Глава десятая

Открывший Бергу дверь денщик доложил:

– Так что гости вас дожидаются, ваш-бродь…

Впрочем, присутствие гостей чувствовалось и без предупреждения: в прихожей витал аромат дорогого табака, из залы доносился смех, голоса и звяканье стаканов.

– О-о, вот и Мишель… Где тебя черти носят?

– Совсем статская штафирка с виду… В статском по Петербургу дефилируешь – что, Монстра Усатого не боишься? Мишель, что с тобой?

– Здравствуйте, господа! – Берг был искренне рад, что ему не придётся коротать вечер одному. – Однако вы не слишком скучали тут без хозяина, как я погляжу!

Пожав руки офицерам своего батальона – поручику Солодовникову и штабс-капитану Миличу, – Берг проворно скинул сюртук, сдёрнул галстух, уселся меж друзьями и взял в руки наполненный стакан:

– Что пьёте нынче, господа офицеры? – он понюхал вино. – О-о, это не «астраханский квасок», это Франция, сразу чувствуется! По какому случаю шикуем?

– Случай самый неординарный, Мишель! – Солодовников залпом опорожнил свой стакан и кивнул на Милича. – Милич наш получил приказ в Швейцарию ехать! Везёт же людям!

– В Швейцарию? А что там стряслось? – удивился Берг.

– Что может стрястись в тихой и патриархальной Швейцарии, Мишель! Наш батальонный командир князь Кильдишев, дай ему Бог всего, назначил меня для сопровождения следующих для излечения на воды офицеров батальона, – счастливо засмеялся Милич. – Помнишь Братыненко и Якобса? Ну, которые после кавказской заварушки из госпиталей, бедолаги, всё никак не выберутся?

– Смутно припоминаю, господа, – Берг пожал плечами. – Я ведь и сам в батальоне недавно, в Туркестанской кампании почти год оттрубил.

– Однако в подобную поездочку на воды весной успел-таки прокатиться, а?

При упоминании весенней своей поездки в Европу Берг слегка нахмурился, словно пытаясь поймать ускользающую мысль или воспоминание. Но друзья теребили, тянули к нему стаканы, наперебой рассказывали последние батальонные сплетни, расспрашивали о Настеньке, и Берг махнул рукой. Если это что-то важное, то вспомнится само. А не вспомнится – стало быть, ерунда.

Беглая ревизия стола показала, что пора посылать денщика за «подкреплением» в ближайшую ресторацию. Разлив по стаканам последнюю бутылку, офицеры уговорились не спешить, потянуть время, чтобы ожидание посланца не показалось слишком долгим.

– Ну, что там твой японский друг, Мишель? – Солодовников раскурил сигару, выпустил несколько ровных колечек сизого дыма. – Всё такой же бука, сух и официален, аки кредитор? Не понимаю, как вы с ним вообще можете находить общий язык? Ну, поначалу чистая экзотика, это понятно. Заполучить в приятели единственного японца в столице, да ещё и дипломата! Наш свет завидовал тебе жуткой завистью, Мишель! Но японец же оказался сух, как прошлогодняя вобла, – разве не так?

– Серж, ты не прав, – заступился за японского друга Берг. – Да, общение с господином Эномото весьма своеобразно, а порой, честно признаться, и утомляет, и раздражает. Но японцы такие по натуре, понимаешь? Его суждения весьма оригинальны, ум остёр. Вот сами подумайте, господа: жили мы, жили – и знать не знали, что существует на свете совершенно иной мир, иные понятия. После его рассказов о Японии я просто мечтаю когда-нибудь побывать там, посмотреть на мир Эномото своими глазами. Сравнить то, что услышал о Японии, с увиденным.

– Воля твоя, Мишель! – пожал плечами Милич. – Езжай в свою Азиатчину, коли есть такое желание. А вот я через недельку уже на женевских барышень глазеть стану. А там, глядишь, и в Париж на недельку вырвусь как-нибудь! Это ж Европа, всё рядом!

– Да, рядом, – Берг хмурился, барабанил пальцами по столу, всё ещё пытаясь поймать какую-то ускользающую мысль.

– Ты на свадьбу-то свою японца думаешь звать? – Солодовников от нечего делать крошил острейшим сапёрным ножом кружок ананаса. – Или иностранным посланникам по статусу не положено столь близко с простыми смертными сходиться?

