Глава 30

Главный зал отеля «Четыре сезона» представлял собой огромное, многоуровневое помещение с большой сценой. В центре свисала гигантская спиральная люстра-канделябр, под которой располагался танцпол, залитый яркими голубыми огнями и покрытый сине-золотым ковром. Рисунок на ковре был таким роскошным, что мог помериться богатством отделки с коврами во дворце какого-нибудь султана.

Над украшением зала работала целая команда декораторов. Одни цветочные композиции чего стоили! Тысячи свечей бросали яркие блики на полированное столовое серебро, лепестки белых роз на столах благоухали нежным ароматом, изящный китайский фарфор белел на столиках. Оркестр из восемнадцати инструментов играл приятную музыку. Официанты беззвучно скользили между столиками, предлагая гостям бокалы с шампанским и тарталетки с икрой, а также экзотические безалкогольные коктейли для тех, кто недавно избавился от зависимости.

Гости вечера словно попадали во времена золотого века Голливуда с его тягой к чрезмерной роскоши и транжирству.

Билет на одно лицо стоил больше тысячи долларов, а возможность занять столик и вовсе обходилась в двадцатку. К тому же аукцион, который должен был состояться после ужина, мог принести организаторам миллионы. Так что роскошь хоть и была чрезмерной, но обоснованной.

– Никки, дорогая! Я так рад, что ты приехала! – Хеддон Дефо, в смокинге от «Армани», бросился к ней и, расцеловав в обе щеки, признался: – Мне так нужна поддержка. Меня попросили произнести речь, и я здорово волнуюсь. Ты же знаешь, это всегда было обязанностью Дугласа.

Никки тепло обняла Дефо, и ее обдало ароматом дорогого лосьона и ополаскивателя для рта. Хеддон относился к тому типу людей, которые вроде бы кажутся привлекательными, но почему-то не привлекают.

– Ты справишься, – заверила она его. – И это большая честь.

– Честь, от которой нельзя отказаться, – вздохнул Хеддон. – Организаторы ужина – наши главные спонсоры в этом году.

Никки удивленно выгнула бровь. Раньше Хеддон и Дуглас старались обходиться без сетевых благотворительных обществ, помощь от которых порой шла из неизвестных источников, а опирались на частные пожертвования и адресные вспомоществования от бывших пациентов или неравнодушных бизнесменов. В том числе и по этой причине клиника строилась и отделывалась несколько лет, однако это позволяло Хеддону и Дугласу вести работу независимо от вмешательства спонсоров в основную деятельность.

– Тогда это хороший знак, не так ли?

– Я думаю, что да, – ответил Хеддон, через плечо Никки оглядывая прибывающих гостей. – Однако кто знает… может, Дуглас не одобрил бы моего нового спонсора. Но эти ребята вложили много денег в клинику, мы купили новое оборудование, препараты. У общества в этом году появилось несколько новых спонсоров, что означает стабильные вливания в будущем.

– Ты не обязан оправдываться, – сказала Никки, коснувшись его локтя.

Его взгляд задержался на ней. Миссис Робертс была дивно хороша этим вечером. Длинное красное платье с открытыми плечами струилось до самого пола и оттеняло темные блестящие волосы, уложенные в небрежный узел. Отсутствие в наряде и аксессуарах черного цвета словно намекало, что траур окончен.

– Но я хотел объясниться.

– Дугласа больше нет. Теперь судьба клиники зависит только от тебя. Не надо думать, что, действуя вразрез с его первоначальными установками, ты предаешь друга. Решения Дугласа не всегда были правильными, а некоторые – особенно.

«Как и некоторые твои, – подумал Хеддон, заметив бочкообразную фигуру детектива Дерека Уильямса у входа в зал. – Какого дьявола этот хам тут забыл?»

Хеддон прикидывал, рассказать ли Никки о визите Уильямса к нему в клинику, о его наглых, необоснованных обвинениях и намеках, однако решил промолчать. Если детектив поделится с миссис Робертс своими соображениями, Дефо будет готов на них ответить и дать негодяю отпор. Если же Уильямс промолчит, то лучше промолчать и Хеддону. Меньше всего он желал признаваться Никки в том, что был в курсе измен Дугласа, но скрывал правду. Дуглас мертв, и пусть его тайна будет похоронена с ним.

