Глава 13
Почему ГРУ разрушило линию Суворова?
Располагаясь за сильными укреплениями, мы заставляем противника искать решение в другом месте.
Клаузевиц
«Какая линия Суворова? Какое ГРУ ее разрушало?» – спросит читатель. На самом деле такая реакция должна быть на название 10-й главы «Ледокола».
Владимир Богданович утверждает на страницах «Ледокола»: «Между советской «Линией Сталина» и французской «Линией Мажино» было много различий. «Линию Сталина» было невозможно обойти стороной: ее фланги упирались в Балтийское и Черное моря». Этот тезис не соответствует действительности. В линии укреплений вдоль советско-польской границы были широкие «просветы». Например, на северном участке границы было шесть УР: Минский, Полоцкий, Островский, Псковский, Кингиссепский и Карельский – прикрывавших несколько более 300 км из общей протяженности сухопутной границы на этом направлении 1 000 км. То есть укрепления закрывали всего около 30 % длины границы. Были обширные «окна» между Полоцким и Минским УРами, между Минским и Мозырским УРами в районе Слуцка. Естественно, линия развивалась, росла как живой организм. Для прикрытия пустоты был начат строительством в 1938 г. Слуцкий УР, в стадии строительства было 129 сооружений. В связи со смещением границы на запад строительство УРа было приостановлено. Такая же ситуация была и между Островкими и Полоцким УРами. В этом районе был УР полевого типа, Себежский, без долговременных сооружений. Незадолго до пакта Молотова – Риббентропа его начали оборудовать долговоременными сооружениями, на момент приказа о консервации в стадии строительства находились 65 сооружений. То же самое с Шепетовским и Остропольским УРами КОВО, прикрывавшими пустоты в линии укреплений на южном участке границы. Оба укрепрайона в 1939-м находились в процессе постройки, законсервированы в связи с переносом границы пустые недостроенные коробки (см.: Инженерное обеспечение оборонительных операций Советской армии в ВОВ 1941–1945 гг. М.: Воениздат, 1970). «Главная мысль» Владимира Богдановича в данном случае звучит так: у СССР была неубиваемая линия укреплений, она не остановила немцев в 1941 г. только потому, что «избушка повернулась к лесу передом» и разрушила «Линию Сталина». Тезис о неприступности в связи с наличием обширных просветов в линии укреплений на старой границе вызывает большие сомнения.
Рассказав про невозможность обойти «Линию Сталина», В. Суворов вдруг вспоминает про промежутки между УРами. Владимир Богданович дает следующую интерпретацию пустотам между УРами на старой границе: «Линия Сталина» была универсальной: она могла быть использована для обороны государства или служить плацдармом для наступления, именно для этого были оставлены широкие проходы между УРами: пропустить массу наступающих войск на запад». Причина разрушения, предложенная В. Суворовым, формулируется так: «Вот почему линию разоружили, а потом и сломали: она мешала массам советских войск тайно сосредоточиться у германских границ, она мешала бы снабжать Красную Армию в ходе победоносного освободительного похода миллионами тонн боеприпасов, продовольствия и топлива. В мирное время проходов между УРами было вполне достаточно и для военных, и для экономических нужд, но в ходе войны потоки грузов должны быть рассредоточены на тысячи ручейков, чтобы быть неуязвимыми для противодействия противника. Укрепрайоны как бы сжимали потоки транспорта в относительно узких коридорах. Это и решило судьбу уже ненужной «Линии Сталина». «Узкие ручейки» – это, наверное, пустоты между УРами общей шириной 700 км из 1 000 км протяженности границы на северном участке или более чем 100 км «окно», которое должен был бы прикрыть строящийся Шепетовский УР, на Украине. «Потоки транспорта» до сих пор двигаются по «узким коридорам», в просторечии именуемых дорогами. На самом деле причина подобных фантазий в том, что у Владимира Богдановича каша в голове вместо цельной системы знаний. Он путает идеи фортификации разных эпох. Во второй половине XIX века крепости стали сооружать в виде центральной цитадели, окруженной поясом фортов на расстоянии 1–5 км от крепости. Между фортами оставались промежутки, через которые планировалось производить контратаки. Тогда это имело смысл, в случае создания непрерывного ряда укреплений контратакующим стрелкам пришлось бы перебираться через валы, рвы, гласисы фортов. А так защитники крепости могли, не нарушая боевых порядков, атаковать в промежутках между фортами. Ряд бетонных коробок XX столетия никак не мог помешать перемещениям своих войск. Дороги совершенно свободно пересекали линию УРов. В ходе боевых действий ДОТы воспрещали движение по дороге огнем. К оборонительности и наступательности просветы в линии УРов никакого отношения не имеют, они определялись порядком постройки, приоритетностью прикрываемых укреплениями направлений.
Пытаясь убедить читателя в нескорушимости советских укреплений, Владимир Богданович продолжает повествование: «Линия Сталина» возводилась не только против пехоты, но, прежде всего, против танков противника и имела мощное зенитное прикрытие». Прежде всего, против танков – это, наверное, 10 % артиллерийских сооружений в УРах на старой границе. В Киевском УРе было всего три 76,2-миллиметровые пушки. КиУР также не имел никаких противотанковых препятствий. 30 км противотанковых рвов и 15 км эскарпов были отрыты после начала войны. И далее: «Линия Сталина» имела гораздо большую глубину». Гораздо большую в сравнении с чем? Глубина обороны не превышала 2–5 км, а в некоторых случаях – 1–2 км. Глубину 1–2 км имели Минский, Новоград-Волынский, Мозырский УРы. Далее идет совершенно убойный пассаж: «В отличие от «Линии Мажино», «Линия Сталина» строилась не у самых границ, но в глубине советской территории». Если В. Суворов не в курсе, то «в глубине советской территории» располагался Киевский УР, прикрывавший город Киев. УРы Тираспольский, Рыбницкий, Могилев-Подольский, Старо-Константиновский, строящийся Шепетовский, Островский, Псковский и Карельский располагались непосредственно на границе, и условия для организации предполья отсутствовали полностью.