– Пригласить-то приглашал, да что-то настроение господина Эномото мне в последнее время не нравится, господа, – пожаловался Берг. – Прямо скажу: похоронное настроение у моего японского друга какое-то! Словно болезнь какая его настигла. Или беду чует… Вот сегодня, вообразите, господа! Вздумал в Трубецкой бастион Петропавловской крепости съездить, тюрьму осмотреть! Тут от одного названия мороз по коже – а он рвался туда прямо!

– В арестантский дом? Ну, действительно, – Милич покрутил пальцем у лба. – И что, пустили его?

– Ха, попробуй не пусти государева любимца! – хохотнул Солодовников, продолжая забавляться с ножом. – Я слыхал, японца этого день через день в Зимний приглашают – то на чаепитие с августейшим семейством, то на прогулку с их величествами. Фаворит-с! Вот разве что приревнует государь японца этого к Мишелю нашему, рассердится… Вот тогда, действительно, может и в Петропавловку определить! Так уж, скорее, Мишеля нашего, чем иностранного подданного!

– Серж, не говори глупостей! – вздохнул Берг. – Даже если государь и недоволен времяпрепровождением японского посланника, сие не есть государственное преступление. И вообще: был бы недоволен – мне бы уж как-нибудь давно бы дали понять про неуместность моей привязанности и интереса… Серьёзно, господа: Эномото чём-то явно подавлен в последнее время!

– Наплюй, Мишель! Особый народец, у них не разберёшь – что в голове делается. Иная нация, иное мышление – сам же говорил!

– Погодите, господа! – попросил Берг, теребя локон волос за ухом. – Что-то в голове вертится, совсем близко… Подавленность посланника… Неожиданный отъезд его помощника, Асикага, в Европу… Тут есть какая-то связь!

– Господи, он уже и второго японца приплёл, – рассмеялся Милич. – Как это ты, Мишель, их имена дикие в голове держать способен? И зачем этот второй японец в Европу собрался-то?

– В том-то и дело, что неизвестно! – Берг вскочил, быстрыми шагами прошёлся по комнате. – Эномото не знает причины, Асикага получил приказ через его голову, прямо из Токио – тем и расстроен посол чрезвычайно! Это что-то очень важное для него, поверьте, господа!

Хлопнула дверь в прихожей, и офицеры оживились:

– Ну, вот и твой пропащий денщик, наконец, явился! Господа, мы что-то совсем о стаканах своих забыли – выпьем, друзья!

– Да-да, конечно, выпьем! – Берг остановился посреди комнаты: ускользающая доселе мысль прояснилась, сформировалась. – Слушайте, Милич, а что, если я напрошусь к вам в компанию, а? Поеду с вами? И прослежу в Европе за японцем этим…

– Ну-у, брат, это не у Милича спрашивать надо! – Солодовников опрокинул в рот стакан вина, кинул вслед кусочек ананаса. – Это уже к милости полковника Кильдишева обращаться надобно! Как Усатый Монстр решит! И потом, Мишель: вы с полгода назад в подобную поездку уже отправлялись! Совесть иметь надобно – другие офицеры, знаете ли, тоже не отказались бы от подобной командировки! И что за сыщицкие умонастроения, Мишель! «Проследить!» Ты, русский офицер, какую-то игру в казаки-разбойники затеял! Выдумываешь, право! Просто завидуешь Миличу, и всё тут!

– Нет, господа, я не выдумываю! Господин Эномото в беде, я печёнкою чую! Ему важно знать про Асикага – а обязанности держат его здесь, в Петербурге! Князю Кильдишеву я объясню как-нибудь свою потребность. В конце концов, он с тестем моим будущим близко знаком – прибегну к родственной протекции, ежели что! Настеньке намекну про европейские обновки… Дело надо делать, господа! А дело-то, чую, нешуточное!

* * *

Командир Сапёрного батальона полковник Кильдишев, поворчав для порядка, наложил на рапорт Берга с просьбой включить его в состав сопровождающих команды раненых офицеров разрешающую резолюцию. Несколько больших хлопот потребовало устроить так, чтобы уехать из Санкт-Петербурга в один день с отбытием японца. Узы офицерского братства, впрочем, оказались сильнее указаний и распоряжений начальства. Узнав, что прапорщику Бергу позарез надо ехать на два дня позже намеченного, офицеры, без расспросов и ворчания, передали командование группой в его руки. Истинную цель поездки Берга в Европу знал только Милич.

