Глава 18

– И где же он? Где этот парень на красной машине, который все видел?

Мик Джонсон опирался на стол руками и буравил Никки взглядом, щека нервно подергивалась. Детектив был взбешен не на шутку, и каждую фразу буквально выплевывал ей в лицо.

– Да откуда мне знать, где он, – раздраженно ответила миссис Робертс. – Я же дала вам номер телефона, который он оставил.

– Вот только номер заблокирован.

– Послушайте, повторяю еще раз: он был на том самом месте, где меня пытались убить. Его появление в буквальном смысле спугнуло злоумышленника.

«А гнев ей к лицу», – подумал Лу, разглядывая Никки Робертс. Она походила на кобру, готовую к броску. Пожалуй, Мика Джонсона стоило угостить ядом. Несмотря на обещание, он по-прежнему вел себя как последний придурок, стоило доктору Робертс появиться в поле зрения. А ведь эта женщина пришла заявить о нападении. И не где-нибудь в темной подворотне, а возле собственного дома. Эксперты подтвердили взлом замка домофона, а следы протекторов на асфальте принадлежали не «мерседесу» психотерапевта, но Джонсон продолжал подозревать ее во всех грехах. Более того, на помятой изгороди нашли частицы красной краски, однако и это не убедило упертого толстяка. Он считал нападение инсценировкой.

Джонсон нарочито широко зевнул и потянулся до хруста, давая понять, что никуда не торопится.

– А имя вашего спасителя вы, конечно, спросить забыли. Да и номер машины начисто стерся из памяти, верно?

– Я была в шоке, – прошипела Никки сквозь зубы. – Меня едва не раздавили, детектив. Я была на волосок от гибели. Уж простите, что не озаботилась именем и номером. – Она потерла глаза, словно сонный ребенок. – Умерла моя пациентка. Затем мой ассистент. Остальные пациенты напуганы. Кажется, именно вы предположили, что обе жертвы объединяет лишь факт знакомства со мной. И теперь, когда ваша версия начинает подтверждаться, вы даете задний ход, отрицая, что кто-то может желать мне зла?

– Задний ход, говорите? – Джонсон прищурился. – Я думаю, что вы нарочно разыграли сцену с машиной.

– Да вы в своем уме? – Никки не верила своим ушам.

– А что такого? Ваш муж погиб. Вы остались одна, и никому нет до вас дела. Вам надо привлечь внимание к своей покинутой персоне. Отчего бы не выдумать тайный заговор, а заодно и прекрасного рыцаря на белом коне… пардон, на красной машине, который спасает вас от злоумышленника? И вот мы ищем этого рыцаря в сверкающих доспехах, который должен подтвердить ваш бред, но, увы, его номер не обслуживается.

Никки повернулась к Гудману.

– Мне одной кажется, что у вашего напарника навязчивая идея?

Лу, целиком разделявший ее точку зрения, неодобрительно взглянул на Мика.

– Простите, доктор Робертс…

– Не извиняйся! – рявкнул Джонсон и ударил по столу кулаком. – Если у кого-то тут и есть навязчивая идея, то явно не у меня. Лу, суди сам. Номера джипа с тонированными стеклами она не помнит. Свидетель был, да сплыл. На «жертве» ни единой царапинки. Чем не сюжет дерьмового детектива? И доктору Робертс так идет роль жертвы, правда, Лу?

Никки встала, одернула узкую юбку и повернулась к Гудману.

– Если будут результаты, пожалуйста, свяжитесь со мной, детектив. Я еду домой. Боюсь, у меня нет времени на тот бред, который несет этот человек. По нему самому плачет мозгоправ. По нему и его недоношенным идеям. Хорошего дня.

– Недоношенным, ты слыхал? – бросил Лу напарнику, когда Никки ушла. – Надеюсь, ты доволен собой.

– Да она просто стерва, – хмыкнул Джонсон. – Лживая стерва, вот она кто!

Гудман не выдержал.

– Да что происходит? Чем тебе помешала эта женщина?

– Да ты посмотри на нее! – взревел Джонсон. – Она врет как дышит! Не верю я, что кто-то на нее напал! Это дерьмовый сценарий, который она погано разыграла!

– Ради бога, Мик. У нас есть улики, отчет экспертов.

– Что? Следы протектора? Да мало ли кого могло занести на том повороте! Это не улика, и ты это знаешь.

– Тогда придумай хоть одну причину, по которой она могла придумать историю с нападением. Давай свои недоношенные идеи.

Джонсон скривился.

– Ей нужно внимание.

– Какое внимание? Чье внимание?

– Уж и не знаю, Лу. Может быть, твое, – парировал Мик. – Ты у нас парень видный, а эта бабенка со смерти мужа одна. Может, она фантазирует, как входит в комнату допросов, а ты стягиваешь с нее трусики для полного досмотра.

Гудман схватился за голову.

– Мы что, в начальной школе?

