Глава 20
Многослойность времени, постоянно подкидывая сложные для восприятия, а зачастую просто неприятные проблемы, имела и свои положительные стороны. Особенно, когда в них более-менее начинаешь разбираться, пусть только на утилитарно-практическом уровне.
Уже выйдя из реальности «2005», можно было сколько угодно заниматься вопросами технического и идеологического обеспечения запланированных акций, не опасаясь опоздать. То же самое справедливо для реальности «1925» относительно «2004».
Ляхов-Секонд с Тархановым, князь с Чекменевым, Уваров со своими бойцами действовали сейчас в пространстве единственно реального для них времени, а вот люди, решившие им помочь, располагали трижды эшелонированными тылами.
Не меньше недели Новиков, Левашов, Удолин и Маштаков астральными и инструментальными методами выстраивали модель обобщенной картины замкнувшихся одна на другую реальностей, каждая из которых, в зависимости от точки зрения, могла расцениваться полноценной химерой.
Что, собственно, и позволило происходить такому перетеканию сущностей, невозможному ни в каком другом варианте.
Переналаженный специальным образом псевдомозг стратегического симулятора Берестина, его надпрограмма (то есть то, что выше всего искусственно вложенного в материнские и прочие платы и возникло уже в процессе функционирования и взаимодействия железа и софта), наконец показал якобы непротиворечивую картину текущего процесса. Без всякого выхода в Гиперсеть.
Одновременно, как давно запланировал Новиков, машина периодически выдавала в Сеть сигналы, долженствовавшие демонстрировать попытки связи с ней и извлечения скрытой информации в таких-то и таких-то сферах.
Тоже давно известные на Земле принципы радиоигры и перегрузки каналов связи белым шумом.
Отчетливо обозначились точки и полосы «прорыва фронта», то есть места и время одно– и двусторонних проходов из «2004» в «2005». И все – исключительно на взаимно налагающихся территориях нынешней РФ и тамошней Российской Державы. Иных, кроме проделанных включениями СПВ, не наблюдалось. Где-либо в Америке или Европе подобных попыток также не предпринималось.
Значит, теория пока верна. Агрессия идет отсюда туда. Даже не так, не агрессия, миграция. Что некогда, вполне еще эмпирически, Шульгин разъяснял Ляхову-Секонду. А тот как мог – Чекменеву.
На самом деле выходило, что значительная часть организации, именовавшейся в начале ХХ века «Системой», несколько раз сменившая структуру, но не сущность, в лице своих российских филиалов решила избрать для своей жизни и новой деятельности неосвоенную территорию.
Очень похоже на пуритан и прочих сторонников Ветхозаветных традиций, в ХVII веке додумавшихся построить очередное Царствие Божие на свеженьком, нетронутом континенте. Ну вы знаете…
Правда, ударную силу для проникновения и завоевания территории они выбрали странноватую. Чеченцы, террористы иных мастей и толков, белые наемники, потерявшие работу в Африке за полной бесперспективностью последней, зомбированные россияне обеих реальностей.
Но с другой стороны – правильно. Как раз тот контингент, о котором спорил матрос Чугай с Леоном Черным в нашем «Хмуром», тамошнем – «Светлом утре». Того же автора.
Речь у анархиста с большевиком шла о бандитах и ворах как моторе революции. Черный утверждал, что только преступный мир сможет исполнить идею «разрушить до основания» должным образом. Чугай соглашался: да, несомненно, насчет этого – никаких возражений. А дальше? Воры – народ избалованный, трудиться не любит. Но хоть что-то производить надо для простого прокорма. А кто станет производить, если вокруг масса желающих произведенное немедленно отнять? Значит, придется этих самых воров скорее рано, чем поздно, загнать в овраги и – из пулеметов. Тоже – «до основанья».
Так и здесь. Когорты наемников-варваров проникнут в зажиревший, заманчиво богатый мир, помогут свалить княжескую власть, поставят на престол диктатора «из своих», аналог Теодориха какого-нибудь.
А потом из-за кулис появится во всем блеске новый Лукулл или Марк Лициний Красс, не впавшие в разврат сибариты эпохи упадка Рима, как принято было о них писать, а жестокие и упругие полководцы времен Пунических войн и разгрома Спартака. Они и устроят «соратникам» и «попутчикам» Аппиеву дорогу, от Москвы до Питера.
И начнется для новых хозяев жизни подлинный «золотой век». Что лучше можно придумать – с опытом нашей земной истории оказаться в том же самом мире, но избавленном от множества пороков. Психологических, экологических, политических и так далее и тому подобное. С цветущей природой, избытком природных ресурсов, гармонией межгосударственных отношений, без наркомании, СПИДа, международного терроризма, всевозможных «осей зла» и «дуг нестабильности», нарастающей ядерной опасности. Без депопуляции «цивилизованных стран» и стремительного «пожелтения» ойкумены.
