Глава 21
Чекменев с Миллером перегруппировали свои силы. В свете полученных от Уварова докладов на боевую устойчивость дворцовых гренадер в поле рассчитывать не приходилось, если по ним ударит батальон боевиков, подобных тем, которых пока что сдерживали «печенеги».
Нет, народ в роте надежный, верный присяге, но все же больше специализирован на плац-парадах и внутренних караулах. Это не штурмгвардия и не диверсанты, каждый из которых сам себе и личный состав, и командир. Лучше отвести их за линию стен и, пока не поздно, рубить бойницы по всем азимутам.
– Мин нет, – матерился Миллер, – артиллерии нет, как оборону строить?
– Скажи спасибо за то, что есть, – ровным голосом отвечал ему с веранды Олег Константинович, исключительно для порядка осматривая свои многочисленные винтовки и штуцеры, оснащенные уникальной оптикой. Если начнется плотная осада или штурм, он поднимется на галерею, откуда открывается круговой обзор, и будет отстреливаться до последнего патрона.
– Жаль, что вы не приказали Уварову пригнать с базы хранения еще машины три боеприпасов…
– А ты бы подсказал вовремя…
Войсковой старшина подавился следующим словом.
– Ты, Павел, запомни, – продолжал князь, – у нас тут не Баязет, месяц нам не высидеть, хоть с боеприпасами, хоть без. Либо подойдет помощь, либо нам кранты через час боя хотя бы с регулярным полком. То, что враг медлит, слегка обнадеживает. Значит, сил у него не так много или они связаны в других точках.
Миллер много лет служил по Протокольному ведомству, строевого опыта почти не имел, несмотря на казачью закваску, потому и поучал его Олег Константинович. А больше для себя он все это говорил, ибо известно – ничто так не успокаивает, как разъяснение общеизвестных предметов.
– Стоит у неприятеля появиться взводу танков или парочке полевых гаубиц – раскатают Берендеевку по бревнышку. Жалко будет, коллекции тут у меня неплохие собраны…
В ворота влетел небольшой грузовичок-пикап, на подножке стоял, держась одной рукой за стойку окна, Чекменев. В другой держал незнакомого вида пулемет. Генерал соскочил, не успела еще машина остановиться перед ступеньками крыльца.
В кузове князь увидел измазанного копотью, в висящей лохмотьями куртке «печенега» и два лежащих ничком тела в камуфляжах. На одном офицер сидел, на второе поставил облепленные грязью ботинки.
– Трофеи взяты, Ваше Величество, и пленные! – доложил Чекменев. – Сопровождает подпоручик Юрис.
Подпоручик перепрыгнул через борт, отдал честь, явно стесняясь своего вида. Вытащил из машины и сложил к ногам Олега еще один пулемет и три автомата, тоже не здешние. Символически получилось.
– Все в рабочем состоянии. Бьют намного лучше наших. Изготовлены тем не менее, судя по клеймам, в Туле…
– Поздравляю поручиком, Юрис! Покажите пленных. Они хоть живые?
– Рад стараться! – снова козырнул поручик. – Живые, но не ходячие. Ноги перебиты. Противошоковое вколото.
– Говорить могут?
Юрис развел руками.
– Только матерятся, прошу прощения. И переговариваются иногда не по-русски…
– Покажи.
Князь спустился к машине. Поручик с натугой перевернул боевиков на спину.
– Да-а, красавцы, – оценил Олег Константинович. – Откуда, как звать? – резко спросил он по-русски, потом еще на нескольких восточных языках. Один промолчал, ворочая покрасневшими от боли глазами. Второй сквозь зубы бросил: – Ведено. Видишь, куда дошли?
– Дойти не штука, вернуться труднее. Ты вряд ли доберешься. Говорить будешь или сразу кончать?
– К врачу отнеси, говорить потом, – пленник обращался исключительно к князю, остальных словно и не видел.
– Врача сюда! Будет тебе помощь, если скажешь, сколько вас было, сколько осталось. Не скажешь, велю в свинарник бросить, там и подыхай.
– Было триста, сколько осталось, не считал. Твоих – меньше. Скоро танки подойдут, совсем никого не останется. Тогда долго говорить будем…
– Займитесь им, доктор, – сказал князь лейб-медику. – Чтобы через полчаса он мне не только говорил, чтоб арию варяжского гостя смог исполнить…
При чем тут именно варяжский гость, персонаж совсем из другой оперы, никто не понял. К слову, наверное, пришлось или глубина державной мысли не дошла до простых смертных.
