Книга: Золотая нить. Как ткань изменила историю
Назад: Монополия длиной в 5000 лет
Дальше: 4. Города, которые построил шелк. Великий Шелковый путь

Дары врагам

«Хунну живут в пустыне и растут на земле, которая не производит еды. [Они] покинуты Небом за то, что ни на что не годятся».

Дискуссия о соли и железе, 81 г. до н. э.


Те, кто жил в Северном Китае в первые столетия до и после начала нашей эры, пожалуй, немногого боялись так, как хунну. Представители этого племени, жившего в монгольских степях, признавались жестокими, умелыми и крепкими воинами. Их кочевой образ жизни был проклятием для китайцев хань. Исторический трактат «Ши-цзи» («Записки историка», Shih-chi), написанный между 110 и 90 г. до н. э., называет их «горными варварами» и говорит, что они не лучше дикарей.



«[Они] не имеют городов со стенами или постоянных жилищ, не занимаются они и земледелием… У них нет письменности, и даже обещания или соглашения только устные. Мальчики начинают учиться ездить верхом на овцах, стреляют в птиц и крыс стрелами из лука, и, становясь старше, они стреляют лис… В результате все молодые люди умеют стрелять из лука и во время войны действуют как вооруженная кавалерия».



Жестокость хунну в бою делала их ужасными соседями для ханьцев, и оба народа сражались на протяжении веков, играя в перетягивание каната на одной и той же территории. В этот период хунну совершали набег за набегом на своих южных соседей, воруя продовольствие, уводили ханьцев в рабство и снова растворялись в степях до того, как ханьцы могли собрать войско и контратаковать. Но китайцы хань, уступая хунну в военной силе, были полны решимости компенсировать это хитростью. Их план покорения неуправляемых хунну требовал времени и тайного оружия, которое в конце концов принесло им победу. Этим оружием был шелк.

Стратегия ханьцев была, по сути, дипломатической. Для начала нужно было договориться с хунну. На практике это соглашение, теперь известное под названием «уплата дани», основывалось на четырех принципах. Во-первых, китайская принцесса выйдет замуж за шаньюя (так называли главу хунну). Во-вторых, Великая Китайская стена обозначит границу между двумя сторонами. Переход через стену без разрешения будет считаться нарушением соглашения. В-третьих, обе стороны будут равными, «братскими» государствами и ни один не будет подчиняться другому. (Впоследствии хунну придется подчиниться и стать государством, платящим дань, а не равным, но это не аннулировало трех остальных частей соглашения.) В четвертой части соглашения в игру вступал шелк. Между двумя народами поощрялась торговля. Неподалеку от стены были обустроены рынки, ломившиеся от разнообразия товаров, которые хунну так хотелось украсть. Более того, узы дружбы между правителями хунну и китайцами хань предстояло обновлять каждый год с помощью обмена дарами. Номинально это был обмен дарами между «братскими» правителями. На практике это было всего лишь вымогательство в обмен на обещание защиты.

Первое соглашение такого рода было достигнуто в 198 г. до н. э., но оно все время нарушалось и заключалось вновь. В 135 г. н. э., к примеру, степные всадники задержали караван, в котором было более тысячи повозок, запряженных волами. И, что было еще более возмутительным, эти повозки с товарами направлялись на один из больших приграничных рынков, устроенных специально с целью отучить хунну от мародерства и склонить их к легальной и прибыльной торговле с китайцами. Ранее, в 177 г. до н. э., хунну захватили территории союзников-ханьцев. Мирные отношения возобновились три года спустя, когда к императору У-Ди прибыл посланник хунну. С одной стороны, он принес извинения, а с другой – похвалялся силой хунну и их недавними военными победами. Император намек понял. Он послал десять рулонов вышитых тканей, тридцать рулонов парчи и по сорок рулонов красного и светло-зеленого шелка, а также несколько из собственных платьев. «Твой посланник сказал нам, что ты лично вел войска, – ответил У-Ди, – и победил, претерпев великие трудности на поле битвы. Поэтому мы посылаем тебе из нашего гардероба вышитое платье, подбитое узорчатым дамаском, вышитый плащ и нижнее платье на подкладке, а также плащ из парчи».

Время шло, и дары, которых требовал двор хунну, становились все значительнее. Если в 51 г. до н. э. они получили 6000 катти шелковой нити (катти – мера веса, приблизительно равная 605 г) и 8000 кусков шелковой ткани, то в 33 г. н. э. уже 16 000 и 18 000 соответственно. Шелка были важным символом статуса для вождей племени. Как и в Китае, эту ткань часто клали в захоронения элиты. Большое количество шелковой ткани было найдено при раскопках в Северной Монголии. К примеру, более двухсот могильников стоянки Ноин-Ула, принадлежавших элите племени хунну, были полны китайских товаров, включая драгоценный дамаск, полученный, судя по всему, как часть дани.