До Берлина группа офицеров добралась без приключений. Здесь им предстояло расстаться. Следующие на воды раненые офицеры под присмотром одного Милича покатили на извозчиках в гостиницу, где им предстояло дожидаться завтрашнего поезда в Женеву. А Берг, убедившись, что японец купил билет в вагон второго класса на вечерний поезд в Амстердам через Ганновер, решил лишний раз не мозолить тому глаза и остался ждать вечера в вокзальной ресторации.

По случаю тёплой погоды основная масса посетителей ресторации выбрала столики на улице, в садике под чахлыми, уже пожелтевшими липами. Здесь играл оркестр местной пожарной команды, и сияние надраенных до зеркального блеска касок с гребнями состязалось со сверкающей медью духовых инструментов.

Расторопный кельнер принёс Бергу тяжёлую запотевшую кружку тёмного пива и сосиски. Увидев объёмистую тарелку, Берг чуть не вернул кельнера: этаким количеством можно было накормить не одного, а трёх-четырёх человек. Однако, против ожидания, сосиски «ушли» как-то незаметно, и, приканчивая вторую кружку, Берг уже подумывал о том, не заказать ли ещё?

Прихлёбывая остатки пива, Берг с удовольствием поглядывал на снующих между столиками голубей и воробьёв, лениво щурился от солнечных бликов, в изобилии пускаемых касками оркестрантов и их инструментами, и размышлял о дальнейшем способе действий. Постараться не попадаться Асикага Томео на глаза или, наоборот, разыграть «нечаянную» встречу и набиться в попутчики?

У этих двух решений были серьёзные минусы. Частенько бывая в петербургском особняке японского посольства, Берг, разумеется, был знаком со всем персоналом посольства, и при встрече с Асикага был бы неминуемо японцем узнан. К тому же у Берга были сомнения в собственных сыщицких способностях: вряд ли при отсутствии опыта в подобных делах он сможет держаться незаметно вблизи от объекта наблюдения. Чепуху с переодеванием, фальшивыми усами, бородой и париками офицер отбросил сразу: для такой маскировки тоже нужны определённые навыки.

Разыграть «нечаянную» встречу? Однако Асикага, не сообщив своему посольскому начальству о цели отъезда и, зная о тесной дружбе Берга и Эномото, скорее всего, насторожится. Насторожится и даст понять, что присутствие рядом такого «попутчика» нежелательно для него.

После полутора часов мучительных размышлений Берга наконец-то осенило. Торопливо рассчитавшись, он окликнул извозчика, и попросил отвезти его в солидное частное сыскное агентство.

Если извозчик и удивился, то виду не попал. Он меланхолично кивнул, пробормотал: «Разумеется, мой господин!» – и шлёпнул вожжами по бокам такого же меланхоличного мерина. Уже через полчаса неторопливой езды по берлинским улицам коляска остановилась у дверей со скромной вывеской: «Отто Шнитке. Деликатные услуги для состоятельных господ».

Гостя из России принял сам хозяин сыскного бюро. Изложенной просьбе он тоже ничуть не удивился, с сожалением отметив лишь отсутствие необходимости наблюдения за японцем в Берлине.

Да, мой господин, у меня есть, разумеется, хорошие коллеги и в Голландии, и в Амстердаме. Да, можно немедленно телеграфировать моим коллегам, порекомендовать им господина из России и заручиться содействием в данном им поручении. Сегодняшний экспресс из Берлина прибудет в Амстердам завтра днём, и господина из России там встретит мой голландский партнёр. А чтобы господин не сомневался в неукоснительном исполнении поручения, я немедленно телеграфирую в Амстердам, и через три часа, ко времени отправления берлинского поезда, надеюсь привезти на вокзал подтверждение голландского коллеги о содействии. Мои комиссионные? О-о, вряд ли они разорят уважаемого господина!

Шнитке черкнул на листе бумаги несколько цифр и пододвинул бумагу Бергу.

Мысленно крякнув, тот не стал возражать и достал бумажник.

Немец сдержал слово, и за полчаса до отхода поезда в Амстердам посыльный в форменной фуражке с невнятной кокардой нашёл Берга на вокзальном дебаркадере и передал ему конверт без надписи.