– Танки – это погано, – рассудительно промолвил Олег Константинович, одновременно уложив трофейный пулемет на стол и пытаясь разобраться в его устройстве. Поручик устремился помочь.
– Погоди, мне самому интересно. Так, так, так… В принципе ничего сложного. Но весьма остроумно, весьма…
Он поставил на место крышку ствольной коробки, передернул рукоятку, досылая патрон. Приложился, дал короткую очередь по кроне дальней сосны. Крутясь, отлетела ветка.
– Хорошо бьет, – согласился князь. – Много взяли? – спросил он Юриса.
– На поле боя подобрали шесть пулеметов и около двадцати автоматов. Капитан Уваров приказал использовать для усиления обороны.
– Правильно приказал. Долго еще держаться сможете?
– Сколько надо, Ваше Величество.
– Про танки слышал? Гранат в запасе достаточно имеете?
– Не считал, Ваше Величество. Наверное, десятка три есть… Отобьемся, дорога узкая, лес непроходимый…
– Спасибо за службу, поручик. Чарку герою!
Миллер тут же протянул фляжку.
– Стой, дай сюда!
Князь забрал фляжку у адъютанта, сам подал офицеру. Из собственных царских ручек оно куда почетнее.
Тарханов нервничал все сильнее. Сидят они в Кремле, под защитой стен. Гарнизон порядочный, припасов хватит, чтобы полугодовую осаду выдержать. А князь с Чекменевым в деревянной избе от вражеских банд отстреливаются. Ему даже в Пятигорске легче было. Сам по себе, воюй – не хочу! Только что о Татьяне мысли проскакивали…
Кстати, как они там сейчас? Татьяна с Майей?
Ляхов в соседней комнате не отходил от планшета. Не компьютерного, простого, нарисованного на плексигласе и подсвеченного снизу лампочками от карманного фонарика. Впрочем, настоящих компьютерных Сергей и не видел, не довелось ему побывать на «Валгалле» со всеми ее чудесами.
Пометки на плане Вадим делал восковыми мелками.
– Что скажешь? – спросил Тарханов.
– Такое впечатление, что паяльник сунули в осиное гнездо, – показал Ляхов на испятнанный разноцветными кружками и стрелками щит. – Отовсюду поперло! Смотри – на Воробьевых горах неизвестно откуда взявшиеся пушки устанавливают, информатор сообщает. Длинноствольные, на очень толстых резиновых колесах. Главное, дульные тормоза на стволах… Я сейчас туда рвану, может, успею прикрыть лавочку!
– Не понял, – сказал простодушный полковник. – Что такое тормоза и почему это главное?
– Потому, что наша инженерная мысль до такой простейшей штуки не додумалась. Откат при выстреле вдвое снижает. И, значит, эти стомиллиметровки с параллели привезли. И начнут они гвоздить даже и по нам с тобой, только щебенка полетит… Как большевики в семнадцатом из шестидюймовок в прошлой истории.
– Потом про историю. Сейчас, пока не начали – что?
– Да ничего. Продолжай гарнизоном командовать, заставь, наконец, «Пересветов» со всеми подчиненными частями к тебе подтянуться. Академия, бля, это ж целый батальон только офицеров. А службы обеспечения? Как мы в Польше – «Огнем и мечем!». Пусть сюда прорываются! Даже полк в кулаке сильнее корпуса вроссыпь.
– А они там – не продались? – Тарханов, не допущенный в круги высшей военной аристократии, знающий о подробностях только со слов друга, не доверял им генетически.
– Не думаю. Может, соображают слишком медленно, но продались – не верю. Не тот уровень. Так что вызывай, не сомневайся, был же приказ князя! Построй их тут как умеешь.
– Слышь, Вадим, – зло оторвав и сплюнув в сторону полмундштука папиросы, вдруг спросил Сергей. – Может, нам Шлимана с компанией сюда позвать? Хоть пообедают нормально!
Мысль товарища показалась Ляхову практически интересной, но и жутковатой в пересчете на нормальную логику. Довели, значит, парня!