Обрисовав неприступность «Линии Сталина», Владимир Богданович выдвигает, наконец, «главную мысль»: укрепления разрушили, готовясь к освободительному походу. Поэтому Вермахт не разбился вдребезги о бетонные коробки, посыпанные гранитом. Только тезис этот не имеет под собой фактической основы. «Линию Сталина» никто не уничтожал. Давайте посмотрим, кто утверждает обратное. Цитирую «Ледокол»: «И накануне самой войны – весной 1941 года – загремели мощные взрывы по всей 1 200-километровой линии укреплений. Могучие железобетонные капониры и полукапониры, трех-, двух- и одно-амбразурные огневые точки, командные и наблюдательные пункты – десятки тысяч долговременных оборонительных сооружений были подняты в воздух по личному приказу Сталина» (Генерал-майор Григоренко П. Г. В подполье можно встретить только крыс. С. 141)». Добавим ссылочку на место издания книги Григоренко: «Нью-Йорк: Детинец, 1981». К тому моменту П. Г. Григоренко уже давно не был генерал-майором. Он был в 1964 г. исключен из рядов Советской армии за так называемую правозащитную деятельность: Григоренко был борцом за права крымскотатарского народа. Для Петра Григорьевича Григоренко рассказ о взрыве укреплений был лишним аргументом против «сталинизма». Григоренко называет мифический взрыв укреплений «злодеяние против нашего народа», а в деле политической пропаганды все средства были хороши. Широко известно высказывание Геббельса о том, что чем больше ложь, тем скорее ей поверят. П. Г. Григоренко, недолго думая, пошел по стопам крикливого министра пропаганды Третьего Рейха. С точки зрения достоверности рассказы Григоренко о судьбе «Линии Сталина» имеют тот же вес, что и рассказы самого В. Суворова. Как свидетель, способный достоверно осветить историю советских укреплений на западной границе, П. Г. Григоренко откровенно слаб. Что связало Петра Григорьевича и советские УРы? Летом 1932 года, будучи слушателем ВИА, он руководил строительством одного из узлов Могилев-Подольского УРа. Летом 1934 года по окончании академии получил назначение начальником штаба отдельного саперного батальона 4-го стрелкового корпуса Белорусского военного округа. В марте 1936 года назначен командиром 52-го отдельного инженерного батальона Минского УРа. Батальон тогда переформировали из имевшейся ранее отдельной саперной роты укрепрайона. Вскоре в БВО прибыла из Северо-Кавказского военного округа 13-я стрелковая дивизия, поглотившая УРовские части. Весной 1937 года Григоренко назначили начальником инженеров дивизии. А осенью 1937 года Григоренко убыл в Академию ГШ. В 1937–1939 гг. он обучался в Академии Генерального штаба, в 1939 г. принимал участие в боевых действиях на реке Халхин-Гол. Далее в течение всей войны проходил службу в штабе Дальневосточного фронта. В боях с немцами участвовал 10.01–28.02.1944 и с 23.08.1944 по конец войны. Войну закончил полковником, начальником штаба 8-й стрелковой дивизии 4-го Украинского фронта. После войны был преподавателем Военной академии им. М. В. Фрунзе. Как мы видим, пути «Линии Сталина» и П. Г. Григоренко разошлись в самый интересный момент, красочные рассказы Петра Григорьевича о взрыве укреплений повествуют о событиях, происходивших за тысячи километров от мест его службы в 1939–1941 гг. Так что живописная картина взрывающихся укреплений – не более чем плод бурной фантазии известного диссидента. П. Г. Григоренко сам пишет, что покинул ансамбль до того, как его взорвали: «Уезжая из Могилев-Подольского, я не мог даже предположить, какая судьба ждет мой ансамбль. После Могилев-Подольского я впервые в своей жизни встретился с Дальним Востоком, куда приехал на войсковую стажировку». К действительно ценным свидетельствам П. Г. Григоренко как строителя «ансамбля УРа» мы еще обратимся ниже, а пока давайте обсуждать вкус лобстеров с теми, кто их ел. Байка про взорванную «Линию Сталина» была пущена в оборот Н. С. Хрущевым, а потом лишь повторена П. Г. Григоренко. Н. С. Хрущев отвечал в 1938–1940 гг. за обороноспособность УР КОВО и ОдВО и был вынужден придумать какое-то вразумительное объяснение тому факту, что немецкие войска преодолели возведенную под его чутким руководством «Линию Сталина» без особых затруднений. Ему ничего больше не оставалось, как выдумать историю про взрыв укреплений.
Взрыв сооружений построенной линии – это совершенно абсурдная, а главное бесполезная затея. Тратить на подобное мероприятие взрывчатку, силы инженерных войск явно нецелесообразно. Ничего подобно не делали. Немцы захватили ровно те сооружения, которые были построены. Описание всех захваченных Киевских укреплений имеется в донесении Рейхенау (6-я немецкая армия) для Гальдера. Количество захваченных почти полностью совпадает с числом построенных (впрочем, захвачено даже на три больше). Так что никакие укрепления Киевского УРа перед войной зарыты и взорваны не были. Вот оборудование дотов, по мнению немцев, действительно не соответствовало их назначению. И выводы в целом о возможностях Киевского УРа во многом совпадали с вышеприведенным донесением Кобулова о состоянии КиУР от 11 января 1939 г.
Не устраивает в качестве независимого свидетеля герр Рейхенау? Тогда давайте поверим товарищу Понеделину, командующему 12-й армией, которая занимала Летичевский УР на старой границе с 2 июля по 17 июля 1941 г. силами 13-го стрелкового корпуса, 24-го механизированного корпуса и 96-й стрелковой дивизии. В своем письме командующему Южным фронтом 16 июля 1941 г. с просьбой выделить одну стрелковую и одну танковую дивизию он написал: «Ознакомился с Летичевским УРом, потеря которого ставит под прямую угрозу весь ваш фронт. УР невероятно слаб. Из 354 боевых сооружений артиллерийских имеет только 11 на общее протяжение фронта 122 км. Остальные – пулеметные ДОТы. Для вооружения пулеметных ДОТ не хватает 162 станковых пулемета. УР рассчитан на 8 пульбатов, имеется 4 только что сформированных и необученных. Предполья нет. […] Между соседним правым УР имеется неподготовленный участок протяжением 12 км» (ЦАМО, Ф. 229, оп. 161, д. 131, л. 78). Построено в Летичевском УРе было 363 сооружения. Разница вполне может быть ошибкой статистики или классификации. Недостроенные УРы тоже никто не взрывал. Командующий 26-й армией Ф. Я. Костенко, занимавшей в начале июля 1941 г. Остропольский УР, жаловался на отсутствие дверей и бронировки амбразур. Ни о каких взорванных сооружениях он не сообщает.
