Глава семнадцатая

Один из заводчан, крепкий мужик лет сорока, которого все называли Кремень, угрюмо посмотрел на меня и принялся перезаряжать револьвер. Трофейный револьвер: именно им Квиор тыкал в меня, когда нанимал на работу. Второй рабочий, худощавый молодой парень, снял с повозки консервную банку, вытащил нож, быстро вскрыл крышку и принялся жадно жрать тушёнку.

– Хоть наемся перед смертью, – буркнул он. – Даже завтраком не покормили, сволочи.

– Шанс выжить ещё есть, – сухо проговорил Кремень, – ворота выломали, скоро здесь будет уйма народа с трущоб. Столб дыма от завода наверняка такой, что весь город уже знает о пожаре.

– Придут тушить завод, – облегчённо проговорил я. – А мы постараемся затеряться в толпе, так?

На меня посмотрели с каким-то странным выражением. Будто на… не совсем далёкого.

– Придут мародёрствовать, – пояснил Кремень таким тоном, словно с ребёнком разговаривал. – Мы специально начинили бомбы дымовыми зарядами, чтобы сюда слетелся весь город. Это будет первый и последний раз, когда Цнех действительно накормит Сухой.

По нам тем временем начали стрелять. Как я и предполагал, восемь рядов железных банок оказались хорошей защитой от пуль. Но в то же время отстреливаться из-за этого укрытия не слишком-то удобно.

– Банки, пожалейте банки! – бесновался где-то относительно недалеко Цнех. – Эти ублюдки не стоят и одной, а вы хотите испортить десятки!

Рабочий помоложе прикончил первую банку и взялся за вторую. Возможно, со временем он выест нам что-то вроде бойницы?

Кремень же, перезарядив револьвер, высунулся на миг из-за укрытия и, дважды выстрелив, вернулся на исходную позицию.

– Что-то я тебя не помню на наших собраниях, – сказал он мне.

– Я не в профсоюзе, – честно признался я. – Мне предложили награду за убийство Цнеха.

– Не слишком-то ты похож на убийцу. Скорее, на деревенского олуха.

– Именно поэтому я и здесь.

– Не вызываешь подозрений, да?

Я даже не обиделся.

Рабочий выпустил четыре оставшихся пули и принялся перезаряжать револьвер. Одна из пустых гильз звякнула о торчащий из земли камень.

– Сейчас они попытаются приблизиться. Выстрели в них пару раз.

Я на миг высунулся из-за тележки. Действительно, трое бежали к нам, пока остальные занимали позиции у стен. Я дважды выстрелил по бегущим и нырнул в укрытие. Несколько пуль просвистели над тележкой, ещё несколько попали в банки.

Этих коров убили дважды. А тех, что умерли собственной смертью на фермах или в пути, вообще трижды.

Странно, страха, как в тот раз, когда в нас с Коросом стреляли со сторожевой вышки, у меня уже не было. Хотя сейчас опасность для жизни куда больше. Чего уж греха таить, я не видел выхода из сложившейся ситуации. Руки мелко дрожали, но скорее от прилива адреналина.

– Попал в кого-нибудь?

– Нет.

– И кто же такой умный отправил такого меткого стрелка для заказного убийства?

– А сам-то в кого-нибудь попал? – огрызнулся я.

– Твоя правда.

Кремень вскочил, выстрелил… Судя по тому, с какой частотой засвистели пули, его ждали. Второй выстрел он сделать уже не успел – пуля пробила ему лоб. «Революционер», раскинув руки, повалился на спину. Тонкая струйка крови текла из дыры во лбу, широко распахнутые глаза смотрели в никуда.

Молодой рабочий выругался, брызжа в разные стороны кусочками тушёного мяса. Утёр рот… и, едва не давясь, продолжил заталкивать в рот куски мяса, хотя я думал, что он попытается взять оружие из руки погибшего товарища.

Я угрюмо смотрел на убитого, понимая – мы следующие. Но никакого страха по-прежнему не испытывал. Возможно, мне просто не верилось, что вот так просто меня сейчас подойдут и убьют? Да нет, эта перспектива выглядела очень реальной…

Я закрыл глаза. Красное пятно никуда не делось, сейчас я сидел к нему спиной и в то же время продолжал «видеть» его вполне отчётливо. Будто кто-то встроил мне в мозг датчик движения и подключил к зрительным нервам. Или попросту зажёг в голове лампочку.