Разумеется, здесь тоже не все гладко. Тот же «Черный интернационал», к примеру, или сепаратизм окраин Империи. Но говоря всерьез, это такие пустяки на фоне всего прочего! Вроде как сидеть в Чернобыле и рассуждать, что на Гавайи перебраться-то можно, только, по слухам, там москиты ночами кусаются.
Окончательно картина грандиозных планов новых колонизаторов сложилась, когда Шульгин с помощью Затевахина реализовал свой план «Варфоломеевской ночи». Что оказалось не так просто, как представлялось с первого взгляда. Прежде всего нужно было решить, как именно поступать с элементами, подлежащими изъятию? Их насчитывалось около полутора сотен только в «первом эшелоне».
Семнадцать человек «вдохновителей и организаторов», всю концепцию выдумавших, разработавших детальный и поэтапный план, ведущих каждый свое направление. Тот же господин Медведев с директором института, обеспечившие доведение до почти поточного производства аппаратуры «ГНП».
Особая группа, подбиравшая кандидатуры на «обработку» с учетом их положения и задач здесь, и других, которые в определенном качестве пригодятся «там».
Команда стратегов, намечавшая объекты и моменты вмешательства в обоих мирах, отслеживающая динамику процесса в зависимости от сочетания целенаправленных действий и вмешательства случайных факторов. Как, например, появление в Пятигорске Тарханова, срыв операции против Ляхова на пароходе, героический рейд по Бельведеру Уварова и еще масса подобных накладок и сцеплений в принципе непредсказуемых событий.
Еще человек сто работали «под контролем», подвергнувшись в разное время обработке разной степени глубины и интенсивности. Кто-то получил почти неуловимую акцентуацию уже имеющихся черт характера, другие – серьезную перезагрузку глубинных уровней личности.
Что иное заставило бы известного на всю страну миллиардера на личные средства приобрести в собственность совершенно ему не нужный огромный научно-технический комплекс, включающий несколько НИИ и заводов компьютерной техники, создать Совет директоров из рекомендованных «свыше» людей, после чего потерять к затее всякий текущий интерес. Занимаются люди разработкой всеобъемлющего «Прогноза политико-экономического развития России на период до 2050 года с учетом мировых тенденций», и никого это не касается. Финансирования требуется меньше, чем на самый обычный футбольный клуб, а польза – несомненная.
Точно так же у отдельных генералов и полковников как бы сами собой вызревали мысли о необходимости спасения Отечества от антинародного режима, возрождения былой мощи Советской Армии, силового восстановления Союза и тому подобное. Некоторые из них, подчиняясь программе, непрерывно выступали в печати и военных академиях с алармистскими прогнозами и экстремистскими призывами, другие делали свое дело тихо, но гораздо эффективнее. О чем речь позже.
Проскрипционные списки, составленные на основании «лабораторных журналов» Затевахина, компьютерных дедуктивных построений, ясновидения Удолина и оперативной работы, которую Шульгин вел последние полгода в «инициативном порядке», совпадали текстуально примерно по половине персонажей, что говорило об их безусловной причастности к самому ядру сообщества. Остальные оказались в поле зрения «Совета» по разным основаниям и требовали дополнительной разработки. Сама ведь по себе «нехорошая аура» или, скажем, график командировок высокопоставленного офицера Министерства обороны, неоднократно в течение года пересекавшийся с маршрутами человека, близко знакомого с женой господина Медведева, – еще не приговор. Но – повод для размышлений.
Или – те же точки пробоев границы реальностей. Наверняка ведь люди, уже попавшие под наблюдение и подозрение, оказываясь поблизости от них в нужное время, должны рассматриваться, как причастные к «Системе»? Должны.
Впрочем, подобные попытки привести практику собственных действий в согласие с некими от века установленными презумпциями уместны более в частных записках Новикова, нежели в вахтенном журнале ведущего бой корабля.
Так как же с ними поступать, продолжали обсуждать непосредственно руководящие операцией ответственные лица?
Свозить задержанных на Столешников? Места не хватит, да и как со стороны будет выглядеть в центре нынешней Москвы картина, когда всю ночь к определенному дому подъезжают грузовики и автобусы, откуда гонят вверх по лестнице явно арестованных, вполне приличного вида людей? Сотнями!
Арендовать заброшенный дом на окраине, использовать развалины цеха по производству стальных электрических утюгов в районе Мытищ? Далеко, требует предварительных работ по обеспечению безопасности, размещению установки СПВ, протяжке силовых кабелей и прочая, и прочая, и прочая.
Замысел-то операции сводился именно к тому, чтобы выдернуть фигурантов из их экологических ниш и биоценозов практически одновременно, не дав сработать системе оповещения и взаимной защиты, которая наверняка имеет место. «Сегодня вечером рано, завтра утром – поздно», – один из тактически верных афоризмов В. И. Ленина. Лучше него только второй: «Учиться, учиться и учиться!»
Гениальные озарения, на которые опиралась в своем развитии цивилизация Хараши Венеша, иногда не чужды и людям. Новиков совершенно неожиданно, как бы не по теме, вспомнил старшего брата-железнодорожника. Просто пришла на ум одна из его присказок, до которых Генрих был большой мастер. И тут же перемкнуло. Последние сто лет железная дорога для России – это все! А сегодня и для нас тоже!
