Глава XXXII

Вечер в игорном доме

С тех пор как Каупервуд стал все чаще и чаще оставлять Эйлин в одиночестве, ей неизменно оказывали самое преданное внимание Тейлор Лорд и Кент Мак-Кибен. Оба они восхищались Эйлин – ее внешностью, ее живым, веселым нравом, но, будучи слишком многим обязаны Каупервуду, не выходили из рамок самого почтительного поклонения – особенно в те годы, когда Каупервуд был еще горячо привязан к жене. Впоследствии они стали менее щепетильны.

Эти друзья мало-помалу ввели Эйлин в круг чикагской богемы, и Эйлин нашла, что там можно нескучно проводить время. В каждом большом городе существует такая смешанная среда, где люди искусства встречаются с теми из представителей высшего света, которые тяготятся условностями и ищут новых впечатлений. Это издревле знакомый нам мир. Отсюда выходят те эксцентрические личности, без которых и сцена, и салон, и студия были бы лишены всякой остроты и своеобразия. В Чикаго было несколько таких мастерских – вроде мастерской Лейна Кросса или Риза Грайера, – где находила себе приют богема. Риз Грайер, обыкновенный салонный портретист, с манерами и повадками светского пройдохи, имел целую свиту почитателей. В его мастерскую и другие подобные места Тейлор Лорд и Мак-Кибен стали водить Эйлин, желая развлечь ее в отсутствие Каупервуда.

Среди друзей Тейлора Лорда и Мак-Кибена числился в то время некий Польк Линд, молодой светский вертопрах, сын крупного фабриканта сельскохозяйственных машин, проводившей время на балах, на скачках и в казино, – словом, живший в свое удовольствие. Линд был высок, статен, широкоплеч, смугл лицом, с темно-карими, почти черными глазами, курчавыми черными волосами и холеными усиками. Он щеголял изящными костюмами и военной выправкой. Искусный покоритель женских сердец, Линд гордился тем, что не хвастался своими победами, однако самодовольный его вид говорил сам за себя. Эйлин впервые увидела его в студии Риза Грайера. Это была мимолетная встреча, но Польк Линд сразу обратил на себя ее внимание; заметила она и его ответный взгляд – восхищенный и жадный. Этот взгляд показался ей чрезмерно дерзким, он испугал и даже возмутил Эйлин, однако красивое и наглое лицо Полька Линда произвело на нее впечатление. Линд принадлежал к кругу избранных, всегда манившему ее и, видимо, навеки ей недоступному. Эйлин представилось вдруг, что она встретила наконец (Каупервуд, разумеется, был не в счет) настоящего мужчину и что поклонение этого самоуверенного светского франта было бы ей приятно, если, конечно, он будет держаться в определенных рамках. Если уж стать дурной женщиной – как мысленно назвала это Эйлин, – так только ради такого человека. Эйлин чувствовала, что он может быть вкрадчив и нежен и в то же время решителен, смел и даже груб порой – совсем как ее Фрэнк. Вместе с тем в нем было то, чего недоставало даже Каупервуду, – тот особый светский лоск, та беззаботная небрежность, которые создаются пустой, праздной и обеспеченной жизнью, сознанием своего привилегированного положения и равнодушным презрением к чувствам и мыслям других людей.

Недели две спустя она снова встретила его – на этот раз у Кортнея Таборса, одного из приятелей Тейлора Лорда. При появлении Эйлин Линд воскликнул:

– Кого я вижу! Ведь это же миссис Каупервуд! Мы встречались с вами однажды в студии Риза Грайера. Помните, Тейлор Лорд познакомил нас. С тех пор я не мог вас забыть. Я искал вас повсюду, ваш образ неотступно стоял у меня перед глазами. Вы изумительно красивая женщина!

Он приблизился к ней с восхищенным, почтительным и лукавым видом.

