16

Наемники

2008–2010… Корабль «Уфук» привлекает внимание… Ворота в Иран… Расширение операции в Сомали… Новые приоритеты в Галкайо… Клауссен хочет выйти из игры… Кнут и пряник.

В Маниле конфискация «Уфука» и арест его капитана сорвали завесу с деятельности охраны Леру. Филиппинские таможенники, как полагал Леру, были подкуплены. Теперь Пол хотел узнать, почему дело обстояло противоположным образом. Он раздавал новые взятки, чтобы судебное дело было закрыто, но произошедшее не сводилось к одной лишь проблеме с законом. Две компании Леру «Ла Плата Трейдинг» и «Уайт, Ред & Блю Армз» засветились. Имя капитана корабля Брюса Джонса муссировалось в прессе, он заявлял, что готов выдать организацию. Пусть имя самого Леру едва всплывало в судебных документах, в искаженном виде – «Джоан, он же Джон Пол Леро», были упомянуты другие. Дело сосредотачивалось на двух его важнейших помощниках, Дейве Смите и Несторе Росарьо. Леру уехал в Гонконг и оттуда в Мексику, приказав ребятам из своей службы безопасности залечь на дно.

Среди обвиненных по делу судна «Уфук» фигурировали псевдонимы израильского сотрудника Шая Реувена – «Майкл Росс», «Майкл Аркейнджел» и «Майкл Воэн». Реувен выдвинулся в организации Леру как мастер на все руки. Реувен, «всегда одетый от Гуччи», по словам Локлана Макконнела, был самым блестящим из сотрудников Компании, которые поговаривали, что он связан с мафией в Иерусалиме. Он управлял из Манилы рядом лесозаготовок и операциями с золотом. Он же входил в число тех, кого сильно недолюбливали наемники. Бывший американский солдат Тим Вамвакьяс вспоминал: «Его ненавидело большинство тех, кого я знал. Но он пользовался особым интересом и покровительством босса, так что все шло как шло».

Из-за дела «Уфука» непредумышленно проявился воочию изменившийся характер организации Леру, проделавшей путь от продажи лекарств в Интернете до крупномасштабных наркотрафика и торговли оружием. Среди подчиненных Пола свершившаяся метаморфоза все больше становилась всем известным секретом. Пол занялся наркотиками до известной степени в силу обстоятельств. В конце 2009 года рыболовное судно «Император Юнь I», направлявшееся в Гонконг и не имевшее отношения к Леру, было замечено в Тихом океане катером американской Береговой охраны в Гуаме. Катер преследовал «Император Юня» на протяжении семнадцати дней. Когда погоня достигла Филиппин, команда рыболовного корабля выбросила за борт две тонны кокаина, сокровище, которое волны выносили на берег в течение следующего года в виде плотно упакованных брикетов. Дейв Смит, почуяв возможность наживы, рыскал по стране, скупая за гроши у филиппинских рыбаков найденный ими кокаин и накапливая громадный тайный запас, который Леру мог распродавать в розницу с астрономической прибылью. «Чистое везенье, – рассказывал мне один бывший подчиненный Пола, участвовавший в распространении наркотиков, – что-то он получил за так, а что-то за очень-очень маленькие деньги. Дейв загреб тогда много дури, ее паковали и рассылали в разные страны».

Удачная находка подстегнула склонность Леру к торговле запретными веществами, и Смит возглавил новую ветвь предприятия, наркотическую. Чтобы было легче ввозить этот товар на Филиппины и вывозить его, Пол приказал построить взлетно-посадочную полосу на территории своего владения в Батангасе на самом берегу Южно-Китайского моря. На восточном побережье он приобрел остров, что облегчало доставку со стороны Тихого океана. Вскоре Шай Реувен уже рассказывал товарищам, что Леру посылал его в Колумбию для установления связей с производителями кокаина, про другого сотрудника ходили слухи, что его отправлял в Мексику – попытаться найти для Леру кого-нибудь из картелей. Но он был там схвачен и избит, хорошо, что спасся живым. В таких разговорах детали иногда были неверны, но шушуканья приоткрывали жуткую правду о философии, которой следовал Леру, расширяя свою империю: он бросал деньги или подчиненных в цель и смотрел, что из этого выйдет. Какое-нибудь конкретное поручение, может, выглядело глупым, даже наивным, но в совокупности они давали выигрышный результат. «Он попросту рассылал своих людей, – объяснял Клауссен, – одни возвращались ни с чем, другие – с полезной информацией. А если кто-то, наконец, находил нужные связи, он звонил туда и при необходимости переводил пару миллионов. Потом решал, о’кей, это мне вполне подходит. У него все было лишь попыткой. Мог отправить в один и тот же город десять человек подряд, пока не добивался, чего хотел».