В конверте оказалась короткая записка сыщика Шнитке, в которой тот подтверждал свою договорённость с клиентом. К записке был приложен телеграфный ответ голландского коллеги герра Шнитке.

К этому времени Берг уже успел «нечаянно» встретить на вокзале Асикага Томео. Он дружески с ним раскланялся, выразил приятное удивление от встречи и сообщил, что едет в Париж.

Париж был экспромтом, неожиданным для самого Берга. Однако, упомянув про Париж, он обратил внимание на мимолётное выражение досады, мелькнувшее на смуглом лице японца.

– Поздравляю вас, господин Берг! – коротко поклонился Асикага. – Я вижу, что в русской армии, в отличие от японской, заграничные командировки младших офицеров отнюдь не являются редкостью! Его высокопревосходительство, господин посол Эномото, если не ошибаюсь, имел честь познакомиться с вами в Париже, куда вы также были командированы нынешней весной. Ведь вы, кажется, служите в сапёрном полку?

– В батальоне, – машинально поправил Берг. – Мне просто повезло, господин Асикага: весной я неплохо справился с поручением по сопровождению на лечебные воды раненых офицеров, среди которых был сын весьма высокопоставленного сановника. Этот генерал выразил благодарность моему командиру в высочайшем присутствии, и великий князь, патронирующий благотворительное попечительство о раненых воинах, запомнил моё имя. Но ведь и вы, господин Асикага, вовсе не обижены приятными вояжами, как я погляжу! Хотя также являетесь младшим чином в дипломатической миссии…

– О-о, мой случай вряд ли можно назвать везением, господин Берг! – японец снова сломался в коротком поклоне. – В Европе у моего императора пока, к сожалению, слишком мало доверенных офицеров, работающих здесь на постоянной основе. А посылать со срочным поручением специального человека из Японии – означает большую потерю времени.

– Так ваше нынешнее поручение имеет дипломатическое свойство? – словно невзначай поинтересовался Берг.

– Я штабной офицер, и в дипломатическую миссию попал волею случая, – уклончиво ответил Асикага. – Простите, господин Берг, но я не вижу своего носильщика и должен, к сожалению, покинуть вас. Вы тоже едете во втором вагоне?

– Нет, в третьем, господин Асикага. Надеюсь, мы ещё свидимся в Амстердаме! – Берг церемонно раскланялся и отошёл.

Найдя глазами посыльного от сыщика, офицер кивнул на японца и поднял два пальца. Тот коротко кивнул и затерялся в толпе пассажиров.

Вагоны, в которых ехали из Берлина в Амстердам Берг и Асикага, были второго класса. И, несмотря на то что пассажирские диваны были мягкими, а спинки можно было немного опустить, Берг провёл весьма скверную ночь и успел несколько раз пожалеть, что не купил билет в спальный вагон.

На вокзале в Амстердаме прибывших пассажиров поджидали многочисленные посыльные из разных гостиниц. Соскочив с подножки вагона одним из первых, Берг рассеянно кивал на посулы гостиничных агентов, поджидая голландского сыщика и поглядывая в сторону второго вагона, где ехал японец. Голландского языка он не знал, и это внушало Бергу некоторые опасения.

Наконец на дебаркадере появился и японец, сразу же атакованный гостиничными агентами. Заметив Берга, Асикага сразу направился к нему, церемонно раскланялся, поинтересовался – как тот доехал, и скоро ли намерен отправляться дальше. Берг не стал кокетничать: доехал скверно, и поэтому намерен на день-другой задержаться в Амстердаме – выспаться на нормальной кровати и хоть немного прийти в себя.

Едва японец отошёл, как один из гостиничных агентов, давно дёргавших Берга за рукав, на приличном немецком языке вполголоса поинтересовался:

– Изволите быть господином Бергом? – и когда офицер резко обернулся, отступил на полшага и покачал головой. – Тише, прошу вас! Я здешний партнёр господина Шнитке из Берлина. Могу вас поздравить, господин Берг! Субъекта, который вас интересует, узнать в здешней толпе и выследить труда не составит, а потерять достаточно трудно. Спокойно идите отдыхать в гостиницу – кстати, рекомендую «Две короны» – мои люди возьмут вашего азиата под наблюдение. Когда вам угодно получить первый отчёт, мой господин?