Поведение Линда показалось Эйлин несколько странным – ну можно ли проявлять такой бурный восторг на глазах у всех! Она не догадывалась, что, несмотря на ранний час, он побывал уже в разных местах и успел порядком накачаться. Глаза его блестели, сквозь смуглую кожу пробивался горячий румянец, он держал себя с ней развязно, дерзко, вызывающе. Эйлин насторожилась. Ей нравилось его смуглое мужественное лицо, красиво очерченный рот, крутые завитки волос, придававшие его голове скульптурную форму. Но его восхищение выходило за рамки приличия, и она сделала попытку ускользнуть.

– Польк, идите сюда! Здесь ваша старинная приятельница Сэди Ботуэл – она хочет вас видеть! – воскликнул кто-то из гостей, беря Линда под руку.

– Ну, нет, – возразил тот шутливо, хотя в голосе его прозвучало раздражение захмелевшего человека, которому чем-то досаждают. – Все эти дни, куда бы я ни пошел, я видел перед собой образ одной дамы, и теперь, когда мы наконец встретились, я не позволю, чтобы нас так быстро разлучили. Я хочу сначала побеседовать с ней.

Эйлин рассмеялась:

– Право, я очень тронута, но ведь мы, вероятно, еще встретимся, а сейчас меня зовут. – Тейлор Лорд тактично выручил ее, сказав, что хочет ее познакомить со своей приятельницей; Риз Грайер и Мак-Кибен тоже спешили уже к ней на помощь. Общими усилиями Эйлин была на этот раз избавлена от навязчивости Полька Линда. Но потом они встретились снова, и обоим стало ясно, что эта встреча будет не последней. Линд тут же вполне хладнокровно обдумал все и решил, что ему следует приложить некоторые старания и сблизиться с миссис Каупервуд. Эта женщина, хотя и не первой молодости, была как раз в его вкусе: великолепно сложена, чувственная, влекущая. Она не принадлежала к его кругу, но что ему до того? Как-никак она жена крупного финансиста, который когда-то был принят в обществе, и у нее очень романтическое прошлое. Линд был в этом уверен. Он сможет добиться ее, если захочет. Это будет нетрудно; он понял это сразу, с первого взгляда – ни она, ни ее жизнь не представляли для него загадки.

Итак, не теряя времени даром, Польк Линд пригласил миссис Каупервуд, Тейлора Лорда, Мак-Кибена, мистера и миссис Риз Грайер и подругу миссис Грайер – мисс Кристобел Лэнмен, молоденькую и довольно хорошенькую девушку, – провести с ним вечер. Решено было сначала посмотреть модный фарс, потом поужинать у Ришелье и отправиться в какой-нибудь закрытый игорный дом. За последние годы на Южной стороне развелось множество таких злачных мест. Здесь среди довольно претенциозной роскоши велась крупная игра в рулетку, в трант-и-карант, в баккара и в покер, и сюда попытать счастья стекались как представители богемы, так и светские кутилы.

После ужина у Ришелье – с цыплятами, омарами и хорошим шампанским – все были слегка навеселе и в наилучшем расположении духа. В игорном зале «Олкот клуба» Польк Линд предложил Эйлин научить ее играть в баккара, или в покер, или любой другой игре – по ее выбору. За ужином, усадив ее между собой и Мак-Кибеном, он говорил:

– Вы только слушайтесь моих советов, миссис Каупервуд, и если не выиграете, то уж свои деньги, во всяком случае, вернете; я вас научу, как это делается. Кстати сказать, не каждый умеет дать хороший совет, – добавил он шутливо, бросая взгляд в сторону Мак-Кибена, который в одно из своих последних посещений игорного дома очень старательно давал приятелям советы и все невпопад.

– Так вы тоже играете, Кент? – спросила Эйлин лукаво, оборачиваясь к своему старому другу и покровителю.

– Нет, по чести сказать, это нельзя назвать игрой, – отвечал тот, улыбаясь. – Я воображал, что играю, пока не понял, что понятия не имею о том, как это делается. Вот Польк, тот всегда выигрывает. Верно, Польк? Вам нужно только его слушаться.