– Это, Сережа, всегда успеется. Раз Максим на базе сидит, генератор в наших руках. Но, знаешь, фитиль в крюйт-камеру никогда не поздно сунуть. И почти всегда – рано. Ты лучше здесь сообщения из Берендеевки подожди, от морпехов с маршрута, а главное – от Александра Ивановича… Заверил он меня, час – самый крайний срок.
– Подожду, – мрачно ответил Тарханов. – Мне б на него живьем поглядеть… – в голосе прорезалась мечтательность.
– Увидишь. Но пока нужно делать что можешь и должен. Я пушки громить пойду. Одна нога здесь, другая там. А тебе неплохо бы для прикрытия еще две-три роты выбросить на Театральную, Арбат и набережные. Продвинуться, сколько можно, демонстрируя силу, слегка пострелять, если придется, и назад.
– Договорились.
Ляхов, не вдаваясь в субординацию, приказал кремлевскому генерал-интенданту выгнать из гаража три представительских лимузина и парадный катафалк (а что, недурно для маскировки), в них набилось человек двадцать сверхсрочников внутренней службы и штабных офицеров, с радостью согласившихся «проветриться». У каждого автомат, пистолет, ручных гранат прихватили от души, пушки подрывать. Долгий бой не планировался.
Ехать было всего ничего. Переулками, переулками, мимо Новодевичьго, через мост, потом по дуге, объезжая Воробьевы горы с тыла, и пожалуйста.
Все здесь выглядело так, как доложено. Просторная поляна, с которой открывается вид на всю Москву, где Герцен с Огаревым в чем-то клялись (убей, не помню), где Наполеон якобы ждал ключей… Какие, на хрен, ключи, если и дверей нету?
Зато пушки были на месте. Заканчивали разворачиваться на огневой позиции. Расчеты исполняли положенное боевым уставом: подкапывали землю под сошниками, проворачивали механизмы горизонтальной и вертикальной наводки, выгружали с машин снарядные ящики, распечатывали, протирали ветошью длинные унитары. Не слишком торопятся, но минут через пятнадцать-двадцать будут готовы к стрельбе. Командиры орудий и огневых взводов шарят биноклями по горизонту.
Просмотренные Ляховым на «Валгалле» и в учебном центре документальные фильмы, посвященные технике того мира, были совершенно точны. Они самые, «Д-74», калибр 122 миллиметра, набор снарядов – на любой вкус. Одним боекомплектом разнесут Кремль по кирпичам.
Но – подзадержались ребята. Или страшно стрелять по национальной святыне, или приказ не поступил.
Ну, тогда мы начнем первыми.
Был бы на месте Секонда Фест, все закончилось бы в минуту. Всех дел – положить из автоматов в спину расчеты, и точка. Однако Вадим-второй был человеком иного времени и иной психологии.
Повыскакивали его офицеры из машин, подбадривая себя воинственными криками, заняли огневые. А что там занимать? Рядовые безоружны, у наводчиков и командиров орудий пистолеты в кобурах, у двух офицеров – тоже. Даже прикладами в морду бить никого не пришлось.
Правильно в наставлениях сказано: «На марше и при развертывании огневых позиций артиллерия без пехотного прикрытия беспомощна».
– Где командир батареи и НП? – спросил Ляхов старшего лейтенанта с неприятным, то и дело передергиваемым тиком лицом. Похоже, из запойных. Служил одно время с Вадимом такой, поручик Саратов, которому каждые два года то давали третью звездочку, то снимали две сразу.
– Вон там, на склоне, где раньше трамплин был.
– Веди. Дернешься – стреляю. Тут тебе не у Проньки. Ишь, придурки, на Кремль нацелились! За поллитра или сверху добавить обещали?
– Чего там вести? Они, как шум услышали, наверняка деру дали. Ну сходим, буссоль и стереотрубу с дальномером заберем…
Похоже, собственная судьба артиллериста совершенно не интересовала.
Так и вышло, кроме приборов и нескольких окурков, на командном пункте ничего не обнаружили.
Вернувшись, наведенными стволами и веселым матерком поощряя усердие пленных артиллеристов, заставили их свернуть батарею, подцепить орудия к транспортерам, загрузить обратно снаряды.
Теперь можно и в расположение. Лишь бы по дороге никто не кинулся отбивать трофеи. Вадим на такой успех даже и не рассчитывал, думал просто накатники у пушек взорвать или затворы унести, а тут вся батарея в полной исправности! Офицеры оживленно вспоминали строки орденских уставов, суливших за захват с бою вражеских орудий никак не меньше «Владимира» с мечами каждому участнику дела.
