Глава 9. Новогодние каникулы

«Подземный рай» сегодня был переполнен. Серебряные шесты так плотно обвешены стриптизершами, будто их тела нанизали, как шашлык, на шпажки. Красные неоновые лампы разве что в коктейль не совали в виде соломинок. А вот писсуары, к примеру, ими украсили.

Алехо прошел сквозь первый зал и свернул в коридор к ячейкам. Он снимал сейф с комнатой и уже по дороге достал ключ. Привычно огляделся – никого.

Войдя в комнату, заперся и переоделся, хотя особо смысла менять внешность не было – сегодня он и так приехал в джинсах и куртке. Но привычка осталась – лучше перестраховаться. К тому же это одна из черт, которые рождали на свет другого человека. Не Алехо.

Уходить пришлось по привычке через один из боковых выходов.

Бои сегодня продолжались дольше обычного и закончились далеко после полуночи.

К этому времени Алехо едва стоял на ногах. В ушах трезвонили предупредительные сигналы, ноги налились свинцом и качались, как будто их хозяин стоял на палубе корабля, прыгающего по волнам штормового моря. И самое неприятное – он терял контроль над бойцами целых два раза, первый боец встал посреди ринга, не зная, что делать, а второй вообще упал и не хотел подниматься. Пришлось повозиться.

Давно не было такой сумятицы в мыслях. Нет, надо наводить порядок.

Он до последнего собирался в кафе «Музыкальная гавань» на городской окраине, где нашел музыкантов из парка, которые выступали по выходным почти всю ночь, однако на выходе его пригласили к Юстасу Догу.

Кабинет у одного из основателей бойцовского клуба располагался в подвале, в помещении с толстыми стенами и множеством узких вентиляционных отверстий под потолком. Еще больше было сливных отверстий в плитках пола, они попросту были ими усыпаны. Дело в том, что хозяин этой берлоги панически боялся утонуть, попав в ловушку собственного кабинета, доверху заполненного водой. На самом деле не факт, что сливные отверстия действительно соединялись с канализацией, но зато роль успокоительного средства исполняли, и неплохо.

Вот так вот, думал Алехо, присаживаясь в мягкое красное кресло. Все чего-то боятся.

– Алехо, родной мой, – начал Юстас, широко улыбаясь щербатым ртом. Учитывая суммы, которые крутились на его счетах, зубы у него могли быть из алмазов, но это тоже одна из фишек человека, который понимает реальное устройство жизни. Который знает цену естественному. – Как поживаешь? Все хорошо?

– Все отлично.

– Вот и замечательно. Я рад. Скажу по секрету, я так давно тебя не видел, что запамятовал, о чем мы там вначале договаривались насчет нашего маленького совместного дела?

Алехо улыбнулся услышанному. Старый лис обладал такой крепкой памятью, что можно позавидовать.

– Да я и сам что-то не припомню, – он закинул ногу на ногу, разваливаясь в кресле и покачивая кроссовкой. Чего скрывать, Юстас ему нравился, и даже больше – в некоторые моменты он перетягивал на себя большую часть сыновьей любви, которая в последнее время требовала применить ее на другой, более достойный и подходящий объект.

Юстас перестал ухмыляться и сразу стали видны его глубокие, будто до самой кости морщины.

– Мальчик мой, скажи, ты не собираешься еще от меня уходить?

Алехо задумался. А потом сам удивился тому, что не ответил мгновенно. Раньше этот вопрос вообще не поднимался.

– Нет.

Дог кивнул.

– Но подумываешь?

Алехо открыл рот, но с удивлением обнаружил, что молчит. Как-то многовато удивления для одного вечера.

– Это должно было произойти. Ты и так слишком задержался, нянькаясь с теми, кто не твоего поля ягода. Вон, и не стараешься даже больше.

– Да нет же! Я не собираюсь завязывать! – воскликнул Алехо. – Да, я лоханулся сегодня, целых два раза, но и раньше такое бывало! Просто, – он поискал объяснения, но не нашел. Пришлось использовать одну из стандартных отговорок. – Просто так получилось.

Юстас кивнул, конечно же, со всеми бывает, но остался непривычно серьезным.