И о каком взрыве или засыпании землей может идти речь, если в 13 УРах на старой границе на 1 июня 1941 г. располагалось 25 пулеметных батальонов общей численностью 17 080 человек? Например, в Летичевском УРе был один пульбат, в Каменец-Подольском – три. Без пульбатов остались только недостроенные УРы, такие как Старо-Константиновский или Новоград-Волынский. Необходимо заметить, что легенда о засыпанных и взорванных укреплениях на «Линии Сталина» имела хождение только во времена Н. С. Хрущева. Рассказывая про засыпание ДОТов, Владимир Богданович цитирует статью в ВИЖ за 1961 год, в которой некий полковник К. Черемухин разоблачает немецких генералов, рассказывающих про взлом Вермахтом «Линии Сталина». Что меня всегда поражало в подобных статьях, так это полнейшая чушь, которую несут авторы во имя «спасения лица армии». Ну не хочется признавать тов. Черемухину, что проиграли в Новоград-Волынском УРе, прорванном немцами 7–9 июля 1941 г. именно войска, его занимавшие. Поэтому появляются мифические дяди, засыпавшие ДОТы землей.
Обросла легендами и догадками и вполне заурядная история со сдачей на склад для последующего использования на новой границе вооружения УРов «Линии Сталина». Владимир Богданович, по своему обыкновению, использовал взятые с потолка данные: «Объяснение о переброске оружия с «Линии Сталина» на «Линию Молотова» мы не можем принять и потому, что «Линия Молотова» в сравнении с «Линией Сталина» была жидкой цепочкой относительно легких укреплений, которым не требовалось много вооружения. Пример: в Западном Особом военном округе, т. е. в Белоруссии, было построено на новой границе 193 боевых сооружения, а до этого на старых границах было разоружено 876 более мощных боевых сооружений». Откуда взялись цифры 193 и 876 – неизвестно. 876 для всей «Линии Сталина» мало, для одного округа мало. Построено в Западном военном округе на «Линии Сталина» было 563 ДОС. В полосе ЗапОВО сравнение старой и новой линии укреплений показывает превосходство последней, только в Замбровском УРе «Линии Молотова» находились в постройке 550 ДОС, построено в полосе ЗОВО было 380 ДОС. Более-менее понятно только происхождение цифры 193. У Анфилова эта цифра фигурирует как количество бронированных огневых точек, попросту говоря, закопанных танков МС-1, перевооруженных 45-миллиметровыми пушками. Вооружение со старой границы для таких огневых точек не требовалось по определению. Требовалось оно для вооружения бетонных ДОТов. Подобная экономия была вполне объяснимой. Если на «Линии Сталина» было построено и находилось на момент консервации в стадии строительства 3 817 ДОС, то на «Линии Молотова» строилось 5 807 сооружений, в полтора раза больше. Производить с нуля все вооружение новой линии обороны было непозволительной роскошью.
После рассказа о «Линии Сталина», представляющего собой набор баек, легенд и заблуждений, Владимир Богданович рассказывает нам об укреплениях на новой границе: «Линия Молотова» резко отличалась от «Линии Сталина» и по замыслу, и в деталях. Есть минимум четыре главных различия между теми укреплениями, которые ломали на старых границах, и теми, которые создавали на новых».
«Линию Молотова» строили так, чтобы ПРОТИВНИК ЕЕ ВИДЕЛ».
Если такая задача ставилась, то она выполнена не была. Немецкие разведывательные сводки свидетельствуют: «От Владимира до Ярославля укрепления проходят по сухопутной границе: от Ярославля до венгерской границы – по восточному берегу реки Сан на расстоянии приблизительно 1 000–3 000 метров от русла реки.
Этот участок, являющийся левым флангом общей линии русских укреплений, также сильно укреплен.
Приблизительно в 15–20 км от линии пограничных укреплений проходит вторая оборонительная полоса, которая в настоящий момент находится в стадии строительства» (Приложение № 3б к документу командования № 050/41, сам документ № 050/41 озаглавлен «Данные о Красной армии на 15.01.1941»). Достаточно расплывчатые сведения, не правда ли? К июню ситуация принципиально не изменилась. Полковник Дюрвангер, командовавший ротой в 28-й пехотной дивизии, свидетельствует, что в первый же день войны его дивизия встретила сильное сопротивление советских войск, опиравшееся на ДОТы, отсутствовавшие на немецких картах, составленных по данным разведки. (The initial period of war on Eastern front, p. 234).
«Линия Молотова» создавалась на ВТОРОСТЕПЕННЫХ НАПРАВЛЕНИЯХ».
Не соответствует действительности. Удары немецких 1-й и 2-й танковых групп пришлись по районам с наиболее боеготовыми УРами. 1-я танковая группа наносила удар через Струмиловский УР, 2-я танковая группа – через Брестский УР. И тот и другой находились в высокой степени готовности.
«Линия Молотова» не прикрывалась полосой обеспечения, минными полями и другими инженерными заграждениями».
