Глава 14

Сталин встретил меня в своём кабинете. Он был один.

– Ну, как? Навоевался?

– Войска пошли на Линц, Линц окружён, взяли Пассау, первыми пересекли границу Германии…

– Знаю, знаю! Молодцы! Но сражение выиграть мало! Надо войну выиграть. Разведка сообщила, что Гитлер ищет варианты сепаратного мира. Даже нам прислал, через Швецию, вчера от Коллонтай получил, предложение о перемирии. Так что начинается битва за Победу. Кстати, вчера сдался Роммель. Его капитуляцию принял Петров. Ты ещё не слышал, наверное.

– Нет, не слышал!

– Он пытался прорваться к американцам и сдаться им. Попал в засаду, организованную Стариновым. Роммель вышел на связь со своими войсками и отдал приказ о капитуляции. Гитлер объявил его предателем. Роммеля сейчас везут в Москву. Поэтому сейчас нужны твои связи с союзниками. На первое место выходит военная дипломатия. И нужно готовить новую встречу в верхах. Письма от Черчилля и Рузвельта я уже получил. Ситуация у англичан совсем паршивая. Они так хотели втянуть нас в войну, что разрешили нам войти на Ближний Восток и на Балканы. А теперь, когда они убедились, что Гитлер нам вполне по зубам, они испугались. Могут пойти на мир с Гитлером и готовить нам с ним очередную войну, но уже на более высоком технологическом уровне. Как ты считаешь, что нам стоит предпринять, чтобы этого не произошло?

– Я, товарищ Сталин, немного оторвался от последних событий у нас. Как идут дела у Александрова, Келдыша и Королёва? Я просил Судоплатова и Кузнецова заняться штандартенфюрером фон Брауном и островом Пенемюнде. Что-нибудь сделано?

– У Александрова и Курчатова, он сейчас стоит во главе проекта, дела идут хорошо. Запустили реактор под Москвой. Начали строить три завода на Урале. Но ещё надо года два. Как обещают. Геологи нашли уран в Туркестане. Королёв достиг дальности в 2000 километров. Фон Браун, фон Браун, да, Кузнецов докладывал, что подводная лодка С-7 и разведка 1-й особой бригады морской пехоты БФ захватила в плен какого-то эсэсовца. Просил сообщить тебе.

– Мне он не звонил.

– Он сейчас на Дальнем Востоке. Кто такой этот фон Браун?

– По косвенным данным, он вёл или мог вести такие же работы, как и Королёв. Стирлинг в разговорах проговорился, что видел что-то на траверзе этого острова. По описаниям было похоже на пуск жидкостной ракеты. А в 36-м году этот фон Браун опубликовал пространную статью о будущих полётах человека в космос. Вот я и соединил эти два факта. Где этот эсэсовец?

Сталин поднял трубку и позвонил в Ленинград Трибуцу. Выслушал его и положил трубку.

– Трибуц сказал, что С-7 ещё не вернулась из похода. Ожидается через пять суток. Поэтому и не докладывал тебе. Почему мне сразу не доложил?

– Я узнал об этом в конце апреля, когда Стирлинг вернулся на Кипр. Времени доложить – не было. Информация пока не проверена, товарищ Сталин. Сплошные косвенные данные и предположения. Требуется ещё убедиться в том, что это он, и действительно проводил подобные работы. Но если он оказался всё-таки на этом острове, то всё точно!

Сталин встал из-за стола и молча ходил по кабинету несколько минут.

– То есть, Андрей, ты увязываешь дальнейшие действия Англии, США и Германии с этими проектами? Судоплатов докладывает, что в США строится такой же реактор, как у нас. Считаешь, что это опасно для нас?

– В США – хорошие дальние бомбардировщики, товарищ Сталин. США поддерживают доктрину Дуе, что войну можно выиграть одними воздушными ударами. При условии того, что они за океаном, и считают себя в полной безопасности, то, конечно, они сделают ставку на сверхмощное оружие и средства его доставки. У нас есть несколько ходов: ход первый: настаивать на продолжении войны до победного конца или безоговорочной капитуляции Германии, так как горы в Германии и Чехии богаты ураном. Во-вторых: Англия не в состоянии сейчас вести исследования в области ядерной физики и ракетных технологий. А США сосредоточились на бомбардировщиках, для победы над Японией их достаточно. Если этот фон Браун действительно вёл эти исследования, то его исчезновение сильно затормозит эти работы, и Германия, до своего поражения, действие этих ракет не успеет показать.

– А если успеет?

– Вряд ли у них несколько заводов и центров по этому оружию. Да и флот у нас застоялся. В условиях, что мы полностью контролируем небо над Балтикой… И у нас три линкора… Поэтому лучшим выходом для нас был бы десант на Пенемюнде, связанный наступлением Рокоссовского.

– Наверное, ты прав, Андрей. Утечка этих технологий нам ни к чему. А если англичане всполошатся?

– Стирлинг говорил со мной о САМОЛЁТАХ. К тому же там, рядом, крупный порт Штеттин. Через который идёт бойкая торговля со Швецией, а мы давно говорим о полной изоляции Германии от поставок. Так что мы не будем увязывать этот десант с чем бы то ни было, кроме изоляции Германии. И ещё, авиация во время этой операции должна потопить что-нибудь крупное у Гитлера. Например, карманный линкор. Надо показать англичанам, что наличие у них флота нас не сильно беспокоит. И пришла пора показать им Су-12. Не весь, всё, кроме двигателей.

– В общем, ты предлагаешь дипломатию канонерок? А Штаты?

– У нас есть очень сильный ход, товарищ Сталин. Японцы уверенно теснят голландцев, французов, англичан и американцев на юге. Готовятся захватить Австралию. Уязвимая пята любого флота – это базы! Если у нас будут десантные средства, то захват Японских островов лишь дело времени на подготовку десантной операции.

– Ты уверен, что американцы дадут десантные корабли?

– На сто процентов – нет, конечно, они будут смотреть на то, насколько честно мы поступим с Англией, особенно в плане контрибуций с Германии. Они ведь делают деньги!

– Я подумаю над твоими словами, Андрей. Пока, в первую очередь, займись Англией и Черчиллем. Двигай свои канонерки.

– Товарищ Сталин. Разрешите дождаться С-7!

– Нет, товарищ Андреев. Он от нас и от тебя никуда не денется. А это – срочно. И через Юг! Необходимо встретиться с Эйзенхауэром и узнать, что он собирается предпринимать на Юге. Вот моё письмо ему о том, что ты являешься моим представителем. Василия с собой не бери. Мне доложили, что он опять за старое взялся. Пока ты был рядом… Ступай, действуй.

Успел заехать домой. Дома прибавление семейства! Щенки! Такие потешные! Маленькие, блестящие, кожица как у ребёнка. А вот сука меня не узнала сразу. Принялась ворчать. Редко удаётся вырваться домой. У Ритули такие счастливые глаза! Правда, узнав, что я совсем на чуть-чуть, она расстроилась. Пришлось взять её на руки и долго-долго говорить ей о том, что всё, скоро это кончится, и я вернусь домой. Взял несколько гражданских костюмов и новый мундир. Попрощался и уехал. Переоделся, сунул технику мешок, чтобы положил в самолёт. Взлёт – посадка, на максимальной дальности. В Пловдиве переночевал, и уже с Виктором вылетели на Кипр на И-185.