Вот она, Окружная, последнее время совсем мало используемая, но вполне действующая, со всеми ее ответвлениями, связками, маневровыми путями, разъездами, законсервированными станциями и полустанками. Ходили слухи, что и с метро она связана достаточно тесно. Вообще не дорога, а полумистический артефакт.
А чем же еще мы сейчас занимаемся?
Андрей выскочил в реальность «2004». Ну, потеряем полчаса-час, не такая уж беда в сравнении с выигрышем совсем по-другому счету.
Опять Москва, опять снег, но не такой, как в «пятом», а настоящий, даже в пределах Тверской и бульваров решительно закрывающий уличную слякоть густой пушистой порошей. Но все равно в феврале восемьдесят четвертого и снегопад, и метель были покруче! Тогда улицы даже солью редко посыпали, все больше песком и очень умеренно. Отчего и не было на тротуарах хлюпающей мерзкой каши.
Так и вспомнился сейчас угол Сретенских ворот и Рождественского бульвара, где Новиков ждал Ирину. Совершенно как Мурманск, Москва выглядела, или Новороссийск в разгар «боры». Один неверный шаг под ветер, и потащит, и покатит по тротуару, выкинет на мостовую, хорошо, не под колеса. Однажды в Новороссийске с ним такое и случилось. Сначала сдуло на проезжую часть и тут же выдуло, прямо из-под автобусного бампера.
С угла сквера, прямо напротив окон здания, в котором обосновался друг-замминистра, Андрей позвонил по сотовому, так и не ставшему еще привычным, телефону. Хотя ценил, что приятель, а может, теперь и друг, «нас так мало осталось в конном строю», дал ему один из самых конфиденциальных номеров, всего шестизначный.
– Приветствую ваше степенство, Кирилл Мефодиевич, – сказал Новиков. Это тоже звучало паролем, сегодня едва ли три человека могли обратиться к генерал-полковнику таким образом, по кличке времен журфака.
– Здоров, Андрюха. Проблемы возникли?
– О чем говоришь? Настроение предпраздничное, поболтать захотелось. Выгляни в окошко, снег-то какой!
Говорил Новиков специально голосом сильно подгулявшего человека, подозревая, что и у таких больших начальников особо защищенные линии могут прослушиваться. Сам он знал, что по-настоящему защищенной связи не бывает.
– Градусов на десять левее памятнику борцу за свободу гаитянского народа…
По короткому покашливанию в трубку понял, что Кирилл его увидел. Хоть и в бинокль.
– На обед когда поедешь?
– Я в кабинете обедаю. Извини, Андрюша, недосуг болтать. В конце годины посвободнее будет, на дачу, может, выберемся…
«Слухач» среднерусского происхождения с ходу может подумать, что – в «конце года», до которого не так и далеко.
Андрей посмотрел на часы, кивнул, показал один палец:
– Можно и так. – Следующим жестом обозначил – прямо и первый поворот направо. – Договорились?
– Ага.
Хорошо. Друг все понял и игру принял.
Полчаса пришлось покрутиться вокруг подавляющих своим мрачным величием, сверху донизу остекленных и все равно напоминающих храмы Карнака офисов. Обставленных в шесть рядов столь же неприятными взгляду автомобилями. Даже у Гитлера с его «Майбахами» и «Опель-адмиралами» вкус был лучше. Конкурс катафалков, иначе не скажешь.
На этом фоне желтая пятиэтажка послевоенной постройки, где помещались возглавляемые Кириллом Дубровиным службы, смотрелась скромно, хоть и была оснащена всякими современными прибамбасами, вроде евроокон с медного оттенка стеклами и защитного козырька над зеленой ковролиновой дорожкой от ступенек до автостоянки.
Хорошо, на противоположной стороне улицы и по периметру площади сообразительные частники понастроили пивнушек, забегаловок, пиццерий, фиш-лайнов и бистро для многочисленной рати мелких чиновников и клерков, желающих схватить свой бизнес-ланч, не удаляясь от контор. И вечером перехватить рюмку по дороге домой.
Новиков нескучно провел время, не выпуская из поля зрения нужный подъезд. У него тоже была при себе монокулярная трубка, помещающаяся в кулаке, но десятикратная.
Кирилл вышел на крыльцо, спустился к предупредительно распахнутой лакеем, впрочем, в его случае, наверное, адъютантом, дверке «Мерседеса».
Пока он размещал на заднем сиденье свое дородное тело (за минувшие годы поджарый турист и альпинист раздался почти втрое), пока водитель аккуратно выруливал со стоянки, Андрей вполне успел пешком на условленное место.
– Чего «Роллс-Ройсы» себе не взяли, хозяева жизни? – в меру иронично спросил он, усаживаясь рядом и пожимая руку товарища. – Гулять так гулять. Толпе все одно, на чем вы катаетесь, коллег не удивишь, так какого ж хрена? Я не в обиду, я в этнографических целях интересуюсь.