Проследив за его взглядом, Никки нахмурилась. Уильямс ни слова не сказал о том, что тоже придет на благотворительный ужин. Или он не знал, что и Никки собирается прийти? Ведь она дала согласие лишь накануне, надеясь увидеть Луиса Родригеса. Не пришел ли Дерек с такой же целью? Не забыл ли он, что его основная задача – найти информацию по Ленке?

– Я вернусь чуть позже, ты пока присаживайся, – сказал Хеддон и отправился на круг почета по залу, приветствуя гостей.

Никки была готова подойти к Дереку, чтобы перекинуться парой слов, когда в другом конце заметила Анну, беседующую с организаторами мероприятия. Никки дождалась, пока аккуратная головка пациентки повернется в ее сторону, и, помахав рукой, направилась к ней.

– Сюрприз!

– Никки, как же так? – Несколько секунд Анна смотрела почти гневно. В черном платье, украшенном серебристой лентой, она выглядела бледной и совсем юной. – Что ты тут делаешь?

– Решилась в последний момент. – Никки, не ожидавшая столь резкой реакции, смутилась. – Партнер Дугласа, Хеддон Дефо, попросил составить компанию, и я согласилась.

– А-а, – проронила Анна и немного смягчилась. – Очень мило с его стороны.

– У тебя все хорошо? Ты выглядишь скованной.

Анна вздохнула.

– Луис не придет. Навалились какие-то внезапные дела, поэтому в последний момент он все отменил.

Никки всеми силами старалась не выказать разочарования. Она не знала, чего именно хотела добиться, увидев бывшего мужа пациентки, но теперь было ощущение, что ее обманули.

– Мне очень жаль, – сказала она. – Я знаю, ты готовилась к этому вечеру.

Анна бессознательно теребила волосы.

– До сих пор не понимаю, что чувствую больше – разочарование или облегчение. Мне было крайне важно поговорить с Луисом, и в то же время я отчаянно этого боялась. Ненавижу себя за малодушие, за то, что он все еще так сильно на меня влияет. Ты понимаешь, о чем я?

– Конечно, – искренне сказала Никки.

Дуглас по-прежнему сильно влиял на ее поступки и мысли, хотя давно умер. А избавиться от власти сильного и харизматичного мужчины было и того сложнее.

Прозвенел мелодичный звонок, призывая гостей занять столы. Никки огляделась в поисках Дерека Уильямса, но его нигде не было видно. Между тем Хеддон, вернувшись за столик, махал ей рукой.

– Что случилось? – спросила Анна, заметив, что Никки внезапно изменилась в лице.

За спиной Хеддона, на входе, Никки заметила детективов Гудмана и Джонсона. Лу перехватил ее взгляд и приветственно кивнул. Он был в смокинге и походил на молодого Фрэнка Синатру. Никки кивнула в ответ и с трудом отвела взгляд.

– Все в порядке, просто заметила нескольких знакомых, – торопливо ответила она. – Мне надо идти. Постарайся насладиться вечером даже без Луиса. Мы можем поболтать после ужина.

Никки чувствовала, что атмосфера накаляется. Сначала Уильямс, затем полицейские. Зачем они все приехали? Следят за ней? Проверяют ее связи. Что происходит?

А может, они появились здесь вовсе не из-за нее? В деле было немало фигурантов. Быть может, среди гостей убийца Лизы и Трея?

И случайно ли, что частный детектив и копы явились на мероприятие, а Луис Родригес, звезда сегодняшнего вечера, внезапно отменил визит?

Ужин был великолепен. Тартар из тунца и копченые чипсы из сладкого батата сменили тонкие ломтики говядины с фетучини в трюфельном соусе. Официанты разливали по бокалам охлажденное выдержанное шабли. Сочетание еды, вина и приятной беседы помогло Никки немного расслабиться. Рядом с ней сидел молодой нейрохирург из Беркли, специализировавшийся на восстановлении нервных окончаний мозга людей, избавившихся от наркотической зависимости. К тому моменту, когда Хеддон поднялся, чтобы произнести речь, она с удивлением призналась себе, что отлично проводит время. Конечно, Никки поглядывала на детективов и ловила на себе взгляд Лу Гудмана, однако почти забыла о существовании Луиса Родригеса и даже Анны.