Не соответствует действительности. Ширина полосы обеспечения на «Линии Молотова» в общем случае составляла 10–15 км. Столько же, сколько на перечисленных выше УРах старой границы. Про приближение к границе некоторых укреплений наиболее четко написал Л. М. Сандалов: «Полоса предполья, вследствие того что сооружения строились по берегу реки, не создавалась, за исключением участка в районе Дрохичин, где по условиям местности долговременные огневые точки строились на некотором удалении от берега» (выделено мной). Причем «по берегу реки» не стоит воспринимать буквально. ДОТы 2-й роты 18 опаб 62-го УР южнее Бреста располагались в 3 км от Буга, в районе станции Бернады. Точно так же Тираспольский УР ОдВО располагался вдоль берега Днестра, опираясь на болотистую долину реки. Докладная записка Кобулова, аналогичная вышеприведенному донесению по КиУР и опубликованная в том же источнике, начинается словами «Тираспольский укрепленный район располагается на левом берегу реки Днестр и занимает фронт в 300 км». На берегу Днестра находились и передовые сооружения Могилев-Ямпольского УРа. В таком же ДСПшном исследовании, как и работа Л. М. Сандалова, бывший начальник штаба 5-й армии А. В. Владимирский написал об укреплениях армии: «Во Владимир-Волынском УРе также была оборудована полоса обеспечения глубиной от 1 до 4 км, включавшая в себя десять батальонных районов полевого типа, построенных вдоль правого берега Буга. Готовность – 80–90 процентов». В сноске Владимирский разъясняет, что такое батальонный район: «В каждом батальонном районе в полосах обеспечения укрепленных районов было построено по 130–135 оборонительных сооружений полевого типа, преимущественно дзотов и траншей, и по нескольку дотов. В числе сооружений каждого района имелось: 3–4 железобетонных каземата для 45-миллиметровых пушек и станковых пулеметов; 6–9 дзотов – полукапониров для станковых пулеметов; 6 противоосколочных пулеметных гнезд; 12–15 скрывающихся огневых точек (СОТ); 6 противоосколочных окопов для 45-миллиметровых и 76-миллиметровых пушек; 3 НП для комбатов; 24 КПН для командиров рот, батарей и взводов; 36 стрелковых окопов на отделение с одеждой крутостей; 9 гранатометных и 15 минометных окопов; 9–10 легких и 3 тяжелых убежища (ЦАМО. Ф. 131, оп. 210370 с, д. 61, л. 65)». (Владимирский А. В. На киевском направлении. По опыту ведения боевых действий войсками 5-й армии Юго-Западного фронта в июне – сентябре 1941 г.». М.: Воениздат, 1989. С. 39). Если не устраивает цитирование закрытых источников, то можно обратиться к источнику, который неоднократно цитировал Владимир Богданович: «Кроме долговременного рубежа, строительство которого возлагалось непосредственно на инженерное управление округа, велись работы по укреплению предполья, глубина которого в зависимости от местности колебалась от двух до четырех километров. Основой оборонительной полосы, строящейся в предполье, были батальонные районы, оборудованные средствами полевой фортификации. На всю глубину предполья предусматривалось создание противотанковых и противопехотных заграждений». (На северо-западном фронте. М.: Наука, 1969. С. 171). Ширина полосы предполья зависела от местности: там где граница проходила по водным рубежам, предполье было уже. В районе Рава-Русской, где водной преграды не было, организовывалось предполье шириной 10–15 км. В 3-й армии Западного Особого военного округа сооружения укрепрайонов располагались за Августовским каналом, который находился в 10–15 км от границы. Такая же ширина полосы обеспечения была на линии Мажино. Достаточно открыть Большую Советскую энциклопедию и прочитать: «Мажино линия – система французских укреплений на границе с Германией от Бельфора до Лонгюйона протяженностью около 380 км. Построена по предложению военного министра А. Мажино (A. Maginot) в 1929–1934 гг., совершенствовалась до 1940-го. Предназначалась для защиты Северо-Восточной Франции от германского вторжения. Включала 3 укрепленных района (Мецкий, Лаутерский, Бельфорский), Рейнский укрепленный фронт, Саарский участок заграждений и состояла из полосы обеспечения (глубина 4–14 км) и главной полосы (глубина 6–8 км)». Предполье линии Маннергейма было ненамного шире – до 30 км.
«Строители не использовали многих возможностей усиления «Линии Молотова» и не торопились ее строить».
Не соответствует действительности. Всего на «Линии Сталина», которую строили 11 лет (1928–1939), имелось 3 279 сооружений на 2 067 км границы. Еще 538 сооружений находились в стадии строительства (строились Себежский, Слуцкий, Шепетовский, Остропольский, Изяславльский и Староконстантиновский УРы). На «Линии Молотова» за год (1940/1941) было завершено строительство 880 сооружений, а строилось еще 4 927. Темпы строительства превосходили средние темпы строительства «Линии Сталина» втрое, если брать последний период строительства линии на старой границе – вдвое. Что касается недовыполнения плана, то в 1938 г. план строительства УРов на старой границе был выполнен на 45,5 %, а в 1939 г. – на 59,2 %. Причины были вполне прозаическими: промышленностью недопоставлялись материалы. В 1938 г. цемента было поставлено 28 % от плана, в 1939 г. – 53 % (Хорьков А. Г. Указ. соч. С. 100).
Далее Владимир Богданович пытается создать у читателя иллюзию прикосновения к тайному знанию: «Строительство «Линии Молотова» – такая же загадка советской истории, как и разрушение «Линии Сталина». Странные вещи творились на строительстве новых укрепрайонов… В 1941 году титанические массы советских войск были сосредоточены во Львовском выступе на Украине. Вторая по мощи группировка советских войск была сосредоточена в Белостокском выступе в Белоруссии. Советские маршалы объясняют: главного удара мы ждали на Украине, а вспомогательного – в Белоруссии. Коль так, то главные усилия при строительстве «Линии Молотова» должны быть прежде всего сосредоточены на Украине, а во вторую очередь – в Белоруссии. Но! Половину всех средств, выделяемых на строительство «Линии Молотова», планировалось использовать… в Прибалтике! Это же второстепенное направление! Почему в Прибалтике?! Четверть средств планировалась для Белоруссии и только 9 % Для Украины, где, по утверждениям советских маршалов, «ожидался главный удар» (Анфилов. Указ. соч. С. 164). Не только в стратегическом плане, но и в плане тактическом укрепления «Линии Молотова» строились на второстепенных направлениях».
Владимир Богданович лучше бы посмотрел не на перспективные планы строительства, в которых большое внимание уделялось ранее неприкрытым участкам, а на реальные результаты работ на «Линии Молотова». Лучше всего ситуацию иллюстрирует следующая таблица.