Там узнал обстановку, полностью дозаправился и вылетел в Тобрук. Там находились Митчелл и Уэйвелл. Где находится Эйзенхауэр, никто на Кипре не знал. Бои закончились, и союзники сразу всё стали забывать. Посадка в Тобруке восторгов у меня не вызвала. Полоса хоть и длинная, но неровная. В Тобруке генерал Петров встретил меня у самолёта. Ивану Ефимовичу было жарко, и первое, что он у меня спросил: «Долго мне ещё здесь жариться?» Он постоянно поправлял пенсне, пока мы шли на КП. Маршал Митчелл приехал сам, ещё до того, как я успел ему позвонить. Генерал Эйзенхауэр, оказывается, уже в курсе, ему передали о моём визите из Вашингтона, и он будет через час-полтора.

– Сэр Эндрю, вы к нам надолго? – спросил Митчелл.

– Нет, сейчас переговорим с американцами, и я назад, много работы.

Подъехал Уэйвелл со своей неизменной тростью.

– Добрый день, милорд! Я впервые вижу вас в русской форме! Ваши войска тоже все переоделись.

– Вы просили нас поскорее вступить в войну. Мы вступили!

– Иметь такого сильного союзника очень удобно!

– Ваши офицеры перестали ворчать: «Что делают эти русские во втором эшелоне?»

– О, да! Вот только ваши командиры немного иначе оценивают ситуацию, чем наши офицеры.

– И у кого лучше получается?

– Будто бы вы не знаете, милорд! А, вы хотите, чтобы я похвалил ваши войска? Да, маршал-оф-эйрфорс, они отлично экипированы, хорошо обучены и храбры.

Наконец прилетел Эйзенхауэр. Я попросил всех выйти, так как имею специальное поручение господина Сталина. Я передал письмо Сталина. Дуайт Эйзенхауэр бегло просмотрел его.

– В этом не было необходимости, мы же с вами знакомы. Но я вас слушаю.

– Товарищ Сталин хотел бы знать о ваших дальнейших планах, для того, чтобы скоординировать наши усилия на юге.

– То есть вы хотите сказать, что я могу рассчитывать на вашу поддержку в своих операциях?

– В той или иной мере. Это не приданные вам части, но две армии – это солидные силы.

– В планах нашего командования – высадка на Сицилии и в Италии. Но у меня для этого пока недостаточно сил и средств.

– Нас бы больше устроило, если бы вы высаживались в район Нарбонны или Марселя.

– Это невозможно! Геринг нам этого не позволит.

– Не думаю. У него сейчас других забот много. И это очень важное направление. Это окончательно отрежет Гитлера от нефти. Эту операцию мы бы поддержали. Войска Гитлера в Греции уже отрезаны от снабжения и доживают последние дни или месяцы. Мы вошли в Северную Италию, именно там сосредоточена вся промышленность Муссолини. Но Гитлер может ввести жесткое управление во Франции и использовать её потенциал при обороне, а нам бы не хотелось затягивать войну. Ведь у нас ещё общие дела на Востоке. Не правда ли?

– Очень заманчивое предложение, генерал.

– Маршал. Маршал авиации.

– Извините, маршал. Я сообщу своему командованию о ваших предложениях и сообщу вам.

– Не мне! Товарищу Сталину. И, по возможности, быстрее. Мне поручено только провести с вами переговоры, и я немедленно вылетаю обратно. Ваш ответ я уже получил. Остальное нам с вами неподвластно!

Выходим из комнаты, я попрощался с остальными. Через пять минут два «мордатых» оторвались от земли и пошли на Кипр. Я доложился Сталину по ВЧ. Переночевали в Пафосе, в дзусовском полку. Самого Дзусова не было. Он уже сдал полк и принял дивизию на Втором Украинском. Утром вылетели в Пловдив, где стояли наши «гребешки». Пересели и вылетели под Растенбург. Там уже были наши войска, и «сидела» дивизия Су-12. От комдива связался по ВЧ со Сталиным.

– Товарищ «Дмитриев»! Товарищ «Филиппов» доложил, что не может гарантировать успех из-за угрозы подводных лодок противника.

– Товарищ Иванов. Он из Кронштадта вышел? Или так оттуда и докладывает?

– Оттуда!

– У Бартини готовы шесть дальних морских разведчиков. Они могут уничтожать лодки сами и наводить эсминцы на них. Если флот будет стоять, то зачем он вообще нужен? Пусть в этом случае им командует Москаленко. Сейчас свяжусь с «Герасимовым»!

– Не надо. Мы решим вопрос. Когда вылетаешь?

– Через час сядут два борта из Чкаловского, как только дозаправятся и англичане дадут добро, так взлетаем.

– Кто с тобой?

– Стефановский. Он перегоняет машины, английский у него на уровне, плюс герой прошлого визита. Два Ан-6 с топливом я туда сейчас отправлю. Догоним их, сядем вместе.

– Хорошо. Гость С-7 прибыл, твои предположения оправдались. Свяжись с товарищем «Коссовским». Объясни ему ближайшие задачи.

– Слушаюсь!

Позвонил Рокоссовскому, попросил срочно подъехать.

– Через двадцать минут буду, товарищ «Дмитриев». – Он приехал даже быстрее. – Здравия желаю, товарищ маршал.

– Здравствуйте, товарищ генерал. Извините, Константин?..

– Константинович.

– Константин Константинович, пройдемте к карте. Товарищи, освободите помещение, пожалуйста.

Подождали, когда все выйдут, Рокоссовский слегка недоумевал.

– Ничего не поделаешь, Константин Константинович. Пока об этой операции знает Верховный, я и командование Балтфлота. Ставка готовит совместную операцию вашего фронта и Балтийского флота. Основной целью операции является захват вот этого острова: Пенемюнде. По возможности в максимально сохранном виде. И всё бы хорошо, он вот тут вот «речушка», Одер называется. Здесь – паромная переправа. Здесь мост, но он на левый берег не ведёт. Вы в ста километрах от этого места и стоите в обороне. Немцы вот-вот начнут эвакуацию или уничтожение оборудования, расположенного на острове. Задача: захватить остров мгновенным ударом и удержать. Можете привлекать для этого любые средства. Десант, танковый десант, чёрт в ступе, но остров должен быть взят как можно быстрее. Задача ясна?

– Флот тоже можно привлечь?

– Всё что угодно! Данные по обороне острова есть в 1-й особой бригаде морской пехоты Балтфлота. Они там были некоторое время назад. Вытаскивайте их к себе.

– Понял, товарищ маршал. – Рокоссовский распрямился во весь свой огромный рост и заулыбался. – Ставку Гитлера хотите посмотреть? Три дня назад взяли, товарищ маршал. Будете первым маршалом, её посмотревшим!

– Не могу! Я сейчас улетаю. Как работается с Копцом?

– Нормально, у него толковый начальник штаба, в основном с ним работаем.

– А Копец?

– Он в основном в воздухе.

– Счёт увеличивает… Я ему увеличу что-то другое!

– А ещё у меня сосед сменился. – Я удивлённо посмотрел на него. – Вторым Белорусским с сегодняшнего дня командует Василевский. Павлов запил, и вчера ВЧ снял, в пьяном безобразии, а там Сам звонил…

– Да, ну и новости у вас. Ну, всё, не буду больше задерживать. Извините, что сорвал с места, но времени совсем нет.

– Да что вы, товарищ маршал. Я очень рад с вами познакомиться, много о вас слышал, но лично не доводилось.

Я тут же связался с Новиковым и сообщил то, что сказал комфронта.

– Понял, товарищ «Дмитриев». Константина Андреевича сейчас туда направлю. А этого паршивца в рядовые лётчики отправлю!