– Мы для тебя, значит, объекты наблюдения? – с ленцой спросил Кирилл, откинул дверцу бара. – Пить будешь?
Андрей смочил губы. Машина шла так мягко по Стромынке, что бокал можно было поставить и на колено.
– У меня Главный военный советник, настоящий генерал-лейтенант, не вам чета, в Отечественную воевавший, демонстративно от Рио-Гранде до Юкатана на «зиме» ездил. Из Москвы самолетом доставили. Чтоб не ронять достоинство Державы!
– Ты меня что, воспитывать сюда пригласил? – по-прежнему лениво спросил Дубровин, но ощущалось, что он начинает внутренне накаляться. Что Новикову и требовалось.
– Ни в коем разе. Абсолютно наоборот. Покрутившись в Отечестве, поняв нынешнюю суть жизни, решил в меру сил помочь друзьям адаптироваться к капитализму, минуя его крайности…
– Во, бля, епископ Досифей, проповедник нестяжания… Да если я завтра на «Рено» или «Пассате» приеду, меня послезавтра выгонят. Что, скажут, святее президента решил быть? У нас тут как-то собрался один деятель чиновников на «Волги» пересадить. Вся Россия смеялась, включая тех, кому и на метро не всегда хватает…
– Далеко зашедший случай блокадного синдрома. Так наголодались в детстве, что до сей поры огрызки в наволочку прячут…
– Слушай, если у тебя дело – говори, у меня правда времени мало…
– Ты предел своих желаний, потребностей и притязаний знаешь? – спросил Андрей, делая еще глоток.
– Белая горячка? Только о смысле жизни я сегодня еще не рассуждал, остальное все было. Поехали обратно!
– Ну, для чего так резко сразу? – Голос Новикова спустился ниже на две октавы. – Вот это – входит в круг твоих желаний?
Он поднял из-под ног темной кожи кейс, расстегнул. Тот ровненько был забит заклеенными стодолларовыми пачками.
– Убери. Немедленно. Я ничего не видел, не слышал и знать не хочу!
– Естественно. Ничего и не было. Это я свой кошелек случайно раскрыл, визитку искал. И отпечатки пальцев там только мои, и квитанция из банка о законном получении процентов по вкладу. Самое же главное – нет по твоей должности услуг, достойных такой взятки. Хочешь, повторю под запись? В случае чего и на делириум тременс сослаться можешь. Свою.
В плане того делирия и спрашиваю. Министром стать хочешь? Завтра сделаем. А может, я не в курсе – мечтаешь удалиться под сень струй? Имение, вроде как у Некрасова в Карабихе? Два дома, сорок комнат, тысяча гектаров охотничьих угодий… И никаких вопросов со стороны надоедливой прессы и прокуратуры…
Кирилл повернулся, внимательно посмотрел в совершенно трезвые, разумные, проблескивающие веселыми чертиками глаза Новикова. Плеснул в рот прямо из бутылки глоток неразбавленного виски.
– А вот теперь – начнем медленно, доходчиво и только по делу. Ты, часом, не из этих?.. – Он повертел пальцами в воздухе, подбирая слово.
– Из альтруистов? – подсказал Андрей.
– Не мешай. Этих… Тут, совершенно конфиденциально по Москве от уха к уху якобы совсекретная байка ходит. Имеются, мол, люди, которые дорогу в параллельный мир открыли. Ну, мы с тобой подобное давным-давно читали, я уж и забыть за делами успел. И за приличные бабки или за конкретную деловую помощь визу туда приобрести можно.
«Во как! – по-настоящему удивился Андрей. – Мир рыночных отношений. Сколько бы мы могли в свое время срубить за билет на Валгаллу. Только стоп, братцы, деньги тут при чем?»
Ему показалось, что еще очень важная мысль забрезжила после слов Кирилла. Людям, владеющим тайной, к чему деньги? Они их ведь и так…
А вот и не так!
Это мы, владея СПВ, дубликатором, да просто собственными характерами и натурами, на деньги плевали. А по-другому если? Приставлен волей случая человек к калитке. Из этого мира в тот, и никаких больше за ним заслуг и умений не числится. Пусть даже запрограммированный, так Затевахин сказал, что тотально зомбированных – единицы. Остальные – в меру необходимости. А что такое в российских широких душах эта самая необходимость? Так, уголок в сознании. Вроде партбилета в былое время в нагрудном кармане.
Вот и наладились ребята. Сначала вербовали по разнарядке и технической необходимости, а потом пошло совершенно как в миниатюрах Райкина: «Кто чего охраняет, тот то и имеет. У меня вон вся ванная белым клавишем отделана. Унитаз с двумя педалями…»
– Так, Кирюша, наш разговор совсем на другой регистр переходит. Я совершенно не из альтруистов. Сам понимаешь, раз на самом деле такие проценты с одного из счетов снять могу. Мою историю я тебе в прошлый раз достаточно подробно изложил, причем, уверен, не ты будешь, если ее через дружков из братских структур не прокачал. Правильно говорю?