– Не знаю я ее мотивов, и плевать на них хотел, – продолжил Джонсон. – Я просто не верю ни единому ее слову. Лживая тварь. Помяни мое слово.

Гудман махнул рукой. Спорить с упрямыми ослами было не в его характере.

После долгой паузы Джонсон решил сменить тему.

– Есть что-нибудь по Брендону Гролшу?

– Ничего путного. Я разыскал ту наркоманку, которая прислала письмо Валентине Баден. Ее звали Ракель Келси.

– Звали?

– Ага. Передоз. Родители похоронили ее недалеко от Сан-Диего пару месяцев назад. Ей было двадцать два.

Джонсон поцокал языком и посетовал:

– Какого дьявола они садятся на эту дрянь?

Напарники помолчали.

– И все же я уверен: эта баба причастна! – внезапно вновь оживился Джонсон. – Вот помяни мое слово. Мы буквально в шаге от разгадки, я чувствую, только топчемся на одном месте.

Гудман не стал с ним спорить, желая лишь одного – чтобы напарник прекратил издеваться над Никки Робертс и обрел трезвость мышления. Надо во что бы то ни стало разыскать парня на красной машине. Кроме неизвестного на черном тонированном джипе, других подозреваемых у них не было. Брендона Гролша из списка потенциальных убийц, судя по всему, следовало вычеркнуть.

– И поэтому у меня к тебе вопрос. – Хеддон Дефо тепло улыбнулся Никки.

Они не виделись с того дня, как он принес миссис Робертс дурные новости о Трее. Сегодня тема убийства не всплывала, и разговор проходил в дружеской атмосфере. Как в старые добрые времена.

– Ну валяй, – кивнула Никки.

Хеддон адресовал ей долгий пристальный взгляд, а затем с нажимом произнес:

– Что означает: «по-сицилийски неповторимый лимон»?

Никки расхохоталась.

Они завтракали в кафе «Венеция», новом весьма пафосном заведении в центре, меню которого явно писал человек с фантазией.

– Думаю, то же самое, что «томат, мощный, как руки мясника», «краб с горячей гальки» и «курочка как из маминого курятника», – зачитала Никки.

– Столько слов в каждом названии блюда! – закатил глаза Хеддон. – Ожидаешь получить на тарелке произведение искусства, а там обычный салат «Цезарь».

– Обычный «Цезарь» дорого не продашь! – Никки вонзила вилку и нож в рулет из пармской ветчины, фаршированный моцареллой. – Поезжай в пиццерию возле клиники. Там он тебе встанет в четыре бакса. Но ведь ты не любишь забегаловки, правда?

Хеддон наблюдал за ее лицом, за улыбкой, то и дело скользившей по губам. Никки смеялась, и это было хорошим знаком. После смерти Дугласа она потеряла себя, став бледной тенью прежней Никки. Горе, гнев на судьбу, отчаяние изменили ее. Тайны покойного мужа, открывшиеся после похорон, должно быть, сделали Никки особо недоверчивой к людям.

И вот теперь она улыбалась.

– Закажем десерт? – спросил он, тыча пальцем в длинные строчки меню. – Или «ореховый крем, тронутый флорентийским солнцем» уже перебор?

– Точно перебор, – кивнула Никки. – Ты бы еще предложил «Венецию, утопающую в кокосовой стружке».

Позавтракав, они пешком отправились в клинику. Над ее дизайном и концепцией Хеддон и Дуглас думали последние восемь лет. Здание находилось на границе с бедными районами, поэтому за него запросили не много. Ремонт делали своими силами. Помогли городские власти, бывшие пациенты Дугласа, родные тех, кого он вытащил из безнадежных ситуаций.

Теперь всем заведовал Хеддон, продолживший дело Дугласа Робертса. Половину палат занимали пациенты, которые не могли платить за лечение, но дьявольски нуждались в помощи. Родственники исцелившихся с радостью жертвовали на благотворительные цели.

Хеддон не был уверен, что после гибели Дугласа клиника продолжит существование в прежнем виде, однако Никки оставила его управляющим и попросила вести дела так, как хотел ее любимый муж. Она не видела никого другого у руля клиники, кроме Хеддона, давнего соратника и единомышленника Дугласа.

Утро у Никки выдалось отвратительным. Из полицейского участка она ушла, преисполненная гнева, и, набрав номер старого друга, предложила вместе позавтракать. Рассказывать Хеддону о нападении Никки не стала. Не хватало еще, чтобы он предлагал помощь и неустанное наблюдение за ее домом и офисом! Едва ли у Хеддона было на это время. Кроме работы в клинике Хеддон также принимал частных пациентов в центральной больнице города. Никки не хотела беспокоить человека, занятого более важными и благородными делами.