– …Танки, значит, – без особого выражения сказал Уваров. – Танки мы с самого начала ждем. Теперь понятно, чего они затаились и помалкивают…
– Нам же лучше, – ответил Рощин, исползавший с Константиновым и несколькими разведчиками всю нейтральную полосу. Они и притащили большую часть трофейных автоматов и пулеметов. Два пулемета отправили в Берендеевку, а остальными оснастили тыловой отсечный рубеж. – Пока подъедут, пока сориентируются. На мину, глядишь, кто напорется. Час-другой выгадаем…
– Потому и нечего рассиживаться. Начинайте копать гранатометчикам новые гнезда. Желательно под корнями деревьев потолще. От дороги метров двадцать-тридцать. В шахматном порядке по обеим обочинам. На расстоянии огневой связи. Про пути отхода не забывайте. В общем, сами знаете. Я потом посмотрю.
«Дротиков» у отряда осталось всего восемь штук, по три противотанковых гранаты на трубу. Если повезет, коробок пять сжечь можно. И надежно загородить дорогу. Уваров боялся только одного – если танки вообще не пойдут на сближение и станут гвоздить по позиции с недосягаемого расстояния. Впрочем, это тоже неплохо. Танковая пушка – не гаубица, калибр не тот, осколочно-фугасных в боеукладке не так много, постреляют в белый свет, как в копеечку, и все на этом. В чистом поле да, там бы тяжко пришлось.
Так примерно события и стали развиваться. Издалека послышался тяжелый гул и лязганье траков. Враги подняли радостный вой, снова замолотили из всех стволов, воздух опять наполнился свистом, жужжанием, шлепками пуль.
Уваров, хоть и полагалось ему руководить с командного пункта, надежно укрытого за глубоким оврагом, труднопреодолимым даже и для пехоты, не утерпел. Пополз вперед, чтобы лично поучаствовать в завязке боя. От этого многое будет зависеть.
Первые два танка, которые он разглядел в перспективе стометрового прямого участка дороги, ему не понравились. Ну совершенно! Чересчур они были большие, с широкими приплюснутыми башнями и едва не корабельного калибра пушками. Какие там «пятьдесят семь» или даже «семьдесят шесть»! Тут, считай, все «сто пятьдесят». От такого «чемодана» и в лесу не очень-то спрячешься.
Что за техника? Опять, как и грузовики, из «бокового времени»? А откуда ж еще? Наработали господа ученые с начальничками! Морду бы набить, не спеша, с расстановкой, по-фельдфебельски!
А делать что? Все равно стоять и стоять. Разве немного меньше, чем планировали.
Танки ползли не торопясь, лениво перематывая гусеницы, поводя стволами. Позади второго группами бежали приободрившиеся боевики. Валерий прикинул – если попасть гранатой в левый борт головного танка, да чтоб заодно и гусеницу перебить, его почти наверняка развернет поперек дороги за счет остаточного вращения правой. Движок вмиг не заглохнет, оборотов пять всегда сделает. Сосны здесь почти вплотную подступают к обочинам, второму трудновато будет просунуться. Тут бы и его запалить. А дальше – «будем посмотреть»…
Взрыв, донесшийся до Берендеевки, не походил на звуки, раньше доносившиеся с поля боя.
– Вроде как машина со снарядами рванула, – сказал Миллер.
– Или танк, – добавил Чекменев.
– Громковато для танка, – не согласился князь. Он ведь привык к совсем другой технике. На известных ему моделях укладки малокалиберных снарядов при попадании в танк редко детонируют разом, чаще рвутся по очереди, без особого шумового эффекта.
После короткой паузы один за другим раскатились несколько пушечных выстрелов. Будто десяток молний разрядились прямо над головами.
– Ого-го! Это что ж такое? Шестидюймовки? Тогда, господа, – прищурился князь, – пора вспоминать слова бессмертного «Варяга». «Последний парад наступает…»
– Может быть, Олег Константинович, пора все же уходить в леса? Пойдем на Дмитров, перехватим эшелон с морской пехотой. Тогда и вернемся, – предложил Чекменев.
Лицо князя выразило сомнение.