Таблица 13.1
Невооруженным глазом видно, что наиболее боеготовые УРы как по количеству построенных сооружений, так и по % готовности располагаются в полосе Киевского Особого военного округа. Естественно, что в такой ситуации перспективное строительство нацеливалось на те районы, где УРы еще вообще не строились. В частности, в Прибалтике. Если пролистать от указанной Владимиром Богдановичем 164-й страницы два листа назад, то на 162-й странице «Бессмертного подвига» В. А. Анфилова можно обнаружить сокровенное знание. Выясняется, что директивы на строительство укреплений в Белорусском и Киевском Особом округах были отданы еще 26 июня 1940 года. Поэтому многие сооружения в этих округах были построены в 1940 г. Например, из 183 ДОСов 68-го Гродненского УРа, имевшихся к началу войны, в 1940 г. было построено 98 сооружений, в 1941 г. – 85 (см.: Галицкий К. Н. Годы суровых испытаний. М.: Наука, 1973. С. 23). Нет ничего удивительного в том, что в такой обстановке были выделены значительные суммы на строительство укреплений на участке границы, где в июне 1941 г. наступала 4-я танковая группа Гепнера. И, заметим, указанные средства выделены на весь год. Если взять состояние работ на строительстве укреплений весной 1941 г., то резкого дисбаланса усилий не наблюдается. Тот же Анфилов пишет: «Чтобы представить объем работ весной 1941 г., достаточно указать, что на строительстве оборонительных сооружений в укрепленных районах Прибалтийского округа ежедневно работали 57 778 человек, Западного округа – 34 930 человек и Киевского – 43 006 человек». Очевидно, что на строительстве УРов на Украине работает не 9 % от общего числа работников. Нет целенаправленного строительства на второстепенном направлении. Есть постепенный перенос усилий на новое направление по мере постройки УРов первой очереди. Тем более Прибалтике начали строить ДОТы только с апреля 1941 г., до этого «прикрывать второстепенное направление» не могли просто физически: строили УРы в КОВО и ЗапОВО.
Да и с «второстепенностью» ПрибОВО можно поспорить. Ленинград – это крупный промышленный центр, 30–35 % оборонной промышленности, и оставлять его без бетонного щита было бы нелогично. Но по понятным причинам проводить рекогносцировку УРов в Прибалтике до лета 1940 г. было невозможно. Рекогносцировку завершили только в марте 1941 г. Поэтому нет ничего удивительного в выделении крупных сумм на ударное строительство в Прибалтике четырех УРов в 1941 г. Это были Тельшайский, Шауляйский, Каунасский и Алитусский укрепрайоны.
Процесс добывания фактов путем втирания информации в ладонь с последующим высасыванием из пальца на этом не заканчивается. «Не заметив» слов В. А. Анфилова о качестве укреплений на «Линии Сталина», Владимир Богданович извлекает из пальца претензии к исполнению новых сооружений. Он пишет: «Точно так же делалось и на советской стороне. На «Линии Сталина» были мощные бронеколпаки и очень тяжелые броневые детали, а вот на строительстве «Линии Молотова» на берегах той же реки Сан советские инженеры использовали относительно тонкие броневые детали по 200 мм». Хотелось бы напомнить, что ДОТ – это не танк и основу его конструкции составляет бетон. Толщиной бетонных перекрытий и определяется стойкость сооружения. Броневая сталь используется в наблюдательных колпаках – своего рода боевых рубках командиров ДОТов и артиллерийских наблюдателей. На «Линии Молотова» колпаков попросту не было, и сравнивать толщину брони попросту не с чем. Вместо массивных колпаков из броневой стали использовались перископы, как на подводной лодке. Отсутствие бронированных колпаков осложнило жизнь немецким саперам в борьбе с новыми ДОТами. Анализ захваченных немецких документов в ГРУ ГШ РККА показывал: «Опыт борьбы с нашими долговременными огневыми точками вынудил самих немцев признать, что ввиду особой конструкции советских долговременных огневых точек не представляется возможным использовать наружные заряды, которые эффективны только в применении против броневых куполов» (Германская тактика (по опыту войны СССР с Германией).
Воениздат НКО СССР, 1942. С. 71). Аналогично с шаровыми установками орудий. Установку 76,2-миллиметровой пушки Л-17 с 80-миллиметровой броней попросту не с чем сравнивать. Пушка образца 1902 г. на капонирном лафете образца 1932 г. старых УРов подобного бронирования не имела в принципе. Был лишь шаровый обтюратор из неброневой стали для герметизации ДОТ, обеспечения защиты от отравляющих веществ. И противопульная створка, открывавшаяся при стрельбе. Так что претензия В. Суворова к отсутствию броневых деталей лишена оснований. Отсутствовали бронированные колпаки, замененные перископами. Если же сравнить толщину основного материала сооружений, бетона, то сравнение «Линии Сталина» и «Линии Молотова» будет в пользу последней. Это как сравнение финской линии Энкеля 20-х годов и сооружений, построенных на Карельском перешейке при К. Г. Э. Маннергейме. Для начала слово В. А. Анфилову, книгу которого «Бессмертный подвиг» Владимир Богданович цитирует и не может отрицать, что в ней есть такие слова: «Основным типом боевого сооружения являлась огневая пулеметная точка. Долговременных сооружений, обеспечивающих неуязвимость гарнизона при попадании 155-миллиметровых и 210-миллиметровых снарядов, насчитывались единицы». Речь идет об укреплениях «Линии Сталина». Если обратиться к сухим цифрам, то типовой пулеметный ДОТ КиУР на «Линии Сталина» имел толщину стен 1,2 м, перекрытий – 86–102 см, двухэтажные пулемтные ДОТы имели толщину стен до 1,5 м, а перекрытий – до 1,4 м. Считалось, что такой дот способен противостоять только снарядам калибра 105–122 мм. В докладной записке Кобулова от 11 января 1939 г. о Тираспольском УРе об устойчивости сооружений сказано следующее: ««Достаточно 203-миллиметровых снарядов или двух-трех попаданий в напольную стену 47- или 75-миллиметровых снарядов бризантного действия, как сооружение будет выведено из строя». ДОТы на «Линии Молотова» были защищены стенами толщиной 1,5–1,8 м, а толщину перекрытий – до 2,5 м (!!!). Толщину желающие могут и сегодня измерить рулеткой на сохранившихся сооружениях на границе.
Далее Владимир Богданович факт незавершенного строительства выдает за злой умысел: «Например, во Владимир-Волынском УРе из 97 боевых сооружений было обсыпано землей 5–7, остальные были фактически демаскированы» (ВИЖ. 1976. № 5. С. 91). Если мой читатель будет пересекать советскую границу в районе Бреста, то пусть обратит внимание на серые бетонные коробки почти на самом берегу – это доты южной оконечности Брестского УРа. Они не были обсыпаны землей тогда, так голыми стоят и по сей день». Причина этого вполне заурядная: строительство сооружений не было завершено, поэтому те ДОТы, к которым уже были подведены коммуникации, были обсыпаны землей (таковых в Новоград-Волынске, как видно из цитаты из ВИЖ, было 5–7 единиц). Согласитесь, что если постройка была демонстративной, то обсыпать 5 или 7 сооружений, оставив остальные неприкрытыми, просто нелогично. Если уж оставлять ДОТы напоказ, голыми бетонными коробками, то все построенные сооружения. В реальности никто не намеревался оставлять ДОТы без обсыпки после завершения их строительства, подвода коммуникаций. Слово командующему 62-го Брест-Литовского укрепрайона: «И потом надо иметь в виду, – добавил от себя Пузырев, – что после окончания строительства все доты будут тщательно замаскированы. Попробуй отличи их тогда от окружающей местности» (цитируется по: Сандалов Л. М. Пережитое. М.: Воениздат, 1961. С. 64). Помимо документов и свидетельств участников событий есть еще один элемент, который говорит о намерении замаскировать ДОТы. На сохранившихся до наших дней сооружениях по периметру крыши идет ряд металлических штырей. Это кронштейны для крепления маскировочной сети.