– Поддерживаю! Меня не будет некоторое время. Позвоните товарищу «Евгеньеву» и попросите перебросить сюда 5-й вэдэ корпус с поддержкой побольше. Свяжитесь с Борисом Михайловичем, он объяснит зачем.

– Я уже в курсе.

– Тогда всё! Рад был вас услышать.

Два борта Ан-6 в сопровождении восьмерки Пе-3р ушли в сторону моря. А я пошел к прилетевшим новым Су-12мд. Петр Стефановский в противоперегрузочном костюме и в американском ЗШ, слегка раскачиваясь при ходьбе, шёл навстречу. Начал вскидывать руку, чтобы поприветствовать. Я раскинул руки, показывая, что ничего не меняется.

– Андрюша! К тебе уже и подойти страшно! Растёшь! – облапив меня, он покружил меня из стороны в сторону. – Уже и «Воробышком» не назвать! Поздравляю! Надо же! Уже маршал! Давно ли лейтенантом был!

– Ну, хватит, задавишь! – смеясь, ответил я. – Очень рад тебя видеть! Что в полку?

– Командую… Работы очень много. Ершов погиб…

– Сбили?

– Нет, во флаттер попал на новой «тушке». Весь экипаж погиб. Машина в воздухе развалилась, а высотных костюмов нет. Не успевают медики и парашютисты за нами.

Я зло мотнул головой и наклонил голову, чтобы скрыть слезу.

– Ладно, Воробышек, куда летим? И зачем парадная форма?

– Да, Петя, такая у нас профессия. Летим в Лондон. Пошли, расскажешь о машине и познакомишь с управлением.

– Практически ничего не изменилось. Новый двигатель. Новый локатор, новый прицел, гидравлики больше, вот кнопка усилителя руля глубины. Новые пушки. И тепловые ракеты. Нажимаешь сюда, головка начинает поиск. Когда захватила, начинает мерцать, нажимаешь пуск. Это – кнопка выбора оружия. Давай, запускайся, пройди по коробочке. Время ещё есть.

– А это что за стрелки на трубке Пито?

– Это для учёта бокового сноса и тангажа. Для вычислителя прицела. Кольцо прицела подвижное, учитывает поправку при стрельбе. К запуску! На посадке парашют не выпускай! Здесь полосы хватает.

Запустился, опускаю фонарь, на ручке какое-то легкое сопротивление. Слегка необычно. Взлетел, попробовал повиражить, испробовал тормоз, закрылки, предкрылки. Прошёл по коробочке и сел.

– Ну как?

– Чудесно! А почему вначале ручка тяжеловата?

– Усилители так устроены. И зависят от оборотов двигателя. Нормально, привыкнешь.

Техники дозаправляли самолет.

– Ну, что? Всё, пора! По машинам!

Транспортники пошли над морем, огибая Германию, а мы пошли прямо. У машины скорость 950 км/час на 7000. Но обходим крупные города, где есть ПВО. Пару раз немцы стреляли, но у них ПУАЗО не предусматривали такую скорость цели, поэтому просто мазали. Возле Киля они попытались поставить заградительный огонь, мы его просто обошли. Всё, Германия позади, идём над морем. Выключил ЗАС, проверил связь.

– Большой, я – АД-2, как слышишь.

– Ад-2, Большой. Пять баллов.

– Орел-6, ответьте АД-2!

– АД-2, я Орел-6.

– Орел-6, уточните место и дайте «бип»!

– Ад-2, включил!

Поймал их радиосигнал, довернул, догоняем. Вдруг слышим, как англичане начали предупреждать Орла, который с ними уже на связи, что к нему сзади приближаются две какие-то цели со скоростью 490 узлов!

– Нордвик, Орлу-6, все нормально! Это наше прикрытие.

– Нордвик, я – ЭйДиТу. Нахожусь в 65 милях к северо-востоку от Орла-6. Следую к вам рейсом БиСи097. Сообщите руководителю полёта, что нужна длинная полоса, около мили длиной.

– ЭйДиТу, Нордвику. Вас понял. На чём летишь, приятель?

– На метле!

– ЭйДиТу, Нордвику. Вам следовать Фарнборо. Орел-6, Нордвику. Вам следовать Фарнборо. Вас встретит эскорт и проводит до полосы.

– Эскорт не требуется. Дойдем сами.

– Повторяю, вас встретит эскорт 12 «спитфайров» с белыми коками.

– ОК!

– Нордвик, ЭйДиТу. Начал снижение.

– ЭйДиТу, Нордвику! Вам эшелон 65 00

– Большой, АД-2, эшелон 2.

– Большой понял.

У Нориджа вижу отметки целей, 12 штук клином.

– Нордвик, ЭйДиТу! Сообщите позывной эскорта.

– ЭйДиТу, Нордвику. Позывной «Мэверик».

– Мэверик, ЭйДиТу. Вижу 12 целей строем клин. Это вы? Вопрос!

– ЭйДиТу, я – Мэверик. Подтверждаю!

– Мэверик, я – ЭйДиТу, не заходите в спутную струю! Как поняли?

– Вас понял, но…

– Разворачивайтесь и разорвите клин, оставьте нам 500 футов, мы подойдём сзади и уравняем скорости.

«Спитфайры» разошлись и сошлись. Я их уже вижу не через локатор, проходим сквозь строй, затем тормоз, убрали тормоз, уравняли скорости. Смотрю влево, вижу поднятую руку пилота, показывающего большой палец вверх.

– ЭйДиТу – это фантастика! – и двенадцать глоток прокричали трижды «Хей».

– ЭйДиТу, Нордвику, выходите из зоны, позывной «Фезант». Закончу смену, еду к вам!

– Фезант, я – ЭйДиТу!

– ЭйДиТу, Фезанту. Вам эшелон 32 00.

– Понял, 32 00. Большой, пошли на 1000!

– Понял, АД-2.

Полоса в Фарнборо очень широкая и очень длинная. Мы оставили Лондон слева, развернулись и с ходу сели на бетонную полосу, покрашенную в зелёный цвет. Пилоты самолётов эскорта устроили галдёж в воздухе, требуя для себя посадки тоже. Кто-то им разрешил. Пока заруливали, появились два Ан-6 с топливом, механиками и охраной. Мы заглушили двигатели, открыли фонари, а у англичан нет трапиков! Сидим, курим бамбук, переговариваемся со встречающим меня Тэддером.

– Милорд! Вы бы заранее бы предупредили, что трапики нужны! А то неудобно получилось!

– Ну, что вы, маршал! Ничего страшного, мы подождем.

Английские механики, наконец, подкатили какой-то трап от пассажирского самолёта, но в этот момент подбежали два наших механика с трапами. Наконец-то на земле.

– Добрый день, сэр чиф маршал! – я протянул руку. Тэддер крепко пожал её.

– Добрый день, милорд. Рад снова видеть вас на берегах Альбиона. Оу, Пиотр! И вы здесь! Тоже очень рад вас видеть живым и здоровым! Но я сгораю от нетерпения посмотреть ваши машины, маршал Эндрю!

– Пожалуйста, маршал Артур!

Он поднялся по трапику в машину, я поднялся следом и долго отвечал на его вопросы. Тут подбежали лётчики эскорта, которых диспетчер, в отместку за гвалт в эфире, загнал на самую дальнюю стоянку. Я спрыгнул с трапа и остановил их.