Шорох сапог, ступающих по сильно утоптанной земле, буквально заглушил все остальные звуки – чавканье моего собрата по несчастью, рёв раненых животных, ор толпы, скрип взламываемых ворот.

Я высунулся из-за тележки. Короткого взгляда хватило, чтобы оценить обстановку. Цнех с тремя телохранителями стоял у дальнего конца цеха, четверо фермеров целились в тележку из ружей, ещё четверо перебегали к укрытию поближе. Я поднялся револьвер и, не целясь, выстрелил, поняв, что попаду ещё до того, как нажал на спусковой крючок.

Один из бегущих словно споткнулся. Вскрикнув от боли, он упал на землю, едва успев вытянуть вперёд руки с ружьём, чтобы смягчить падение. Кровь толчками струилась из раны на его бедре. Я нырнул в укрытие и прижался затылком к тележке, но раненый всё ещё стоял перед моими глазами. Я отчётливо видел, как он принялся отползать с линии огня.

А ещё я видел двух людей, с разных сторон приближающихся к Цнеху.

Всё страннее и страннее. Раз так…

Я вскочил и, стреляя, бросился к другому цеху. Снова засвистели пули, одна обожгла мой локоть. Один из стреляющих дёрнулся – мой выстрел ранил его в плечо. Остальные ушли в молоко, но я успел перебежать дорогу и свалиться на землю, укрывшись за кучей битого кирпича и сломанных досок. Стреляные гильзы посыпались из барабана, я уже нашарил в кармане коробочку с патронами и быстро принялся заряжать револьвер.

И тут кто-то яростно крикнул: «Давай!»

В этот же момент один из фермеров резко развернулся в сторону Цнеха, на один короткий миг высунувшегося из-за спин охранников, и выстрелил из обоих стволов своей допотопной двустволки. Дробь буквально срезала одного из охранников и нашпиговала брюхо хозяина завода. Перебежчик бросил дробовик, и из-под его плаща появился небольшой топорик, который мгновенно оказался в голове второго телохранителя, едва успевшего поднять ружьё.

Третий, оценив обстановку, бросился наутёк, но его уже ждал Корос, снявший бегущего с одного выстрела. Осталось трое охранников и пятеро фермеров, двое из которых ранены. И, кажется, никто из них не понимал, что сейчас происходит.

Погонщики предали нанимателя? Но зачем они тогда отстреливали рабочих?

– Что, мать твою, ты творишь? – заорал один из охранников.

– Выполняю контракт, – проговорил фермер голосом Орайи. – Твой хозяин мёртв, и нам больше нет нужды стрелять друг в друга.

– Да что ты говоришь! – рявкнул охранник и поднял ружьё.

Но выстрелить он не успел. Дерек вынырнул откуда-то из цеха и метнул нож, угодивший ерепенившемуся в шею. Выронив винтовку, охранник схватился за рукоять и начал сползать по стене. Он вытащил окровавленное лезвие из собственного горла и уставился на него, другой рукой судорожно стараясь зажать рану. В этот момент второй нож вонзился ему прямо в середину лба.

Орайя перезарядила двустволку и направила её на одного из выживших. Во второго уже целился я, вышедший из своего укрытия, надеясь, что это создаст видимое численное преимущество.

– Есть ещё желающие умереть?

– Мы точно пас, – буркнул один из крестьян, закидывая ружьё за спину. – У нас четверо раненых и один убитый, и хотелось бы мне знать, кто за них заплатит.

– Цнех, – сказала Орайя. – Вы первые, кто может начать грабить завод. И я бы на вашем месте поторопилась: скоро здесь будет половина города.

Фермер смерил взглядом убийцу, потом уставился на меня.

– Твоё счастье, что ты никого не убил. Но я бы не советовал тебе поворачиваться ни к кому из наших спиной.

Он кивнул своим людям, и они бросились помогать раненым.

Оставалось двое охранников. Они нервно переглядывались, скорее, не решая, сдаваться или нет, а кто сделает это первым. Один, в конце концов, кивнул второму и поднял руки с винтовкой над головой.

– Мы уйдём с оружием, – сказал он.

– Да хоть убитых ограбьте, мне-то что, – проворчала Орайя.

Они так и сделали. Правда, после того как лучшим оружием завладели Дерек и Корос.