– Я бы не стоял сегодня здесь, если бы не мой талантливый друг и соратник, доктор Дуглас Робертс, – говорил Хеддон.

И даже упоминание о покойном муже, еще неделю назад способное довести ее до слез, не расстроило Никки, а скорее умилило. Ей было до странного спокойно и хорошо на душе. И чем больше говорил Хеддон, тем приятнее звучал его голос. И все люди вокруг казались милыми и интересными.

«Уж не напилась ли я?»

Никки сделала еще глоток вина и улыбнулась этой мысли. Приятно мерцали свечи, плыл хоровод лиц. Она покрутила головой, пытаясь найти… кого? Кого же она хотела найти?..

Лу Гудман заметил, как Никки Робертс медленно крутит головой, а затем так же медленно прикрывает глаза, словно убаюканная музыкой и голосами. «До чего же она хороша в этом открытом красном платье!» – подумал Гудман, с трудом отводя от нее взгляд.

Вскоре начался аукцион. За первым столиком в компании владельца легендарного казино «Вегас» сидел Натан Гролш с женой. У всех были крайне надменные лица, но они старательно изображали филантропов, готовых сорить деньгами ради благих целей.

Лу вспомнил, как ездил в особняк «мусорного короля», как небрежно и презрительно Натан говорил о наркоманах, не выказав ни доли сочувствия даже к судьбе собственного сына.

Фрэнсис Гролш, похоже, была на транквилизаторах: вяло улыбалась и выглядела несколько заторможенной. Возможно, как раз она участвовала в аукционе с искренним желанием помочь несчастным. Как мать миссис Гролш многое пережила.

– Слышь, Гудман, – шепнул Джонсон, – хочешь расскажу анекдот?

– Анекдот? – рассеянно спросил Лу. – Да все здесь происходящее – сплошной анекдот. – Он кивнул в сторону Натана Гролша, который, охваченный азартом, пытался перебить ставку. Плевать он хотел на зависимых, Гролш тратил деньги лишь потому, что мог себе это позволить. На кону был эксклюзивный тур на суперяхте до Сардинии. – Посмотри на них. Они просто жрут и веселятся. Тот, кому действительно есть дело до больных людей, просто отправит в клинику анонимный чек.

Джонсон хмыкнул. Он презирал Натана Гролша и других богатых придурков. По его мнению, все они были засранцы независимо от того, каким образом тратили свои миллионы.

– Смотри-ка, кто у нас тут, – кивнул Мик на столик в задней части зала.

Там находились самые дешевые места, и одно из них занимал Дерек Уильямс, одетый в костюм, который был ему мал на пару размеров и трещал по швам. Детектив как раз раздавал визитные карточки соседям по столику, словно торговец подержанными автомобилями.

– Пора от него избавиться, – добавил Джонсон, поставив бокал с пивом на стойку.

– Погоди. – Гудман удержал его за локоть. – Я сам. А ты пока наблюдай за столиками.

Джонсон недовольно засопел.

Дерек Уильямс очень устал. Он совершил почти невозможное, чтобы достать пригласительный билет на благотворительный ужин, рассчитывая увидеть Луиса Родригеса. В прошлый раз, десять лет назад, встреча не состоялась, но Уильямс умел ждать. Он не забыл о Шарлотте Клэнси и таинственном американце, которого Родригес, похоже, защищал. Дерек помнил каждый вопрос, который тогда не сумел задать Родригесу, и собирался сделать это сегодня, выбрав удачный момент.

Но Луис Родригес снова его перехитрил: просочился между пальцами словно песок. По счастью, здесь были и другие люди, за которыми Уильямс с удовольствием бы понаблюдал. Он остановил взгляд на Никки Робертс, сидевшей за одним столиком с Хеддоном Дефо. Это удивило Дерека. Он пока не решил, рассказывать клиентке все детали разговора с врачом или все-таки не портить репутацию Дефо в глазах Никки. Еще больше Дерека удивляло отсутствие всякой информации о жизни Ленки Гордиевски. Ее словно не существовало, и Дерек все больше склонялся к мысли, что имя и фамилия любовницы Дугласа были вымышленными. Не погибни она в аварии с известным врачом, никто и никогда не заинтересовался бы ее прошлым. Программа защиты свидетелей? Преступница с новым паспортом? Шпионка? Никки рассчитывала получить от него сведения о любовнице мужа, но пока у Дерека было больше вопросов, чем ответов.

