквизиция славилась своей настойчивостью. Понимая, что в Монпелье и вообще во Франции ему не дадут жить спокойно, Арнольд перебрался в Салерно и закончил там трактат, который начал писать еще в Монпелье. Надо сказать, что переезд заметно отразился на его статусе. В Монпелье Арнольд заведовал кафедрой медицины, то есть руководил всем учебным процессом на медицинском факультете, а в Салерно он стал простым преподавателем, хотя и с пышной репутацией.
Примечательно, что Климент Пятый, спасший Арнольда от костра, спустя несколько лет невольно стал причиной его гибели. В тысяча триста одиннадцатом году корабль, на котором Арнольд плыл из Салерно в Авиньон к тяжело больному Клименту, затонул в Средиземном море. Не надо удивляться тому, что папа римский пребывал в Авиньоне, ведь с тысяча триста девятого по семьдесят восьмой год именно там находилась папская резиденция.
«Тот, кто попробует докопаться до корней любого итальянского университета, наткнется на медицинскую школу», – шутят историки. Но это утверждение – всего лишь шутка. Так, например, университет в Болонье, считавшийся в средневековой Италии вторым по значимости медицинским вузом после Салернского университета, вырос из юридической школы. Приверженность Фемиде была в Болонье настолько сильной, что на всем протяжении XIII столетия студенты, изучающие медицину, и те, кто ее преподавал, формально относились к юристам, потому что в университете, считавшемся юридическим, других факультетов не было. Медицинский факультет появился в Болонском университете только в XIV веке.
Обратите внимание на различия в терминологии. В Средние века факультеты было принято называть «университетами», а университет в нашем нынешнем понимании – «студиумом». Таким образом, в Болонье существовало несколько университетов – юридический, медицинско-философский и теологический, объединенных в Болонский студиум.
От Болонского университета в начале XIII столетия «отпочковался» Падуанский университет. Причиной послужили внутренние распри. Часть преподавателей, недовольная университетскими порядками, переехала из Болоньи в Падую, уведя за собой часть студентов. В Падуе их встретили с распростертыми объятиями, поскольку наличие университета сильно повышало престиж города и увеличивало его доходы, привлекая студентов из разных мест. Благотворительных стипендий и грантов в то время не было, все студенты принадлежали к состоятельным семьям. За пять-шесть лет учебы (столько в среднем продолжалось тогда обучение в университете) каждый студент оставлял в Падуе прорву денег. Разве плохо?
В начале XIV века в Болонском университете произошло сверхзнаменательное, можно сказать – революционное событие. Профессор Мондино де Луцци, которого смело можно назвать лучшим хирургом средневековой Италии, сумел получить разрешение на изучение человеческих трупов у папы Климента Пятого. Эта привилегия, данная всего лишь с одним ограничением – использовать для изучения тела казненных преступников, послужила мощным толчком к развитию анатомии, застрявшей на «свино-обезьяньей» анатомии Галена. Правда, сам Мондино не смог внести в анатомию существенного вклада. Написанный им учебник анатомии был кратким и не слишком информативным. Но дело не столько в учебнике, сколько в том, что Мондино ввел в обиход публичное изучение трупов. «Главное – это начать», как говорил советский лидер Михаил Горбачев.
А вот университет в городе Пиза, известном своей падающей башней, начался с медицинской школы, к которой впоследствии добавилась юридическая. У этого университета, основанного в середине XIV века, была непростая судьба. В тысяча четыреста третьем году тосканскую Пизу захватили флорентийцы. Разорение города привело к закрытию университета. Спустя шестьдесят лет один из представителей упомянутого выше рода Медичи по имени Лоренцо восстановил университет. Пиза к тому времени вернулась к Тоскане, но положение ее оставалось неустойчивым – войны здесь сменялись мятежами. В конце XV века университет снова закрылся и был вторично восстановлен в середине следующего века под окрепшей рукой Тосканы, которой правили Медичи.
Самым известным из выпускников Пизанского университета считается Галилео Галилей, но тем, кто изучает историю медицины, более интересен хирург Уго да Лукка, то есть Уго из Лукки, небольшого тосканского городка, известного миру как родина известного оперного композитора Джакомо Пуччини. В начале XIII века Уго да Лукка применял крепкие спиртные напитки для обработки ран и усыплял пациентов перед операциями при помощи губок, пропитанных одурманивающими веществами. По сути дела, то был первый ингаляционный наркоз в европейской медицинской практике. Знаете, какими были альтернативные варианты предоперационного обезболивания? Пинта чего-то сравнимого по крепости с виски или же удар деревянной колотушкой по голове. Далеко не все пациенты могли удержать в желудке большое количество крепкого алкоголя, ну а про удары по голове и вообще говорить нечего. На этом фоне вдыхание одурманивающих паров выглядело наиприятнейшим занятием.