Линд криво усмехнулся. Его крупные проигрыши в десять-пятнадцать тысяч были предметом пересудов в светских кругах Чикаго. Рассказывали, как он однажды, просидев за карточным столом круглые сутки, выиграл в баккара двадцать пять тысяч и тут же спустил их.

Весь вечер Польк Линд следил за Эйлин тяжелым, многозначительным взглядом. Она не могла избежать этого взгляда, да и не хотела. Польк Линд был так хорош! В театре он все время, незаметно для окружающих, нашептывал ей на ухо комплименты. Эйлин прекрасно понимала, что у него на уме. И временами, совсем как в первые дни знакомства с Каупервудом, она невольно чувствовала волнение в крови. Глаза ее сияли. Как знать, быть может, она и вправду полюбит этого человека. Конечно, это было бы ужасно! Однако Фрэнку поделом, он первый стал пренебрегать ею. И хотя образ Каупервуда и сейчас неотступно стоял перед ее глазами, но Эйлин истосковалась по любви и страстно хотела снова ощутить полноту жизни.

В игорном зале собралась, как обычно, нарядная оживленная толпа: актеры, актрисы, завсегдатаи клуба – две-три эксцентричные дамы из высшего общества и множество молодых игроков более или менее джентльменского вида. Тейлор Лорд и Мак-Кибен советовали дамам, на какие числа ставить для начала, а Польк Линд, низко склонившись к напудренным плечам Эйлин и бросая на стол двадцатидолларовую золотую монету, прошептал:

– Позвольте мне поставить это на «катр премье» для вас.

– О нет, я сама поставлю, – возразила Эйлин. – Я хочу играть на свои деньги. Иначе у меня не будет ощущения выигрыша.

– Хорошо, хорошо! Но не можете же вы играть на бумажные деньги. – Эйлин доставала из сумочки хрустящую пачку новых банкнот. – Их надо прежде разменять на золото. Потом вернете мне, если угодно! Смотрите! Сейчас ставки прекратятся. Пошло! Видите, видите! Останавливается! Вы, наверное, выиграете! – Линд замолчал, напряженно следя за маленьким шариком, который теперь вертелся все тише и тише над гнездами с номерами.

– Неужели! А сколько я получу, если выпадет «катр премье»? – Эйлин старалась припомнить правила рулетки, в которую играла за границей.

– Десять за один, – отвечал Линд. – Только вы их не получите. Вы проиграли. Давайте попробуем еще раз на счастье. Эта комбинация выпадает довольно часто. Один раз на десять-двенадцать игр. Мне случалось выиграть с первой ставки. Давно не выходило «катр премье»? – спросил он у кого-то из знакомых игроков.

– Да нет, не очень! Ну, как дела, Польк?

– Еще неясно. – Линд снова повернулся к Эйлин. – Должно скоро выпасть. Мое правило – удваивать ставки. Тогда рано или поздно получаешь обратно весь проигрыш. – И он поставил две двадцатидолларовые монеты.

– Подумать только! Значит, мы могли выиграть двести долларов! – воскликнула Эйлин. – Я совсем позабыла правила игры.

Раздался голос крупье: «Ставок больше нет!» – и Эйлин сосредоточила все свое внимание на шарике. Он крутился и крутился, так что у нее даже зарябило в глазах, и вдруг остановился.

– Опять не повезло, – сказал Линд. – Ну что ж, теперь поставим восемьдесят. – И он бросил на сукно четыре золотых. – И попытаем еще счастья на тридцать шестом, тринадцатом и девятом. – Небрежным жестом он положил на каждый из названных номеров по сотне долларов.

Эйлин нравилась его манера игры. Линд напоминал ей Фрэнка. У него была выдержка настоящего игрока, умеющего хладнокровно рисковать. Отец Линда, зная нрав сына, определил на его содержание довольно крупную сумму, которая выплачивалась ему ежегодно. Эйлин поняла, что Линд так же азартен по натуре, как Каупервуд, только подвизаются они в разных областях. Вероятно, при своей бесшабашности Линд рано или поздно свернет себе шею, но что из того? Он джентльмен с головы до пят. У него прочное положение в обществе. А она, видно, никогда этого не достигнет. Мысль о провале ее светской карьеры не переставала печалить Эйлин.