– Не позже, чем нынче вечером, господин э…

– Это совершенно неважно. Значит, нынче вечером, господин Берг! Позвольте проводить вас до извозчика…

Однако японец спутал все карты.

Не успел Берг, заказав плотный обед на шесть часов пополудни, рухнуть в мягкую постель и с наслаждением прикрыть глаза, как в дверь номера забарабанили. Проклиная голландскую бесцеремонность и бормоча ругательства, Берг накинул халат и отпёр дверь, намереваясь отчитать гостиничную обслугу за беспокойство. За дверью, однако, стоял не гостиничный коридорный, а давешний сыщик с вокзала. Проскользнув мимо Берга в номер, он без приглашения сел.

– Тысяча извинений, мой господин! Однако события приняли неожиданный оборот, и я счёл своим долгом поставить вас об этом в известность, не дожидаясь назначенного вами времени рандеву. Интересующий вас субъект с вокзала никуда не пошёл. Он издали наблюдал за вами, и когда вы уехали на извозчике, сразу же проследовал в железнодорожную кассу и купил билет в спальный вагон на ближайший поезд в Париж через Роттердам – Брюссель – Лилль. Поезд отправляется, – сыщик вытянул из жилетного кармана часы, щёлкнул крышкой. – Да, поезд, согласно расписанию, отправляется с Амстердамского вокзала менее чем через час. Какие будут указания, мой господин?

Сдирая с плеч халат, Берг кинулся к шкапу одеваться. Сыщик кашлянул:

– Вы, очевидно, хотите успеть на тот же поезд? Извольте прежде выслушать соображения профессионала, мой господин!

Берг, спохватившись, укрылся в своих «невыразимых» за дверцей шкапа и высунул оттуда голову, напряжённо глядя на собеседника.

– Вам не следует спешить на вокзал, господин Берг! – уверенно продолжил сыщик. – Судя по всему, Париж был целью этого азиатского господина изначально, а Амстердам был назван для маскировки его намерений. Он не случайно поинтересовался вашими планами, и когда услышал про Париж, также названный вами для маскировки, запаниковал. Запаниковал и решил убраться отсюда побыстрее, чтобы вы потеряли его след.

– И что же вы предлагаете?

– Не торопиться! – повторил сыщик. – Тем более что спальный вагон в пассажирском составе Амстердам – Париж единственный. И там вы неизбежно встретитесь с вашим азиатом и возбудите у него самые серьёзные подозрения. Пока он, видимо, считает вашу встречу досадной случайностью – но если вы, сообщили ему о том, что остаётесь в Голландии на два-три дня и отправились отдыхать в гостиницу, а сами тут же окажетесь в одном вагоне с ним…

– Да-да, я понимаю, – забормотал Берг. – Однако что же теперь делать?

– Успокоиться, мой господин! С вашего позволения, я взял на себя смелость заказать для вас билет в Париж на завтра. Отдыхайте и доверьтесь профессионалам! С вашим азиатом в Париж поедут два наших лучших агента. Они «проводят» его до выбранного им логова и гарантирую, что наш подопечный не сделает и шага без того, чтобы об этом не стало известно. А вас в Париже, на вокзале Gare du Nord, встретят и предоставят подробнейший отчёт о времяпрепровождении нашего подопечного. Далее вы примите решение сами: если желаете, то мои агенты продолжат незаметно опекать азиата во время его пребывания во французской столице. Либо, если захотите, наблюдение продолжат французы – по нашей рекомендации, либо по вашему собственному выбору. Решайте, мой господин. Лично я, хотя это и не в интересах моей фирмы, рекомендовал бы вам прибегнуть всё же к услугам французских детективов. Выйдет дешевле, знаете ли.

– У вас такой многозначительный вид, что я просто вынужден просить вас объясниться, герр.

– О-о, ничего особенного. Просто вся Европа знает, что заместитель префекта Парижа, сотрудник секретно-наблюдательной части мсье Мерсье, давно работает на русскую политическую полицию. И коль скоро эта полиция в вашем лице вынуждена, по-видимому, действовать столь неприкрыто.

– Я попросил бы вас, господин сыщик, не смешивать меня с господами из охранки! – налился свекольным цветом Берг. – Я гвардеец, русский офицер, и не могу позволить… Я выполняю частное поручение, никоим образом не имеющее отношения к революционерам и нигилистам!