– Работа у меня такая, Андрей. Почему и держимся с нашим министром пятнадцать лет на должности, когда других и как звать забыли.
– Прикажи шоферу в Сокольники свернуть. Там погуляем минут десять-пятнадцать, уточним моментики…
Оба были старыми москвичами, без особого труда нашли аллейку, очень похожую на ту, что изобразил Левитан. По-студенчески присели на спинку скамейки.
– Расскажи, что знаешь, в какой трактовке разговор про новый мир идет. Не трепотню, как серьезные люди излагают и как относятся?
Дубровин рассказал. За исключением некоторых заведомо, на потребу публике искаженных моментов, почти все было правдой. Самое же главное, в отличие от шейха, вождя ассасинов, реклама не ограничивалась крупными дозами наркотиков и массовкой из тогдашних статисток, изображающих гурий.
Солидным клиентам без предоплаты устраивали экскурсии в «2005», позволяли посмотреть и убедиться, гарантировали обмен всех «активов» на золото в слитках и монетах, после чего вели дальнейшуюю обработку по нужной директриссе.
– Ты сам – веришь? – спросил Новиков.
– Предпочел бы не верить. Но раз уж ты до меня с этим вопросом добрался… – Кирилл развел руками. – Не сочти за лесть, с институтских времен я перед тобой в душе преклонялся…
Андрей возмущенно воздел руки.
– Не мешай! Единственно за то, что ты всегда делал только то, что хотел. Это могло быть нерационально, глупо, сопряжено с неприятностями, однако – всегда вызывало уважение высшего порядка. Прости за громкие слова.
Видел бы кто из подчиненных генерал-полковника, с наслаждением глотающего виски из горлышка и светлого лицом.
– А сам бы – пошел туда?
Дубровин свел к переносице брови. Неожиданно, чего Новиков не видел с тех самых времен, оторвал от дорогой сигареты фильтр, закурил ее, как «Приму».
– Честно говорю, не знаю. Как слышал – там хорошо. Как подумаю – совсем не мое. Просветишь?
– В двух словах – царская Россия, какой она стала бы через восемьдесят лет без войн и революций. – Андрей посмотрел на часы. – О подробностях поговорить успеем. Да и прогуляться в тот мир можно. Буквально на днях. У меня свой вход, бесплатный. А сейчас мне от тебя что нужно?
Сделай мне тепловоз или электровоз, который бы в течение ночи ходил по Окружной только по моей команде. Часиков с семи вечера и до пяти утра. В общем, как стемнеет. И один плацкартный вагон к нему прицепить непременно. Я много кататься не собираюсь, круга три, может, и все. Отмазка, так, на всякий случай – захотел уважаемый человек таким нестандартным образом юбилей свой отпраздновать. Другие катерами по Москве-реке, а этот – в поезде. Да кто с тебя спросит?
Если требуется кому заплатить – тот самый кошелек в твоей машине. Я туда не вернусь. А остальное… Помнишь Ильфа с Петровым? «Как пожелаем, так и сделаем!» Только я не из «альтруистов». Я из «Патруля времени».
– Неслабо. И на чьей стороне?
– Вообще на нашей, – при этом ткнул себя в грудь большим пальцем, – но конкретно сейчас – помогаю той России. Потому как «альтруисты», они же – «озабоченные гуманисты», не просто эмиграцию избранных в теплые края затеяли, они там вооруженный захват власти именно сейчас производят. Если не помешаем – получится новое издание Эльдорадо под властью конкистадоров. Вариант ГУЛАГа для местных жителей и пиратская республика Тортуга для избранных. Победим – получишь титул потомственного почетного гражданина…
– Договорились. Будет маневровый с вагоном. Тебе, надеюсь, скоростной магистральный локомотив необязателен? Я перезвоню, скажу, куда и к кому обратиться.
Шульгин, разумеется, шутил или, как здесь говорят, прикалывался насчет «православной инквизиции». Просто пришел ему в тот момент на память генерал Суздалев из «2056» и его религиозные штурмовые отряды. А здесь зачем такие демонстративные перформансы устраивать? И так в стране обстановка качается, как бычок на досточке.
Все должно произойти тихо и аккуратно.
Из-за масштабов операции пришлось привлечь все имеющиеся в распоряжении силы. Два взвода корниловских офицеров, всех наличных роботов числом шесть, членов команды, конечно, ориентирующихся в топографии и текущих реалиях московской жизни – Новикова, Берестина, Сильвию, Ирину, даже Ростокина, имевшего опыт спецопераций. Левашов снова, как в самой первой схватке с агграми, отвечал за аппаратное обеспечение операции «Снег и туман».
Чтобы разом накрыть сетью всю Москву и окрестные дачные поселки, этого было до обидного мало. Прошлый раз, подавляя левокоммунистический мятеж, они ввели в город (вдесятеро меньший по площади и населению) три с половиной дивизии, верных Троцкому, да еще две ударных бригады ВСЮР. Сейчас столь масштабных боевых действий не намечалось, однако от дивизии опытных бойцов Шульгин бы не отказался. Вроде тех же «печенегов».
