8

Репортер

2015–2017… Я приземляюсь в Маниле… Встречи с людьми Леру… Байки Патрика Донована… Дейв Смит получает работу.

Иногда я испытываю неловкость, объясняя другим и самому себе, почему я потратил так много времени на попытки понять Пола Леру и то, что он совершил. Отчасти это было журналистское любопытство: как он стал тем, кем стал? Но в мои поиски подмешивался также и личный интерес. Я находил мелкие, но пугающие параллели между его историей и моей. Мы примерно одного возраста, разница в три года. Когда в Сиднее он работал над созданием E4M, я, студент австралийского университета, находился всего в нескольких милях от него. В конце девяностых я работал консультантом по программному обеспечению в Амстердаме, гораздо менее одаренный в этом отношении, чем Леру, но занятый профессиональными вопросами, не слишком далекими от того, что делал и он в Роттердаме, и очарованный юридически свободными зонами, возникшими в Интернете.

Тут наши дороги расходились, мягко говоря. Мое любопытство привело меня к репортажам для Wired об этой новой вселенной, а Леру вкладывался в E4M. Но я представляю себе, как мы оба наблюдали за золотой лихорадкой всех этих «точка-ком» на рубеже столетий с некоторым смущением, которое во мне вызывала скудно оплачиваемая работа в журнале, находившемся в самом сердце новой индустрии. А Леру был в замешательстве, потому что он, виртуоз высоких технологий, не мог сам извлечь выгоду из капиталов, рекою текших через окно браузера. Его история поразила меня сходством с биографиями основателей новых компаний с нуля, тех, о ком я писал годами. Илоны Маски и Марки Цукерберги дивного нового мира часто были поначалу, подобно Леру, тинейджерами, помешанными на компьютерах, на этой своей страсти они строили компании и приобретали состояния, поскольку компьютерные программы покоряли реальный мир. Мне казалось, что Леру обратился к закулисной стороне цифрового бизнеса, стремясь к богатству и влиятельности этих предпринимателей, чей успех стандартно выставлялся напоказ обложками журналов.

Темная сторона дела всегда интриговала и меня самого, я увлекался рассказами о подпольных сферах и виртуальных двойниках, действовавших там. Однажды, занимаясь статьей для Wired, я даже на месяц изобрел такого двойника, а журнал предложил 5000 долларов тому, кто сможет меня вычислить. Меня нашли, выследив в Новом Орлеане, где я жил в грязной квартирке, снятой в аренду по подложному идентификационному номеру. Чем больше я узнавал о Леру, тем больше мне хотелось понять, как он все провернул, как заставил такое количество людей подчиняться ему, и почему все зашло настолько далеко и провалилось.

После поездки в Миннеаполис, где я встретился с Мораном Озом, я через несколько недель, в конце 2015 года, совершил пятнадцатичасовой перелет до Гонконга и оттуда еще двухчасовой в Манилу. Я снял номер в простом и чистом отеле в Макати-сити. К тому моменту Леру уже давно не было на Филиппинах, он бежал в Бразилию и дальше, за ее границы. Но я увидел останки его владычества. За несколько кварталов от отеля находилось здание BDO, стеклянная башня, на четырнадцатом этаже которой располагался прежде штаб колл-центров RX Limited. За углом – Башни Сальседо, где оба верхних этажа с пентхаусами занимал Леру, и принадлежавший ему паб «У Сида», неподалеку от района красных фонарей.

Это было первое из двух моих путешествий на Филиппины в течение двух лет, я предпринял их, стараясь разобраться в том, что осталось от его деятельности, и найти людей, которые в ней участвовали.

Мои источники предостерегали меня, что в Маниле опасно приближаться к бывшим сотрудникам Леру, потому что кто-то из них будет не слишком доволен такими расспросами. Во время репортажей, которые через несколько лет привели меня в Гонконг, Тель-Авив, Миннеаполис и Рио-де-Жанейро, я часто сталкивался с подспудной тревогой. Трудно было сказать, стоит ли принимать предупреждения всерьез. Я склонялся к тому, чтобы считать эти предостережения хвастовством некоторого рода, которое придавало значимость фигуре моего собеседника. В то же время я прочитал достаточно о Джозефе «Рэмбо» Хантере, чтобы понимать реальность риска, окружавшего махинации Леру.