– Ребята! Можете её посмотреть, но предупреждаю! Ничего на память не откручивать! И машины боевые, всё вооружение – боевое! Руками то, что подвешено под крыльями, не трогать! Всё понятно?

– Так точно, сэр!

– Обращаться к маршалу Андрееву следует через слово «милорд»! – добавил сверху Тэддер.

– Так точно, милорд маршал!

Я заулыбался английской вежливости. Пилоты RAF насели на Петра за объяснениями. Тэддер вылез из кабины, техники отогнали летчиков от машин и стали заталкивать их в капониры. А мы с Петром пошли раздеваться в Ан-6. Тэддер пошёл за нами и, пока мы переодевались, осмотрел транспортник.

– Как до войны! Всё лучшее в авиации собирается в Фарнборо! Когда эта проклятая война кончится! – сказал Тэддер. – Вы откуда прилетели?

– Из-под Растенбурга.

– Без посадок?

– Гитлер нас сесть не приглашал!

– Я думал, что, может быть, в Швеции садились.

– Нет, у нас не настолько хорошие отношения со шведами, как с вами.

– Сэр Андрю, нескромный вопрос, а что это за ракета со стеклянной головкой у вас под крыльями?

– Самонаводящаяся.

– И я не увидел у вас прицела.

– Он есть, только расположен горизонтально.

– Его надо поднимать при стрельбе?

– Нет. Но когда цель в прицеле, вокруг неё начинает мерцать кольцо. Выбираешь оружие и стреляешь.

– То есть лётчик сам не прицеливается?

– Не совсем, он выбирает цель и оружие. Делает захват цели, а после этого рулями добивается мерцания маркера захвата. Для этого нужно держат цель в перекрестии прицела.

– Я не видел перекрестия.

– Оно появляется при включенном прицеле.

– Вы приехали предложить эти самолёты нам?

– Это уже ни к чему! Война заканчивается. Сегодня мне предлагали экскурсию в замаскированную ставку Гитлера. Я предпочел увидеться с вами!

– Прямиком через Германию… Вы шли со скоростью 490 узлов, когда мне доложили, я примчался на КП. Потом выяснилось, что это вы. Мы подумали, что вы летите на этом самолёте, – Тэддер показал на Ан-6, – а Гитлер придумал что-то новенькое, и хочет вас сбить. Это тоже очень интересный самолёт. Теперь понятно, почему вы так быстро продвигаетесь по Германии.

– К сожалению, медленно продвигаемся, и с потерями. На месте Гитлера я бы уже сдался. Но он находит пока топливо для своей армии. Французы, как назло, отдали ему огромные запасы флотского мазута и бензина. Шведы продолжают поставлять топливо. Мир никак не хочет понять, насколько опасен Гитлер.

– Сэр Эндрю, если говорить об опасности, то более опасного государства сейчас, чем Россия, извините, просто не существует! Извините за прямоту, но мы с вами солдаты!

– Маршалы, сэр Артур! Маршалы! Мы отличаемся от солдат ответственностью перед своими народами! Поэтому, когда вас бил Гитлер, больно бил, жестоко, не разбирая, где мирное население, где войска, мы пришли к вам на помощь. Мы сразу сказали, что не хотим, чтобы Гитлер победил. Его идеология противна самому существованию человечества.

– Но, сэр Эндрю, а ваши захваты территории после 39-го года?

– Мы забирали территории, отколовшиеся от нашей страны в результате прошлой войны. И то не полностью, а лишь частично, выходя на естественные рубежи обороны. В 39-м году таких машин, как вы сегодня видите, ещё не было. Они появились у нас перед самой войной. Да и не такие они были. А гораздо хуже. И если бы не вы, наши союзники, то неизвестно, как бы сложилась ситуация. Поэтому я и тут. Нам нужно начать переговоры о послевоенном устройстве Европы. Европы без Гитлера, Европы без войн.

– Я вас понимаю, сэр Эндрю! И ценю вашу прямоту и искренность. Где вы остановитесь?

– Как всегда, в посольстве.

– Кстати, я вам должен деньги за 11 сбитых «двухмоторников». По докладу Митчелла, полковник Дзусов отказался принимать их, сказал, что это сбили вы и капитан Сталин. Это сын Сталина?

– Да, он сбил три «Хейнкеля-111».

– Сын Сталина воюет?

– Оба сына Сталина воюют.

– Достойно уважения! Грузите вещи в машину, я вас довезу.

У Тэддера машина не разделена, и водитель всё слышит, поэтому болтали о пустяках. Он довез нас до советского посольства, спросил мой телефон, на что я ответил, что не знаю, передал мне свою карточку и сказал, что, если я и Пётр не будем заняты, то он подъедет к 19.00 сюда же. Если у нас изменятся планы, то надо позвонить по одному из этих телефонов. Мы попрощались, и он уехал. Мы подняли свои вещи и вошли в посольство. Секретарь Майского проводил меня в комнату, а Петру сказал, что в связи с большим наплывом специалистов из дома, ему придётся жить в гостинице, которую арендует посольство в Лондоне. Причём довольно далеко от посольства.

– А рядом есть гостиница?

– Да, «Мс’Доналд Роял Гарден» Через три дома отсюда.

– Пётр, подожди! Где ВЧ, проводите меня!

Я позвонил Сталину, доложился, в том числе о разговорах с Тэддером, объяснил ситуацию, сказал, что рядом есть неплохая гостиница и там можно будет принимать тех людей, которых нужно. Сталин приказал снять три номера, так, чтобы нас охраняли. Кроме того, Сталин сказал, что баронесса Тэддер, по информации из Лондона, приятельница королевы и родственница жены Уинстона Черчилля. Вернувшись, я попросил секретаря пригласить кого-нибудь, кто отвечает за безопасность. Несколько минут ушло на согласование вопроса, и нас отвезли в соседнюю гостиницу.

– Петр! Мыться, бриться, одеваться в парадную форму. Вот эти таблетки, на всякий случай, сунь в карман. Если начнёшь хмелеть, незаметно проглоти.

– Ты думаешь, что англичане меня могут перепить? – ухмыльнулся Стефановский. – Первыми в салат упадут!

– Да, знаю, знаю, всякое может быть. И надо произвести хорошее впечатление. С одеколоном – осторожнее.

– Понял, есть такой грех.

– Давай через час сходим, поедим, чтобы не на голодный желудок.

– Насчёт поесть это я запросто, в любое время!

После этого я зашёл к охране и договорился о совместных действиях, на всякий случай.

Мы пообедали, подремали, затем вышли на улицу и прошли к посольству. Вечерело, было тепло, а из Гайд-парка доносились запахи цветов. Мы прошли мимо корта и вышли на Кенсингтон-Палас-Гарден. Автомобиль Тэддера проехал мимо нас, затем сдал задом и остановился. Из него вышел маршал и очень элегантно одетая, миловидная женщина. Тэддер представил её как свою жену Розалинду. Мы представились. Миссис Тэддер переспросила моё звание. На выручку пришёл сам Тэддер, заявивший, что я старше его по званию и по должности. Неожиданно на глазах у баронессы выступили слезы. Она сказала, что её сын, такой же молодой, как я, погиб во Франции два года назад. Я наклонился и поцеловал ей руку.

– Миледи! Мы отомстили за вашего сына. Германия уже на коленях. Это не может принести покой в ваше сердце, но враг почти повержен. Смерть вашего сына не была напрасной.

Баронесса попыталась изобразить на лице подобие признательности. Получилось у неё это плохо. Видимо, боль утраты была ещё сильна.