Уильямс перевел взгляд на столик, за которым сидела жена Луиса Родригеса, известная скрипачка. А всего в десяти метрах от нее расположились родители Брендона Гролша.

Теперь Дерек знал, что именно Брендона считают тем самым убийцей-зомби, слухи о котором наводнили Интернет. Речь шла всего лишь о частицах мертвой кожи, найденной на телах убитых, но люди всегда склонны преувеличивать. И все же как частицы ДНК мертвого человека могли попасть на жертвы? Быть может, маньяк любил собирать трофеи? Например, отрезал пальцы или уши убитых им людей.

Странно, конечно, что родители Брендона пришли на ужин, хотя их сын не так давно пропал без вести. Недалеко от них сидели Уильям Баден с женой. На лице Валентины застыла вежливая улыбка, а пальцы были унизаны бриллиантовыми кольцами, как у гангстерской шлюхи. Уильямс заметил, как Валентина Баден и Фрэнсис Гролш обменялись кивками, словно давние знакомые, которые не слишком стремятся продолжить общение.

Казалось, что хитрый сценарист специально пригласил на благотворительный вечер почти всех участников расследования Дерека Уильямса. Здесь даже была чудо-парочка копов из отдела по расследованию убийств.

Как раз в этот момент детектив Лу Гудман направился к Уильямсу.

– Привет, Дерек. Я бы спросил, что ты тут делаешь, но ведь не ответишь.

Уильямс вздрогнул. Воспитанный, элегантный, с вежливой полуулыбкой на губах, Гудман выглядел как человек, полностью уверенный в себе, и потому притягивал женские взгляды. На его фоне Уильямс казался бесформенным, помятым и неуклюжим как в словах, так и в движениях. Да еще этот пиджак буквально душил его!

– Совершенно верно, не отвечу. Ведь и ты вместе со своим неприятным другом вряд ли расскажете мне о цели вашего визита. Вы же явно не официантами нанялись, правда?

– Правда. – Гудман продолжал улыбаться. – Но между нами и тобой есть разница. Мы – официальные лица, расследующие двойное убийство. Мы делаем работу, которую ты тоже хотел бы делать, но, увы, так и не смог сдать экзамены. Сколько раз, напомни? И кстати, можно поинтересоваться, где ты взял приглашение на ужин? Уверен, провернул какую-нибудь аферу. Позволь взглянуть на твой билет.

До чего же Дереку хотелось дать этому гладкому хлыщу по морде, да так, чтобы выбить парочку белых зубов да залить белый воротничок кровью! Уильямс покусал нижнюю губу.

– Я позволю тебе кое на что взглянуть, ты, самоуверенный кусок дерьма. Давай выйдем наружу, и все увидишь.

Гудман выгнул бровь.

– Ты же сейчас шутишь?

– Почему это? Или ты только болтать можешь? Кстати, как там у тебя с Никки? Птичка напела мне, что завалить ее в постель тебе никак не удается. Такой красавчик – и такой облом!

– А когда у тебя в последний раз была женщина, Дерек? – вернул колкость Гудман. – Не за деньги, конечно.

– В отличие от тебя у меня нет намерения завалить клиентку в постель. Это у тебя на уме секс, а для меня важна ее безопасность, – фыркнул Дерек. – Может, поэтому она доверяет мне больше, чем тебе? Я уж не говорю про этого тупого хама, который пришел с тобой.

На одно короткое мгновение улыбка Гудмана померкла, ноздри раздулись, однако триумф Дерека длился недолго. Лу быстро пришел в себя и, вновь нацепив улыбку, сказал:

– Проваливай отсюда, Уильямс. Или мне придется тебя арестовать.

Дереку хотелось язвительно спросить: «На каком основании?» – но он разумно предпочел не играть с огнем и мрачно произнес:

– Приятно было пообщаться, детектив.