– Совершенно верно, Ваше Величество, – поддержал генерала Миллер. – Пока полководец жив и на свободе – война не проиграна. Вспомните исторические примеры. А так прилетит дурной снаряд, и конец. Не только нам, но всему нашему делу…
– Но как же… капитан Уваров, его люди?
– Гвардия обязана до конца защищать своего Императора…
– Хорошо, только свяжитесь еще раз с Тархановым. Где его помощь?
– Немедленно, Олег Константинович!
Миллер, поняв, что решение принято, тут же начал отдавать распоряжения на предстоящий марш. План был прост и давно им продуман. Сколь можно дальше продвинуться по обходной дороге к Сергиеву Посаду. В случае встречи головной походной заставы и казачьего авангарда с неприятелем связать его боем, а князю с конвоем уходить в чащу. Ничего особенного. В худшем случае верст двадцать пешком до ближайшего разъезда. Не разминемся с эшелоном.
– Игорь, обязательно пошли вестового к Уварову. Через полчаса после нашего ухода может поступать по собственному усмотрению. В Москве встретимся.
– Или раньше…
Танковые пушки продолжали бить размеренно, примерно по выстрелу в минуту. Гул словно зависал в сыром, плотном воздухе, и треск пулеметов от этого был почти неслышен.
Пару раз выпалили «Дротики», и вроде бы над кронами, смешиваясь с туманом, опять потянулся дым, который военный человек с фронтовым опытом ни с чем не спутает. Очень характерно дымят горящие танки.
Великокняжеская «кавалькада» из разведывательно-дозорной машины, «Руссо-Балта» Олега Константиновича, пикапа Чекменева и четырех грузовиков не успела еще завести моторы, как с тракта, на который она собиралась выходить, на галопе вылетели два казака.
Осадили коней, ловко спешились, закинули карабины через плечо.
– Ваше превосходительство, – обратился старший урядник к Чекменеву, – обнаружен неприятель. Колонна грузовиков с танками. Длинная, с полверсты, может больше, наблюдатель с дерева не разобрал, далековато… Станичники встретят, конечно, когда подойдет, задержат, сколь удастся. Да с винтарем много ль навоюешь? Полсотни стволов у нас, две трубы, один «Василек». Ну, полчаса, может… Так есаул спрашивает, вмертвую стоять или сюда оттягиваться?
– Скажи, пусть отходит. Нечего с винтовками на танки. Здесь насмерть станем, если что. Помощь с минуты на минуту будет, – обнадежил он казака.
– Тогда мы побежали?
– Бегите, – усмехнулся генерал.
– Может, так оно и лучше, – сказал князь, подходя. – Действительно, войска подойдут, а мы сбежали…
Он настолько не привык, чтобы ему говорили неправду, что и сейчас поглядывал на свой хронометр, где длинная стрелка мучительно медленно подбиралась к клятвенно назначенному Ляховым моменту.
– Занять круговую оборону. Передайте Уварову, уцелевшим гранатометчикам отойти к мосту и взорвать. Дождаться неприятеля, расстрелять остатки боезапаса. Остальные – сюда немедленно.
На лесной дороге догорали три танка. Первый – с сорванной башней, как бы вывернутый наизнанку. Это ему пробивший борт «Дротик» угодил точно в боеукладку, полную, неизрасходованную, только один снаряд автомат успел подать в казенник.
В двух других кумулятивные заряды выжгли людей, но без детонации. Так что снаружи монстры были почти как новые.
Еще четыре или пять, трудно разобрать на слух, методично расстреливали позицию Уварова, как он и предвидел, не трогаясь с места и оставаясь вне досягаемости.
Константинов вызвался сползать и завалить еще хоть одного, но Валерий не разрешил.
– Хватит нам покойников. Будем отступать. Мост взорвем, на том берегу закопаемся, и уже все.
Мост был почти игрушечный, десятиметровый всего, но прочный, бетонный, танк выдержит. Зато пойма ручья заболочена так, что хрен форсируешь.
– Чем взрывать, противопехотками? – вскинулся подпоручик.
– Тебя ж с нами не было вчера. Будь спокоен, уже заминировали, двести килограмм пентолита. Вдарит так, что в Москве услышат…
– Тогда оставь меня. Я взорву, когда по нему техника пойдет…
Тут и аналогичный приказ подоспел.