– Ах, у меня даже голова закружилась! – воскликнула она и весело, как девочка, захлопала в ладоши. – Сколько же это я теперь получу, если выиграю? – Многие обернулись в ее сторону, хотя в эту минуту шарик как раз остановился.

– Вот видите, ваша взяла! – крикнул Линд, следивший за крупье. – Восемьсот, двести, еще двести… – он считал про себя, – но тринадцатый проиграл. Отлично – значит, за вычетом ставок мы выиграли около тысячи долларов. Неплохо для начала – что вы скажете? Теперь я бы советовал вам до поры до времени не ставить на «катр премье». Попробуем удвоить тринадцать – мы проиграли на нем и будем играть по формуле Бейтса. Сейчас я вам все объясню.

У Линда была слава азартного игрока, и за его стулом уже начинали собираться зрители. Эйлин как зачарованная следила за ним, увлеченная таинственным капризом случая. Оторвавшись от игры, Линд обернулся к Эйлин, увидел ее сияющую улыбку и, близко наклонившись к ее лицу, прошептал:

– Какие у вас чудесные глаза, какие волосы! Вы кажетесь мне большой, пышно распустившейся розой. Вы ослепительны и вся словно светитесь изнутри.

– О, мистер Линд! Перестаньте! Неужели игра всегда так действует на ваше воображение?

– Всегда, всегда, только не игра, а вы. – И он упорным, красноречивым взглядом посмотрел в ее поднятые к нему глаза. Линд продолжал ставить очень крупно, всякий раз подчеркивая, что играет для Эйлин. Следуя своей системе, он удвоил предыдущую ставку и положил на стол кучу золотых – тысячу долларов. Эйлин стала просить его играть для себя – она будет просто наблюдательницей.

– Вы играйте по своей системе, а я буду ставить сама маленькими суммами на разные номера. Согласны?

– Нет-нет, не согласен, – решительно отвечал он. – Вы моя удача. Мы играем вместе. Вы будете раскладывать ставки по клеткам. Если мы выиграем, я куплю вам какую-нибудь красивую безделушку. Проигрыш плачу я.

– Ну, как хотите. Я, правда, мало смыслю в этой игре. Значит, если мы выиграем, я получу от вас что-нибудь на память?

– Выиграем мы или проиграем, я все равно вам что-нибудь подарю, – прошептал Линд. – А теперь ставьте на те номера, которые я буду называть. Двадцать долларов на седьмой. Восемьдесят – на тринадцатый. Двадцать – на девятый. Пятьдесят – на двадцать четвертый. – Линд ставил по разработанной им самим системе, и белая пухлая ручка Эйлин послушно клала золотые кружочки то на одну, то на другую клетку, а взволнованные зрители придвигались все ближе: эта пара вела самую крупную игру в зале. Линд играл азартно, в расчете на эффект. Он потерял тысячу пятьдесят долларов сразу.

– Как! Мы проиграли всю эту кучу денег? – с притворным ужасом воскликнула Эйлин, когда крупье сгреб лопаточкой их ставки.

– Ничего, ничего, мы получим их обратно, – заявил Польк Линд, бросая кассиру два тысячедолларовых банкнота. – Разменяйте на золото.

Получив две полные пригоршни золотых, он высыпал их на стол между розовых ладоней Эйлин.

– Сто долларов – на второй, сто – на четвертый, сто – на шестой, сто – на восьмой.