Клиника находилась от ресторана всего в нескольких кварталах, но разница между двумя соседними районами была поразительной. Десять минут пешком – и роскошные магазины и кафе с верандами сменились старыми коттеджами двадцатых годов и приземистыми зданиями, где даже вывески не менялись десятилетиями: «Аптека», «Галантерея», «Ремонт часов»… многие дома стояли пустыми, а перед парадными входами торчали кривые колышки с табличкой: «Продается». Подлатанная витрина магазина одежды не была освещена: видимо, покупателей на новинки не нашлось. Прогресс проникал сюда с трудом.

Пожалуй, кроме шикарных пальм, одиноких и горделивых, словно намекавших на былое величие района, глазу не на чем было отдохнуть, но только до тех пор, пока случайный прохожий не натыкался на клинику Хеддона и Дугласа. Выкрашенное в белый цвет здание с большими витражными окнами так и притягивало взгляд.

– Мы недавно покрасили фасад, – похвалился Хеддон. – Раньше он был голубым, если ты помнишь. Думаю, Дуглас был бы в восторге. Что скажешь?

– Здорово, – согласилась Никки, чувствуя, как сердце забилось чаще. – Устроишь мне экскурсию?

Они поднялись на белое крыльцо и вошли внутрь через белоснежные двери. Потрясенная увиденным, Никки замерла на входе. Огромный холл было запружен людьми, в основном мужчинами. Они стояли, сидели в креслах и даже лежали на полу. В залах ожидания за стеклянными перегородками кто-то плакал и стенал, кто-то разглядывал свои трясущиеся руки, а кто-то скрипел зубами, с силой расчесывая кожу…

Взгляд Никки сразу привлекли двое мальчишек-подростков. Кожа лоскутами свисала с их запястий, шей и лиц словно старая облупившаяся краска.

– Героин? – сдавленно спросила Никки. – Бедняги. Выглядят словно жертвы отравления.

Хеддон провел ее в свой кабинет и, прикрыв дверь, ответил:

– Нет, это не героин. Но нечто похожее. Это производное дезоморфина, «крокодил». Его завезли русские. Очень сильный наркотик.

– Что за название? Это из-за того, что слезает кожа?

Хеддон кивнул.

– Жутковато выглядит, да? Дуглас рассказывал тебе об этой дряни?

Никки покачала головой.

– Что-то не припоминаю.

– Довольная свежая штука для нашего штата. Производят в бывшем Союзе, а к нам эта дрянь попадает через Мексику. И поверь, у нее немало поклонников. Зависимость возникает почти мгновенно. Те мальчишки в холле не первые жертвы «крокодила».

– И ты пытаешься им помочь? – Никки не могла забыть ужасного вида подростков.

– Им и многим другим. Каждую неделю новые жертвы. – Хеддон вздохнул. – Эта зараза хуже крэка. И главное – очень простая формула. Дешевое производство, большой навар. Рынок будет только расти.

– Господи, – прошептала Никки. – Я могу как-то помочь?

– Вряд ли, дорогая, – покачал головой Хеддон. – И скажу начистоту, сейчас тебе лучше держаться подальше от этих ужасов. Дуглас всегда оберегал тебя от участия в работе клиники, потому что знал – тебе тут не место. Ты слишком добрая и ранимая, все принимаешь близко к сердцу. А сейчас в твоей жизни и без того слишком много грустных событий.

Никки едва заметно кивнула.

Они помолчали.

– Полиция уже вышла на след преступника? – спросил Хеддон.

– Нет, – раздраженно ответила Никки.

Он заметил эту перемену – раздувающиеся ноздри, застывшие плечи. Именно так Никки реагировала на любое упоминание о муже.

– Кажется, я напрасно задал этот вопрос, – мягко сказал Хеддон. – Ты расстроилась?

– Дело не в тебе, – покачала головой миссис Робертс. – Все нормально.

О расследовании они больше не заговаривали.

Через полчаса Никки заторопилась в офис и на прощание тепло обняла Хеддона, чем немало его удивила.

– Я точно не расстроил тебя? – уточнил он на всякий случай.

– Мне просто не понравилась фраза, что Дуглас меня защищал. Он защищал меня слишком от многого, и после смерти это «многое» стало огромным сюрпризом. С тех пор я ненавижу любые секреты. Любые!

– Понимаю, – закивал Хеддон. – Не объясняйся, я это вижу и сам. Ты должна жить дальше, Никки. Выше голову, будут и хорошие времена, я уверен. Никогда не оглядывайся.

Никки улыбнулась:

– Хорошо, доктор Дефо, я постараюсь.

Хеддон проводил ее до ресторана и дождался, пока она сядет в машину. Когда «мерседес» свернул за угол, он мысленно пожелал Никки удачи. Как же он желал, чтобы Никки оставила прошлое позади!

Прошлое. Ящик Пандоры. Уж кто-кто, а Хеддон Дефо прекрасно знал, что некоторые шкафы лучше всегда держать запертыми. И покойный Дуглас Робертс на протяжении всей жизни оберегал жену от своих скелетов в шкафу.