Забыв о том, что не одет, он даже сделал шаг из-за дверцы, однако, вспомнив о светло-сиреневых «невыразимых», отнюдь не соответствующих моменту, поспешно отступил в сень шкапа.

– Боже, простите, простите, мой господин! Я вовсе не желал вас обидеть! А если и допустил вольное предположение, так только единственно исходящее из способа ваших, простите, действий… Ну, не хотите, как хотите, дело ваше, в конце концов! Французы, работающие на русскую политическую полицию, либо не работающие на неё – всё равно чувствуют себя в Париже и во Франции свободнее, нежели приезжие э-э… специалисты. Вот и всё, что я хотел вам сказать, мой господин!.. Так что вы решайтесь – мой план принимается? Или вы желаете непременно ехать в Париж нынче же?

Берг погрузился в невесёлые размышления. Прежняя задумка самостоятельно проследить в Голландии за Асикага Томео, подкреплённая с финансовых позиций лишь собственными сбережениями, скопленными на свадьбу за время боевой экспедиции в Туркестане, уже нынче стала представляться ему по меньшей мере малопродуманной. И этот займ, сделанным перед самой поездкой в Европу у ростовщика, – чёрт, почему же он не внял увещеваниям друзей и не попросил вдвое от того, что так легко ссудил ему кредитор?

Нет, Берга вовсе не снедал приступ экономии. И денег, потраченных на спасение друга – что-то внутри подсказывало, что речь идёт именно о спасении! – ему не было жалко. Всё было гораздо проще: не имея опыта в столь своеобразной сфере, как тайное наблюдение за объектом, да ещё в чужой стране, он и представить себе не мог степени затратности подобных мероприятий. Авантюрное путешествие в Европу только началось, а треть суммы, предназначенной для выполнения миссии, уже как корова языком слизала! А ежели Асикага задержится в Париже не на несколько дней, а недель? Что тогда – объявлять нанятым сыщикам о своей несостоятельности и бросать задумку на полпути?

Более всего сейчас Бергу хотелось схватить бумажник и тщательно пересчитать то, что нам наличествовало на данный момент. И конечно, повыспросить у этого голландского господинчика – планируют ли его двое коллег также совершить путешествие в Париж первым классом?

А-а, где наша не пропадала! Мысленно махнув рукой на возможные проблемы ближайшего будущего, Берг вновь выглянул из-за дверцы шкапа и строго поглядел на посетителя:

– Ваше предложение кажется мне разумным. Что же касается вояжа в Париж ваших помощников, то не надо меня уверять, что им потребуется два места в спальном вагоне! Достаточно будет и второго – ехал же я в Амстердам вторым классом!

* * *

Через два дня, сев в коляску под сенью величественного фасада нового здания вокзала Gare du Nord, выполненного в форме триумфальной арки, Берг и вовсе забыл о заботящих его денежных проблемах. Прозрачный осенний воздух парижской столицы, неяркие и в то же время чрезвычайно гармоничные краски улицы Лафайет, на которую сразу же свернул фиакр, заставили его позабыть обо всём и жадно впитывать впечатления мировой столицы. А женщины, парижские женщины! Берг готов был поклясться, что парижанку можно узнать в любой толпе – не столько по одежде, сколько по походке, манере держаться…

Место в гостинице неподалёку от Северного вокзала ему зарезервировали голландское сыщики. Один из них, встретивший Берга на вокзале, передал ему и конверт с первым отчётом о пребывании японца во французской столице. Отчёт, предусмотрительно составленный на немецком языке, оказался довольно объёмистым, и Берг, сдерживая нетерпение, оставил чтение до гостиницы.

Переодевшись, он не стал тратить время на отдых и, захватив бумаги, спустился вниз, вышел на улицу и устроился за столиком первого попавшегося уличного кафе.

Как и весной, Париж сразу же погружал приезжих в свою непередаваемую атмосферу лёгкой грусти и ожидания перемен в жизни – во всяком случае, Берг определил свои парижские ощущения именно так. По улице двигался почти непрерывный поток колясок и фиакров, прохожие громко переговаривались и улыбались, то и дело приподнимая цилиндры и щёгольски помахивая лёгкими тросточками. Молодые француженки беззастенчиво поглядывали на мужчин – с лёгким, как показалось Бергу, вызовом.