Между теми, кто работал на него за долгие годы, и властями, которые преследовали его, не было особого согласия. Когда я называл имя Леру, двери захлопывались у меня перед носом, послания оставались без ответа, воспоминания становились смутными. Прежние служащие Леру иногда говорили, что им внушают страх американские правоохранительные органы, чьими мишенями они станут, если их имена всплывут в связи с его именем. Но чаще они боялись его самого. Один израильский менеджер колл-центра сказал, прежде чем резко оборвать телефонный разговор: «Он очень опасный человек, преступный разум».

Как-то раз я прогулялся днем в Маниле от своего отеля до респектабельных офисов «Блу», компании, торговавшей энергетическими напитками и принадлежавшей Шаю Реувену, израильтянину, находившемуся некогда, как я слышал, на вершине организации Леру. Секретарь в приемной «Блу» скептически отнеслась к моей визитной карточке и сказала, что Реувена нет в стране. Она, конечно, передаст, что я хочу встретиться с ним. Тот же ответ я получил в консалтинговой фирме другого израильтянина, который также работал в колл-центрах Леру. Лица, входившие в штат его компании, заверяли, что это не так. Но через час он написал мне по электронной почте, предлагая встретиться в людном магазине. При встрече он тут же попросил, чтобы я не упоминал его имени: «Меня уже задерживали при моем последним въезде в США и спрашивали о Леру», – сказал он.

Он ввязался в махинации Леру в 2006 году, когда работал в колл-центре в Израиле. «Пол любил нанимать израильтян, – рассказал этот человек. – Не думаю, что он испытывал какую-то особенную любовь к евреям, но мы, по его мнению, были самыми порядочными, дешевыми и усердными работниками, каких он только мог найти». По прибытии в Манилу новый менеджер узнал, что в колл-центре трудилось уже около тысячи двухсот человек. Деловая активность, как он думал, заключалась в том, чтобы продавать лекарства по телефону и через Интернет в США от имени RX Limited, самостоятельной компании. «Я позже понял, что работали все на него». Тогда дела пребывали в хаотическом состоянии. Мой собеседник сказал: «Предприятие было плохо организовано, с дурным управлением. Я уволил три четверти штата».

Леру был «не слишком приятным»: «На самом деле он расист и мерзавец. Ко всем относился как к «неграм». Ко мне – как к «белому негру». Особенно оскорбительно он вел себя, по словам менеджера, с работниками местного происхождения, «в лицо называл филиппинцев – мартышками».

Израильтянин знал, что Леру принадлежали десятки объектов недвижимости в Маниле, однако не имел ни малейшего представления, зачем они ему нужны. Только раз на его памяти он имел дело с Леру вне работы, когда босс пригласил его в свой пляжный дом в Батангасе, прибрежном районе Манилы. Он познакомился с женой Леру Лилиан, она казалась дружелюбной и очень занятой заботами о детях. Он и его босс катались на водном мотоцикле – один из редчайших случаев, когда Леру сознательно позволил себе развлечься. Но даже это, по мнению менеджера, было больше деловой деятельностью, чем отдыхом: «Он работал на ноутбуке, снуя вверх и вниз. По-моему, он не вел никакой светской жизни. Он был трудоголиком, как я понимаю, работал по восемнадцать-девятнадцать часов в день. Никогда я не видел никого, кого бы назвали его другом, и сам он не упоминал ни о никаких друзьях».

Работа была трудной, но хорошо оплачивалась – особенно по меркам Манилы. Насколько мог судить этот менеджер, предприятие было вполне законным. Но со временем он стал ощущать опасения, чувствуя, что в мире Пола Леру есть что-то еще, помимо того, что было доступно его взгляду. «Я слышал, куда клонится его жизненный выбор, – сказал он. – Есть разница между занятиями бизнесом на свободной территории и вовлечением в противозаконные занятия. И я замечал, что его больше тянет ко второму». Проруководив колл-центрами RX Limited в течение года, менеджер сказал Леру, что хочет оставить должность, и босс не возражал. Всегда находились новые израильские менеджеры колл-центров, которых он мог заполучить к себе на Филиппины.