Эта философия распространялась и на торговлю оружием. Нестор Дель Росарьо возвысился от администратора колл-центра до менеджера «Ред, Уайт энд Блю Армз», а от менеджера магазина до положения лица, которому вверен надзор за всеми усилиями организации покупать и продавать вооружение в Иране. В последнем случае он получил приказ полететь в Тегеран и найти людей в иранском правительстве, с которыми можно было бы иметь дело. Леру надеялся продать иранцам формулу усовершенствованного им самим взрывчатого вещества, чего-то вроде эритритола тетранитрата, или ЭТН, родственного разным видам пластиковой взрывчатки, мощной и простой в производстве. Доверие Пола к Дель Росарьо чудесным образом оправдалось, он установил контакт с правительственным чиновником, согласившимся, в итоге, приобрести технологию за пять миллионов долларов. Но для иранцев у Леру был еще более выгодный проект: программа наведения ракет, аналогичная той, что используется при пуске американских ракет «Томагавк». Благодаря такому программному обеспечению Иран, возможно, сумел бы расширить возможности поражения ядерным оружием, над которым там корпели уже целые десятилетия.

Пол нанял команду более чем из двадцати инженеров работать над этим проектом на складе на Филиппинах. Большинство были из Румынии, им сказали, что они создают программы «спектрального анализа» для подземной добычи ископаемых.

Леру столь страстно желал найти пути к большему числу крупных незаконных сделок, что часто он готов был испытать судьбу в рискованных предприятиях, положившись лишь на одни слова доверенного сотрудника. Один человек, прежде работавший у Леру, сказал: «Если у кого-то возникал замысел, он приходил к Леру и называл цифры, и если тому нравились финансовые перспективы, он мог дать такому подчиненному на реализацию проекта три миллиона, пять миллионов, двадцать миллионов, сколько ни попроси. Он бы принес мне десять миллионов в коробке, если бы я попросил предоставить их в течение часа наличными».

История с «Уфуком» представляла собой, таким образом, лишь видимый внешний край скрытого мира, в котором обитал Леру. Локлан Макконнел ощущал поле тяготения махинаций Леру: «В какой-то момент они захотели отправить меня куда-то в Восточную Европу покупать оружие. Я сказал, извините, это незаконно, я не собираюсь в это влезать. Я не дурак. Нельзя пересекать определенную линию, и я с самого начала предупредил, что кое-чего я не делаю». Вместо этого Макконнел перевозил золото в Гонконге и помогал устраивать международные поставки оснащения для разнообразных проектов, включая и предприятие в Сомали. Но он не знал почти ничего о том, что творится на сомалийской базе, – только то, что там требуется снаряжение всякого рода: военная униформа, поставлявшаяся через Гонконг, подвесные лодочные моторы, посылавшиеся через Дубаи. Леру дал фантастическое объяснение: он якобы открыл ферму по разведению лобстеров. Звучало странно, но Макконнел слышал от Смита вещи еще более странные относительно затей Леру. «Я не особо верил, – сказал Макконнел. – Дейв любил прихвастнуть».

Поведение Дейва Смита в 2010 году становилось чем дальше, тем сумасброднее. Он признался Макконнелу, что «одалживает» золотые слитки из-под водопроводной трубы за одним домом на Филиппинах, где сам же прятал их для Леру, и продает их, чтобы расплатиться с долгами. Он намеревался вернуть «позаимствованное», сказал он Макконнелу, – и Леру ничего не узнает. Смит настаивал на том, чтобы Макконнел хранил для него 150 000 долларов из этих денег на своем счету в Гонконге, и Локлан нехотя согласился.

Еще Смит открыл Макконнелу, что он подкупает людей из филиппинской полиции за фабрикацию дел против Леру, дает им наводки о ввозе наркотиков Полом, а потом вынуждает Пола платить, если он не хочет потерять товар. Эта опасная двойная игра позволяла Смиту присваивать разницу между суммами, которые он отдавал полицейским, и теми, которые он получал у Леру для полиции. «Мне показалось, Дейв стал принимать наркотики, – заметил Макконнел, – поэтому он начал проматывать деньги и продавать золото. Он злился, потому что на самом деле зарабатывал у Пола не так много денег, а делал много».