Он заказал большую чашку кофе и вскрыл конверт с отчётом сыщика.

Перемещение японца по французской столице и его контакты показались Бергу странными. Первым делом японец разыскал некоего отставного полковника Жюля Брюне, занимавшего скромную должность при военном министерстве. Странным было то, что японец, прежде прочего, кинулся разыскивать того самого Брюне, которого Эномото почитал своим старым другом и знакомцем. Зачем Асикага понадобился французский полковник? Вряд ли тут, учитывая натянутые отношения между японским посланником и секретарём посольства, речь могла идти о каком-то поручении Эномото.

Пробыл Асикага у полковника недолго: через четверть часа, как отметили дотошные сыщики, оба вышли из здания министерства, остановили фиакр (был записан номер извозчика!) и доехали до Монмартра. Там спутники заняли столик на летней веранде маленького кафе. Наблюдатель отметил оживлённый диалог между Брюне и Асикага и написал, что встреча, по всей вероятности, закончилась ссорой собеседников.

Как отметил в своём отчёте сыщик, он не имел возможности быть на дистанции слухового контакта. И услыхал только окончание диалога, заняв в кафе соседний столик. Речь шла о сумме вознаграждения за некую услугу, о которой просил японец. Сначала он предлагал 500 франков, потом повысил ставку до 700. Получив решительный отказ, Асикага откланялся и покинул кафе.

Окликнув фиакр, японец назвал вознице адрес, и тот повёз его через весь Париж в Сен-Жермен. Сыщик, разумеется, отправился следом. Фиакр довёз японца до нужного ему дома, там вознице было приказано ждать, а Асикага поднялся в мансарду. Воспользовавшись его отсутствием, сыщик предъявил вознице фальшивый полицейский жетон и выяснил, что японец разыскивает здесь некоего Франсуа Буффье, бывшего пехотного сержанта французской армии. Его имя и адрес были записаны на клочке бумаги, которую японец показывал вознице фиакра. На той же бумаге было записано ещё одно имя, однако – тысяча сожалений! – возница его не запомнил.

Японец довольно скоро вышел из дома в сопровождении человека, которого искал. Оба уселись в фиакр, и вознице было велено ехать к ресторанчику папаши Годара – адрес назвал ему на сей раз француз.

Сыщик на своём фиакре обогнал экипаж преследуемых, и успел занять в ресторанчике Годара столик. Однако японец и Буффье, видимо, успели о чём-то договориться ещё по дороге и за столиком говорили только о сумме вознаграждения. Согласие было достигнуто довольно быстро, и Асикага, оплатив заказанный французом обед и целую батарею бутылок вина, откланялся. Следующая встреча, как отметил сыщик, была назначена через два дня, в этом же ресторанчике.

Несмотря на скоротечность встречи японца с французом, сыщик успел нанять уличного оборванца – карманного воришку. И тот сумел ловко вытащить из кармана Асикага выглядывающий оттуда клочок бумаги. На бумаге, кроме имени и адреса Буффье, были записаны ещё два имени – Жана Мерлина и Фредерика Валетта. Как предположил голландский сыщик, они тоже были военными.

Отчёт сыщика содержал и короткую справку по Жюлю Брюне. Ему 48 лет, профессиональный военный, не женат. Родился в Восточной Франции, в Эльзасе. Обучался военному ремеслу в Политехнической школе по артиллерийской специальности. В 1862 году оставил службу в полку, завербовавшись в команду военных инструкторов, направлявшихся в Мексику. Пробыл там пять лет, вернулся во Францию в чине капитана, и сразу же в составе французской военной миссии под командой атташе Шарля Сюльписа Жюля Шануана был направлен в Японию, где пробыл два года.

Вернувшись на родину, Жюль Брюне сразу же попал на театр военных действий – Франция вела войну с Пруссией. Воевал недолго, был пленён. После поражения Франции был отпущен. Во время Парижской коммуны участвовал в её подавлении. Сейчас, благодаря протекции бывшего командира французской миссии в Японии, получил скромную должность в военном министерстве.

Буффье живёт на съёмной квартире один, получает небольшую военную пенсию и доходы от какой-то небольшой недвижимости в провинции. Раз-другой в месяц встречается с полковыми друзьями, по этому поводу закатываются шумные пирушки далеко за полночь. Друзьям жалуется на маленькую пенсию и мизерные доходы.