Тэддер повез нас в ресторан «Вингз», где вечерами собирался весь РАФ. Мы остановились возле ресторана. Похоже, что у них отменили затемнение, потому как неоновая реклама горела. Я спросил об этом Тэддера.

– Да, Эндрю. После 6 мая нас бомбить перестали.

– Немцы кончились! – хохотнул Пётр. – Он постарался! – и показал на меня пальцем.

– Это правда? – спросила миссис Тэддер.

– Почти.

– Не прибедняйтесь, маршал! Гитлер отстранил Геринга из-за вас. Сейчас командует Мельдерс, – сказал Тэддер.

– У нас таких сведений нет!

– Три дня назад! Герман сказал Гитлеру, что он напрасно начал войну с Россией, что надо было с ней договариваться. И Гитлер его снял с командования люфтваффе.

– Откуда у вас такие сведения, сэр Артур.

– После того, как вы ударили, у очень многих немцев мозги встали на место. Мы сейчас имеем полную информацию о том, что происходит в ставке Гитлера.

Мы перешли улицу и вошли в ресторан. Оркестр, игравший до этого какую-то быструю мелодию, вдруг остановился и заиграл «Интернационал». Все присутствующие встали, мы с Петром приложили руки к козырькам фуражек. Тэддер хитровато улыбался, поглядывая на нас. Отзвучал припев, музыка смолкла, и в темноватом, до этого, зале вспыхнул свет.

– Мои боевые друзья! – сказал Тэддер. – У нас сегодня гости из России! Разрешите представить: генерал Пиотр Стефановский, лучший тест-пилот России, и самый молодой маршал авиации, рыцарь Британской империи, лорд Эндрю Андреев.

В зале раздались аплодисменты и одобрительные выкрики. Официантка в форме вспомогательной службы РАФ, но без нашивок на рукаве (это была не форма, а так сказать, униформа для поддержания стиля), поднесла нам четверым бокалы.

– Друзья! Я хочу предложить тост, – продолжил Тэддер. – Мы четвёртый год воюем, четыре года я каждый день и каждую ночь отправляю вас, моих мальчиков, в бой. Не все возвращаются оттуда. Многих, слишком многих, среди нас уже нет. Но сегодня, из уст маршала Андреева, я услышал новость: его пригласили на экскурсию: посетить захваченную ставку Гитлера под Растенбургом: Волчье логово. Она в руках непобедимой Красной Армии. Наша общая победа, как никогда, близка! За победу!

Все выпили, подняв растопыренные два пальца в виде буквы «V». В зале стоял одобрительный гул. Английские офицеры подходили к нам и представлялись. Подошел прихрамывающий офицер и поднял над головой трость, показывая, что хочет что-то сказать. Три нашивки, майор. Гул постепенно стих.

– Я его, – он показал на меня, – знаю. В сентябре на Кипре нас подняли: пару против сорока «джерри». В воздухе к нам присоединились четыре «снутса». Шесть против сорока. Я могу честно сказать: я летел умирать. Четверка «снутсов» в несколько минут сбила семнадцать «джерри» и «макаронников». Я успел подбить одного, а потом пришлось купаться. Кто-то из русских снял у меня с хвоста «фиат». Одним из «снутсов» управлял маршал. Я тогда не успел поблагодарить, – он показал на ногу. – Спасибо! На здоровье! – последние слова он сказал по-русски.

В зале поднялся шум, свист, стук кружек и аплодисменты. Тэддер на ухо сказал мне, что squadron leader Джонсон пользуется очень высоким авторитетом в RAF.

– Майор, «фиата» с вашего хвоста снял полковник Дзусов. Он сейчас под Линцем, в Австрии.

– Передайте ему мои слова!

– Милорд, я могу пригласить наших лётчиков посмотреть ваши самолёты завтра?

– Пожалуйста!

– Друзья! Маршал и генерал прилетели к нам на новых истребителях.

– Извините, сэр Тэддер! Не вводите своих пилотов в заблуждение! Это не истребители. Это – штурмовики. Ударные самолёты. Они предназначены для штурмовки, поддержки наземных войск.

– Вот как? Вношу поправку: новых штурмовиках! И они летели днём через Германию! Напрямую!

В зале стало тихо.

– Что, и «джерри» никак на это не отреагировали? Маршал Тэддер! Как такое возможно? У немцев что, самолётов не осталось? Нам вчера «фоккера» хорошую баню у Роттердама устроили, – послышалось из зала.

– Вот я и приглашаю вас всех посмотреть, как такое возможно! Это абсолютно новые самолёты. Они – реактивные. И новый транспортный самолёт. Он – турбовинтовой, – закончил Тэддер.

Несколько минут в зале было тихо.

– Какая у них скорость?

– 950 км/час. 512 узлов максимально, – ответил я.

– На двести узлов больше, чем у моего «Спитфайра»! – раздался чей-то голос. – А вооружение?

– Четыре 37-мм пушки, встроенные, остальное под крыльями, до четырех тонн. Можно бомбы, 1000-фунтовые, 8 штук, или ракеты – 160 штук.

– Давно сделали такой?

– В 41-м году. Сюда мы прилетели на модернизированных. На них радиолокационный прицел и самонаводящиеся ракеты.

– Нам сразу сдаваться? Или у нас ещё есть время? – раздалось из зала.

– А разве мы с вами воюем? Я думал, с Гитлером! – В зале послышался смех. И тут встал тот хромой майор Джонсон, медленно прошёл между столиками и подошёл к эстраде, где мы стояли.

– А маршал прав! Сдаваться должен Гитлер. Вы меня все знаете, на сегодняшний день у меня больше всех сбитых. «Снутс» лучше «спита» и лучше «месса». И что, русские на кого-нибудь напали? Это Гитлер напал на Польшу, на Францию и на Россию. То, что мы не могли с ним справиться сами? Не могли. У русских это получается лучше. И если бы они нам не помогли на Кипре и в Египте, да и здесь тоже. Нас даже по ночам бомбить перестали, а кто нам дал «ночников»? Тоже русские. Ну и кого нам бояться? Тех, кто нам помогает. Маршала Андреева? Который дрался вместе со мной?

– А если они на нас нападут? Как Гитлер? Напали же они на Финляндию, на Польшу, на Прибалтику.

– Разрешите? – задал я вопрос.

– Пожалуйста, маршал!

