Никогда не говори «никогда»

Прежде чем достигнуть чего-то большего, нужно выйти из зоны комфорта.

Рэй Льюис

В нашем городе был любительский театр, который иногда давал представления. Все это меня никак не касалось, пока жена не принесла листовку с информацией о прослушивании. Подростком она мечтала о карьере в Голливуде, но не была уверена, что получится. А сейчас непрофессиональный театр казался ей хорошим вариантом для хобби. Я привык поддерживать Мелиссу во всех ее начинаниях, поэтому пообещал отвезти ее на прослушивание, а потом вместе заехать в один ресторанчик съесть по стейку.

Я думал, что подожду снаружи в машине, но жена настояла, чтобы я пошел с ней внутрь для моральной поддержки. В комнате было много народу – и члены труппы, и те, кто пришел на прослушивания.

– Я подожду тебя в фойе, – шепнул я Мелиссе. – Удачи.

Но уйти у меня не получилось, так как путь мне перегородила Джейн Стоун, которая играла в этом театре много лет. Я знал ее, потому что город у нас маленький, а я здесь родился и вырос. Поэтому я знал почти всех в этой комнате.

– Ой, кого я вижу! Джоуи Вутан собственной персоной. Пожалуйста, скажи, что ты пришел на пробы для нашей пьесы.

Я пытался объяснить, что приехал только из-за жены и оставаться не собираюсь, но Джейн не отпускала меня. Вдруг я услышал знакомый голос, раздавшийся из другого конца комнаты.

– Он справится. Уговорите его.

Это была моя жена! Она смотрела на нас, улыбаясь, и ее лицо сияло.

У меня запылали щеки, я почувствовал, что меня загнали в угол. Ни при каких условиях я не собирался играть в пьесе. Я езжу на охоту и рыбалку, пью пиво. Работаю на стройке, в свободное время развожу домашний скот. Вожу грузовик и люблю хорошо прожаренные стейки. Я не играю в пьесах.

Я даже глазом моргнуть не успел, как кто-то всунул мне сценарий.

И вот я уже иду к машине, словно в тумане, а Мелисса говорит мне:

– Не могу поверить, что ты только что попробовался на роль! Было весело читать реплики со сцены вместе с тобой. Спасибо, что ты согласился. Мне на самом деле не верится, что ты сделал это! Ты сам-то в это веришь?

Нет, я не верил. И я убедил себя в том, что мне не дадут роль, ведь я не знаю, как это делать, и даже не старался. Но две недели спустя Мелисса позвонила мне и сообщила новость – нас обоих приняли в любительсткий театр. Она добавила:

– Я уверена, что ты им понравился гораздо больше. А меня они берут, потому что знают, что один ты точно откажешься участвовать.

Жена клятвенно пообещала мне, что поможет выучить реплики. Мы будем исполнять комедию на вечернем театральном мероприятии в честь Дня матери. В моем распоряжении было всего четыре недели, чтобы подготовиться к дебюту.

Нам пришлось прочитать сценарий несколько раз, прежде чем Мелисса смогла сдержать свой смех:

– Я смеюсь с тобой, а не над тобой, – уверила меня жена, задыхаясь от хохота.

Чтобы сохранить чувство собственного достоинства, я предпочел поверить ей. В конце концов, это же комедия. В таком случае положено смеяться, разве нет?

– Громче! – крикнул режиссер, когда я произносил свои реплики на первой репетиции пьесы. Я начал заново.

– Громче, дорогой! – На этот раз режиссировала жена. Я глубоко вздохнул и практически прокричал следующую реплику. Мелисса показала мне «палец вверх» и с гордостью улыбнулась. Неожиданно меня накрыло чувство удовлетворения.

По пути домой жена держала меня за руку и говорила мне, что я справился великолепно.

– Я знаю, что ты сделал это только ради меня, и хочу, чтобы ты знал: я очень это ценю.

Конечно, она была права. Я пошел на пробы, чтобы порадовать ее, и, хотя мне было приятно проводить время с женой, я твердо сказал, что это будет первый и последний раз. Она улыбнулась и кивнула.