– Нет, я не о том. Раньше бывало, кто спорит, да по-другому. Я знаю одно, дорогой мой, – как только ты найдешь для себя что-то более важное наших с тобой скромных заработков, бросишь и меня, и наше дело так быстро, что и попрощаться, скорее всего, не успеешь. Это время очень близко. Я достаточно долго живу на белом свете, чтобы видеть, когда пора разрывать контракт, который скоро сам себя исчерпает.

– Вы хотите разорвать контракт? – удивился Алехо. Контакта как такового конечно, у них не существовало, но он что, и правда, собрался прекратить пусть даже устный договор? – Зачем? Мне достаточно просто выйти в зал, и я найду десяток таких контрактов. Так в чем дело?

– Найдешь, мой мальчик, я знаю, – Юстас снова улыбнулся, с той самой теплотой, которая напрочь отсутствовала в окружении квартов. Там теплота и вежливость в общении с малознакомыми людьми практически приравнивалась к слабости. – Я совсем не собираюсь с тобой расставаться. Но я уверен, что скоро ты сам уйдешь. И хотя в денежном эквиваленте я сильно потеряю, не поверишь, я буду рад, если ты станешь счастлив. Это, конечно, стариковская болтовня, но человек рождается, чтобы быть счастливым. Для большинства счастье – это любимый человек, вторая половина. Меньшинство любят достаток, власть и управлять другими себе подобными. Самая малая часть – делать другим больно. Но ты не глуп и не станешь заменять настоящее счастье суррогатами. Ты ведь знаешь, что тебе не нужно все то, что у тебя есть? Твой талант так и остается без развития, а ты мог бы давно закончить свою пижонскую академию и красоваться по правую руку от отца. Но ты достаточно умен, чтобы видеть разницу между тем, что имеешь и тем, что хочешь иметь. Правда?

Ну вот. Снова здорово! Нотация о счастье. Намеки на семейное счастье от человека, у которого десяток бывших жен и несколько десятков официальных детей, про неофициальных история умалчивала. Что поделать, даже Юстаса иногда заносило.

– Иди, – тот потянулся к Алехо и ласково хлопнул по его колену рукой. – И знай – если ты вдруг исчезнешь, я буду знать, что ты пошел вслед за своим счастьем. И сделаю все, о чем договаривались. Ни о чем не переживай.

Алехо с радостью вырвался из душного кабинета, не зная, раздражает его такой слюнявый Юстас или все-таки вызывает симпатию. Иногда он любил его как отца, иногда просто терпеть не мог за эти бесконечные загадочные нотации и нудные размышления о смысле жизни. Пошло, господа. Это все слишком пошло, чтобы воспринимать серьезно.

А к черту, Алехо сел в машину и слишком сильно хлопнул дверцей. И вместо того, чтобы возвращаться в «Подземный рай» и домой, отправился в «Музыкальную гавань». Ему нужна эта чертова дудка, и пусть все пропадет пропадом!

* * *

Когда, наконец, наступили выходные, все вздохнули с облегчением – Ленкину мать прооперировали, и результаты оказались положительными, у сестры как раз заканчивалась сложная магическая процедура усиления иммунитета, необходимого для легкой переносимости особо сильных лекарств.

– Прости меня, – сказала Лиза, вернувшись после занятий, встав посреди комнаты и даже не раздевшись. Шапку она держала в руке и помахивала ею, как веером. – Тяжело жить с чужими людьми. Постоянно излучать дружелюбие. Улыбаться, когда все паршиво. Скрывать дурное настроение, которое так просто не возьмешь и не выключишь. Рано или поздно срываешься. Ну, ты понимаешь.

Кветка некоторое время смотрела на нее, а потом расхохоталась.

– Лиза-а-а…

Синичка наклонила голову, но было видно, как она изо всех сил подавляет улыбку. Все-таки извиняется, а не просто так на середину комнаты выперлась.

– Тебя прямо колбасит. То ты злая, как три литра кислоты, то прямо как банка конфитюра. Не можешь соблюдать баланс?

Та вздохнула.

– Нет, как видишь.

– А что тебя успокаивает?

Синичка промолчала, но бросила неконтролируемый взгляд в сторону стола, на котором в творческом беспорядке громоздились ее бумаги, большую часть из которых составляли карикатуры или карандашные наброски.