В большинстве случаев отсутствие обсыпки и маскировки – это следствие незавершенности строительства. Например, голыми бетонными коробками были недостроеные к 1940 г. ДОТы второй линии укреплений во Франции. Необсыпанный французский ДОТ типа STG с казематами фланкирующего огня есть в районе Мобежа, у шоссе D102, каждый желающий может увидеть это мрачное темно-серое сооружение и сегодня. Есть такие памятники эпохи и в других местах. Четырехамбразурный фланкирующий ДОТ стоит в районе Седана, в десятке метров от шоссе, повернувшись к нему глухой стеной, которая по завершении строительства должна была быть обсыпана землей и камнями. Аналогично с польской недостроенной линией укреплений у Млавы, где 1 сентября 1939 г. было построено около 50 % от запланированного числа ДОТов. И только 15 % долговременных сооружений Млавы были замаскированы деревьями и обсыпкой землей. Давайте разовьем на этой почве смелую теорию про агрессивную Польшу с демонстративными ДОТами рядом с границей (Млава была в нескольких километрах от границы). Дотами, заметим, на «второстепенном направлении» – на южном фасе Восточной Пруссии. Тем более планы у Польши были наступательные (см. главу про военное планирование). И вывод сделаем: «Превентивно Адольф Алоизоич по Польше ударил, иначе не мог!» С «прогрессивными методами» Владимира Богдановича можно до чего угодно договориться. Хотя в реальности всем есть вполне разумные и простые объяснения. Необсыпаными остаются ДОТы из-за того, что не успели достроить, замаскировать грунтом и растительностью.
Диптих, противопоставляющий мрачный замок коммунистической России и показушную линию «наступательных ДОТов», Владимир Богданович рисует яркими, крупными мазками: «Раньше доты на «Линии Сталина» строились тайно вдали от границ, и противник не мог знать, где находятся укрепления, а где проходы между ними, да и есть ли вообще такие проходы. Теперь противник мог со своего берега не только видеть все строительство и точно знать, где находятся укрепления, но мог с точностью выявить каждое отдельное сооружение и даже установить направление стрельбы для каждой амбразуры. На основе этого он мог определить всю систему огня. Зная направление секторов обстрела, противник мог выбрать непростреливаемые участки, пробраться к демаскированным дотам и заткнуть амбразуры мешками с песком, что, кстати, противник и сделал 22 июня 1941 года». Про воспетые Владимиром Богдановичем мешки с песком, которыми якобы затыкали амбразуры ДОТов ни наши, ни немецкие источники не пишут. Позволю себе предположить, что мешки – это плод бурной фантазии писателя-публициста. Но дело не в мешках. Откроем 64-ю страницу книги Л. М. Сандалова «Пережитое» и читаем: «К сожалению, – вздохнул Чуйков, – немецкая разведка знает об укрепрайоне в целом и расположении отдельных его дотов не только путем наблюдения, но и через свою агентуру. Выселить подозрительных лиц из пограничной зоны пока не удалось. Впрочем, разрушить дот, даже если известно, где он находится, не так-то просто». Так что агентурная разведка позволяла немцам с определенной точностью вычислять и ДОТы, расположенные в глубине советской территории. То же самое было и на «Линии Сталина». Доклады НКВД, подобные выше процитированным, говорили о том, что мимо ДОТов свободно ходят местные жители, среди которых могут быть и шпионы.
Военная наука, в том числе фортификация, шагала в XX веке семимильными шагами. Это, например, казематы ле Бурже, о которых я рассказывал в главе о финской. Введенные в начале века на французских фортах казематы ле Бурже стали весьма популярны в 30-е годы, когда артиллерия заставила прятать от противника амбразуры укреплений. Старые крепости были от всего этого безнадежно далеки. Кроме того, время малочисленных по меркам XX века армий, наступавших вдоль дорог, прошло. Для армий наполеоновской эпохи крепости были препятствием. В 1941 г. 17-я, 18-я танковые дивизии Гудерина форсировали Буг севернее Бреста, 3-я и 4-я танковые дивизии – южнее Бреста. Немецкие танкисты Бреста в глаза не видели: пока крепость еще сражалась, они уже наматывали на гусеницы дорогу на Минск. Брестскую крепость осаждали пехотные дивизии немцев. Во времена сплошного фронта многомиллионных армий отдельные крепости роли не играли. Гораздо сильнее Брестской крепости были, например, ДОТы 3-й роты 17 опаб 62-го Брестского УР в районе д. Слохи-Анно-польское. Там было 9 дотов, в том числе три артиллерийских: один с двумя 76-миллиметровыми пушками, два – с 45-миллиметровыми пушками. Боевая ценность этой группы ДОТов намного выше, чем Брестской крепости. И держались ДОТы, гарнизон которых составлял несколько десятков человек, сравнимое с Брестской крепостью время. Последний ДОТ 2-й роты 17 опаб был подорван немцами 30 июня 1941 г. Первая рота 17 опаб у пресловутого моста через Буг у Семятичей сражалась до 3 июля 1941 года. Только на 12-й день войны замолчали орудия и пулеметы штабного ДОТа «Орел», который, в отличие от своего тезки – броненосца отряда Небогатова, предпочел смерть позорному плену. Защищала ДОТ «Орел» почти две недели войны горстка бойцов, всего 25–27 человек под командованием лейтенанта с простым русским именем Иван Иванович Федоров. Про Брестскую крепость узнали во многом благодаря исследованиям С. С. Смирнова. Но в крепости оборонялись остатки двух дивизий, а ДОТы УРов на новой границе защищали немногочисленные гарнизоны. Поэтому свидетелей осталось мало, и широкой известности подвиг бойцов пулеметно-артиллерийский батальонов не получил.
