Часть вторая

Смерть владыки

Интерлюдия вторая

– Алексей! Алекс! Не спи! Не спи, пожалуйста! Посмотри на меня! Ну, посмотри, Алекс, пожалуйста! ВЗГЛЯНИ НА МЕНЯ, АЛЕКСЕЙ!!!

Кто меня мог звать?

Я с интересом оглядел лес, но, так никого и не увидев, продолжил есть землянику. Ягоды были большими, вкусными и пахучими, их дурманящий аромат кружил мне голову. Я засовывал в рот одну за другой, пачкая алым соком пальцы и подбородок.

Мне было хорошо.

И снова тихий, зовущий голос:

– Алексей… Алексей…

Я обернулся и увидел ту самую некрасивую девушку.

– Привет, – сказала она, улыбаясь. – Как дела?

– Хорошо!

– Вкусная ягода?

– Очень! Хочешь? – я протянул девушке ладони, полные раздавленной земляники. Между пальцами сочился сок, крупными каплями падая на траву.

– Нет. Просто я пришла напомнить тебе, что ты мне кое-что обещал. Ты же помнишь?

– Да!

– И ты выполнишь обещание?

– Конечно.

– Хорошо. Орайя поможет тебе там, а я помогу здесь. Расслабься.

Девушка подошла ко мне и аккуратно обхватила мою голову ладонями.

– Терпи.

Мне стало страшно.

– Не хочу! – крикнул я, стараясь вырваться, но это было бесполезно.

Моё тело пронзила дикая боль. Я взвыл и начал дёргаться, но девушка держала крепко. Боль росла и росла, пронзая живот, о который я вытирал ягодный сок, я кричал…

… Когда-то прекрасный зелёный сад уродовали три воронки, на краях которых громоздились кости. Шагнув к ближайшей, я понял, что эти воронки превращены в могилы. Здесь беспорядочно лежала детская и взрослая одежда, ржавое оружие, посуда… И кости, белые, не сохранившие ни кусочка плоти… Но я чувствовал их, старых жителей этого дома. Их мольбу, их муки, их скорбь.

– Это несправедливо, – пробормотал я, отходя от воронки подальше.

Кто-то притаился на дне самой большой воронки, я слышал его тяжёлое дыхание. Пока он спал, и будить его совершенно не хотелось. Житель ямы давно перестал напоминать человеческое существо.

Оглядевшись, окончательно убедился, что оказался совершенно в другом саду. Присутствие людей ощущалось во всём, но люди как будто оставили доделывать своё незаконченное дело природе, минимизировали вред, нанесённый своим присутствием. Тропинка аккуратно огибала не только деревья, но и небольшую земляничную полянку, которая, казалось, была здесь всегда. Хотя, наверняка так оно и есть – хозяева ничего не собирались переносить или, хуже того, уничтожать.

А ещё здешний деревянный домик кто-то буквально сравнял с землёй. Обрушил бомбы и напалм, будто старался уничтожить даже воспоминания о нём. Но что-то всё равно осталось, не только угли и зола. Вот несколько обломков, на которых ещё белеет краска. А вот кто-то бросил глиняный черепок, наполненный ягодой.

Вслушавшись в себя, я понял, что даже здесь кто-то жил. Кто-то одинокий настолько… что я даже не мог себе представить. И этот кто-то старался, чтобы его одиночество никто не нарушил. Но почему тогда я здесь?

– Как ты сюда попал?

Голос был знакомым.

Обернувшись, я увидел… Орайю? Именно. Пусть девочке, стоящей позади, едва ли больше семи-восьми лет, это была именно Орайя.

– Что ты здесь делаешь? – крикнула она, едва не рыдая.

– Не знаю, – честно ответил я.

– Как?.. – Орайя замолчала, глядя на меня с ненавистью. – Впрочем, без разницы. Я хотела попасть на твою территорию, но ты ускользнул, и вот, мы здесь. Нравится?

– Не очень. А здесь – это где?

– Не твоё дело. Ты уже видел нечто подобное?

– Подобное…

– Ну… – Орайя обвела рукой всё вокруг. – Белый домик, сад, лес. Видел?

– Видел… – задумчиво произнёс я. И тут меня осенило: – Да, видел. Но в том домике жили злые и грязные дети.

– Кто тебя туда привёл?

– Не понимаю… Я оказался там… не знаю… просто вышел из леса и всё.

– Нет, ты не мог оказаться там самостоятельно – ты не Продавец грёз. Ну, вспоминай, ты должен был увидеть кого-то ещё. Может, парня или девушку… другого ребёнка, не живущего в домике с остальными. Взрослые не играют в эти игры. Ну… – зеленоглазая запнулась. Кажется, она хотела назвать меня по имени, попросить, а не потребовать, но Орайя не могла позволить себе такой тон по отношению ко мне.