После увольнения этот менеджер услышал в Маниле разговоры о том, что предприятие Леру расширилось и включает торговлю золотом и оружием и что Пол окружил себя вооруженными телохранителями и начал угрожать создававшим проблемы работникам расправой. «Я распрощался с компанией как раз вовремя», – сказал он.

Перемена в образе действий Леру, от успешного теневого предпринимателя до жестокого босса картеля, – тот момент всей истории, который представлял наибольшие сложности для моего понимания. Человек, который к середине 2000-х наживает десятки миллионов долларов в год в Интернете, обходя законы, конечно, не без открытого риска, вдруг решил погрузиться в намного более опасные занятия. С точки зрения сугубо деловой, это выглядело бессмысленным.

Зачем затевать более трудные предприятия, чем то, которое прямо чеканит тебе деньги? В основном, мои вопросы касались организационных аспектов: как программист, орудующий в теневой сфере колл-центров, смог вообще войти в контакт с миром наемников, торговцев оружием и убийц по заказу? Он познакомился с ними в баре? Нашел в Сети? Бывший менеджер колл-центра не знал, как Леру приобрел эти связи.

Ответом стал персонаж по имени Патрик Донован, хорошо известный среди лиц, оказывавших услуги в области безопасности по контракту. Впервые я наткнулся на это имя на странице сотрудников на нефункционирующем сайте одной фирмы, предоставлявшей такие услуги. Там же стояли имена Лахлана Макконнела и Дейва Смита. Слишком многое совпадало, поэтому я послал по имейлу письмо Доновану с просьбой об интервью. «Я не тот человек, чтобы болтать по телефону, и особенно на темы, о которых вы спрашиваете», – ответил он. «Мы с коллегами обсуждали это некоторое время назад – что рано или поздно кто-то постучится к нам в двери, а в мою тем более. Мне внушают сомнение ваши замыслы». Я постарался уверить его, что я просто собираю все мнения о Леру, какие только могу. «Из-за «Толстяка» тут возникло много вопросов, очень щепетильных, поэтому я должен сначала переговорить с коллегами», – ответил Донован. Днем позже он написал, что хочет пообщаться, но только лично. «И хочу, чтобы вы ясно понимали: я никогда не работал на «Толстяка», – добавил он.

В следующий мой приезд на Филиппины мы условились встретиться в баре, которым Донован владел на Пи Бургос-стрит, заполненной иностранцами на центральной улице в манильском районе красных фонарей. Была середина рабочего дня, в баре сидело лишь несколько посетителей, пришедших на ланч. Посреди английских футболок в рамках на стене висел постер телесериала «Во все тяжкие» с подписью: «Я тот, кто стучится». Донована легко было узнать среди других: человеческая громада, вероятно шести футов ростом, с головой, бритой до блеска, и раздутым торсом бодибилдера, с руками, татуированными во всю длину. Вероятно, более устрашающей внешности мне не попадалось. Когда моя рука исчезла в его, он сообщил, что только что вернулся с тренировки, которую проводил для многообещающего борца, упражнявшегося в смешанном стиле боевых искусств. Потом закурил сигарету. Не зная, как начать, я сказал, что в баре домашняя обстановка. «В меня стреляли прямо напротив этого места, – откликнулся он, с сильным ирландским акцентом, пускаясь в повествование о неудачном покушении. Сложно было решить, что делать с верительными грамотами такого рода. «Полагаю, вы хотели бы поговорить наедине, – наконец сказал он, – так что пошли-ка наверх, в офис».

На лифте мы поднялись на третий этаж и попали в тускло освещенный коридор, там Донован открыл дверь в миниатюрный офис, заваленный пачками бумаг. Он достал из небольшой холодильной камеры энергетический напиток и уселся за деревянный стол. Я вынул диктофон. Донован сказал, что я могу задавать любые вопросы о Леру. «Я не работал на этого парня, так что мне скрывать нечего, – пояснил он. – Было бы что скрывать, я знал бы, когда вы приземлились, я бы послал следить за вами, чтобы посмотреть, с кем вы пойдете поговорить, прежде чем со мной, просто чтобы узнать, какую игру вы затеяли».

– Ваша жизнь здесь, в этой стране, сейчас – допустим, я поеду в Тондо, дам им пакет шабу на тридцать долларов, – продолжал он, используя местное краткое слово-обозначение метамфетамина, – вот сколько стоит ваша жизнь. «Пойдите прикончите его». И они это сделают.