Что же касается двух французов, чьи имена были записаны на выкраденной у японца бумажке, то сведения о них сыщики обещали собрать в ближайшее время. Исходя из возраста и упоминания военного прошлого этих людей, речь, скорее всего, также идёт о наёмниках, которые вполне могли быть в составе французской миссии в Японии.

И здесь японский след, отметил Берг. Асикага разыскивает в Париже бывших наёмников и что-то у них просит. Что же именно?

Как могли вообще пересечься в Японии несколько лет назад интересы моряка Эномото с интересами французских пехотинцев и артиллеристов? Стоп!

Пытаясь восстановить в памяти давний разговор с Эномото, Берг с силой потёр обеими руками лицо. Стоп – было что-то ещё в том разговоре!

Да, японец произнёс тогда фразу, которая показалась Бергу любопытной и необычной. Эномото тогда сказал, что французы оказались специалистами не только в военном ремесле, но и в идеях парламентаризма. Удивлённый Берг даже переспросил: в каком смысле? Какая могла быть связь у самурайской Японии с европейским парламентаризмом? Эномото тогда не ответил – лишь погрузился в своё отрешённое молчание, а потом, после паузы, заговорил о чём-то другом.

Берг вздохнул: досадуй не досадуй – теперь ничего не попишешь. Эномото сейчас в Петербурге, а он здесь, в Париже. Не спросишь! Даже и была б возможность спросить – упрямый японец вполне может и не ответить. И он принялся дочитывать отчёт.

Расставшись с Буффье, японец вернулся в свою гостиницу, предупредив тамошнюю обслугу, что ожидает гостя. Этого посетителя велено было сразу же проводить в занимаемый номер.

Гость вскоре явился, и был препровождён к японцу. Посетитель пробыл у Асикага недолго и уже через десять минут покинул гостиницу. Один из сыщиков остался в гостинице продолжать наблюдение за японцем, второй поехал за посетителем.

Остальной «улов» первого был невелик: Асикага из номера не выходил, лишь один раз вызывал звонком коридорного – справиться, как и где можно заказать железнодорожный билет до Амстердама. Сыщик проявил смекалку: слегка изменив внешность, он нанёс визит японцу под видом агента билетных касс и выяснил, когда тот намерен покинуть Париж. Оказалось, что японца интересует третий день – следующий после условленной встречи с Буффье.

Слежка за вечерним посетителем Асикага позволила выяснить, что тот служит в довольно скандальной французской газете «Журналь де Деба э дэ декре». В настоящее время голландцы с помощью местных контактов пытаются выяснить – кто был инициатором встречи и по какому поводу она вообще состоялась.

Отчёт заканчивался деликатным предложением по дальнейшему выяснению целей визита Асикага в Париж. Сыщики предлагали пойти по самому простому пути: встретиться с Буффье и репортеёром и прямо спросить их про японца. С учётом явной нужды Буффье в деньгах и принимая во внимание репутацию газетчика, сыщики полагали, что за предложенную мзду те вряд ли станут скрывать от кого-либо цель японца. Тем не менее встречу с ними предлагалось устроить после отъезда Асикага из Парижа.

К отчёту прилагался счёт за два дня наблюдения за японцем и его контактами. Берг в очередной раз крякнул, увидев итоговую цифру, и одновременно мысленно признав, что запрашиваемые деньги сыщики отработали сполна. В постскриптуме автор отчёта, словно читая мысли клиента, снова предлагал господину из России прибегнуть к услугам местных сыщиков, упомянув соображения экономии.

Относительно смены сыщиков Берг уже решил: за два-три дня пребывания Асикага в Париже менять голландцев на французов наверняка не стоило. Больше времени уйдёт на вникание новых сыщиков в тему. Надо рискнуть и встретиться с Буффье до назначенного рандеву с японцем, решил Берг. Правда, могут потребоваться деньги, которых осталось совсем мало. Глянув на часы – прикидывая оставшееся время до назначенного визита сыщиков с новым отчётом, – он вдруг подумал: а ведь часы-то у меня дорогие! Интересно, сколько дадут за них здесь, в Париже?

Да сколько бы ни дали! С часами, судя по всему, придётся расстаться. Берг махнул рукой и дёрнул за сонетку, вызывая коридорного – чтобы дать распоряжение насчёт обеда.