– Ну, конечно! – Кветка подивилась своей недогадливости. – Конечно, рисунки! А то, что ты из упрямства и какого-то изощренного самомазохизма не позволяешь себе ничего, кроме карикатур, конечно, весьма талантливых, но все же кривых отражений реальности, дает тебе по мозгам. Верно? А что мешает тебе рисовать в виде лечения пейзажи? Или вон чайник изобрази в окружении кастрюлек.

– Опять ты в самое больное место, – пробормотала Лиза.

– Ладно. Не буду, – сегодня и правда не хотелось спорить. – А ты помнишь про Новый год? Всего-то чуть больше недели осталось. Ты домой не собираешься? – вдруг встревожилась Кветка, впервые подумав, что возможно, соседка уедет к маме и придется остаться в комнате одной. Ее лично домой до сих пор не позвали, да она и сама не очень-то хотела снова видеть лица своих так называемых родственников.

– Тут буду, конечно. Тебе разве не сказали? Мы с дядей Пашей уже договорились – полночь всей общагой, ну, кто останется, встретим в холле, он разрешил. И колонки разрешил поставить, и столы, в общем, здорово будет.

Это была лучшая новость за последнее время, и Кветка расслабилась. К счастью, черные полосы неизбежно сменяются белыми. А там и каникулы, пусть всего-то пару недель, но хоть город посмотреть. А то стыд и позор – прожил несколько месяцев и не увидел ни зимних фонтанов, ни длиной извилистой лестницы к вершине горы, на которой расположились самые живописные развалины в стране.

* * *

На следующей неделе преподаватели подводили итоги и закрывали полугодовые результаты по предметам. У квартов были какие-то свои зачеты, а минималисты отделывались небольшими контрольными работами и вообще мало кого интересовали. Даже припиши им кто-нибудь повышенные оценки, кому до того есть дело?

В общем, все усиленно готовились к Новому году, потеряв желание и учиться, и учить.

Это случилось в среду. Два предыдущих дня во время лекций господина Тувэ Кветка ловила на себе сосредоточенные хмурые взгляды Алехо и эта сосредоточенность настораживала. Складывалось такое впечатление, будто он чего-то терпеливо ждет, причем не очень радостного.

В среду господин Тувэ первым делом сообщил, что в соответствии с новым законом «О равенстве», людям выделены должности в Совете безопасности! Представителям общественных организаций, обладающих наибольшим общественным доверием в количестве трех человек, позволят не только участвовать в обсуждениях, но и действительно влиять на окончательный исход голосования новых проектов защиты страны.

Некоторые минималисты выглядели удивленными и довольными, староста даже ахнула, казалось еще чуть-чуть и она захлопает в ладоши.

Кветка пока не знала, как реагировать. Не очень-то верилось, что…

– …приступят к работе уже в первых числах нового года, – закончил господин Тувэ. – Алехо, объясните мне, почему эта новость вызывает у вас такое кривое выражение лица? Что вы так морщитесь?

Кветка обернулась вместе со всеми – Алехо сидел нога на ногу и стучал по столу смартфоном, причем так, будто не замечал, что делает.

– На редкость глупый закон. И глупы те, кто в него верят.

– Вот как? – Кветке показалось, или господин Тувэ слишком расчетливо поднял брови в удивленном жесте?

– Люди никогда не научатся отстаивать себя, пока за них выдвигают законы и пока за них выносят решения, расписывая, кто, что и когда будет делать. Единственное, чему они научатся, – это просить у сильнейших. Последние события это хорошо доказывают. Целый курс минималистов, несколько десятков людей не смогли в ограниченное количество времени набрать нужную им сумму денег, довольно небольшую.

– И что вы предлагаете?

Шатай сразу же что-то негромко предложил соседям – окружающие кварты заулыбались. Лолодия привычно закатила глаза и принялась копаться в планшете, игнорируя всех, вместе взятых, включая преподавателя.

– Я знаю, как сделать людей сильней.

– Правда? – преувеличено удивленно спросил господин Тувэ. – Всех скопом или по отдельности?

– По отдельности, конечно, мы же говорим о личностях, а не о массе.

– Тогда жду не дождусь ваших откровений. Желаете провести эксперимент?

– Желаю, – с вызовом ответил Алехо.