Хорошо, они с Андреем, очутившись здесь, по старой привычке озаботились не только финансовыми вопросами, но и немедленно начали заниматься кадрами. Старые связи – это само собой, однако и свежая агентура у них появилась. Сашка, как уже упоминалось, прошелся по цепочкам российских и работавших в стране зарубежных правопреемников «Системы», какие-то реанимировал самостоятельно, с другими наладил контакты под личиной «эмиссара с особыми полномочиями». Тогда еще не слишком понимая, какая от них может проистечь конкретная польза. На всякий случай.
Раз уж оказался в открытом море в роли капитана на чужом корабле, первым делом разберись с экипажем, законопать течи, подтяни стоячий и проверь бегучий такелаж, наличие запасов, исправность компасов и секстанов, а потом плыви куда заблагорассудится или придется.
И Новиков кое-что сделал в этом направлении. Последнее время представителей ОПГ не только отстреливали и опускали, с ними проводили «воспитательную работу». Кого откровенно вербовали в агентуру, с другими, посообразительнее и не «отмороженными», а признающими «закон», заключали взаимовыгодные конвенции и договоры.
Так же и с сотрудниками правоохранительных и правоприменительных органов. Далеко не все там сплошь «оборотни в погонах». Достаточно и таких, которым по сию пору «за державу обидно», только с плетью на обух не лезут по причине здорового прагматизма. Сотни две заслуживающих доверия и подходящих по психотипу милицейских, эфэсбэшных, прокурорских и иных работников Андрей с помощью Ирины и Сильвии отыскал.
Для них он, по типу достославной чекистской операции «Трест», придумал глубоко законспирированную организацию «Черная метка», якобы имеющую целью рано или поздно внедриться на все уровни силовых структур, вплоть до высших, организовать тотальную чистку рядов, вроде как в ежовские времена от ягодовцев, а в бериевские – от ежовцев. После чего учредить настоящую диктатуру закона и справедливости, чтобы каждый вор сидел в тюрьме, а постовой сержант штрафовал Президента за нарушение ПДД.
К чести своей Новиков не ограничился исключительно надуванием щек и дружескими посиделками за счет приглашенных. Он действительно сводил предварительно вовлеченных и идеологически обработанных людей друг с другом в качестве представителей параллельно действующих ячеек, помогал разрабатывать показательные акции, сдавал им подлинных «оборотней», выявлял и рвал коррупционные схемы.
Главное же, от имени «Высшего Суда», все организующего и направляющего (девиз организации, кстати, цитата из Лермонтова: «Есть Высший судия, он ждет, он недоступен звону злата!»), туманно намекал, что «Черная метка» поддерживается Самим, и значительно поднимал глаза. Средства на работу выделяются почти неограниченные, что было правдой и что у самых недоверчивых рассеивало малейшие сомнения.
Действительно, была бы затея провокацией, чьей угодно, откуда взялись бы деньги на поддержку самых результативных борцов с преступностью и коррупцией? Воры и бюрократы отваливают миллионы, чтобы их лучше ловили, ничего не требуя взамен?
Конечно, включив вторую и следующие логические связи, вариантов, как использовать во зло благородную организацию, найти можно было как минимум три, один изящней другого, но на том уровне, где работал Андрей, специалистов его класса пока не наблюдалось.
Таким образом, этой ночью они с Шульгиным, кроме непосредственно посвященных, могли вывести на улицы сотню-другую противоположно ориентированных, но готовых потрудиться на общее благо людей. Главное, чтобы пути преступников и правоохранителей нигде не пересеклись.
Вагон с локомотивом ждал, как и было обещано, у платформы позади Ваганьковского кладбища. На микроавтобусе подвезли установку СПВ. Левашову, как он ни старался, создать модификацию, работающую на батареях, не удавалось. Обязательно требовалось сетевое питание. Что в Москве, что на Валгалле, хотя бы от танкового дизеля с генератором.
Хорошо, на железной дороге с этим проблем не было. Посередине вагона струбцинами закрепили не слишком тяжелое устройство, на всякий случай отсек, где оно разместилось, затянули с четырех сторон полотнищами кевлара, смотанного в подпружиненные футляры, наподобие экранов кинопередвижек. От случайной пули, например.
Олег с пультом управления занял соседнее купе. В помещении проводников – охрана.
Левашов повертел верньеры, еще по-старинному сделанные, когда и сенсоров не было, убедился, что через трансформаторы и буферы подается именно тот ток и напряжение, что требуется. Ввел поправочные коэффициенты на прямое и угловое движение поезда, чтобы точка выхода канала оставалась на одном и том же месте. Иначе изволь потом клиентуру в море и на горных склонах собирать.
Выходной портал был ориентирован на участок батарейной палубы, примыкающий к кают-компании и офицерскому коридору броненосца «Три святителя». Очень удобно. Тысяча девятьсот двадцать пятый год, уединенная бухта вдали от Севастополя, четырехсотмиллиметровая броня вокруг, экипаж, которому совершенно все равно, кого и зачем сюда доставили. В Гражданскую и не на такое насмотрелись. Всех задержанных примут специально назначенные матросы и офицеры, разведут по каютам и отсекам, велят сидеть тихо. Питьевая вода в бачках, гальюны неподалеку.