На взгляд Феликса Клауссена, находившегося в Сомали, конфискация «Уфука» в августе 2009 года была не более чем любопытным происшествием где-то вдалеке, на фоне более насущного повода для тревоги, каким были пираты. На протяжении шести месяцев Клауссен закладывал основы рыболовецкого предприятия. Еще до прибытия в Сомали он понимал, что должен будет договариваться с пиратами, орудовавшими вдоль берега. Для Леру совместная работа с пиратами входила в общий план подхода к делу. «Он находил условия куда как подходящими, – сказал Клауссен. – Пираты – бизнесмены, с ними можно иметь дело. Можно попросить их о защите и взамен предложить свою защиту».

Теперь, когда у Клауссена был огражденный и охраняемый комплекс построек в глубине материка, в Галкайо, пришло время начать вылов рыбы. Его местный помощник Либан организовал приезд вожака пиратов на базу летом 2009 года. Леру был руководителем, всегда вмешивавшимся на низшем уровне, посылал Клауссену инструкции, относительно того, как вести переговоры: «Хорошо бы договориться с ними, потому что, как ты знаешь (вроде вы обсуждали это с Дейвом), мы в Сомали собираемся не только рыбу ловить, ты должен быть самодостаточным (в отношении денег), пока мы развиваем рыбную ловлю и другие отрасли бизнеса, нам важно, подразумевается как рыба, так и нефть, и другие области, о которых мы поговорим с тобой при личной встрече. Сейчас тебе нужно проложить пути для сотрудничества со всеми нашими друзьями по многим прибыльным направлениям, где мы с ними можем помогать друг другу».

И в самом низу: «Тебе бы надо повидаться с ними, выслушать то, что они хотят сказать (главная причина, по которой они хотят увидеться с тобой, вероятно, иная, потому что никто не ловит рыбу сейчас в Сомали, кроме туземцев, а разговоры о «кораблях рыболовов-нелегалов» – это их жаргон, означает коммерческие суда, проходящие в их водах).

В любом случае, когда будешь разговаривать с ними, скажи, что должен вернуться в Азию обсудить все с владельцами компании, и когда ты вернешься, нам понадобится другой человек, который продолжит переговоры».

В день встречи пират и его подручные приехали на золотистой Тойоте Land Cruiser. Переговоры оказались несложными, и Клауссен легко получил разрешение рыбачить в водах, подконтрольных пирату. Но у пирата появился еще один вопрос: не хочет ли Клауссен купить его Land Cruiser? Она слишком заметная. Он сказал: «Меня разыскивают с помощью дронов, наблюдают за мной, от них на золотистой машине нигде не спрячешься. Почему бы вам просто не купить ее у меня? У вас же зарегистрированная фирма, вы занимаетесь не тем, чем я». Тут же, не расходясь, Клауссен заплатил за машину.

Отношения с пиратами были, по-видимому, налажены, но в остальном сомалийское предприятие еле волочилось. Леру переводил в Сомали миллионы со счетов Wilex и «Ла Плата Трейдинг», покупал оснащение за океаном, которое доставлялось через Дубаи и Джибути. Главный помощник Пола Нестор дель Росарьо приобрел в июле 2009 года десять подвесных моторов Yamaha посредством одной подставной компании и отправил их через Гонконг и Джибути в Сомали для установки их на десяти рыболовецких лодках, еще прежде купленных там на месте. Оборудование для строительства фабрики прибыло в Галкайо, но не было вывезено оттуда к побережью. «Для основного лагеря строителей у нас были палатки на четыре-пять тысяч человек, – описывал Клауссен. – Генераторы, буровое снаряжение, все такое». Были проекты завода по обработке рыбы, взлетно-посадочной полосы, мечети на месте строительства – Леру даже прислал детальный проект опреснения воды и трубопровода до Галкайо.