– Слушайте, лучше не надо, – больше мне было нечего ответить.

Он засмеялся.

– Все в порядке, выбросьте из головы. Но вы заставили-таки здесь много народу понервничать.

Перемежая сигареты и энергетики, Донован перешел к рассказу о том, как пересекся с Полом Леру. Кое-чему в его истории я позже нашел подтверждения, кое-что я мог лишь сопоставить со слухами и перешептываниями, как и многие рассказы людей, принадлежавших к миру Леру. По крайней мере, нелюбовь Донована к Полу показалась мне искренней. Когда Леру начал убивать на Филиппинах, «тут стало жарко, – по словам Донована. – Из-за него было много проблем. Так что ему надо было что-то делать, так или иначе».

Бывший офицер британской армии Донован обосновался на Филиппинах в середине девяностых, за десять лет до Леру. До этого они вместе с одним американцем находили детей, тайно вывезенных из США одним из родителей, и насильно возвращали их домой. Одно из таких заданий, выполненных далеко небезупречно, получило дурную огласку, и Донован с компаньоном отбыли в Манилу, чтобы залечь на дно, пока не кончится шумиха. «Мы кое с кем познакомились и поняли, что тут даже не представляют, что такое служба безопасности». Поэтому они остались на Филиппинах и завели бизнес, тренируя телохранителей высокопоставленным персонам и осуществляя «оценку риска» для компаний. Через несколько лет партнер Донована увлекся поисками золота Ямашиты, тайника с сокровищами, о котором давно ходили легенды и которые были якобы спрятаны где-то на Филиппинах японским генералом во времена Второй мировой войны. «Эта дрянь просто сводит здесь людей с ума. Я сказал, нет уж, я буду заниматься своим делом». Он один открыл новую компанию, профилем которой была безопасность.

Донован рассказал, что потом, со временем, он почти случайно связался с филиппинской закулисной средой взяточников и коррупционеров, что стало естественным результатом его процветающего бизнеса. Он часто тренировал вольных стрелков и команды спецназа для филиппинской полиции и быстро обзавелся растущим списком влиятельных лиц, готовых платить за услугу. «Я говорю о тех, кому нужна была помощь, а я связывал одного знакомого с другим. На таможне застрял контейнер вина, и я мог помочь. Я делаю звонок, и – хлоп, контейнер движется дальше, а хозяин становится кое-чем обязан мне».

Он сказал мне, что приезжавшие работники колл-центров, переживавшие тогда подъем, часто прибегали к его услугам. В этой сфере деятельности были «бойлеры», колл-центры, осаждающие американских и прочих клиентов предложениями сомнительных инвестиций или откровенного мошенничества. Такие предприятия охотно расставались с небольшими деньгами, чтобы избежать рейдов местной полиции, избирательно боровшейся с тем, что запрещали немногочисленные законы. Донован сказал: «В такой стране вы платите за право вступить в игру. Это же их страна, та, в которой мы находимся. Так они делают деньги, если могут нагрянуть с обыском».

Донован довольно хорошо зарабатывал, вкладывая капитал в несколько баров в районе красных фонарей. Однажды вечером он познакомился с соотечественником, ирландцем Дейвом Смитом. «Уже по тому, как он стоял, я узнал бывшего военного». Они сдружились, когда Дейв попал в передрягу: богатый делец, которого он охранял, оказался виртуозным мошенником и бежал из страны, – Донован нанял Смита. «Говорю ему, много платить тебе не могу, но мы набираем обороты, ты сам знаешь, так что можешь положиться на меня».

Где-то в середине 2000-х, по словам Донована, хотя точно он не помнил, один знакомый израильтянин из «бойлерной» сказал ему, что на Филиппины перебрался южноафриканский интернет-бизнесмен по имени Пол Леру. Ему понадобились услуги того рода, что оказывал Донован. Они договорились с Леру о встрече в отеле «Шангри-ла» в Макати, где Леру остановился. «Сперва он отложил встречу, потому что был занят поисками жилья», – сказал Донован. Второй раз мне предложили работать задаром. А в третий сказал, да пошел ты в задницу, мне это не интересно». Знакомый из Израиля умолял Донована не отказываться. И Донован согласился на новую встречу.