Когда в День матери мы с Мелиссой подъехали к театру, где через полчаса должно было состояться представление с нашим участием, я сжал ее руку:

– Я должен кое в чем признаться, – робко начал я. – Сначала я не был уверен насчет этой затеи, но на самом деле мне очень понравилось репетировать на сцене вместе с тобой.

Мелисса расплылась в улыбке.

– Правда? То есть ты хочешь сказать, что готов повторить? – спросила она.

Если меня чему-то и научила эта история, то это тому, что никогда не стоит говорить «никогда». Может быть, позже я возьму свои слова назад. Но, скорее всего, я продекламирую их со сцены.

Джоуи Вутан

Ради себя!

Каждый день делайте то, что вас пугает.

Элеонора Рузвельт

«Раз, два три, прыгай!» – Я наблюдала с палубы, как одна из моих двоюродных сестер сиганула с близлежащей скалы прямо в холодную, прозрачную воду озера. Услышала одобрительные крики и смех остальных моих кузин, которые столпились в ожидании своей очереди.

С празднованием Дня независимости у меня связано много радостных воспоминаний: река, песчаные замки, палящее солнце, салют в окружении родственников и друзей. Каждый год мы на целый день отправлялись в двухчасовую поездку на реку Миссури, чтобы поплавать, устроить пикник, покататься на лодке и водных лыжах.

Но в этом году все было по-другому. Впервые мы праздновали День независимости без моего отца. Он скончался шесть недель назад от обширного инфаркта. Ему было всего пятьдесят шесть, но проблемы с сердцем мучали его лет с тридцати.

Моя мама, две сестры и я пытались понять, как нам жить дальше. В этом году было решено начать новую семейную традицию. Вместо того чтобы ехать на наше место у реки Миссури, мы отправились к моей двоюродной сестре. Они с мужем жили на берегу прекрасного озера, которое с одной стороны было окаймлено скалами. Дети кузины любили прыгать с них, это было их семейной традицией.

И вот теперь я наблюдала, как мои сестры по очереди ныряли в водную гладь.

– Эй, давай с нами!

Я отрицательно покачала головой, почувствовав, как мой лоб покрывается испариной.

Всю жизнь я была больше осторожной, чем рисковой, – из тех, кто любил наблюдать в сторонке. Но тогда, сразу после смерти папы, я не переставала думать о том, как он прожил свою короткую жизнь. Отец всегда пробовал что-то новое, не боялся проиграть. Он ел осьминога в Мексике и играл в гольф в Шотландии. Я уверена, папа ни секунды не задумался бы, если бы ему выпала возможность заняться парасейлингом, покататься на водных лыжах или на тюбинге. Он бы воспользовался любым шансом. Хотя при мне отец никогда не упоминал о списке своих желаний, он жил так, словно каждый день вычеркивал по одному пункту.

Я подумала о том, что было бы, если на мгновение я запрятала бы свой страх, поднялась на вершину и спрыгнула с этой скалы. Каково это? Какие ощущения я испытала бы?

Что за глупости, прозвучало у меня голове. Я же взрослая женщина. Моему ребенку всего два месяца. Я не хочу выглядеть посмешищем. Да и вообще, я на такое не способна.

Потом я снова взглянула на скалу и подумала об отце. Тогда я поклялась, что больше не позволю страху брать надо мной верх и начну жить, не оглядываясь назад. Я медленно встала, скинула с плеч полотенце и направилась к скале. На самом верху мне пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не развернуться и не побежать обратно вниз. Я стояла в очереди, и мое сердце отчаянно билось. И вот передо мной уже не трое, а всего один человек.

Внезапно мы остались наедине – я и скала. Взглянув вниз на озеро, я покачнулась. Дул ветерок, покрывая мелкой рябью блестевшую на солнце водную гладь. Мои ноги скользили по твердым камням, я глубоко дышала, чтобы унять дрожь.

– Хорошо, папа. Ради тебя.

Я согнула ноги и прыгнула как можно дальше. В полете ветер трепал мои волосы, я чувствовала себя такой живой и свободной.

Коснувшись холодной воды, я услышала голос отца.

– Нет, милая, это ради тебя.

Джанет Л. Кристенсен