Но сомалийская реальность, похоже, сопротивлялась замыслам, привнесенным извне. Когда Клауссен принялся за обустройство участка на побережье, обнаружилось, что маршрут, который, судя по карте, представлялся трехчасовым, – это семичасовое странствие по дорогам пустыни. Здание, которое купили для рыбозавода, оказалось развалинами, которые нужно было снести до фундамента. Когда добрались до земли, выяснилось, что весь участок расположен на пористой скале. Чтобы возвести на ней завод и жилье для работников – не говоря уже о взлетной полосе, которая бы не провалилась под шасси тяжелых русских грузовых самолетов Леру, – понадобятся инженерные работы, трудные даже в цивилизованной стране. Весь план Леру требовал больше денег и времени, чем предполагал Леру.

Клауссен понял и то, что проект водопровода был слишком грандиозным, если не безумным: «Условия не те, чтобы сказать: о’кей, мы сейчас построим водопровод. Кто будет его охранять? Там же триста километров! Нужны патрули, потому что «Аль-Шабааб» захочет поиметь вас, они придут и отравят воду. Или отведут ее к себе. Все это следовало принять во внимание». Может быть, Леру и гений, размышлял Клауссен, но его тут нет, а те, кого он присылал раньше и кто должен был стать его глазами и ушами, просто клоуны.

Даже сотни туземных бойцов, нанятые Клауссеном, не могли обеспечить надежную безопасность. Он согласился на покупку противовоздушной зенитной установки «ЗУ-23» с радиусом поражения в полторы мили и разрывными зарядами. Ее установили в кузове грузового автомобиля. Против атак «Аль-Шабааб» за пределами Галкайо местная военизированная группировка «Ахлу Сунна валь-Джамаа», с которой Клауссен заключил союз, отчаянно нуждалась в дополнительном вооружении. Ее представители явились на базу в Галкайо к Клауссену с официальным требованием помощи, и тот написал Полу: «Ситуация такова, что «Аль-Шабааб» в ста километрах от Галкайо, мы задержали троих из их группировки два дня назад, сейчас они в тюрьме, а мы пока в безопасности, но нужна значительная поддержка и как можно быстрее. Кроме того, моджахеды «Сунна валь-Джамаа», большое здешнее племя, контролирующее Галмудуг и наших друзей, запрашивают помощи для борьбы с «Аль-Шабааб» и для ее разгрома. Я встречаюсь с ними каждый день, и то оружие, которое мы им дадим, будет покупаться мной. Нам самим нужны снайперские стволы и бронежилеты, как можно скорее».

Леру ответил: «ПОНЯТНО». Клауссен просил 50 000 долларов на продукты и снаряжение, он согласился и написал: «ПРИШЛЕМ СРЕДСТВО ЗАВТРА». А что касается оружия, он продолжил: «СИТУАЦИЯ ТАКОВА, МЫ ЗАКАЗАЛИ ЧЕРТОВУ КУЧУ ОРУЖИЯ, НО ЭТО ЗАЙМЕТ ВРЕМЯ (ТЫ ЗАСТАЛ НАС ВРАСПЛОХ ТЕМ, ЧТО НУЖНО УСКОРИТЬ ТЕМПЫ)… МЫ УСКОРИМ ПОДГОТОВКУ САМОЛЕТОВ И ЭКИПАЖЕЙ, НО ЭТО ЗАЙМЕТ ВРЕМЯ».

Он также напомнил Клауссену, что уже предлагал ему выслать свой собственный штат охранников, и добавил: «МЫ МОЖЕМ ПОСЛАТЬ 500 ЧЕЛОВЕК ОТСЮДА В КОРОТКИЙ СРОК, ГДЕ-ТО 72 ЧАСА». Но не написал, откуда прибудут наемники. Иногда казалось, что Сомали для Пола видеоигра, отделенная несколькими уровнями от его реальности.

Несмотря на подставы и отсрочки, Клауссен гордился своим предприятием. Несмотря ни на что, он установил крепкие рабочие отношения с Леру. На его электронные письма с просьбами: больше людей, оружия, средств – обычно приходил ответ «СОГЛАСЕН». Его, в отличие от множества других наемников Леру, не затрудняло составление таблиц, в виде которых тот предпочитал получать информацию: «Поэтому-то я и оказался подходящим парнем – со мной он мог общаться, как ему удобно».