– Все перечисленные вами страны ранее входили в состав нашей страны. Они вышли из-под нашего контроля в результате прошлой Мировой войны. До 38-го года, пока не было военной угрозы со стороны Германии, мы их не трогали. Территория у нас большая и народы имеют право на самоопределение. В 38-м Германия вышла из-под Версальского договора и начала готовиться к войне. И мы начали готовиться к ней. Одна за другой страны присоединялись к АНТИКОМИНТЕРНОВСКОМУ пакту, то есть против нас. И что нам оставалось делать? Ждать, когда Прибалтика пустит на свою территорию Гитлера? Немецкое влияние в этих республиках очень сильное! В прошлую войну нам удалось защитить столицу: Петербург, потому что мы перекрыли минами Финский залив, и он прикрывался фортами и артиллерией с обеих сторон. Сейчас мы попросили Финляндию временно вернуть нам НАШИ же форты, отдать в аренду. Там очень мощная артиллерия. Нам ответили отказом, хотя мы предлагали вдвое большую территорию за это. Значит, и Финляндия могла, и хотела, присоединиться к Гитлеру. И нам ничего не оставалось, как применить силу, для того, чтобы иметь возможность повторить тот же вариант защиты Ленинграда, как и в прошлую войну. Ну и огромные силы и средства нами были брошены в авиацию и связь. Благодаря этому, и при участии вас, наших союзников (а мы не сразу ими стали!), нам удалось привести свою армию в боеспособное состояние, и сорвать планы Гитлера напасть на нашу страну. Гитлер хотел на нас напасть летом прошлого года. 22 июня. Мы помешали ему. Поняв, что завоевать господство в воздухе ему не удастся, а затяжную войну ему не выиграть, он пошёл на юг, за нефтью. Там мы его, с вашей помощью, тоже остановили. «Лис пустыни» у нас в плену. А вспомните, те, кто был в Египте, что говорили ваши солдаты и офицеры, когда мы встали вторым эшелоном у вас за спиной. Помните? – несколько человек покачали головами в знак согласия. – Румынию и Венгрию мы захватили, как сателлитов Гитлера, и уйдём оттуда, как только кончится война. Мы не намерены оккупировать эти страны. Оставим там пару баз, для контроля, и уйдём. Нам не нужны территории. А вот то, что делать с Германией, которая второй раз за тридцать лет, развязывает мировые войны, я и прилетел решать сюда. Вы, как и мы, приложили максимум усилий для разгрома Германии. Нашим странам и решать, что с ней делать. Иначе опять появится новый Гитлер.

– Милорд! Сколько у вас сбитых?

– До 6 мая я их считал, было 32. Сейчас считать перестал, так как пересел на реактивный, к тому же бронированный самолёт. Неспортивно. Да и летаю на боевые мало, у меня немного другая работа.

– Бронирован? Так же, как Ил-2?

– Лучше.

– Group Captain Badder! – представился ещё один летчик. – Я думаю, что выскажу общее мнение, господа маршалы, мы с удовольствием посмотрим завтра русские машины. То, что говорил маршал Андреев, вселяет в меня уверенность, что мы никогда не будем воевать друг против друга! За доблестную Красную Армию! За Россию, господа!

Импровизированный митинг закончился, и мы прошли в кабинет из общего зала. Вместе с нами прошло ещё несколько лётчиков с женами, включая Баддера. Тэддер сказал, что Баддер командует самым результативным крылом в РАФ, и что у него нет обеих ног, но он летает на боевые задания на протезах. Имеет сбитых.

Разговор крутился вокруг самолётов и службы в РАФ и ВВС. Много расспрашивали и о новых, и о старых машинах, об условиях службы. Головы лётчиков оказались забиты стереотипами про нас. Причём больше всего их пугал троцкистский лозунг о мировом пожаре. Пришлось объяснять, что у нас отказались от этого. Мы строим социализм в одной, отдельно взятой стране. И заниматься экспортом революции не намерены. Англичане были уверены, что СССР отсталая бедная страна. Когда выяснилось, что лётчики в СССР получают больше, чем в Англии, то надо было видеть их лица. То, что у нас в последнее время стало гораздо лучше жить, они не знали. Они находились под впечатлением послевоенной разрухи, о которой писали их газеты. Второй момент, который их сильно напрягал, это – однопартийная система. Хотя никто из них так и не смог объяснить, чем в их системе отличается та или иная партия. Самым антикоммунистом оказался Баддер. Довольно характерная особенность англичан заключалась в крайнем консерватизме и абсолютной уверенности в том, что всё лучшее делается в Англии. Тем не менее разговор не переходил рамок приличия, и ужин прошёл в тёплой и дружеской атмосфере.

Нас отвезли назад, и мы пригласили Тэддера с женой выпить в холле гостиницы. Баронесса расспрашивала меня и Петра о наших семьях, я ей рассказал о Маргарите, Мите, Оленьке и о Тлюше с Туле.

– Из Мексики? Надо же! Никогда бы не подумала, что в России так любят собак! – Она, оказывается, была председателем какого-то клуба любителей собак. – И он перелетел с вами океан! Фантастика! Война кончится, надо будет съездить и в Мексику, и в Россию. Я – большая любительница путешествий.

Я пригласил её посетить СССР. Вечер заканчивался, и мы попрощались с Тэддерами. Артур обещал подъехать за нами утром и отвезти нас в Фарнборо.

Но утром приехал не он, а только машина RAF за нами. В 10.00 мы были в Фарнборо, через полчаса приехал Тэддер и попросил выкатить самолёты к трибуне на другом конце поля. Подошли три машины, техники прицепили к ним самолёты, а мы поехали к трибуне. Там было пусто, но к 11 часам вся трибуна оказалась заполненной людьми. Появился и исчезнувший куда-то Тэддер. Из подъехавших двух машин вышла королевская чета, премьер-министр и министр иностранных дел Иден с супругами. Мы поприветствовали Его Величество и остальных, ответили на многочисленные вопросы, потом нас попросили показать машины в воздухе. Я извинился и попросил несколько минут на переодевание. Когда мы с Петром вышли из Ан-6 в противоперегрузочных костюмах, раздались аплодисменты. Мы с Петром договорились, что будем показывать, пока одевались. Запуск, рулёжка, добро на старт. Взлёт. Прошли на малом газу над трибунами. Затем в плотном строю показали не очень сложный пилотаж, который закончили распадающейся вертикалью, затем Пётр пошёл на посадку, я выполнил хорошо отработанный каскад фигур, с которым выступал на парадах в Москве, включая мой любимый «кленовый лист» и «разворот на пятке». Сел. Подрулил на место. Король ещё раз вышел на взлётное поле.

– Милорд, я получил истинное удовольствие, наблюдая ваш пилотаж. До войны мы никогда не пропускали ни одной выставки в Фарнборо! Скорей бы кончилась война. Я надеюсь вас увидеть сегодня у нас в пять часов! – Я наклонил голову в ответ. Королевская чета пошла к машине. А возле меня оказался Черчилль, который внимательно осматривал мой костюм.

– Сэр Эндрю, для чего это?

– Помогает при перегрузках во время исполнения фигур или в воздушном бою.

– У меня есть много вопросов к вам, милорд. Как я понимаю, вы прибыли со специальной миссией, не правда, ли?

– Да, господин премьер.

– Вас не затруднит прибыть ко мне на Даунинг-стрит через час?

– Мне ещё надо переодеться после полётов.

– Хорошо, через два часа, милорд.

Пётр показывал машины вчерашним лётчикам и давал разъяснения, а я переоделся и поехал к Черчиллю.

Черчилль принял меня в своём кабинете. Я передал ему несколько писем Сталина, а пока он их читал, рассматривал его кабинет. Несколько темноватый, с отделанными дубом стенами, дубовой же мебелью, он казался маленьким из-за просто гигантских кресел и стульев. Но учитывая физические размеры премьера и вечный запах его сигары, как нельзя лучше подходил ему.

– Как я понял из письма вашего премьера, вам поручено провести предварительные переговоры о послевоенном устройстве Европы, сэр Эндрю?

– Не совсем так, хотя это и входит в те инструкции, которые я получил от товарища Сталина. Товарищ Сталин обеспокоен поисками мира, которыми озадачился Гитлер. Он даже нам прислал предложение о перемирии.

– Вот как!

– Товарищ Сталин поручил мне передать вам его озабоченность этими вопросами. Он считает, что нам следует воздержаться от необдуманных шагов, могущих иметь необратимые последствия. Наша цель, которую мы преследуем в этой войне, это уничтожение фашизма и нацизма, денацификация Германии и Италии, и невозможность, в будущем, возрождения этих правых течений где бы то ни было. Особенно в Европе. Других целей мы не имеем. Хотелось бы обратить ваше внимание на то обстоятельство, что Советский Союз ни в одной из захваченных стран, в течение этой войны, не ввёл иных государственных форм правления, кроме существовавших.