– Надеюсь, в последний раз.

Тяжело поднявшись, Дерек одернул собравшийся складками пиджак и побрел к выходу. В этот момент зазвучала удивительная скрипка Анны Бейтман.

Никки узнала «Взлетающего жаворонка» Воан-Уильямса. Тонкая и одновременно мощная композиция заполнила зал. Анна с закрытыми глазами раскачивалась из стороны в сторону в такт музыке. Но не скрипачка завораживала публику, а мелодия, срывавшаяся с ее волшебного смычка. Ах как любил эту композицию Дуглас! Они слушали ее сотни раз – когда пекли оладьи по субботам, в машине по дороге на работу, в постели…

Внезапно эмоции нахлынули на Никки, и, не сдержавшись, она всхлипнула, вздрогнув всем телом, закрыла лицо руками.

– Что с вами, дорогая? – участливо спросил нейрохирург, коснувшись ее плеча. – Хотите выйти на воздух?

Никки покачала головой, пытаясь сдержать слезы. Последние месяцы она прятала свою скорбь по Дугласу, не проявляя эмоций, не давая себе потерять контроль, несмотря на кошмарные события, происходившие вокруг. Но теперь, под влиянием волшебной музыки и вихря воспоминаний, словно открылся ящик Пандоры. Остановить рвущиеся наружу рыдания казалось почти невозможно, сердце болезненно сжималось, как будто в него тыкали иглой.

– Я разберусь, профессор Джеймесон, – раздался за ее спиной голос Хеддона, и на плечо опустилась его ладонь. – Позвольте мне пообщаться с Никки.

Миссис Робертс совершенно не требовалась его помощь, но она понимала, что от навязчивого внимания Дефо не так просто избавиться. Он помог ей подняться, обнимая за плечи, и вывел на террасу.

– Присядь и успокойся, – попросил Хеддон, указывая на скамейку.

Никки послушно села, шмыгая носом. Плечи все еще вздрагивали, но, похоже, шторм отступил.

– Что случилось? – спросил Дефо, присаживаясь рядом и протягивая белый носовой платок. – Промокни глаза, тушь размазалась.

– Спасибо. Не пойму, как это произошло. Возможно, дело в этой мелодии. Мы с Дугласом очень любили ее, слушали вместе, танцевали. И мне вдруг стало так тоскливо, Хеддон, я просто не смогла сдержаться.

Он привлек ее к себе и обнял.

– Бедняжка, я понимаю. Порой эмоциям необходим выход.

Никки доверчиво прильнула к его плечу, как прильнула бы к плечу брата – сильного, способного защитить и утешить.

– Но ты плачешь напрасно, – услышала она неразборчивый шепот на ухо. – Дуглас не заслуживал тебя. И ты это знаешь.

У Дефо был такой приятный воркующий тон, что Никки не сразу поняла, о чем он говорит, а спустя мгновение осознала, что ладонь Хеддона скользит вверх по ее ноге. Дурман внезапно рассеялся, и зазвучал сигнал тревоги.

– Хеддон! – выдохнула она и попыталась освободиться, однако его сильные руки, еще недавно согревавшие и дарившие защиту, превратились в железные тиски. – Да что ты творишь?

– Мне следовало это сделать несколько лет назад, – бормотал он ей в волосы. В голосе звучало откровенное желание. – Не борись, Никки, мы оба это заслужили. Мы оба хотим друг друга. Я так долго тебя любил, что уже…

– Хеддон, прекрати! – Потрясенная, она застыла словно ледяная статуя. Жадные полные губы Хеддона скользили по ее виску, шее, подбородку. – Отпусти меня!

– Что здесь происходит?

Голос детектива Гудмана раздался так неожиданно, что Хеддон Дефо подскочил словно ужаленный и отпрыгнул в сторону.

Никки посмотрела на Лу с таким облегчением, что снова едва не расплакалась. Она уже и не помнила, когда последний раз была так рада кого-то видеть. Быть может, парня в красной машине, который своим появлением спас ее от преследования черного джипа? Теперь события того дня казались такими давними, размытыми, словно она действительно их выдумала.