Время было трудное, но вознаграждало за ожидание и даже приносило веселье, поскольку развивались взаимоотношения Феликса Клауссена с сомалийцами. Его радовало, что предприятие кормит множество семей. Когда он обратил внимание на то, что школа для девочек сразу за оградой базы размещена в бетонном здании без электричества и без металлической крыши, он организовал подачу туда электроэнергии для вентиляторов и приказал приносить воды ученицам. «Я подумал, что дети просто задыхаются там внутри, – сказал он. – И чего нам это будет стоить? Двадцати бутылок воды? Ну и черт с ними. Леру не знал. Я не сообщил ему, что он платит за это».

Противоречия жизни на базе бывали забавными. Присланный с Филиппин бухгалтер, просматривавший приходно-расходные книги, целыми днями постил в Фейсбуке свои фотографии с оружием в руках или разъезжающим на автомобиле с «ЗУ-23». А по ночам он спал в обнимку с плюшевым мишкой и плакал по дому.

Что касается ежедневных контрастов всей сомалийской затеи Леру, то самым сюрреалистичным было все же внезапное прибытие, по приглашению Клауссена, корреспондента «Нью-Йорк таймс». Прилетев в маленький аэропорт Галкайо как-то весенним днем в 2009 году, Клауссен заметил пару белых мужчин, путешествовавших со знакомым ему сомалийцем по имени Сахал Абдулле. Феликс завязал с ними разговор, и один из мужчин представился как Джеффри Джетлмен, репортер «Таймс». Вместе с фотографом и Сахалом Абдулле в качестве переводчика и посредника Джетлмен колесил по региону, работая над очерком о пиратстве. Их сопровождала дюжина вооруженных телохранителей. Сейчас их самолет задерживался из-за каких-то технических трудностей, а они уже отослали шофера и охрану. Клауссен предложил приютить их на ночь на базе в полутора милях от аэропорта: «Там у вас будет триста охранников, ничего с вами точно не случится». Они согласились, в отсутствие других вариантов.

Абдулле знал о Клауссене только то, что он со своими людьми занят созданием рыболовного предприятия и что он нанял большое число местных бойцов и ездит к побережью и обратно. На базе трудно было понять характер фирмы, под кровом которой оказались гости. «В этом огромном доме со множеством пристроек была горстка людей в набедренных повязках, без рубашек, но с автоматами Калашникова, живущих подобно преступникам, – рассказывал Джетлмен (Абдулле добавил: «На рыбаков они не походили»). – Хотя то, что нам говорили, звучало странно, все же нельзя сказать, чтобы это было абсолютно невероятным. Ведь уже заходила речь о реабилитации пиратов». В ООН, как Джетлмен знал, обсуждали восстановление рыболовецкого промысла, но пока что идея существовала в мире мечтаний и бюрократических бумаг. «Почти как белый слон, – сказал Джетлмен. – Сколько электроэнергии нужно на то, чтобы замораживать рыбу там, где все раскалено до ста градусов?»

Некоторые помощники Клауссена отнеслись с подозрением к репортеру, но самого Клауссена будоражило появление новых лиц. «Конечно, сомалийцы услышали, что это американцы, и сразу все подумали про ЦРУ, – сказал он. – Но я говорю им: «Нет, это репортеры, они мои друзья!» Когда он предложил журналистам взять оружие, они вежливо отказались.

Клауссен, к удивлению Джетлмена, чувствовал себя вполне комфортно в среде, которая казалась совершенно враждебной в отношении иностранных компаний. Журналист сказал: «Я работал повсюду в Сомали и считал Галкайо одним из самых жутких мест». Оно приобретало недобрую славу как арена вероятных похищений европейцев с целью выкупа. «Обстановка была скверная, все делали, что хотели. А эти ребята воспользовались общим беззаконием, сказали, да ну всех к черту, у нас есть пушки, и мы пойдем, куда нам надо. Как будто белые пираты».

Предприятие Клауссена осталось загадкой для Джетлмена, который не знал, конечно, что Клауссен находится в самом сердце процветающего преступного картеля, предмета охоты американских правительственных служб. «У меня было ощущение, что он почти честен, – относительно своей работы, – сказал репортер о Феликсе. – Он вызывал уважение там, казалось – он искренне интересуется жизнью в Сомали и в восторге от того, что он там. Я еще подумал, если бы то, чем они занимаются, было незаконно, разве они пригласили бы нас к себе?»

На следующее утро трое гостей поехали в аэропорт и вылетели из Галкайо. Когда три года спустя Джетлмен получил Пулитцеровскую премию за репортажи из Сомали, Клауссен поздравил его письмом.