Зададимся вопросом: «А является ли вообще строительство укреплений или их полное забвение свидетельством агрессивности?» Одним из лидеров в области строительства крепостей перед Первой мировой была Германия. Именно в Германии была построена самая совершенная на 1914 г. крепость – Мец. В. В. Яковлев в своем труде 1931 г. «История крепостей» написал о Меце следующее: «В описанном виде бывшая германская крепость Мец воплощала собой высшую степень развития крепостей XX века: ни в одном другом государстве такой крепости не было». Но интенсивное строительство укреплений не означало позиции овечки. Германский план войны, широко известный как план Шлиффена, предусматривал наступление через Бельгию с охватом французских войск. Крепости на левом фланге должны были при этом сдерживать наступление французского правого крыла. Развитые фортификационные сооружения на восточных границах Германии, крепости Торн, Кенигсберг, Познань и Грауденц предназначались для сдерживания русской армии, которая своими действиями могла помешать наступательной операции на Западе. Анализируя только строительство укреплений, нельзя делать однозначных выводов о планах государства. Если военное руководство той или иной страны вынашивает наступательный план, то никаких цирковых номеров с постройкой липовых укреплений не будет. Фортификационные сооружения – это удовольствие дорогое. Поэтому в интересах наступательного плана будут строиться полноценные укрепления, предназначенные для высвобождения сил на главном направлении. Усиленная фортификационными сооружениями местность требует меньшего количества войск для эффективной обороны. Следовательно, высвободившиеся в результате постройки укреплений войска можно использовать на том направлении, где мы наступаем. Есть и еще один вариант использования оборонительных лини. Согласно словам Клаузевица, вынесенным в эпиграф, усилия противника будут направляться в нужное русло. По такому пути шли французы, сооружая «Линию Мажино». Германской армии тем самым указывался путь через Бельгию, где и можно было разгромить ее в маневренном сражении.
Одним словом, бурная деятельность на ниве постройки укреплений никак не свидетельствует о миролюбии строителя. Точно так же возведение ДОТов не свидетельствует об агрессивности. Фортификация, как и всякий другой инструмент, может использоваться двояко: как для реализации наступательных, так и оборонительных планов. Попытки Владимира Богдановича вывести из истории «Линии Сталина» и «Линии Молотова» агрессивные планы СССР выглядят совершенно беспомощными при ближайшем рассмотрении. С 20-х годов до 1941 г. в СССР создавались укрепленные районы общего назначения для защиты жизненно важных направлений. Сдвиг границы на запад не вызвал смены идеологии строительства. Напротив, развитая промышленность СССР конца 30-х благоприятствовала созданию мощной линии обороны на новых границах. Летом 1940 г. была заложена система УРов, по количеству сооружений не уступающая «Линии Мажино». Цифры говорят сами за себя: по плану «Линия Молотова» состояла из 5 807 сооружений, «Линия Мажино» – это около 5 600 сооружений. «Линия Сталина» – это 3 817 сооружений, из которых было построено 3 279. Причем на новой границе строились более совершенные укрепления, почти половина из которых должны были стать артиллерийскими. Нет спада в развитии укрепленных районов, напротив, идет постоянное совершенствование структуры обороны. Если УРы постройки 1928–1939 гг. имеют глубину 1–5 км, то УРы «Линии Молотова» строятся с глубиной обороны 5–6 км. УРы последнего поколения в Прибалтике уже закладываются на глубину 5–16 км. На строительство УРов выделялись весьма внушительные суммы, исчислявшиеся сотнями миллионов рублей. В свете этой статистики тезисы Владимира Богдановича о забвении оборонительного строительства выглядят просто нелепо. Проблема была только в том, что за год линию на новой границе построить не успели, завершили всего около 880 ДОС.
Кроме того, немцы были сильным противником. Это бедные артиллерией финны уперлись в Карельский УР и скисли. У немцев и с артиллерией все было в порядке, и был опыт преодоления укреплений, отработанная тактика действий саперов. Владимир Богданович просто не в курсе и поэтому пишет: «Немецкий блицкриг – это действия в глубине. Теория прорыва в Германии не разрабатывалась, и проблема прорыва не ставилась» («Самоубийство»). Немцы имели опыт взлома обороны в Первую мировую войну. В 1914 г. они разбили крепости Льеж и Намюр тяжелой артиллерией, в 1915 г. взяли форты Во и Дуомон под Верденом, в 1918 г. прорвали фронт на Марне массированным артиллерийским ударом и тактикой просачивания. Поэтому, если возникала необходимость прорыва долговременной обороны, они эту задачу решали. Например, Рава-Русский УР в хорошей степени готовности, с полевым заполнением 41-й стрелковой дивизии все же был преодолен пехотными дивизиями немцев. Основной технологией штурма ДОТов немецкими войсками были специальные блокировочные группы. ДОТы 30-х, 40-х годов не имели кругового обстрела, и это позволяло подбираться к ним вплотную. Далее саперы залезали на ДОТ, и ахиллесова пята всегда находилась. Так действовали наши саперы на финских дотах в феврале 1940-го, немецкие штурмовые группы на ДОТах «Линии Мажино» в июне 1940 г. Вот как наши специалисты описывали немецкую технологию борьбы с ДОТ: «Для действия против долговременных огневых точек немцы создают из сапер специальные блокировочные отряды. Такой блокировочный отряд составляется из 30–40 человек, которые разбиваются на две группы: штурмовую (20–25 человек) и резерв (10–15 человек).
Штурмовая группа, в свою очередь, делится на четыре подгруппы.
Первая подгруппа – ударная (4–5 человек), вооружена винтовками, ручными гранатами и ножницами для резки проволоки.
Вторая подгруппа – дымовая (3–4 человека), выделяется в случаях действительной надобности; ее задачи – постановка дымовой завесы при подходе к долговременной огневой точке подрывной и огнеметных подгрупп. Вооружена эта подгруппа винтовками, ручными гранатами и дымовыми шашками.
Третья подгруппа – подрывная (5–6 человек), вооружена винтовками, ручными гранатами и 3-килограммовыми саперными зарядами.
Четвертая подгруппа – огнеметная (7–8 человек), вооружена винтовками и огнеметами.
Резерв блокировочного отряда подразделяется на такие же подгруппы, кроме огнеметной (последняя в состав резерва не входит).