– Что вам для этого необходимо? Счастливый объект спора? Новобранец? – Господин Тувэ щедро провел рукой по воздуху. – Выбирайте.

Алехо хотел что-то сказать, но промолчал, и вместо этого принялся рассматривать минималистов. Впрочем, не то чтобы он их рассматривал, скорее скользнул взглядом и остановился на Кветке.

– Ее.

– Кветка, встаньте, – не оборачиваясь, приказал господин Тувэ. Она послушно поднялась.

– Приступайте, – улыбнулся господин Тувэ. В его глазах зажегся настоящий интерес, такой редкий, ведь чем его могут поразить или порадовать ученики, которые год от года все глупее и предсказуемей?

Алехо пружинисто поднялся и направился к местам минималистов. Кветка в растерянности следила за ним, не отрывая глаз. Что это все обозначает? О чем они говорят? Почему господин Тувэ ему потакает?.. Хотя последнее объясняется легче легкого – он его куратор, и откорректировать поведение кварта для любого преподавателя куда важней, чем эксперименты над какой-то минималисткой.

Алехо подошел так близко, что пришлось задрать голову вверх. Линз опять нет. И снова бушует внутри глаз непонятное, неспокойное существо, лишенное свободы.

И при этом возле него тепло. Уютно. Настоящий дом в миниатюре.

– Алехо, мы ждем.

Кветка вздрогнула, торопливо отводя взгляд. Пусть он смотрит так странно, будто она ему не совсем безразлична, но факты говорят сами за себя – подошел он совсем для другого – намерен провести какой-то эксперим…

Не отводя взгляда от ее лица, Алехо наклонился вбок, поднял со стола ее планшет и со всей силы шарахнул им по спинке стула. Тонкая пластина резко переломилась, экран отключился, и в разломе показались полупрозрачные серебристые и цветные микросхемы.

Минималисты дружно вздохнули.

Кварт бросил осколки планшета себе под ноги. Теперь он смотрел свысока, отстраненным и даже фанатичным взглядом.

– И что это должно означать, Алехо? – с любопытством беспокойного исследователя поинтересовался господин Тувэ, неторопливо подходя к ним ближе.

– Каждый студент, испортивший имущество академии, должен возместить его за свой счет.

Господин Тувэ кивнул.

– Дальше.

Алехо опустил голову, останавливая взгляд на Кветкиных руках, которыми она вцепилась в юбку. Но даже так, держась за плотную ткань, тонкие пальцы дрожали.

– Теперь девушке придется найти выход из этой довольно трудной для человека ситуации. Хочешь не хочешь, ей придется возместить ущерб.

– И это сделает ее сильнее? – Господин Тувэ подкрался так близко, что заданный полушепотом вопрос громко прозвучал над самым ухом.

– Да.

– Идите на место, закончим после занятия, – резко развернувшись, будто потеряв интерес к происходящему, господин Тувэ зашагал к кафедре.

– Итак, новость по закону «О равенстве» мы рассмотрели, перейдем к следующей теме. Наводнение в Змеиной низине Арахальска закончилось, причинив непоправимый ущерб тамошним виноградникам. Какие последствия ожидают экономику арахальского региона?

Алехо вернулся на свое место, а Кветка уселась на свое. Она не стала поднимать разбитый планшет, который так и лежал возле стула, невольно притягивая взгляды окружающих. Все занятие она пропустила мимо ушей.

Не верилось, что ее опять травят неприятности, причем по вине квартов. Зачем они это делают? Да почему же нельзя просто оставить ее в покое! Ни разу ей не нужен этот закон про высокопоставленные людские посты, ни забота об каких-либо умирающих, ни подачки, ни уроки. Ей нужно просто жить своей жизнью и не бояться, что однажды на пути встанет очередной беспредельщик и заставит делать что-то против ее желания.

Нет, не зря она подозревала, что Алехо еще доставит ей кучу неприятностей. Это, вероятно, из них самая мелкая.

– Все свободны, – вдруг сказал господин Тувэ.

Странно, но звонок еще не прозвенел.

– Царелора и Юголин остаются.

Лиза, укладывая сумку, украдкой посмотрела на Кветку. Ничего способного успокоить, несмотря на судорожные попытки, ее лицо выразить так и не смогло.