Изменились ли планы Леру касательно Сомали или он лишь потихоньку воплощал замысел, который таил с самого начала, этого Клауссен не знал наверняка. Однако в конце 2009 года он почувствовал смену настроений босса. Проект рыбной ловли поглощал от 50 000 до 100 000 долларов в месяц, по словам Леру, и настало время для «самодостаточности». К счастью, у него имелись мысли насчет того, как ее достичь. Для начала он раздобыл Клауссену лицензию на ввоз и вывоз рецептурных препаратов оптом, в дополнение к сети аптек, которую он создал для RX Limited, и на продажу их в Европе и США.

Но это было только начало. Предприятие в Сомали, заявил Леру, будет поддерживаться за счет продажи наркотиков. Он стал посылать семена на пробу: мак (называвшийся кодовым словом «морковь»), коноплю («бобы») и коку («горчица»). Он нанял и прислал в Галкайо специалиста по сельскому хозяйству, филиппинца, который превратил одну из комнат базы в небольшую теплицу для тестовых растений, пока Леру решал вопрос с покупкой и доставкой увеличенной версии. Он посылал безумно подробные указания о том, как должно быть поставлено дело с растениями, включая необходимое давление для поливочной системы, количество удобрений для первоначального обогащения почвы, расстояния между рядами посадок и объем воды на день. «В Сомали не нашлось подходящей земли, – рассказывал Клауссен, – поэтому мы должны были сперва ввозить грудами почву и удобрять ее». Но Леру забегал вперед, забрасывая Клауссена резюме химиков и агрономов, которых он мог нанять для увеличения продукции.

Леру, вдохновленный сомалийскими пиратами, теперь его партнерами, разработал и другой план получения денег. Он, по свидетельству Клауссена, заключался в том, «чтобы посылать несколько катеров военного образца с мощными моторами на Сейшелы, в основном, и похищать там богатых людей, привозить их в Сомали, держать в заложниках, пока не будет заплачен выкуп, и затем отпускать. В стиле пиратов. Ведь ему нравилось то, что они делали. На его вкус, это было гениально. Быстрые деньги почти без расходов».

По мере того, как разрастались замыслы Леру, увеличивалось и количество оружия, необходимого для их реализации. В ноябре 2009 года Пол отправил Феликсу список вооружения, которое, по его словам, он приобрел и намерен ввезти в страну. Тут были 40 гранатометов, 10 пулеметов Гатлинга, 600 пулеметов Калашникова, 5000 автоматов Калашникова, 50 минометов, реактивные гранатометы, разрывные и зажигательные гранаты, 75 кг взрывчатки, снайперские винтовки, боеприпасы…

Все это должно было быть доставлено с Украины на российском грузовом самолете «Ан», горячо любимом международными торговцами оружием. Клауссен подготовил отряд охраны из ста человек, чтобы отправить на разгрузку самолета. В последний момент пилотов смутила длина посадочной полосы и все отменилось.

С точки зрения Клауссена, замыслы Леру становились все безрассуднее и вычурнее с каждым месяцем. Полу хотелось делать в Сомали целые вагоны денег, так много наличных, что Клауссену их некуда будет складывать, по собственным словам Леру. Он хотел властвовать в Сомали как в собственной стране, чтобы действовать там с максимальной свободой. В конце концов, его притягивала даже не прибыль, а власть, не ограниченная вмешательством какого-либо правительства. «Он хотел быть королем в собственной стране, вот его главное желание, – сказал Клауссен, – большим человеком, сидеть на своей толстой заднице за огромным столом у себя во дворце».

Клауссен не мог понять, почему Леру не захотел просто придерживаться изначального плана: «Он бы извлекал законным образом миллионы долларов дохода каждый месяц в Сомали». Тунцовый бизнес на самом деле лишь стоило взять в руки. И, кроме того, была нефть. Десятилетиями раньше американские нефтяные компании работали в более спокойном тогда Сомали, полагая, что там значительные запасы нефти. Они бежали после падения в 1991 году проамериканского диктатора этой страны, а Леру, по его утверждениям, располагал координатами мест, где американцы проводили бурение. Под землей, возможно, скрывались несказанные сокровища, на которые «Сазерн Эйс» с ее вооруженными отрядами будет единственной в состоянии наложить руку. Леру купил небольшую буровую установку и отправил ее в Сомали. Когда Клауссен со своими людьми испытывал ее, выяснилось, что глубина бурения у нее недостаточна, чтобы добраться до нефти.