Если учесть все возрастающую дань и регулярность нарушения соглашений, то возникает вопрос, почему китайцы не отступали. Частично это было продиктовано целесообразностью: хунну определенно ценили дары и специальные рынки, открытые для них. Рынки были частью их дипломатических требований, когда народы латали свои отношения после рейда в 135 г. н. э. Похоже, ханьцы надеялись, что эти соглашения уменьшат, если не прекратят агрессию. Был и более хитрый замысел. Ханьцы верили, что торговля финансово ослабит их врагов. Они производили больше желанных предметов роскоши, чем хунну, так что, судя по всему, весы торговли всегда клонились в их пользу. Хунну же торговали вьючными животными: верблюдами, ослами и лошадьми. Так как они были жизненно важными для военных успехов хунну, значит, чем больше этих животных переходило в руки китайцев, тем лучше. Один ханьский чиновник так сказал об этом в 81 г. до н. э.:



«Кусок китайского гладкого шелка можно было обменять у хунну на несколько кусков золота и тем самым уменьшить средства нашего врага. Мулы, ослы и верблюды шли через границу непрерывной вереницей; гарцующие лошади, в яблоках и гнедые, переходили в наше владение».



Но у ханьцев, вынужденных выплачивать дань, был еще более долгосрочный и более коварный мотив. Они считали, что, давая хунну тонкие ткани, продовольствие, наряды и украшения их собственной цивилизации, они ослабят их с военной точки зрения. Ханьцы полагали, что хунну станут зависеть от Китая и китайских предметов роскоши в экономическом и культурном отношении. Таким образом, ханьцы добьются дипломатией и терпением того, чего они не добились бы войной. Поэт Цзы И (201–169 гг. до н. э.) еще раньше озвучил эту схему, живописно назвав ее стратегией «пяти наживок». Восхитительная еда, развлечения (музыка и женщины), здания, зернохранилища и роскошная одежда, утверждал он, подействуют на хунну так же, как стрижка подействовала на Самсона.

Хунну, в свою очередь, понимали, какую опасность представляют дары, которые им присылали. Ханьский чиновник, переметнувшийся в лагерь противника, откровенно сказал им, что их дурачат:



«Сила хунну в том, что их еда и одежда отличаются от китайских… С этого момента, как только получите ханьские шелка, наденьте их и попробуйте поскакать верхом через кусты и заросли! Ваше платье и штаны будут немедленно разорваны в клочья, и все увидят, что шелка не сравнятся по исключительности и удобству с фетром и кожей».

* * *

Шелк связал воедино опечаленную жену Су Хуэй, тщеславного императора Хуэйцзуна и правителей, противостоявших агрессии хунну. Каждый из них использовал шелк как средство соблазнения. Он позволил Су Хуэй, женщине в женоненавистническую эпоху, заявить о себе. По мысли Конфуция, производство шелка было исключительно женским занятием. Для женщин это был не только единственный способ внести материальный вклад в общество. Рукоделие и текстиль были единственной ареной, на которой они могли блеснуть. В XIX в. Дин Пэй, автор «Трактата о вышивании», говорила своим читательницам, что «игла – это ваша кисть для письма», и писала о вышивании как о достойной форме искусства. Следует, указывала она, «пропитаться эмоциями… [чтобы] многоэтажная башня могла появиться на дюйме ткани и не показаться маленькой». Су Хуэй использовала и свой дар, и свое умелое владение иглой, чтобы создать текст на шелке, который, в зависимости от того, во что вы верите, вернул ей любовь мужа благодаря силе ее блестящего ума или покорил его смирением.

Император Хуэйцзун использовал различные шелковые полотна, чтобы говорить о любви. Он воспользовался своим талантом, чтобы написать сцену, показавшую, как другие его желают. Более того, женщины – судя по всему, наложницы императора – принадлежали к числу самых могущественных и влиятельных женщин в его время. Их роскошная одежда добавляет им величественности и опосредованно усиливает его мужественность. В каком-то смысле император Хуэйцзун использовал общепризнанную культурную ценность шелка и его язык, чтобы мифологизировать себя как желанного, властного мужчину, каким бы ни было мнение его современников.

Соблазнение хунну было более коварным. Ханьцы были уверены в силе своих тканей, призванных охладить боевой пыл кочевников. В конце концов, шелк ценился кочевниками из-за его текстуры и легкости, так как его было легче возить на лошади. Хунну, особенно элита, начали использовать его для одежды и постельных принадлежностей, включили в погребальные ритуалы. Как и в Китае, владение драгоценными шелками стало талисманом престижа. Это был важный элемент, с помощью которого глава хуннов шаньюй укреплял свою позицию, тогда как в самом Китае законы регулировали расходы населения в интересах государства, отделяли один класс от другого, используя разницу цвета и качества шелковой ткани. Шелк олицетворял власть.

Назад: Монополия длиной в 5000 лет
Дальше: 4. Города, которые построил шелк. Великий Шелковый путь