Все монеты были по пять долларов, и Эйлин, проворно составив из них невысокие желтые столбики, передвинула каждый на соответствующую клетку. Остальные игроки снова прервали игру и с интересом наблюдали за этой необыкновенной парой. Розовые щеки и сияющие глаза, копна рыжевато-золотистых волос и пышный туалет из шелка и кружев – все в Эйлин невольно приковывало взоры, а рядом с ней – Польк Линд, красивый, статный, в превосходно сшитом фраке и белоснежном крахмальном белье, выгодно оттенявшем его смуглое лицо и кудрявые темные волосы… Поистине очень эффектная пара.

– Что тут происходит? Что такое? – спросил, протискиваясь к ним, Риз Грайер. – Крупная игра? Это вы играете, миссис Каупервуд?

– Игра самая обычная, – небрежно отвечал Линд. – Просто мы играем по определенной системе – миссис Каупервуд и я. Играем сообща.

Эйлин улыбалась. Она чувствовала себя в своей стихии. На нее обращают внимание! Она начинает блистать. Наконец-то!

– Сто – на двенадцать. Сто – на восемнадцать. Сто – на двадцать шесть.

– Черт возьми, что вы затеяли, Линд? – воскликнул Тейлор Лорд, оставив миссис Риз и подходя к их столу. Миссис Риз не замедлила последовать за ним. Подходили и еще какие-то люди – толпа зрителей росла. Шел второй час ночи, игра была в самом разгаре, и залы переполнены.

– Как интересно! – воскликнула мисс Лэнмен, сидевшая в противоположном конце стола. Она бросила игру и стала следить за Эйлин и Линдом. Мак-Кибен, стоявший за ее стулом, тоже перестал ставить и смотрел в их сторону. – Они крупно играют. Посмотрите, сколько золота! А какой у нее задорный вид, верно? А он… – Унизанные кольцами руки Эйлин непрерывно двигались, ловко и проворно раскладывая ставки.

– Видите, он опять меняет деньги. – Достав из кармана еще одну толстую пачку банкнот, Линд менял их на золото. – Не правда ли, необыкновенная пара?

Почти весь стол был уже покрыт ставками Линда – аккуратными желтыми столбиками золотых. Теперь Линд играл по так называемой «системе Мазарини». В случае выигрыша он должен был получить пять к одному и мог сорвать банк. Вокруг стола собралась уже целая толпа. Яркий свет подчеркивал напряжение, написанное на лицах. «Крупная игра!», «Он хочет сорвать банк!» – слышалось то здесь, то там. Линд играл смело, с поразительным хладнокровием. Он сидел прямо, сосредоточенно глядя на стол перед собой, зажав в зубах незажженную папиросу. Эйлин была взволнована, как ребенок, получивший в подарок интересную игрушку. Она чувствовала себя в центре внимания, и это приводило ее в восторг. Тейлор Лорд смотрел на нее, сочувственно улыбаясь. Он симпатизировал ей. Ну что ж, пусть забавляется. Надо же ей развлекаться время от времени. Но Линд – дурак! Рисковать такими крупными суммами только затем, чтобы пустить пыль в глаза!

– Ставок больше нет, – объявил крупье. Шарик снова пришел в движение и снова приковал к себе все взоры. Он крутился и крутился, и Эйлин вся превратилась в напряженное ожидание. Щеки у нее разгорелись, глаза сияли.

– Если мы проиграем, – сказал Линд, – удвоим еще раз ставки, а если нам снова не повезет, покончим на этом. – Он проиграл уже около трех тысяч долларов.

– Да, да, конечно. Только, мне кажется, лучше кончить сейчас. Ведь в случае проигрыша мы потеряем еще две тысячи долларов. Вы не думаете, что уже хватит? Нельзя сказать, чтобы я принесла вам счастье!

– Вы сами – счастье, – прошептал Линд. – Единственное счастье, которое мне нужно. Попытаем удачи еще раз. Еще один последний раз вместе – идет? Если мы выиграем, я кончу на этом.

Эйлин кивнула, и в ту же секунду шарик с легким стуком остановился, и крупье, выплатив несколько мелких ставок, неторопливо сгреб все остальное золото в специальное отверстие в столе. Зрители отозвались на это вздохом разочарования, сочувственным шепотом.