Феликс Клауссен постепенно осознавал, что алчность Леру слишком велика – его не удовлетворяют прибыли в долгосрочной перспективе: «Ему не хватало терпения. Доходы должны потечь сейчас же. Не в следующем году, не через полгода, нет – прямо сейчас!»

На протяжении 2010 года Клауссен все чаще наблюдал за ходом дел в Сомали издалека, из Дубаи. Леру не жаловался, поскольку финансирование сомалийского предприятия велось из этого города, многое оборудование либо покупалось, либо доставлялось через Дубаи. Филиппинский брак Клауссена распался из-за напряженности отношений, вызванной пребыванием Феликса за рубежом, и он начал искать себе женщину в Дубаи. Но чем дольше он отсутствовал в Галкайо, тем большее сомнение его охватывало. Жизнь среди повседневного хаоса под градом прихотливых требований Леру стала изматывать его. Одна из машин с базы была уничтожена самодельным взрывным устройством, пока Феликса не было на месте. Никто не погиб, но у нескольких охранников лопнули барабанные перепонки. Когда Леру доказывал, что они могут пройти лечение в больнице в Галкайо, Клауссен втайне перераспределил бюджетные средства и отправил их самолетом в Джибути, чтобы они лечились там за счет Компании.

Для Клауссена ощущение, что он сползает в нравственную пропасть, было хуже любых забот по управлению предприятием. Он прекрасно был осведомлен о насилии и преступлениях, совершаемых Леру, сталкиваясь с ними по работе. Но новые проекты, касавшиеся Сомали, были уже чем-то другим, нежели прежние. При надеждах Леру на выращивание конопли и прочего Клауссен мог превратиться в международного производителя наркотиков. Еще хуже – план похищения туристов с Сейшел. Тогда бы Клауссен стал бандитом вроде Джозефа Хантера.

Наконец в Дубаи Клауссен поделился тревогами со своей подружкой. «Она в целом понимала, чем я занимаюсь, но не знала подробностей, – вспоминал Клауссен. – Она сказала: «Поступай так, как должен. Слушай, что подсказывает сердце или, в этом случае, разум». Она бы приняла, если бы он продолжил работать на Пола. «Но я бы на твоем месте бросила это», – добавила она. Клауссену было довольно этих слов.

Он вернулся в Галкайо, а через несколько дней поднял на ноги всех на базе посреди ночи и объявил, что его матери нужна срочная медицинская помощь. Он должен вылететь ближайшим рейсом. Утром отбывал самолет ООН, и Клауссен уговорил пилота взять его на борт как груз. «И был я таков. Когда добрался до Дубаи, почувствовал огромное облегчение. Но, конечно, трудности с этого только начались».

Примерно через неделю Клауссен позвонил Леру и сообщил, что не вернется. «Это никуда не годится», – ответил Пол. «Вы переходите черту, а я не хочу ее переходить. Я завязываю», – возразил Феликс. Леру не рассердился – тогда. Все, что, по воспоминаниям Клауссена, он сказал: «Ладно, без проблем». Однако после того как Клауссен покинул сомалийское предприятие, оно оказалось в руках таких типов, как «Агент Оранж», и все пошло кувырком. Деньги исчезали, а месячное жалованье местной вооруженной охране выплачивалось нерегулярно. Клауссен поддерживал связь со своими прежними сотрудниками, и внезапно их послания стали невнятными. На электронное письмо помощнику-британцу тот ответил с нового анонимного адреса: «Слушай, приятель, ты прости, но я не могу ничего тебе сказать. Ты должен понять, я пока помирать не хочу».

Затем Феликсу позвонил старый друг Крис Де Мейер, все еще работавший на Леру в Маниле.

– Ты под прицелом, – сказал Де Мейер.

– Что?

– Ну да, похоже, Леру решил тебя прикончить.

– Почему?

– Из-за того, что случилось в Сомали. Джо уже летит в Дубаи.

Джо означало «Хантер», а Хантер – означало, что Клауссен в полном дерьме.

Он вспомнил, что они заключили когда-то договор. Если Леру однажды прикажет одному из них троих убить другого, первый даст знать остальным, и они инсценируют убийство. По-видимому, Хантер решил нарушить слово. Клауссен повесил трубку и принялся обдумывать положение.