Я пошёл к своим, когда телохранители ушли. Всё-таки ни фермеры, ни наёмники, лишившиеся нанимателя, не внушали мне доверия, и далеко отходить от укрытия не хотелось. Когда до Орайи мне оставалось буквально шагов десять, она резко повернулась ко мне, направив в мою сторону двустволку.

Вздрогнув, я остановился.

В зелёных глаза девушки горела неподдельная ненависть, хотя на лице была обычная маска безразличия. Она желала нажать на курок. Но присутствие близнецов или что-то ещё её всё же остановило. Отвернувшись, она сунула обрез за пояс и взялась за топорик, торчащий из головы убитого ей телохранителя.

– Найдите мешок, – буркнул она. – Табачники потребуют доказательств того, что Цнеха убили именно мы.

Я отвернулся, чтобы не смотреть, как она отрубает трупу голову. Ощутимо начал болеть локоть. Повезло – пуля разорвала куртку и рубаху, но на коже остался только небольшой ожог. Услышав дребезжание пустой консервной банки, я вернулся к тележке.

Рабочий доедал уже пятую банку. Ещё десяток он расставил на земле перед собой. Увидев меня, он кивнул в сторону нетронутых консервов.

– Присоединишься?

Я покачал головой и вернулся к своим. Орайя уже сунула голову Цнеха в мешок, а близнецы примерялись к новым винтовкам.

Красные пятна из моей головы ушли. Так же, как и адреналин из крови. Меня начинала колотить крупная дрожь, с которой пришло осознание – минимум раза четыре за последние четверть часа меня чуть не убили.

– Уходим? – спросил я.

– Уходим, – кивнул Корос.

У горящих цехов уже собрались первые пожарные. Кто-то же, не заморачиваясь, уже принялся тащить с завода всё ценное, в первую очередь – еду. Среди мародёров я увидел и пару рабочих из тех, что были с бородатым на площади, и парочку охранников, спустившихся с вышек. Кажется, сейчас их не занимали ни дела профсоюза, ни охрана вверенной территории, ни тот факт, что несколько минут назад они стреляли друг в друга. Самого же бородача что-то не видно…

А нет, вот он. Видимо, дым и неразбериха помогли ему спрятаться во время карательного рейда. Уже собрал вокруг себя толпу и кричит что-то об упорядоченной выдаче консервов. Семьям погибших рабочих – в первую очередь.

– Я бы на их месте всё же потушил пожар, прежде чем начать грабить, – буркнул Корос, откашлявшись в кулак. – Дышать уже нечем, скоро загорится так, что тут и грабить будет нечего.

– Всему своё время, – отозвался Дерек.

Из-за дымовой завесы распахнутые ворота выглядели как какой-то портал в другой мир. Мы вышли из него, и я, наконец, вдохнул полной грудью чистый воздух. Странно, но дым не вызывал у меня даже лёгкого покашливания.

Странно, чёрт возьми, что человек, с которым я уже столько времени в одной команде, хотел меня застрелить.

Удивительно, но Цнех, безраздельно владеющий мясным бизнесом в городе, решил устроить рейдерский захват табачной фабрики, а когда у него не вышло, на него ополчились не только пострадавшие, а ВСЕ табачники. Поразительно, но Кэп, которая уже собиралась сваливать на зимовку куда-то на юг, взялась за это дело.

Чудовищно невероятное стечение обстоятельств, но я сегодня никого не убил. Странно, что не убили меня.

Из трущоб к заводу потянулись первые стайки детишек. Бегут поглазеть. А потом, пробравшись на завод и набрав полные руки мяса, бросятся хвастать матерям, а те, припрятав награбленное, побегут с ними за новой порцией.

Это какой-то сюрреализм, но смерть одного человека осчастливит сегодня десятки. У людей на столе появится еда. Кому-то, возможно, это поможет пережить зиму. Но… завода ведь больше не будет. Куда пойдут эти рабочие? Сколько из них могут умереть с голода?

Я сжал кулаки и мрачно посмотрел на окровавленный мешок, болтающийся у Орайи за спиной.

Я ничего не мог изменить. С моим участием или без – это произошло бы.

Странно, но я был уверен – пройдёт время, и я смогу влиять на подобные события.

Мне мерещился белый домик и живущие в нём чумазые ожесточённые дети.