41

Звезды висели в черном небе, как прибитые. Они не дрожали, не жались ближе к огню. И ночь тоже стояла неподвижно где-то за кругом света. Возле костра сидел человек. Иногда он подкидывал в огонь ветку-другую, поглядывая вверх, куда вместе с дымом улетали красные искорки. В ночи слышалось монотонное пение. Человек что-то мычал себе под нос, покачиваясь из стороны в сторону.

В круг света, из черноты, словно открыв неведомую дверь, вошел другой человек. Сел напротив. Сверкнул огнем зеленый камень на руке. Отозвался ему красный рубин. Тихо, молча.

Так они сидели довольно долго.

Первым нарушил молчание Саммад.

— Как ты считаешь, почему он нас оставил?

— Не мог иначе, — ответил Ибрахим, но потом осекся. — Кого ты имеешь в виду?

— Его… — Саммад вздохнул и посмотрел куда-то вверх.

— А… Я думал, может быть, Мухаммада…

— Нет, — улыбнулся Саммад. — Ты лучше меня знаешь, что Мухаммад никуда и не уходил.

— Да, но от этого легче не становится, — протянул Ибрахим.

Саммад покивал, подбросил еще одну ветку.

— И все-таки… Мы всегда обходим этот вопрос, мы всегда заводим разговоры о чем-то другом Я хочу знать. Почему он оставил нас?!

— К сожалению, ты не можешь спросить об этом у него самого… — сказал Ибрахим. — А без этого любые разговоры становятся вещью довольно бесполезной. Он просто ушел… Его место не было занято, оно просто опустело. В этом я вижу корень всех этих бед…

— О чем ты?

— Да все это… — Ибрахим небрежно махнул рукой куда-то за спину. — Люди… Они никак не могут успокоиться. Они позабыли все имена, они позабыли все…

— Но что-то они все-таки помнят.

— Помнят. И именно это толкает их вверх.

— Вверх?

— Да, они понимают какой-то частью своего сознания, что трон пуст. И занять его может каждый.

— Ну, не каждый…

— Если его не можем занять мы с тобой, то это не значит, что они не могут его занять, — рассмеялся Ибрахим. — Ты ведь сам помнишь… И вот, сказал Он Ангелам: «Поклонитесь Адаму!» И поклонились они… — Ибрахим замолчал.

— … кроме Иблиса, — закончил за него Саммад. — Странно, в них, однодневках, гораздо больше Его сущности, чем в нас.

— Потому все это и происходит. Людей манит Его трон. Пустой… Почему он ушел?

— Мудрость его велика. Он всегда знает, чего хочет…

— Это догма, а догма не всегда правда.

— Правда? Правда в том, что мы одиноки… Мы не знаем, что делать. Мы последнее, что осталось на Земле от Него. И мне от этого не радостно.

— Для этого мы существуем. Мы должны быть довольны. — Ибрахим откинулся назад, опершись руками о холодный песок.

— Чем же?

— Тем, что мы знаем, для чего созданы Наш смысл, он нам известен… Все они, все эти люди… — Ибрахим делал паузы между словами, словно с трудом подбирая их. — Все они мучаются, не зная, куда себя деть, что сделать… Они не знают своего предназначения, и в жизни их нет смысла. От этого они несчастливы.

— А в чем для них смысл? В пустом троне?

— Может быть, и так… Хотя это не смысл, а цель. Не знаю… Жаль, что с нами сегодня нет Мухаммада. Он любил такие разговоры.

— Когда-нибудь мы еще поговорим с ним на эту тему. Я уверен.

Больше они не произнесли ни слова.

Звезды так и остались прибитыми к небосводу, ночь по-прежнему стояла за кругом света, а над песками неслись еле слышные звуки. Обрывки какой-то мелодии, песни, молитвы… Кто разберет?