Вскоре аудитория опустела, шум за дверью стих, и они остались одни.

– Подойдите сюда.

Кветка встала, в последний раз взглянула на свой планшет, который столько раз скрашивал ее непростое существование, мысленно с ним попрощалась, но поднимать так и не стала. Отогнала всплывшую в голове картинку похорон, где она и Лиза рыдают над коробкой, в которой лежат электронные останки, и пошла к кафедре, возле которой уже стоял Алехо, спокойный и уверенный в своей непонятной квартовой правоте. Уютный, как кусочек дома. Чужого дома.

– Итак, Алехо. Ты считаешь, что необходимость возвращать деньги за порченое академическое имущество закалит нашу Кветку и сделает ее сильнее?

– И более приспособленной к жизни, – кивнул Алехо.

Кветка прямо почувствовала, как раздуваются крылья носа. Чего они к ней привязались?

– Какой срок вы готовы ей дать на возврат?

– Не я, а правила академии. Месяц. С расчетом каникул его продлят до начала февраля.

– Согласен, срок достаточный. Больше меня интересует другой вопрос: вам не кажется, что вы просто пытаетесь примерить на человека обряд тихандрии, который вам так нелегко дался? И не думаете ли вы, что человек в силу своих прирожденных возможностей просто не способен осилить задачу, рассчитанную на кварта?

– А никто и не говорил, что будет легко. Чтобы выжить, нужно постараться. Это единственный способ стать сильней.

– Ваша точка зрения мне понятна. Ну что же, пусть так и будет. Вы свободны. Кветка, а с вами я еще хочу поговорить.

Алехо кивнул и повернулся к Кветке. Его ресницы опустились, прикрывая лихорадочно сверкающие глаза, губы приоткрылись.

За что же ты меня так не любишь, подумала Кветка. Может, хотя бы извиниться надумает. Или что, удачи, может, пожелает?

Но он только глубоко вздохнул. Потом крепко сжал губы и, не поднимая глаз, резко пошел к выходу.

Стук закрывающейся двери, и Кветка осталась наедине с преподавателем. Тот оперся на локти и улыбнулся чему-то такому непонятному, явно находящемуся за пределами комнаты.

– Так что, ты примешь его вызов? – поинтересовался господин Тувэ.

Кветка вспыхнула. Почему они ее вмешивают? Зачем?

– Я думала, вы не мой куратор. – Не сдержалась она, ответив весьма едким тоном. – И не меня должны контролировать!

Господин Тувэ ухмыльнулся:

– Правильно. Не твой. Так я и исхожу из интересов своего подопечного. Мне его еще многому нужно научить, любыми способами, поэтому предлагаю договор: до февраля ты пытаешься сделать все, чтобы отплатить планшет в соответствии с его теорией. Но маленькое уточнение – в случае неудачи тебе ничего не грозит, потому что тогда я заплачу за планшет сам.

Кветка редко злилась, но сейчас настал тот самый редкий случай. Почему она должна с ними договариваться? Почему они позволяют втягивать ее в свои дурацкие споры, не задумываясь о ее желаниях? Неудивительно, что квартов ни один нормальный человек на дух не переносит! Еще бы!

– У меня есть выбор? Я могу отказаться?

– А зачем? Что ты теряешь? Сможешь выполнить поставленные им условия – победишь его, переиграешь, а обойти кварта многого стоит.

– Для меня – ничего.

– Тогда – обойти не кварта… обойди Алехо, – мягко сказал господин Тувэ.

Кветка непроизвольно отвела глаза и за это разозлилась на себя еще больше. Что за намеки? А еще преподаватель! Черт бы побрал это многомудрое существо, которое щелкает людей словно орешки. Ну хоть на Алехо зубы обломал… хоть какое-то утешение, пусть и не в ее пользу.

– Соглашайся. Ты ничем не рискуешь. – Господин Тувэ встал и отошел в сторону. – Ты должна.

Конечно, снова манера квартов добиваться своего. Да, конечно, ты можешь и отказать, но ты должна согласиться. Должна. Должна!

Кветка схватила сумку и молча выскочила в коридор.

