56

— От каменного столба строго на восток, — напомнил Замке. Ягер сверился с компасом, ткнул пальцем:

— Туда!

«Фиат» свернул, в двигателе заскрежетало, заколотилось, и штурмбаннфюрер с руганью остановил машину.

— Что еще? — спросил капитан, морщась. Нога в ботинке отчаянно чесалась, наверное, грибок.

— По-моему, мотор сдох.

— Пойдем пешком, — решил Фрисснер. — На обратном пути посмотрим, если что — перетащим на буксире.

Он взял с сиденья свой «стэн» и первым вылез из автомобиля.

Снаружи оказалось неожиданно прохладно. Высившийся в нескольких метрах камень, казалось, излучал холод, волнами расходившийся в стороны. Его черная щербатая поверхность местами была покрыта желтовато-белым налетом.

Фрисснер поднял голову — высоко в небе кружила какая-то птица, словно самолет-разведчик, неотвратимо сужая круги. Неожиданно капитан понял, что за ними наблюдают. Наблюдают давно и терпеливо, вот только с какой целью? По коже пробежали мурашки, руку свело судорогой. Фрисснер тихонько охнул, и к нему тут же повернулся археолог:

— Что с вами?

— Желудок, — соврал Артур.

— Выпьете? — дружелюбно предложил штурмбаннфюрер, извлекая из кармана маленькую фляжку. Интересно, когда у него наконец закончатся запасы? Тем не менее Артур протянул руку, отвинтил пробочку и сделал большой глоток.

Спирт. Неразбавленный спирт. Поняв это слишком поздно, капитан закашлялся, сипло втягивая воздух, а Ягер улыбнулся и, аккуратно завинчивая фляжку, сказал:

— Больше ничего нет. Но для желудка незаменимо. Равно как и для остальных частей организма.

— Спасибо… — выдохнул Фрисснер, вытирая слезящиеся глаза. — Итак, где у нас восток?

— Вон там, — махнул рукой штурмбаннфюрер.

— Идти на восток, пока не увидим трещину в земле, — сказал археолог.

Они шли довольно долго, и Ягер уже принялся изрекать пророчества по поводу того, что трещину засыпало песком, но тут Муамар остановился и издал протяжный мычащий звук.

— Кажется, он что-то нашел. — Замке тут же поспешил к проводнику. За ним последовали офицеры.

Араб тыкал пальцем себе под ноги. Полузасыпанная трещина, которую трудно было заметить уже на расстоянии нескольких шагов. Она расширялась в сторону нависающих скал, затем снова сужалась и превращалась в еле видную нить.

— Дальше что? — спросил Ягер.

— Дальше нужно идти на юг. Скала, похожая на наковальню, под ней будет пометка. Ее рисовал отец…

Скала нашлась совсем быстро — приземистая, расплющенная, в самом деле похожая на изъеденную временем и кузнечной работой наковальню. С ее плоской вершины, завидев приближавшихся людей, сорвалась крупная птица и, с шумом хлопая крыльями, исчезла в вышине. Фрисснер готов был отдать голову на отсечение, что это была та же самая тварь, что наблюдала за ними. Ягер, кажется, тоже собирался что-то сказать, но тут шуршащую тишину разорвала пулеметная очередь.

— Богер! — воскликнул капитан. — Там что-то случилось! Замке, оставайтесь здесь!

И, развернувшись, побежал в обратном направлении. За ним, отчаянно ругаясь, последовал штурмбаннфюрер, а проводник остался с археологом, в растерянности севшим на корточки и обхватившим голову руками.

— Ты ученый человек, — певуче сказал Муамар, когда немцы скрылись из виду.

Замке с удивлением посмотрел на него:

— Ты можешь говорить?1

— Да, я могу говорить, — с достоинством ответил Муамар. — Но к чему говорить с глупцами? А твои хозяева глупцы.

— Они мне не хозяева!

— Хозяева, ученый человек. У таких, как ты, всегда есть хозяева, потому что ты не умный, а всего лишь ученый человек. Такие, как ты, не могут без них. Из-за этого все ваши войны…

Муамар подошел ближе, сел на песок:

— Зачем вам знание, злые глупцы? Зачем вы хотите положить все в свои большие карманы, не думая о том, надо ли это вам, к добру это или же к худу? Вы хотите, но почему?.. Ты, ученый человек, должен бы это знать.

— О чем ты говоришь? — не понял Замке.

— О Зеркале. О Зеркале Иблиса, хотя имя это неназываемо.

— Это… Это величайшая археологическая находка! Она может изменить все представления…

— А зачем тебе нужно их менять, ученый человек? Почему тебе так хочется их изменить? — перебил Муамар. — Чтобы о тебе писали в ваших книгах? Чтобы толпы несли тебя на руках и ваяли с тебя идола? Чтобы получить золото и женщин? Какие новые удовольствия ты можешь выдумать? Наверное, никаких…

— Ты меня не понимаешь, — возразил Замке. — Это наука. Наука делает так, чтобы людям стало лучше, легче жить.

— Это глупость. Наука не делает жизнь легче, легче делают свою жизнь люди. Вы никак не можете понять, невозможно дойти до Зеркала, не поняв, чего же ты хочешь на самом деле. Женщины, золото, развлечения, наука — игрушки, которыми тешатся дети. Что вы будете делать теперь, ученый человек? Каждый из вас хочет разного, и ты, и злой глупый воин, и добрый глупый воин.

— Злой глупый воин — это штурмбаннфюрер Ягер?

— Зови его как тебе угодно, ученый человек. Он хороший солдат, но он глуп и зол. Слишком зол. А второй, который мнит себя главным, слишком добр… — Муамар с сожалением покачал головой. — Все вы лишь жалкие вши. К чему вам знание? Ни один из вас не знает истинной причины вашего здесь появления. Может быть, злой воин подошел достаточно близко к ответу, очень близко, но все равно этого мало…

— А ты можешь ответить?

— Э нет, — Муамар отрицательно помотал головой. — Моя правда не годится для вас. Мои ответы вам покажутся бессмысленными, а мои цели глупыми. Я не такой, как вы, вы не такие, как я. Ваша цель в другом…

— В чем?

— Ты все-таки глуп, ученый человек. Многие знания сделали тебя слепым и глухим.

— Почему в таком случае ты решил говорить со мной?

— Потому что сейчас уже нет никакой разницы. За ними пришел Тот, Чьи Глаза Высохли. Они мертвы, ученый человек. Они мертвы. Два воина подошли ближе тебя…

Замке развернулся и кинулся вверх по склону бархана.