На Пиренейском полуострове вплоть до конца XV века присутствовали арабы. Государство их, отколовшееся от Арабского халифата, в разные периоды называлось по-разному – то эмиратом, то халифатом и имело разные размеры. С одной стороны, арабы постоянно воевали с сопредельными христианскими государствами, находившимися в северной части полуострова – королевствами Леон и Наварра, графствами Кастилия, Рибаргоса и Барселона. С другой стороны, они вели торговлю с рядом европейских государств, а бонусом к торговле всегда прилагается обмен знаниями. Европейские медицинские школы не имели прямых контактов с кордовскими, но косвенные были – переводились медицинские труды, из одного учебного заведения в другое переходили преподаватели. Европейские врачи, желавшие углубить свои познания в медицине, посещали Кордову, Толедо, Севилью, Лиссабон, Гранаду. Препятствий им не чинилось – веротерпимость в арабской Кордове была широкой. Иначе и быть не могло, ведь там жило много христиан.
Своеобразным посредником между арабским и европейским научными мирами стал университет, основанный в середине XIII века в отвоеванном у арабов городе Саламанка по повелению короля Кастилии и Леона Альфонсо Десятым. Короля Альфонсо звали Альфонсо Мудрым, Альфонсо Ученым или же Альфонсо Астрономом. Вряд ли нужно уточнять, что это был очень образованный правитель. Саламанский университет очень быстро приобрел репутацию одного из лучших в Европе и по статусу сравнился с Болонским, который в ученом мире служил эталоном. Саламанка внимательно следила за всеми учеными новостями арабов и передавала эти новости в Болонью, Падую и другие университетские города. Так, например, через Саламанский университет попала в Европу «История врачей», написанная в XIII веке врачом по имени Ибн Абу Усайбиа. В этом энциклопедическом труде, весьма популярном у историков, собраны биографии знаменитых врачей мусульманского Востока.
Средневековые университеты отличались от прочих учебных заведений тем, что в придачу к дипломам давали своим выпускникам право преподавания в любом учебном заведении. Такое же право дают университеты в ряде стран и в наши дни. Такое право являлось очень ценным бонусом, поскольку преподавательская работа хорошо оплачивалась и статус преподавателя в обществе был высоким.
Новые университеты появлялись двояким образом. Уже существующая школа могла превратиться в университет, если имела репутацию заведения с высоким уровнем преподавания, как, например, Салернская школа. Или же университеты учреждались папами и королями.
В заключение – о том, что стало с Салернским университетом, учебным заведением, стоявшим у истоков средневековой европейской медицины. В начале XIII века у Салернского университета появился серьезный конкурент поблизости – в Неаполе. Неаполитанский университет примечателен тем, что он стал первым итальянским университетом, основанным без разрешения римского папы. Император Фридрих Второй, пребывавший в состоянии перманентной конфронтации с Ватиканом, использовал любой удобный случай для того, чтобы утвердить свой приоритет, свое право единолично управлять делами в империи, которая хоть и называлась Священной Римской, но по существу была светским государством. Захотел – и основал университет в Неаполе, не спросив позволения у папы. Неаполитанский университет быстро пошел в гору и затмил своего салернского соседа. К XVII веку от былой славы Салернского университета практически ничего не осталось, он превратился в захолустное и непрестижное учебное заведение, но тем не менее продолжал работать и прекратил свое существование лишь в начале XIX века. Sic transit gloria mundi.
РЕЗЮМЕ. СРЕДНЕВЕКОВАЯ МЕДИЦИНА ПОЯВИЛАСЬ ТАМ ЖЕ, ГДЕ ЗАКОНЧИЛАСЬ ДРЕВНЕРИМСКАЯ, – В ИТАЛИИ. И ЭТО НЕ СЛУЧАЙНО, ПОСКОЛЬКУ НА САМОМ ДЕЛЕ НИЧЕГО НЕ ЗАКАНЧИВАЛОСЬ И НЕ НАЧИНАЛОСЬ, А ПРОСТО ПЕРЕТЕКЛО ИЗ ОДНОГО СОСУДА В ДРУГОЙ.