– Дети… – медленно произнёс я. – Дети… Я видел некрасивую девушку с кривыми зубами. Её звали… Алария.

– Алария, сука… – прошипела Орайя, стискивая кулачки.

Она долго молчала. Дыхание вырывалось из её груди с яростным хрипом. Дети не должны испытывать такой ярости. Их взгляд не должен быть таким жестоким.

– Что ты делал в том саду? – выдавила, наконец, зеленоглазая. – Она просила тебя что-то сделать?

– Перестроить домик, – кивнул я.

– И ты согласился?

– Да. Домик очень красивый… был когда-то красивым. И детям в нём плохо… Если построить новый…

– Хрен там построить новый, – буркнула Орайя. – Значит, она всё-таки выбрала тебя, как Представителя и теперь меняет твой разум. Эта сука никогда ничего не делала своими руками. Но причём здесь вообще ты? Откуда она тебя вытащила? И зачем вообще полезла куда-то за пределы нашей реальности?

– Не знаю, – пожал я плечами. Последние пару минут меня интересовала исключительно земляничная полянка.

– Алексей! – рявкнула девочка. – Посмотри на меня!

Я послушался. Орайя стояла в странной позе – наклонив голову и раскинув руки в разные стороны. Будто бы она хотела обхватить меня руками. Не обнять, а именно обхватить.

– Иди ко мне, – сказала она.

Я сделал шаг, второй…

Всё исказилось. Я смотрел на Орайю свысока. Посмотрев на свои руки, я понял, что стал взрослым. Мысли о сладкой землянике исчезли.

– Молодец, – сухо произнесла девочка. – Теперь ты здесь, не только твоё Отражение… суррогат Отражения Аларии. Слушай меня внимательно. Ты не должен слушать её, понял? Не слушай, не соглашайся… Делай то, что хочешь ты и только ты.

– Где я? – пробормотал я. Мысли с трудом ворочались в голове. Это было что-то вроде шока. Орайя, полянка, руины, – всё стало нереальным. Осталась только боль людей, чьи останки покоились на дне воронки.

– Ты у меня дома… В моём Отражении.

– Кто ты?

– Продавец грёз. Или, вернее, дочь Продавца, которая хотела отречься от предков… но это ведь невозможно. Если ты родился Продавцом грёз, ты перестаёшь им быть только после смерти.

– Что…

– Заткнись, – оборвала меня девочка. – И слушай. Не играй по её правилам, чужак. Эта сука обрекла тебя на гибель. И не только тебя, всех нас, всю команду. Наверное, её целью была именно я и он – Алария хотела устранить конкурентов до Войны. И… что бы ни произошло… никогда не иди на её поводу. Понял меня? – голос Орайя сорвался. Она всхлипнула и, не выдержав, разрыдалась.

Я шагнул к ней. Не зная, что делать, опустился на колени, обнял. Орайя пыталась вырваться, но я держал крепко, баюкая её голову на своём плече. Наконец, она перестала вырываться и уткнулась мне в шею, исходя рыданиями.

– Тихо, – шептал я. – Всё будет хорошо…

Эти слова звучали очень глупо посреди всех этих руин. Но ничего другого я придумать не смог.

Моё сердце рвалось на части. Я чувствовал, как вздрагивает от рыданий девочка в моих объятьях, чувствовал её боль… Всё вокруг было несправедливостью… Маленькие девочки не должны ненавидеть с такой силой, не должны плакать с такой безысходностью.

Наконец, Орайя успокоилась. Утирая слёзы кулачком, отстранилась.

– Может, объяснишь мне? – спросил я.

– Объясню. Если ты выживешь, конечно.

– Опять попытаешься меня убить?

– Да. Когда-нибудь. Если доживу. Но пока мы в одной тарелке, по крайней мере, на время. А пока… терпи.

Кажется, я стоял на коленях? Почему же я сейчас лежу? Это земляничный сок на моих руках? А почему весь живот…

Моё тело пронзила адская боль, в то же время я не чувствовал ничего ниже поясницы. Орайя шагнула ко мне, и её левый глаз вспыхнул красным. Мои глаза начали закрываться, и я хотел, чтобы они закрылись – так мои муки закончатся. Маленькие детские ручки вцепились в мои виски и тряхнули голову.

В мой левый глаз будто воткнули зазубренную железку и принялись крутить. Я беззвучно раскрыл рот от боли.

– Нет, ты не закроешь глаза. Только не после того, как смог успокоить меня, – жестоко проговорила Орайя и ещё раз тряхнула мою голову.

Я разевал рот, стараясь исторгнуть крик, но не издавал ни звука. Казалось, что я корчусь в муках, но ни одна мышца моего тела не дёрнулась. Перед глазами плыли красные круги, тело перестало меня слушать.

Но я всё ещё жил.

– Только не умирай, пожалуйста. Алексей, только не умирай…