За последнее время столько всего произошло, что было сложно отделить правду от вымысла.

– Все в порядке, – дрожащим голосом сказала Никки, поправляя волосы и вставая.

Хеддон таращился на нее и, похоже, обмирал от ужаса, осознав, что натворил.

«Неужели он действительно поверил, что его желание ответно?» Никки было гадко даже думать об этом. Хеддон сказал, что много лет любил ее. А ведь он был другом Дугласа, лучшим другом!

А впрочем, даже любимый муж лгал ей… все лгали в той или иной степени. Ведь до этого момента Хеддон никогда не выказывал своих чувств, разве можно было обвинить его в дурных намерениях?

Но любил ли он ее на самом деле?

Нет, точно нет! Никки хорошо разбиралась в людях. Любящий человек никогда не воспользуется ситуацией, а Хеддон застал ее врасплох.

– Тебе нужна помощь? – уточнил Гудман, бросив на Дефо предупреждающий взгляд.

– Она же сказала, – вмешался тот, – все в порядке.

– Мне надо было подышать, – ответила Никки. – Наверное, я выпила слишком много вина. Пожалуй, лучше поехать домой.

– Я вызову такси, – в один голос сказали Гудман и Дефо.

Никки, прищурившись, посмотрела на обоих.

– Спасибо, джентльмены, я справлюсь. Благодарю за заботу, но мне хотелось бы побыть одной.

Никки куталась в шаль из тонкого кашемира, пока ждала такси. Ветер оказался внезапно пронизывающим.

Вечер обернулся катастрофой. Она собиралась встретиться с Луисом Родригесом и оказать поддержку подруге, а в результате спасать пришлось ее саму. В голове все еще стоял туман. Она с трудом помнила, зачем ей вообще хотелось взглянуть на мужа Анны и почему еще вчера эта встреча казалась такой важной.

– Машина для доктора Робертс, – объявил молодой швейцар.

Она забралась в пахнущий мятной жвачкой салон и долго возилась, пытаясь пристегнуться. Домашний адрес она тоже вспомнила с трудом.

«Да что со мной творится?» – подумала Никки и невнятно пробормотала:

– Брентвуд, Тайгертейл-драйв.

Они едва отъехали от отеля, когда водитель резко нажал на тормоза. Ремень безопасности больно впился в плечо Никки, в шее что-то хрустнуло. Водитель нецензурно выругался. Через дорогу, вытаращив глаза и не обращая внимания на сигналы машины и окрики, бежал какой-то мужчина.

«Мне что, чудится? Неужели этот безумец – Картер Беркли?»

– Вот придурок! – завопил водитель с ямайским акцентом. – Да я его едва не сшиб!

Обернувшись к Никки, он извинился, и они продолжили путь домой.

«Это был Картер. Я уверена. Но куда он бежал? И от кого?»

Высокие пальмы скользили мимо, уносясь в темноту.

Чувствуя, как покачивается на волнах опьянения, Никки поудобнее устроилась на сиденье.

«Какая разница, куда и от кого бежит Картер? Какая разница, что чувствовал Хеддон все эти годы? И кого волнует, почему Луис Родригес не появился на благотворительном ужине? Только Дуглас имеет значение. Только он важен. Но, увы, Дуглас, мой любимый Дуглас мертв».

Никки достала телефон, нашла номер Уильямса и напечатала неловкими пальцами сообщение: «Есть новости о Ленке?» Ответ пришел почти мгновенно: «Нет». И сразу вслед за этим: «Напишите, как доберетесь домой».

Никки была тронута. Толстый хамоватый детектив переживал за нее. И он ей нравился. Нравился тем, что в отличие от Хеддона Дефо и Лу Гудмана беспокоился просто так, не из желания затащить ее в постель. Никки понимала, что является для Уильямса выгодным клиентом, но ее деньги не обязывали Дерека проявлять широту души и заботу.

– Он хороший человек, – нетвердым голосом сказала она, глядя в темный экран телефона.

Дуглас тоже был хорошим человеком. Хорошим человеком и плохим мужем.

Закрыв глаза, Никки погрузилась в дремоту. Последней ее мыслью было тайное желание заснуть и больше никогда не просыпаться.