– Сколько у них было поставлено? – спросила мисс Лэнмен, глядя на Мак-Кибена расширенными от изумления глазами. – По-моему, уйма денег!

– Тысячи две, вероятно. Не так уж много, в конце-то концов. Бывают игры, когда ставки достигают восьми-десяти тысяч. Всяко бывает. – Мак-Кибен был настроен скептически.

– Да, да, конечно, но это случается не так уж часто, я думаю.

– Послушайте, Польк! – воскликнул Риз Грайер, приближаясь к Линду и дергая его за рукав. – Если вам непременно нужно освободиться от ваших денег, так отдайте их лучше мне. Я не хуже этого крупье сумею сгрести их; пригоню небольшую тачку, отвезу домой и найду им хорошее применение. Ведь это ужас, как вы зарываетесь!

Линд отнесся к своей потере совершенно невозмутимо.

– Ну, теперь удвоим пайки и либо вернем весь проигрыш, либо пойдем вниз и будем пить шампанское и есть гренки с сыром. Что бы вы хотели получить на память об этом вечере, миссис Каупервуд? Впрочем, я знаю одну премилую вещицу!

И он, улыбаясь, разменял еще одну пачку банкнот. Эйлин медленно, словно с неохотой, раскладывала ставки. Она не одобряла такой азартной игры и вместе с тем невольно увлеклась – ей нравился риск. Через несколько минут ставки были сделаны – в тех же комбинациях, только удвоенные – ровно четыре тысячи долларов. Раздался голос крупье, шарик побежал по кругу и остановился. Крупье выплатил триста долларов и забрал все остальное.

– Ну вот, теперь можно приниматься за гренки! – беззаботно воскликнул Польк Линд, оборачиваясь к Тейлору Лорду, который, улыбаясь, стоял за его стулом. – Нет ли у вас спичек, Лорд? Нам сегодня не везло, ничего не скажешь.

Линд в душе был слегка раздосадован, он надеялся выиграть и часть денег истратить на ожерелье или другую безделушку для Эйлин. А теперь придется раскошеливаться еще и на подарок. Вместе с тем он чувствовал некоторое удовлетворение оттого, что показал Эйлин, как легко и беззаботно может просаживать в рулетку крупные суммы. Это явно произвело на нее впечатление. Он встал и предложил ей руку.

– Итак, мы проиграли, миледи, – сказал он шутливо. – Но я надеюсь, что это вас немножко позабавило? Последняя комбинация в случае удачи могла бы принести вам неплохой выигрыш. Ну, не повезло сегодня – в другой раз повезет.

И он ласково и беспечно улыбнулся Эйлин.

– Но я должна была принести вам счастье и не принесла, – сказала она.

– Вы – единственное счастье, к которому я стремлюсь, лишь бы вы захотели мне его дать. Прошу вас, приходите завтра к Ришелье, мы позавтракаем вместе, хорошо?

– Я подумаю, – сказала Эйлин. Его пылкая настойчивость заставила ее насторожиться. – Нет, завтра я не могу, – решила она после минутного размышления. – Я занята.

– Тогда, может быть, во вторник?

Эйлин вдруг поняла, что ей не следует принимать это слишком всерьез, и ответила небрежно:

– Во вторник? Чудесно. Только позвоните мне накануне. Мало ли что может измениться за это время, – и она дружелюбно улыбнулась ему.

В этот вечер Линду не пришлось больше говорить с Эйлин наедине. И только на прощание он многозначительно пожал ей руку. Нервная дрожь пробежала по ее телу, но она поспешила себя успокоить: просто в ней говорит жажда жизни, жажда расплаты, но она должна хорошенько все обдумать. Хочет ли она, чтобы эти отношения развивались? Этот вопрос ей надо решить прежде всего. Но как это часто бывает, обстоятельства пришли ей на помощь, решив за нее, и подсознательно она уже знала, что ее ждет, когда возвратилась домой в тот вечер и Тейлор Лорд галантно помог ей выйти из экипажа.