– А Болгария?

– Там произошёл дворцовый переворот. Наших войск на территории Болгарии не было. Новое правительство объявило войну Гитлеру и пропустило наши войска для освобождения Югославии и Греции.

– А Литва, Латвия и Эстония?

– В результате выборов победили компартии этих стран и через парламенты присоединились к Советскому Союзу.

– Но без ваших войск этого бы не произошло!

– Все три государства были полицейскими государствами. С жесточайшей цензурой. Как только цензуру отменили, так местные компартии и победили. Мы не вмешивались в эти процессы, но и не препятствовали им. Мы готовились к войне. Режимы этих стран были профашистскими. Это угрожало нам свободным приближением к нам войск Гитлера. Это нас не устраивало, слишком близко к границам находился важнейший, в промышленном отношении, город Ленинград. И, милорд, позвольте напомнить вам, что мы присоединились к объединённым нациям тогда, когда уже начал сыпаться фронт в Африке.

– Я хорошо помню это, милорд Эндрю. И уже высказывал вам лично и всему русскому народу свою признательность за этот решительный шаг. Это говорит в том числе и о широте русской души. Но в данный момент меня беспокоит отсутствие документального подтверждения наших отношений. Несколько ничего не значащих листков договора о намерениях, и всё.

– Товарищ Сталин сказал, что лучшим выходом из сложившейся ситуации было бы скорейшее создание института Организации Объединённых Наций, взамен распавшейся Лиги Наций. Это предложение президента Рузвельта полностью нас устраивает.

– Второй момент, который меня беспокоит, это то, что мы не готовы сейчас к высадке в Европе, а события развиваются стремительно.

– Красная Армия слишком быстро наступает? Но мы не хотим затягивания войны. Как я понимаю, вас беспокоит вопрос о репарациях с Германии.

– Несомненно! Расходы на ведение войны просто огромны!

– Мы также понесли очень большие расходы. Один такой самолёт за вылет съедает пять тонн горючего!

– О да! Это большие деньги! Вы устроили просто революцию в авиации!

– А вы считаете, что революции не приносят пользу!

– Вовсе нет, мне революция помогла залечить язву желудка. Ваши чекисты посадили меня в тюрьму и морили голодом, и моя язва зажила. Но меня беспокоит ваша экспансия на Запад.

– Я думаю, сэр премьер, что вы находитесь в заблуждении относительно нас. У вас устаревшее отношение к нашей стране. Лозунги о мировой революции давно в прошлом, и рекламируются небольшой кучкой сторонников Троцкого и IV Интернационалом.

– Но вы же поддерживаете контакты с другими компартиями.

– А как иначе дать информацию о том, что у нас действительно происходит? Если остальная пресса обычно пишет о нас просто гадости?

– Да, сэр Эндрю, господин Сталин не ошибся, поручив именно вам вести эти переговоры. Вы интересный собеседник. Но вернёмся к репарациям.

– Милорд, ваша страна, вне зависимости от того, произведёте вы высадку на континент или нет, получит репарации с Германии в полном объёме. Мы же не заинтересованы и в малейшей задержке наступления мира в Европе, продолжим наступать в том темпе, в каком нам позволяет сделать это противник. Мы не настаиваем на каких-то дополнительных усилиях с вашей стороны. Но для увеличения количества репараций, необходимо изменить тактику воздушных ударов по Германии. Перейти от ударов по площадям к точечным ударам по войскам противника. Потому что с полностью разбомбленной Германии мы будем получать эти деньги совсем не скоро! Не правда ли?

– Не лишено здравого смысла, сэр Эндрю. Перед прилётом сюда вы были на Южном фронте. Как дела в Ливии?

– Там жарко, и хорошо, что бои закончились. Я встречался с генералом Эйзенхауэром, и мы пытались согласовать усилия на Южном фронте, но я не знаю пока о принятых командованием США решениях.

– Генерал Эйзенхауэр хочет изменить место высадки. Он хочет высаживаться во Франции.

– Это целесообразно. Я обещал ему поддержку в этом случае, так как это ведёт к сокращению сроков войны в Европе.

– А Италия?

– Италию возьмёт Второй Украинский фронт с гораздо меньшими потерями. Без севера Муссолини быстро сдастся. Экономика у него там. Идти с юга бессмысленно, милорд.

– А авиацией вы эту высадку поддержите?

– Если дотянемся! Радиус действия у них не очень большой: 300–400 километров. А сбрасывать топливные баки – довольно дорогое удовольствие.

– Это те две огромные сигары, которые вы отсоединили от самолётов сегодня? А я думал, что это бомбы и вы не хотите о них рассказывать. – Я улыбнулся предположению Черчилля.

– Это подвесные танки с топливом для дальних перелётов. Они не бронированы, и на боевых вылетах не используются.

– Осталось три вопроса, о которых необходимо выяснить позицию вашей страны: судьба Польши, Франции и самой Германии. – сказал Черчилль.

– Что касается Польши, то её правительство в Лондоне не признаёт новых границ по Бугу, эти территории получены Польшей в результате войны 20-го года, то есть в результате агрессии. В 38-м году это правительство поддерживало Гитлера и присоединило себе Тешинскую область Чехословакии, не дав нам возможности выполнить свою часть договора с Чехословакией. Следовательно, мы пока считаем Польшу генерал-губернаторством Германии, и будем решать её судьбу так же, как и Германии. Франция, несмотря на своё поражение, получит обратно всю свою территорию, вне зависимости от того, кто осуществит её освобождение: вы, мы или американцы. В Германии останутся наши войска. Государственным строем останется парламентская республика, армии и флота у Германии больше не будет. Детям спички в руки давать опасно.

– Зоны оккупации?

– Нет, слишком велика угроза того, что единую Германию раздерут на части. Зоны ответственности, я бы так это назвал. Везде и нигде. И без вмешательства в политику. Кроме денацификации. То есть на парламентском уровне запрет на некоторые профессии для бывших членов НСДАП.

– По поводу Польши я с вами не согласен! Мы вступили в эту войну из-за Польши! Мы несём ответственность перед Польшей.

– Пусть правительство Польши признает наши новые границы по Бугу, тем более что никакой промышленности в этих районах нет.

– А Львов? Это крупный город.

– Украинский, милорд. И перешёл к Польше в результате войны. Если вы помните, вся Польша входила в состав России. И именно Польша виновата в том, что началась эта война. Не захотели договориться о коридоре в Кенигсберг. Теперь коридор требуется нам для того, чтобы контролировать Германию. Мы не хотим, чтобы поставки в наши войска в Германии шли через таможню и тому подобное. Слишком хорошо знаем поляков и не испытываем к ним доверия. Я проезжал через Польшу в 38-м, в дипвагоне приходилось держать оружие наизготовку! Это никуда не ведущий путь. Проще признать границы Германии 40-го года и остановиться на этом. Мы понимаем и признаём вашу ответственность перед Польшей, но реалии таковы, что без нашей общей границы с Германией вся Европа всё время будет сидеть на пороховой бочке. Вы же помните, что происходило в Мюнхене. Завтра, вместо вас, милорд, может прийти к власти другой человек, и история вновь повторится. А вооружения меняются, и быстро! Мы хотим установить мир надолго.

– Я понимаю ваши опасения, дорогой сэр Эндрю, но я пока не готов урегулировать эти разногласия. Требуется время для их решения.