Потом, когда операция будет окончена, с контингентом поработают индивидуально. Времени хватит. Пусть даже через два-три дня всплывет полезная информация, из «1925» в «2004» или «2005» можно вернуться через несколько минут и принять меры.
Новиков с четырьмя полковниками столичных служб – ГИБДД, без которого не обойтись, ОМОНа, СОБРа и Управления собственной безопасности ГУВД – и двумя своими, которым нужно было войти в курс дела, сидели над план-картой, выведенной на огромный электронный планшет.
Радиусы от столешниковской квартиры к точкам перехвата клиентов были проложены гуще, чем спицы в велосипедном колесе. С асимметричными просветами в непрестижных местах проживания.
Все документы, необходимые для успокоения совести честных офицеров, лежали на столе. Правда, не заверенные в должном порядке, но профессионалам достаточно одного взгляда.
– Насчет последствий, Андрей Дмитриевич, не беспокойтесь, – сказал достаточно крупный, чтобы командовать постовыми, и достаточно мелкий, чтобы отвечать за конечный результат, полковник Вепрев. – Всех перехватим без проблем и доставим в нужное место.
– Нужное место передвижное, поэтому сами будете объявлять, где вам всего удобнее сдать товар.
Новиков объяснил суть замысла, и полковники прониклись к нему еще большим уважением. Вот уж точно, парень пургу не гонит.
– Прикрытие сверху тоже гарантирую. Через полчаса вы все получите, по всем положенным каналам, приказы от таких начальников, что сомневаться у вас причин не будет.
– Как, и от?.. – поразился полковник СОБРа Крутилин. – Он же сам в списке!
– В том и цирк. От него и получите, в пакете с четырьмя печатями…
– Главная цель – перехватить ребят в движении. На улице, на трассе они никто. Поджали с боков, ствол в морду, перекинули в свою машину – и на место. Прозеваете – из дома придется брать. Что намного сложнее. Охрана, соседи, телефоны и прочее. Так что за работу, товарищи. Премиальный фонд для непосредственных участников – вот он.
Новиков поднял вверх задвижку шведского бюро. Были в свое время – стулья венские, а бюро (то есть комбинация письменного стола и секретера) – шведские. Непременно из светлого дерева. А задвижка над столешницей – из собирающихся гармошкой планочек. Красивая мебель.
Деньги лежали в полном бесстыдстве. Ничем не прикрытые. Верхняя полка – евро. Средняя – доллары, нижняя – рубли. Сколько хочешь.
Еще один психологический тест Новикова. Какая реакция будет?
– Вот так? – спросил гибэдэдэшник. – Бери и иди?
– Исходя из реальной необходимости, – повторил Андрей.
Веселая была в Москве эта ночь. Новиков, поскольку бывал в столице не ранее сорок первого, такого не помнил, а Шульгин из тридцать восьмого – в полной мере.
Забыл народ, забыл, что могут прижать дорогущий «шестисотый» или даже «Бентли» к бордюру, показать «корочки», дать автоматным стволом в морду охраннику и перевалить хозяина жизни в «бычок» или «Газель» с надписью: «Доставка грузов везде. От 1 килограмма».
Кого не успели принять на дороге или вообще он не выезжал сегодня из поместья, строгие вежливые люди с полным отсутствием человеческих эмоций на лице и в повадках забирали из квартир или любовно выстроенных и отделанных домов.
– Видите, гражданин, постановление о задержании? Адвокату – звоните, но уже от нас. С собой? Как положено. Туалетные принадлежности, две смены белья. Спортивный костюм рекомендуем. И тапочки. В камере галстук, шнурки, ремень не положено. Курево разрешается неограниченно. Поехали. За что? Это не к нам, это к прокурору.
Потом плохо освещенный полустанок, замусоренная нерабочая платформа, глухо урчащий тепловоз, вагон с занавешенными окнами. Конвой принимает от оперативников задержанного без всяких формальностей. Тычок в спину. «Проходите, гражданин, по коридору, не задерживайте… Руки держать за спиной».
Что поразительно, как и в достопамятном году никто всерьез не брыкался и почти не протестовал. Ни хозяева, ни охранники. За каким чертом держали на виллах и в квартирах винтовки, пистолеты и автоматы, зачем платили туповатым парням впятеро больше, чем академикам, если те бросали на пол свои «Сайги» и «Меркели» при первых же словах, с правильной интонацией произнесенных?
Собаки, бывало, не понимали важности момента, цепные рвались с привязей, а комнатные пытались в меру своих слабых сил напугать пришельцев.
В мелькании многих лиц, улиц, переулков и интерьеров Андрею отчего-то запомнилось одно лицо. Почему, он и сам не понял. Полный рыжий мужик, лунообразная физиономия обрамлена кудрями и столыпинской бородой, высоким голосом произносивший стихотворение Цветаевой, стоя с бокалом во главе окруженного гостями стола. Числившийся в первых двух десятках списка Форбса, то есть долларовый миллиардер.