На противоположный берег с Уваровым вышло меньше половины тех, с кем он начинал бой. Измазанные кровью и грязью, с потемневшими от пороховой и тротиловой копоти лицами, кое-как перевязанные, офицеры несли и вели под руки тяжелее раненных товарищей. А еще и оружие, и ящики с патронами. Выносить убитых ни рук, ни сил уже не хватало. Прикопали лопатками, а то и прикладами прямо в окопчиках и ячейках, в расчете на то, что «вернемся и сделаем как положено».
И Рощин, и Константинов были рядом. Такое везенье. И в Бельведере вместе бились, и Польшу сбоку и поверху прошли, Радом взяли, да еще и здесь! Живые, даже не раненые.
В подстраховку электрического индуктора, по старинке Константинов протянул проверенный временем шнур имени господина Бикфорда (зря он не выставлен в Парижской палате мер и весов – эталон скорости горения, сантиметр в секунду. Миллионы, наверное, подрывников лично проверили и убедились).
– Идите, парни. Я дождусь, у меня нервы крепкие. Трех бойцов оставьте, фланги мне прикроют и подменят, если что… Такой фейерверк устроим, до вечера не очухаются!
Не будет моста, еще час-другой боя на последнем рубеже Уваров гарантировал. С тыла их не обойдешь, Берендеевка сзади, с флангов тоже. А с фронта – приходите, ждем-с! Через болотину по пояс в ледяной воде продираться и одновременно вверх прицельно стрелять никто не сможет. И потом рывок по сорокаметровому крутому склону, глинистому, снежком притрушенному – пожалуйста. Автомат в зубах, значит, а всеми четырьмя скребись, как корова по льду.
Валерий развеселился, пустив последнюю фляжку по кругу (бывает такое веселье, у бездны мрачной на краю).
– Что, обер-офицеры (в училищах так называли юнкеров выпускного курса), воевнули чем бог послал? Будет что вспомнить. Ты, Митька, считал, сколько нехристей в рай препроводил?
– Полтора танка, двадцать шесть рядовых, трех предводителей. Так и пиши в реляции. Мне лишнего не надо. К тому – девять единиц лично захваченного и доставленного по начальству особого секретного по причине неизвестности стрелкового оружия. «Георгия» – как с куста, а можно и Героя России… Отхлебнул в свою очередь и вдруг сказал без всякого ерничества: – Нет, правда, если Герои – не мы, тогда я уж и не знаю…
– Не забивай себе голову, – неожиданно жестко сказал Рощин, на него, похоже, опять накинуло. – Сунут, как вон командиру раньше «За пять штыковых…», и спасибо скажешь.
– Кто спорит, – согласился Константинов. – Если б за каждый бой да по ордену… – он махнул рукой.
Сколько таких разговоров велось на солдатских и офицерских бивуаках за последние полтысячи лет только! Кто чего совершил да кому чего полагается – шуба с царского плеча, сабля жалованная, деревенька тож… Бывало, везло, бывало, нет. А служить надо, куда денешься!
Опять вдруг загудел зуммер радиостанции. Уваров снял трубку с зажима.
– Капитан? Живой пока? Мост не взорвал еще? – Валерий попытался объяснить замысел, но не успел.
– Вот и молодец! Удачно получилось. Как раз пригодится, – голос Миллера звучал совершенно иначе, чем полчаса назад. – Еще поживем, наступать будем! Пришла помощь. Приготовься, сейчас к тебе выдвигаются. Сдашь рубеж, и свободен. Противника видишь?
– Еще нет. Замешкались что-то…
– Ладно, у меня все. Ждем.
Помощь, это хорошо. А откуда ж пришли? Окружной дорогой от Александрова или напрямую лесом? Да какая разница!
– Митька, у тебя точно в загашнике есть. Давай по крайней, отвоевались! – ликующим голосом почти выкрикнул Уваров.
Константинов понимающе кивнул и полез на дно вещмешка.
Минут десять прошло, не больше, они и докурить не успели, как услышали за спиной мерный, слитный хруст ломающихся под сотнями подошв шишек, веток и палок, покрывающих пространство между стволами.
Офицеры инстинктивно вскочили.
Ну, сказать вам, зрелище не для слабонервных.