В назначенный день израильтянин позвонил и предупредил, что сам не приедет. Донован рассказывал: «Я уже собрался, поэтому ответил, ладно, пойду один. Я взял пистолет 45-го калибра, зарядил его и сунул прямо за пояс». К тому времени Леру обитал в пентхаусе одного из самых роскошных зданий Манилы. «Там меня сопроводили наверх до его порога два здоровых бугая. Но они остановились у меня за спиной, и тут все стало подозрительным. Я открываю дверь, внутри ничего нет, ни мебели, ничего. Тогда я типа отступаю назад, чтобы держаться на одной линии с теми двумя и видеть, что они делают. Они открывают следующую дверь, там весь гребаный пол покрыт целлофаном, целлофан и стремянка, будто там собрались красить». Донован положил руку на рукоять пистолета. «Потом они открыли третью дверь, там была малюсенькая комнатка и сидел Леру за маленьким рабочим столом. Все заставлено системными блоками. Я такой, что за хрень?

И вот он сидит там, с таким вот пузом, у него обесцвеченные волосы. Похож на «цыгана». Знаете, кого называют «цыганами»? Тех, кто живет в автоприцепах, ирландских парней. Вот так он выглядел. И я опять, что за хрень?»

В рассказе Донована разговор был коротким.

– Можете сказать им, чтоб отвалили? – спросил Донован, указывая на телохранителей. – Не люблю, когда дышат мне в спину.

– Ждите снаружи, – приказал Леру охранникам и мотнул рукой в направлении кресла напротив стола. – Садитесь.

– Нет, я не хочу сидеть. А вот чего хотите вы?

– Я знаю, что вы человек со связями, – сказал Леру. – Я знаю: если вы скажете генералам что-то сделать, они сделают. У меня есть фирма, и мне нужна защита. Я бы охотно платил, если бы вы согласились работать на меня. Я буду платить намного больше, чем ваша компания получает сейчас.

– Мужик, я ни на кого не работаю, только на себя. И, на самом деле, хватит меня донимать, а то я могу с этим разобраться, – и, если верить Доновану, он вытащил пистолет.

– В этом нет необходимости, – сказал Леру.

– Ты мне не нравишься, и работать на тебя я не хочу, держись, мать твою, подальше от меня, понятно?

– О’кей, я всего лишь хотел дать тебе работу.

– Не надо мне твоей гребаной работы, – ответил Донован. Потом, по его словам, он вышел оттуда.

Но он заметил через несколько месяцев, что его друг и сотрудник Дейв Смит стал ездить на машине получше и переменил гардероб. Заподозрив неладное, Донован позвонил каким-то людям и узнал, что Леру, после того как сам Донован отверг его предложение, встретился со Смитом и нанял его за 15 000 долларов месячного жалованья. «Когда я узнал, я сказал Дейву: «Мужик, просто отчаливай. Если ты работаешь на него, я тебе не хозяин, хочешь работать на него, работай. Ради бога, только слейся, твою мать, из моей конторы, и если я еще увижу тебя, то сам урою».

Судя по рассказам Донована, Смит передал Леру сведения о его связях и о собственном круге международных бойцов по контракту, своих знакомых по США, Либерии, Ираку и другим странам. Леру с помощью Смита, ставшего его правой рукой и вербовавшего бригады наемников для его нужд, смог свободно орудовать на Филиппинах, не слишком беспокоясь о помехах со стороны закона. Не было такого трудного положения, из которого бы он не выходил, откупившись. Не было ни правоохранительной организации, которой не остановишь, ни следственной информации, недосягаемой для него.

Когда Смит вошел в дело, RX Limited приносила Леру десятки миллионов долларов в год прибыли от продаж рецептурных лекарств в США. Но паренек, однажды закрывшийся у себя в спальне и забывавшийся над кодами, дошел до конечной точки, до которой его мог довести технический опыт. Он хотел стать предпринимателем иного рода, владыкой настоящего, а не виртуального тайного мира. «Он наживался на аптеках и затем захотел еще больше денег, больше и быстрее, – сказал менеджер колл-центра из Израиля, с которым я познакомился в Маниле. Леру желал разнообразия, желал распространения своего могущества. «И единственной дорогой к этому была уголовщина».