* * *

Вечером на общажном совете дружно решено было оставить все неприятности и проблемы до следующего года. Собрать их всех скопом и послать подальше! Минималисты сбросились на спиртное, еду договорились приготовить каждый что может, и плевать на чужие попытки помешать заслуженному веселью.

Кварты так же дружно на Новый год разъехались из академии, не желая тратить праздник на просиживание в общежитии и вообще в городе. Болтали, нынешние каникулы в магическом сообществе модно проводить в тропических странах.

Кветка помогла Лизе собрать вещи Малии. Магичка то и дело спрашивала Синичку, не поедет ли та с ней.

– Может, передумаешь? Все соберутся, как раньше. Здорово будет.

Голосок у Малии был тихий, тонкий, и Лизу она безмерно обожала. Даже казалось, что откровенно подчеркнутое отношение Синички к Малии, как к чужаку, жуткому кварту, ту по-настоящему обижало, как обижает детей нежелание ровесников с ним играть. Но Лиза металась по комнате, собирая вещи так быстро, как будто хотела быстрее избавиться от навязчивого внимания суетливой малышни, не дающей отдохнуть по-взрослому. Наверное, когда стираешь из души память о прошлом, включаешь и мелкие детали, не заботясь, сделаешь ли этим кому-нибудь больно.

До отъезда хозяйки комнаты оставалось всего несколько минут, вскоре должен был подъехать Коста, чтобы забрать Малию и лично отвезти домой, а за вещами позже прибудет служба перевозки.

– Лиза. – Кветка убедилась, что магичка топчется в коридоре и тихо позвала соседку. – У нее есть Пастила? Квартовская сеть?

– Да.

– Попроси зайти…

Синичка впилась взглядом в Кветкино лицо и прошипела:

– Зачем?

– Обычай тихандрия. Слышала о таком?

– Это то, что ты слышала об Алехо, когда он твой планшет разгрохал?

– Да! Я искала по обычной сети, но там ничего нет. Обряд для квартов, значит, у них точно есть! Попроси ее. Она не сможет тебе отказать!

– Ну ты, Кветка, просто прирожденная махинаторша!

– Чего это?! – прошипела Кветка.

– А что вы тут шепчетесь? – В дверях возникла Малия, хлопая своими наивными глазищами. Синичка застонала:

– Да так, деньги подсчитываем на праздник. А тихо, это чтобы ты не смеялась.

Но магичка и не думала смеяться. Она вздрогнула, расширяя глаза.

– Лиза, тебе не хватает денег? Почему ты молчишь? Давай я оставлю свои! Коста не узнает, у меня еще остались карманные!

– Не надо.

Кветка заблаговременно самоликвидировалась подальше от разъяренной соседки, попятившись к стене. Синичка выдавила улыбку, хотя явно находилась в бешенстве, наверняка воспринимая предложение Малии как жалкую подачку, хотя денег, которые магичка считала карманными, вполне вероятно хватило бы на шикарный праздник для всего их этажа. В другое время Лиза могла и высказать все, что думала, но в этот промолчала, перейдя к делу:

– Лучше… Лучше давай-ка войди в Пастилу. Мне нужно еще ту работу доделать, ну, про измерительные приборы и шкалы, используемые в истории магии, которую тебе сдавать в начале следующего семестра, а в библиотеке по этой ничего нет. Если ты хочешь нормальную работу, нужна нормальная информация. Закрытая. Тогда и в голову никому не придет, что писала не ты!

Магичка неуверенно покосилась в сторону Кветки.

– Так… нам же нельзя пускать в Пастилу людей. Она закрыта.

– Да что я там такого секретного найду за одну сессию-то? – Лиза старательно улыбнулась, и Кветка не знала – то ли гордиться ее находчивостью, то ли презирать за обман самого доверчивого кварта на земле. – А Кветку не подпущу к экрану, ну что я, стану тебя подставлять? Да она никому и не скажет – кто ей поверит? Мы же минималистки…

Надавила на больное место, судя по лицу Малии. Кветка сглотнула, боясь спугнуть правильное решение магички, которое постепенно проступало во всем ее облике, придавая оттенок какой-то отчаянной смелости.

– Ладно, – наконец решила та и пошла к компьютеру. Пощелкала по клавиатуре и прижала пальцы к сенсорному экрану.

– Я продлю сессию до десяти минут, – тонким голоском сказала она.