– Если у вас возникнут с этим сложности, то довольно значительная часть здравомыслящих поляков, авторитетных, могут составить более удобное для нас с вами, подчёркиваю: с вами, правительство. Мы пока не склонны идти на такие меры, предпочитаем договариваться с вами и с прежним правительством. Польская армия уже существует.

– Кстати, что произошло с генералом Андерсом?

– Отказался воевать. При аресте и обыске обнаружена переписка с немцами. После войны сам генерал и все улики будут переданы правительству Польши. Пусть оно решает его судьбу.

Черчилль посмотрел на часы.

– Вы же приглашены к королю на файф-о-клок.

– Да, но я не знаю, что одеть: фрак или мундир.

– Мундир. Сейчас Его Величество и сам носит мундир.

– Спасибо, сэр!

– А мы продолжим этот диалог с вами в расширенном составе завтра, подключим военных и Форин Офис. Но предварительно я бы хотел задать вам вопрос: США несут потери на Востоке, мы потеряли два линкора там. Намерено ли ваше правительство объявить войну Японии?

– Союзные отношения это предусматривают, но вести войну на два фронта очень тяжело экономически. Плюс слишком протяжённые коммуникации. Но этот вопрос рассматривается Генеральным штабом, но до окончания войны в Европе, урегулирования политической ситуации здесь, мы предпринимать какие-либо шаги не будем. Гитлер пока активен в Атлантике, и ленд-лиз идёт через наши восточные порты. Флот на Тихом океане у нас маленький, и японцы с легкостью перережут его. Пока наш нейтралитет с Японией отвечает интересам Объединенных Наций.

– Ну, что ж. Тогда на сегодня всё, увидимся позже, я тоже приглашён на файф-о-клок к Его Величеству.

Мы попрощались, и я поехал в посольство. Передал содержание переговоров Майскому, попросил передать всё по его каналам. Майский проинструктировал меня об этикете на чаепитиях во дворце и сказал, что сам он за много лет был на файф-о-клок во дворце лишь однажды, год назад. Порекомендовал взять с собой фотографии семьи, так как королева любит этим интересоваться.

– Не забудьте, что первую скрипку на таких приёмах играет она, королева. Ордена не надевайте, только колодки и Звезду Героя. Кстати, у вас дубликат с собой?

– Да.

– Оденьте и его. Указ о вашем награждении вчера опубликован. Всем командующим ВВС и ПВО трех западных округов за бои 6 мая присвоены звания Героев, Новикову и вам. Так что примите самые искренние поздравления.

– Что ещё «дома» происходит?

– Вчера в Вену прилетел бывший рейхсмаршал Геринг и сдался Жукову. Крысы побежали с тонущего корабля.

– Ну да, он понимает, что сдаваться англичанам ему не следует. Повесят.

– Товарищ Сталин передал через Швецию ответ Гитлеру: безоговорочная капитуляция. Можете сообщить королю. Про Геринга просили не сообщать.

– Всё понял, Иван Михайлович! Извините, мне пора!

– Жду вас после визита. Думаю, что уже получим ответы.

Более скучного мероприятия, чем английский файф-о-клок, трудно придумать, но всё прошло успешно. Леди Розалинда успела много сообщить королеве про меня и про вчерашний вечер. Действительно, пришлось показывать фотографии Маргариты, детей и собак. Королева сказала, что у меня очень красивая жена, дети и собаки, и, узнав, что собака у меня от Диего Риверы, подарила мне его миниатюру.

Его Величество сказал, что хотел стать лётчиком, но ему пришлось стать королём, поэтому ему летать запретили, но в юности он много летал, так как не был наследником престола.

– Поэтому, сэр Эндрю, я питаю особое отношение к красивым самолётам. Самому очень хочется проделать такой пилотаж. Кто конструктор этих красавцев?

– Павел Сухой.

– Не слышал. Вы говорили, что он бронирован.

– Да, Ваше Величество. Его можно сбить только крупнокалиберной зениткой или с хвоста, повредив оба двигателя.

– Очень мощная машина. Неудивительно, что ваша армия так успешно действует в Германии. Что вас сдерживает в войне с Японией?

– В первую очередь, отсутствие десантных средств, Ваше Величество. И незаконченная война в Европе.

– А если мы дадим вам десантные средства, – спросил Черчилль, – у вас не возникнет желание высадиться на нашем острове? – и хитровато улыбнулся.

– Ваше Величество! Русские уже брали и Берлин, и Париж, и всегда возвращались к себе домой. Я понимаю, что всех сейчас волнует вопрос: «Где мы остановимся?» Но, Ваше Величество, я прилетел сюда именно по этому вопросу: «Заранее оговорить условия послевоенного мира». И главная угроза Англии, как я считаю, исходит не от СССР, а, извините, от США. Мы – уйдём, а они – останутся. Воюют не армии, воюют экономики. Метрополия сейчас, из-за Гитлера, ослаблена, в первую очередь – экономически. А все дивиденды уходят в США. Не правда ли?

– Да, сэр Эндрю, это так, но что нам оставалось делать?

– Назначить многоуважаемого лорда Черчилля премьером в 1938 году, до Мюнхена. Тогда Жукову не пришлось бы готовить план штурма баварской столицы.

Король и премьер заулыбались.

– Вы ещё и умеете льстить, сэр Эндрю! – заметил Черчилль. – Мои скромные усилия в этой войне замечены в России.

– Несомненно, лорд премьер. Мне поручено сообщить вам, Ваше Величество, и вам, господин премьер-министр, что в ответ на предложение Гитлера о перемирии, полученное нами через посольство Швеции, Верховный Главнокомандующий товарищ Сталин предложил безоговорочную капитуляцию Германии. Так что ждём ответа Гитлера.

Король и Черчилль переглянулись.

– Сталин абсолютно уверен в своей победе! Имея такую армию, это не удивительно. – сказал Георг VI. – Вы слышали, что сегодня ваша авиация повредила в районе Кенигсберга линкор «Шарнхорст». Он был вынужден выброситься на мель, и, по сообщениям вашего радио, захвачен. Геббельс сообщает о сбитых им двухстах самолётах. Геббельс как обычно, врёт, даже не понимая, что даже двести самолётов не стоят одного линкора! Ваши реактивные самолёты могут носить торпеды?

– Да, две, там, где дополнительные топливные баки подвешиваются, вместо них.

– Ну, скорее всего, это так и было. И никого они не сбили! – заключил король.

– Сэр Эндрю, мы дадим вам десантные средства, но с одним условием: их основным местом базирования должен быть Тихий океан. По окончанию войны вы будете должны нам их вернуть. Те, которые уцелеют. Там же, на Тихом океане, – задумчиво сказал Черчилль.

Король внимательно посмотрел на Черчилля.

– Почему вы изменили своё решение, Уинстон?

– С Россией выгоднее дружить, Ваше Величество. Мы видим, что происходит с врагами России. Не правда, ли, сэр Эндрю.

– Это очень мудрое решение, господин премьер.

В посольство, а оно было рядом, я просто летел! Мне казалось, что водитель еле шевелится. Быстро поднялся на второй этаж, вошёл к Майскому и попросил всех выйти. Рассказал, что случилось. Вызвали шифровальщика и отправили шифрограмму. Через час получили ответ Сталина: «Поздравляю с успехом миссии. Дальнейшие переговоры возлагаю на посла Майского и НарКомИнДел Молотова. Товарищу Андрееву срочно прибыть для доклада в Москву».