Ухитряясь идти даже по лесу почти сомкнутыми рядами, на них надвигалась цепь настоящих корниловцев, с той еще войны. Знакомых по фотографиям в альбомах, на стендах училищ и воинских частей, документальным и художественным фильмам. Именно в тогдашней форме – начищенных высоких сапогах, черных гимнастерках с алыми кантами, демонстративно смятых фуражках с алым верхом. Единственное, что выбивалось из стиля, – автоматы, такие же, как у боевиков, вместо мосинских винтовок с четырехгранными игольчатыми штыками. Висят на правом плече, на длинно отпущенных ремнях, прижатые локтем.
За первой цепью вторая, третья.
– Матерь божья, – выговорил Рощин.
– Сказки венского леса, – добавил Константинов.
Несколько кучек опаленных огнем неравного сражения «печенегов», слишком оглушенных боем и смертями, чтобы сильно удивляться, поднимались с кочек и бревен навстречу… Кому? Дедам-прадедам или статистам костюмированного трагифарса?
Спасителям, в данном случае, остальное не так уж важно.
Так и стояли, пока к Уварову не вышел откуда-то слева полковник с не по-здешнему суровым, хотя вполне симпатичным лицом. Похлопывая кавалерийским стеком по голенищу. Да, Валерий вспомнил, тогда все носили стеки или хотя бы прутики в походных условиях.
– Полковник Басманов, Михаил Федорович. Рад познакомиться.
Протянул руку, с которой предварительно стянул тугую перчатку.
Валерий тоже представился, машинально взглянув на свою, исцарапанную и покрытую полосками запекшейся крови ладонь.
– Завидую, – сказал Басманов. – Хороший бой выдержали. У нас, к слову, тоже бывало… Как-то в восемнадцатом на Кубани мы двумя ротами держали переправу против красной дивизии, неоднократно переходя в штыковые контратаки…
Глаза полковника словно бы затянула поволока давних воспоминаний. Да отчего же давних? Семь лет едва прошло. А начиная с четырнадцатого если? Император Николай Первый Павлович, по неизреченной милости своей, в тысяча восемьсот пятьдесят пятом году повелел защитникам Севастополя защитывать выслугу месяц за год! А если б нам? Сколько в таком случае получается?
Отсюда и тоска в глазах.
– Да, помню, читал, – только и смог ответить Уваров.
– Оставим лирику. Вы сдаете мне позицию. Что имеете доложить?
Валерий доложил, что знал по последней оценке обстановки.
– Хорошо, капитан. Возвращайтесь в расположение. Если нужна помощь в переноске раненых, мои люди вам помогут. Личное оружие возьмите с собой, остальное пусть остается.
– Да чему тут оставаться? Пять пулеметов, гранатометы старенькие… – И снова подумал, кому старенькие, а этим – чудо техники из полста лет вперед.
– Все равно. Вам зачем лишнюю тяжесть таскать?
И то верно.
Уже собираясь прощаться, Уваров спросил то, что хотел с самого начала.
– Вас много, Михаил Федорович?
– Дивизия, – спокойно ответил Басманов.
Вот тут капитан испытал чувство ошеломления. Отбиваясь из последних сил, мечтал о поддержке простой пехотной роты, чтобы прибавили плотности огня и на себя отвлекли немного внимание противника. Батальон – это уже сон в летнюю ночь. А тут дивизия!
Если по штатам – пятнадцать тысяч человек. И со всеми спецподразделениями? И с фронтовым опытом тех сражений, когда действительно ротой против дивизии в штыковые ходили?
Да через час от боевиков со всеми их танками грязных портянок не останется! Точнее, только они и останутся.
– Тогда я могу быть спокоен, – со всем положенным графскому достоинству самоуважением поднес ладонь к козырьку фуражки Уваров.
– Не сомневайтесь, господин капитан, не подведем, – с той же мерой гвардейской вежливости ответил Басманов.
Во главе своей растрепанной, но не побежденной команды Уваров двинулся сквозь ряды корниловцев, которые смотрели на них с нескрываемым уважением, кое-кто подбадривал бойцов из далекого будущего немудреной шуткой. Но все же большинство молчало. По привычке или по приказу, неважно, однако создавалась тревожная, вагнеровская атмосфера.
Прислушаться, так услышишь. «Заклинание огня», «Валькирия» и прочее, все лейтмотивы и контрапункты, в которых Валерий разбирался прилично, как и полагалось юноше из «хорошего дома».