Хантеру будет трудно достать его дома в Дубаи, где он жил в охраняемом многоквартирном доме. Помещение он снял у работодателя своей подружки. Поэтому Джо попытается вытащить Клауссена на улицу. Он профессиональный убийца, хорошо подготовленный снайпер. Не тот человек, которого можно просто спокойно поджидать.

Клауссен позвонил Леру по тому номеру, с которого тот в последний раз говорил с ним. Пол ответил.

– Это я, – начал Феликс. – Что происходит?

– В каком смысле: что происходит?

– Ну, с какой целью сюда отправился Джо?

Леру заявил, что понятия не имеет, о чем идет речь.

– Я знаю, что ему заказали меня, – не отступался Клауссен. – Объясните, по какой причине. Почему? Если вы намерены убить меня, скажите, почему. Я хочу узнать, я умру из-за вашей ошибки или все-таки есть какая-то глупая причина. Или, может, вы псих, не знаю.

Леру больше не прикидывался дурачком:

– Я провел расследование.

По его словам, в сомалийском предприятии недоставало трехсот тысяч долларов. Оставшиеся в деле подчиненные показали на Клауссена. Доказательством их правоты была квартира, в которой жил Феликс.

– Слушайте, я посылал вам все документы, финансовые отчеты, – сказал Клауссен. – За то время, когда я был там, подсчитан каждый доллар. Так что, пожалуйста, Пол! Я знаю, что у вас хватает мозгов. Знаю, что никто не может обмануть вас. И все же проверьте их заново. Я перезвоню через два дня. И тогда скажите мне опять, что я украл у вас триста тысяч. Если вы тыкнете пальцем хоть в доллар, который я взял, прекрасно, посылайте Джо. Только убедитесь, что он готов к встрече со мной. Потому что я буду готов его встретить.

Он закончил звонок и отправил Леру имейлом записи относительно проекта, хранившиеся у него, включая номера банкнот из той наличности, что была потрачена под его руководством.

Клауссен открыл сайт ЦРУ – первой спецслужбы, о которой ему пришла в голову мысль, и послал письмо на общий адрес. В письме он сообщал, что работал на человека по имени Пол Леру и что у него есть информация о крупномасштабных международных преступных планах и он может ею поделиться. Ответа не последовало.

Через несколько дней, вновь позвонив Леру, Клауссен, прежде чем тот успел что-либо сказать, выдал заготовленную тираду:

– Я забыл сказать, отзовите вашего пса, потому что у меня есть подстраховка: все, что я знаю о вас, вашей семье в Нидерландах, все выйдет наружу, если со мной что-нибудь случится, – он слышал нечто подобное в кино. Он завершил звонок, потом набрал опять.

– О’кей, я прошу прощения, мне не стоило этого говорить. Но что там все-таки насчет денег, которые я, типа, украл?

– Что ж, я сам собирался попросить у тебя прощения, потому что ты был прав, ты ничего не украл. – Оказалось, что даты в отчетах, которые Леру получил от парней, еще находившихся в Сомали, не совпадали с оригинальными в отчетах, сохраненных Клауссеном. Иначе говоря, улика против Клауссена была сфабрикована.

– Я уже сказал Джо, чтобы он возвращался, – продолжил Леру. И этот человек, недавно заказавший Клауссена, теперь предложил ему работу, управление фармацевтической частью бизнеса, с ежемесячной оплатой в 40 000 долларов. – Приезжай в Манилу, поговорим.

Клауссен отказался.

– Послушай, даю слово, ничего с тобой не случится. Нужна работа – звони мне.

Клауссен не был настолько наивен, чтобы поверить Полу. Однако у него возникла надежда на то, что он счастливо вырвался из когтей организации. «Я вовремя соскочил, прежде чем нарушил слишком много законов или какие-либо по-настоящему серьезные законы», – сказал он. По крайней мере, на тот момент он сумел увернуться от пули. Но он кипел негодованием, так как чувствовал себя преданным: после всего, что он сделал, и всего, на что закрыл глаза, босс приказал его убить, не удостоверившись толком в вине, по прихоти: «Заказав меня, он потерял право на мое уважение. Когда я угрожал, что сдам его, я и вправду собирался. Я отвечал за каждое сказанное тогда слово. Видимо, он не принял этого всерьез».