Напоследок нажала на верхнюю часть экрана, где находился индикатор, который считывал доказательство принадлежности пользователя к квартам.

– Ну все, давай, пока, – Лиза от переизбытка чувств даже слегка приобняла и поцеловала Малию в щеку. – Вещи отправлю. Передавай моей маме привет. Хорошего тебе праздника.

– Жалко, что ты не едешь.

– Ну хватит, хватит. Иди, а то Коста сейчас начнет трезвонить и мне выговаривать.

Кветка еле дождалась, пока Лиза проводит Малию и запрет за ней дверь – и тут же бросилась к компьютеру. И все равно не успела – Лиза умудрилась прибежать первой и упасть на стул. Ничего не оставалось, как запрыгать от нетерпения позади нее.

– Тихандрия!

– Да помню я! – Лизины пальцы уже вовсю стучали по клавишам.

Первым всплыла статья из энциклопедии квартов. Лиза без понуканий развернула ее на весь экран.

«Обряд, возникший на заре появления магов. Изначально был направлен на то, чтобы подстегнуть силу мага и заставить ее развиться в максимально короткий срок. Первые кварты, прошедшие обряд тихандрии заняли главенствующие места в образовании магического сообщества. Сам обряд заключается в том, что молодого человека без предупреждения оставляют на улице в населенном пункте, изъяв у него все деньги, контакты и знакомства. Начав с нуля безо всякой поддержки, не только материальной, но и моральной, он должен за короткий срок заработать огромную сумму денег, используя только свои магические способности. Существует ряд ограничений, отменяющих зачет тихандрии. Нельзя нарушать закон. Нельзя обращаться за помощью, то есть нельзя просто попросить у кого-нибудь нужную сумму денег. Недопустим предварительный сговор. В течение длительного исторического периода прошедшие испытание тихандрии кварты имели в среде себе подобных большое уважение, тогда как проигрыш пятнал позором не только кварта, но и всю его семью, и сообщество, в котором он числился. По мере становления общества необходимость в подобном обряде отпала, в наше время он полностью перестал быть актуальным».

Они закончили читать одновременно.

– То есть как перестал быть?!

Лиза уже снова щелкала по клавишам.

– Добавим в запрос Алехо.

И снова статья энциклопедии.

– Алехо Юголин, так, дата и место рождения. Состав семьи… – бормотала Кветка, быстро бегая по тексту глазами. – Вот… Старший Юголин, занимающий пост в Совете сделал рискованную ставку на сына, подвергнув его обряду тихандрии. Большинство его политических противников осудили его за этот шаг, «слишком жестокий» для нашего времени, но все языки умолки, когда Алехо, несмотря на относительно юный возраст, прошел испытание, тем самым мгновенно поставив себя на единую с самыми сильными квартами современности планку. «Да. Однажды вечером я оставил сына на улице, позволив взять ему только одежду, которая на нем была, – заявил в одном из интервью старший Юголин. – Но придет время, когда он скажет мне за это спасибо».

– Иногда так радует, что у меня нет отца! – пробормотала Лиза. Кветка не нашлась что сказать. Высказывание старшего Юголина звучало как-то дико. У квартов есть все! Так зачем мучить собственных детей?! Чтобы заткнуть пасть политическим оппонентам, продемонстрировав твердость характера воспитанного, а вернее, выдрессированного тобой ребенка?

Лиза без устали продолжала долбить по клавишам.

– Смотри… список лучших в истории тихандров, которые прошли испытание с наивысшими результатами. Кветка… – воскликнула Лиза. – Алехо! Он тут есть! Правда, только на четвертом месте.

– А четверное, думаешь, легко заработать? – удивилась Кветка. По ней так вообще сюда попасть было почти невозможно. Это же извращение какое-то.

Лиза посерьезнела и уставилась в экран, внимательно бегая по тексту глазами.

– Все не так просто, – вдруг сказала она, прекратив дурачиться. – Смотри… первый тихандр прошел испытание 189 лет назад, второй – 123, третий, – она удивленно вздохнула, – 97 лет.

– Что это значит?

Синичка повернулась к ней и сглотнула.