Наступление блокировочного отряда проводится следующим образом.
Под прикрытием артиллерийского, минометного и пулеметного огня блокировочный отряд небольшими перебежками пытается достигнуть проволочного заграждения перед долговременной огневой точкой.
Если нужно, дымовая подгруппа ставит непосредственно перед долговременной огневой точкой дымовую завесу. Ударная подгруппа проделывает проходы в проволочных заграждениях и пропускает подрывную подгруппу, которая подползает к долговременной огневой точке для разрушения выходящих на поверхность частей сооружения (броня, стволы орудий, пулеметы, вентиляционные отверстия). Через образовавшиеся после взрывов разрушения в амбразурах подрывники забрасывают защитников долговременной огневой точки ручными гранатами. С тыла под прикрытием дымовой завесы подбирается огнеметная подгруппа, которая выжигает входные двери казематов» (Разведывательный бюллетень № 25. Германская тактика (по опыту войны СССР с Германией). Воениздат НКО СССР, 1942. С. 70–71).
ДОТы, как и танки, несмотря на свой грозный вид, беспомощны без пехотинцев с винтовками и пулеметами вокруг них. Это называется «пехотное заполнение» укрепрайона. Форты Во и Дуомон крепости Верден удержались только потому, что у их стен сражались пехотинцы. Когда французские войска отступали к Вердену, солдаты обходили форты, считая их мишенью для артиллерии. Взятие бельгийских крепостей Льеж и Намюр подорвало веру в укрепления. Верден был даже разоружен. Но бои зимой 1915 г. показали, что форты неплохо держатся во взаимодействии с пехотой. Укрепления XX столетия не выживали, если их не прикрывали дивизии массовой армии. Пехотинцы в окопах вокруг мешали подобраться к ДОТам командам с канистрами, подрывными зарядами и огнеметами. Артиллерия пехотных соединений мешала выкатить на прямую наводку орудия для стрельбы по амбразурам и осложняла жизнь осадной артиллерии в целом. В свою очередь, бетонные коробки прикрывали пехотинцев огнем своих пулеметов и пушек. Проблема «Линии Молотова» была в отсутствии пехотного заполнения. Точно так же, как КВ и Т-34 механизированных корпусов страдали без мотострелков, ДОТы на новой и старой границе были обречены на гибель без стрелковых дивизий. А стрелковые дивизии не успели дойти и доехать к границе. Были только войска прикрытия, как 41 сд Микушева у Рава-Русской. Если войск для пехотного заполнения было мало, то Вермахт разгрызал любые крепкие орешки. Например, «Линию Мажино». На фронте в 400 км французы оставили 12–13 июня 1940 г. всего 10–15 дивизий. То есть плотность войск была такой же, как войск прикрытия у советской границы 25–40 км на дивизию. Это позволило немцам успешно атаковать укрепления и уничтожать их штурмовыми группами. Артиллерия, минометы, пехота выбивали пехотные части вокруг ДОТов, а дальше шел процесс подрыва бронеколпаков, труб вентиляции, и ДОТы уничтожались один за другим. По той же схеме немцы уничтожили в первые две недели войны УРы «Линии Молотова».
Что же было дальше? По большому счету судьба «Линии Сталина» подобна судьбе «Линии Мажино». Где-то ее обошли, где-то прорвали. Например, на Юго-Западном фронте «Линия Сталина» была прорвана 5–9 июля 1941 г. на стыке 5-й и 6-й армий. Все выходившие к «Линии Сталина» моторизованные корпуса немцев довольно быстро взламывали укрепления. Первой это сделала 11-я танковая дивизия под Новым Мироплем, затем 13-я и 14-я танковые дивизии III моторизованного корпуса у Новоград-Волынского и Гульска, после них 16-я танковая дивизия в районе Любара. После прорыва танковыми соединениями последовали прорывы пехотой. Летичевский УР, о котором я писал выше, был прорван XXXXIX горным корпусом 17-й армии Штюльпнагеля, укрепления в районе Днестра – XXX армейским корпусом 11-й армии Шоберта. До этого немецкие войска без усилий преодолели недостроенный Шепетовский УР.
Прорыв или обход через неизбежные «просветы» оборонительной линии на одном узком участке сразу снижал ее боевую ценность до нуля. Вбитый в оборону клин заставлял войска отходить, но, в отличие от винтовок и пулеметов, ДОТы с собой отвести на новую линию обороны невозможно. Поэтому дорогостоящие и сложные сооружения попросту бросали. Это было везде и всегда. Финны после прорыва у Суммы были вынуждены, бросив все, отходить на Выборг. Свежепостроенные ДОТы узла «Суурниеми» были даже взорваны при отходе. Финнам просто повезло, что СССР не применил немецкую стратегию 1941 г. – молчаливое сосредоточение войск, никаких требований по дипломатическим каналам и внезапное нападение. В этом случае «Линия Маннергейма» без пехотного наполнения была бы взломана за несколько дней, подобно укреплениям у Рава-Русской в июне 1941 г.
При недоразвернутой армии ДОТы будут захвачены штурмовыми группами или разбиты артиллерией с прямой наводки. Нельзя строить систему обороны страны только на долговременных укреплениях. УРы должны быть поддержаны сильными стрелковыми частями, контрударами танковых соединений, иначе они погибнут. Вооруженные силы страны не имеют права быть флюсом, развитым только с одной стороны. Поэтому в СССР перед войной развивали вооруженные силы по возможности гармонично, уделяя внимание и укрепленным районам, и танковым частям, и воздушно-десантным войскам. И нельзя сказать, что укрепленным районам уделяли мало внимания.
Судьба ДОТов и их гарнизонов сложилась трагически на фоне общего неблагоприятного развития событий летом 1941 г. Одно звено цепи тянуло за собой другое. Бетонные ДОТы, как и любой другой вид вооружений, не являются изначально чудо-оружием. У армии середины XX столетия было достаточно средств для уничтожения долговременных укреплений. Они могли сыграть весомую роль только во взаимодействии с другими родами войск. Недоразвернутость армии лишала УРы пехотного заполнения, недостроенность линии укреплений облегчала прорыв на направлениях главных ударов. Декларированный В. Суворовым «поворот к лесу передом» как главная причина неудач 1941 г. не более весом, чем объяснение молнии передвижением по небу Ильи-пророка.