И вдруг открылась дверь, ввалились люди, не местные менты или собровцы, на этот раз – настоящие корниловцы, с положенными нашивками на рукавах. Которым здесь было и привычно, ввиду сходства помещений и стиля гулянки, и безразлично по той же причине.
Взяли под руки и повели.
Как он кричал и вырывался!
Неизвестно на что надеясь.
Да и кому же хочется – из тепла, уюта, обожающей тебя компании – неизвестно куда? Хорошо, если просто в тюрьму, как Ходорковского. А тут черепа с трехцветными треугольниками на рукавах. Явно не милиция и не прокуратура.
«А зачем ты, парень, – мысленно спросил его Новиков, когда красавца затолкали в машину, – три миллиона долларов отдал на вербовку чеченского отряда на ту сторону? Здесь плохо жилось?»
Гостям велели сидеть тихо, если аппетит не пропал – продолжать гулянку. Прочих присутствующих операция не касается.
Несколько инцидентов все-таки случилось. Не без этого. Один клиент словчился застрелиться. Так, словно много раз репетировал под руководством Станиславского. Распахнулась дверь кабинета, и хозяин увидел на пороге людей в форме. Другие и осознать не успевали, что происходит, а этот неуловимым движением сунул руку в ящик стола, навскид упер ствол «ПМ» снизу под угол челюсти, нажал спуск.
Сколько же он сам за собой грехов числил, если и на долю секунды не задумался: а может, обойдется, может, удастся выкрутиться, как другие выкручиваются?..
Корниловцы, люди военные и весьма настороженные в чужом мире, тоже иногда проявляли несдержанность. Слишком прямолинейно реагировали на чересчур экспансивные жесты и действия.
Вагон притормозил во втором часу ночи у Рижской платформы. Шульгин заскочил на откинутую ступеньку, похожий на себя самого шестью годами раньше. (Или пятью, или семидесятью, кто теперь разберется?) На нем был все тот же, с двадцать первого года, обтягивающий ихтиандровский костюм, автомат «ППСШ» на правом плече, много другой амуниции на ремнях и разгрузке.
В проходе было пусто. Пауза наступила. Охранники, словно обычные проводники, пили чай из тонких стаканов в эмпээсовских фирменных подстаканниках, свалив автоматы на верхние полки купе. Левашов курил, откинувшись на спинку дивана.
– Сколько пропустил? – спросил Сашка, присаживаясь рядом.
– Сто тридцать три человека, – ответил Олег, взглянув на счетчик.
– Еще примерно сотня, и все. Эксцессов не было?
– Какие эксцессы? Сюда входили уже поломанные. Неужели внезапный арест – это вправду так страшно?
– Кому как. Настоящих профессионалов даже бодрит. Вот я помню…
Рассказать он не успел. Доставили свежую партию задержанных. С ними прибыл и Берестин, одетый в обычный камуфляж с генеральскими погонами.
Левашов протянул руку, щелкнул переключателем, коридор вагона озарился отблеском сиреневой рамки, и люди, вообразившие, что садятся в тюремный вагон, торопливо, едва не рысцой спешившие по узкому проходу, вдруг оказались в громадном, слабо освещенном пространстве.
Под ногами – деревянная, хорошо выскобленная палуба. Над головой – белым крашенный железный потолок с многочислеными поперечными балками бимсов, выступами, крючьями, рельсовыми путями, люками и лючками. Справа и слева, сколько достает глаз – трапы, стойки, рундуки, казенники пушек и пеналы элеваторов подачи рядом с ними.
Человек, имеющий малейшее понятие о военном флоте и устройстве кораблей, сразу сообразил бы, хоть в первом приближении, куда его доставили. Для прочих – интерьер непонятный, пугающий бессмысленным сочетанием своих элементов. В заграничных боевиках, которые только и смотрели время от времени большинство присутствующих, ударные эпизоды происходили чаще на заброшенных заводах, чем на кораблях преддредноутной эпохи.
– Всем к борту. В одну шеренгу. Два шага интервал. Стоять вольно. Резких движений не делать. Начинаем перекличку…
Прежде всего Шульгина с Алексеем интересовали военнослужащие, причастные к вербовке и отправке отрядов наемников. Компьютер компьютером, но он может показать в лучшем случае масс-объемные характеристики объектов, перемещенных через барьер в ближайшие сутки-двое. Численный состав подразделений, в том числе и тех, что просочились в реальность раньше, данные о вооружении, боевых задачах, частных и общей, личностные качества командиров, их мотивация, все это придется извлекать из «носителей информации» прямо сейчас.
А парни в Берендеевке по-прежнему ведут бой. Шульгин через Ляхова-Секонда обещал им помощь не позднее, чем через четыре часа от момента последней связи. Часа полтора, а то и два из-за неизбежных потерь при переключениях и переходах там, пожалуй, уже прошло.