– Это значит, почти сто лет это испытание не проводили… Слышишь? Сто лет назад все плавно сошло на нет, когда кварты стали сами себя контролировать и перестали извращаться над себе подобными. Но получается… получается Алехо все-таки заставили его пройти. Собственный отец.

– Как это могло быть? Да что ж за отец такой?

– Хороший вопрос Кветка, – задумчиво протянула Лиза. – Очень хороший.

* * *

Когда академия лишилась большей части студентов, потому что все до одного кварты покинули его гостеприимные стены, там стало удивительно тихо. Минималистов, процентов семьдесят из которых не уехали по домам, собираясь праздновать Новый год и проводить каникулы здесь, в стенах общежития, заставили оказать помощь в уборке академии и прилегающей территории, зато потом оставили в покое.

Новый год накатил, как цунами. Просто пришел и накрыл город снежной волной. Человеческому общежитию выдали небольшую сумму на праздничные украшения, и в предновогоднее утро дядя Паша с помощниками, которых ни свет ни заря самолично вытащил из кроватей, принялись развешивать в холле елочные гирлянды и цветные фонарики.

Кветка и Лизой поднялись только после обеда и принялись готовить угощение из тех продуктов, которые смогли купить на сэкономленные за последний месяц деньги. Получились крошечные, но удивительно вкусные бутерброды с брынзой, колбасой, паштетом и шпротами. Самым сложным было порезать хлеб на крошечные кусочки. Но зато когда они разложили их по подносам, вышло просто как в ресторане!

Дверь в комнату весь вечер оставалась открытой, как и все двери этажа, потому что то и дело кто-нибудь забегал с каким-нибудь вопросом.

То староста проверяла, как дела с праздничным угощением, хотя по сути вместо этого сама должна была что-нибудь приготовить, то Мазур просил скрепки, как будто у них канцелярский магазин, то девчонки прибегали за розовенькой помадой, рабочим феном, лаком для волос и невидимками.

Уже перед самым выходом Лиза выудила откуда-то из шкафа баллончик с блестками и щедро осыпала ими себя и Кветку, поэтому, спустившись в холл, они засверкали под крутящимися зеркальными шарами, вызвав волну одобрительного свиста.

– Хороший вечерок, – сообщила Лиза, потряхивая сияющими хвостиками волос.

Праздник и правда получился хорошим. Кроме предсказуемых сюрпризов, он включал и непредсказуемый – минут за пятнадцать до полуночи раздался стук в дверь, и, когда удивленный дядя Паша, чью шею опутывала блестящая желтая мишура, открыл дверь, в холл человеческого общежития ворвалась компания квартов, возглавляемых Гонсалесом. Они притащили спиртное и фейерверк, и еще одного кварта с камерой, которую тот то и дело совал куда не просят, и при этом спрашивал что-нибудь дурацкое. «Пиво крепкое?», к примеру, – и отскакивал, снимая реакцию. Глупо донельзя, но к середине праздника над ним все смеялись, а к концу он так всех достал, что чуть не лишился своей камеры.

– Всех с Новым годом, черти его дери! – вопил пьяный Гонсалес, улыбаясь криво и грустно. А потом добавил совсем уж непонятный тост. – За карму. Отомсти за нас!

Впрочем, никто не вникал. Больше всего Кветке понравилось, что среди друзей Гонсалеса оказался некий Лука, который неожиданно нашел общий язык с Лизой. Их общению даже не хотелось мешать, поэтому Кветка переходила от одной кучки людей к другой, болтая со всеми, но не приближалась к этой парочке, устроившейся на одной из деревянных лавочек. Синичка так заливисто смеялась, что рука не поднималась помешать.

Чуть ли не впервые Кветка почувствовала к кому-то из квартов благодарность. Ну… исключая тот случай, когда благодаря другому, не такому дружелюбному кварту она на пару с краденым кинжалом не попала в руки охраны. Эх, где ты теперь… Хотя чего думать, наверняка где-то в шикарном отеле с не менее шикарной блондинкой, которая не станет ломаться, предложи ей Алехо подняться к нему наверх. А ну его! К чему думать?..

Кветка тут же перестала думать. Главное, еще бы перестать замечать, что вокруг нет никого, с кем хочется хотя бы представить себя в какой-нибудь романтической обстановке. Пусто в груди, хотя вокруг столько прекрасных ребят.

Пусто.