Глава двенадцатая

Следующие два дня я таскал ящики в большом ангаре. Машину пришлось немного захламить, но пока это было не так и важно. Моей целью являлся коридор длиной в пятнадцать метров, и я этой цели достиг. Так что весь шестой день я усиленно тренировался в стрельбе, правда, без оптического прицела. Да и какой прицел при стрельбе на расстояние в полтора десятка метров?

И без прицела у меня получалось стрелять куда лучше, чем раньше. Выстрелы ложились довольно кучно, так что Капитан даже осталась довольна. Спать я отправился в приподнятом настроении. К тому же, назавтра мы наконец-то должны были распрощаться с пассажирами, к которым даже уже относительно привыкли. Больше всего привык Крог, он даже как-то раз заявил, что, быть может, не стоит никуда торопиться, а то топлива много уходит. Капитан сказала, что в таком случае ему придётся поставить себе машину на ручном ходу.

– А то у тебя слишком много энергии в последнее время, – добавила она. – Эти же три суки и дня лишнего не задержатся у меня на корабле.

Уже к ночи длинный песчаный берег сменился свинцовой гладью океана. Ветер стал ещё более влажным и неприятным.

Вообще, ближе к океану местность стала куда более густонаселённой. Мы пролетали над деревеньками, городишками, хуторками. Огромные пустыри, заваленные грудами железного хлама, стали встречаться всё реже. Но здешние поселения навевали ещё больше тоски, чем покинутые поля боёв. Хуторки, ощетинившиеся колючей проволокой, с узкими дырами в металле стен вместо окон и дулами пулемётов взамен украшений. Утыканные виселицами и смотровыми башнями грязные деревеньки с тощими людьми, плюющимися вслед нашему дирижаблю. Вшивые городишки с рядами голгоф, в каждом из которых, даже самом захудалом, обязательно имелся невольничий рынок.

Поверженные боевые гиганты, которых становилось всё меньше, возвышались над оградами человеческих поселений, утоптанные тропы почтительно огибали их. Иногда огромная машина сама являлась поселением, и её жители копошились в раскуроченных железных потрохах, словно черви в гниющем трупе. Эти боевые роботы, когда-то несущие смерть в бою, казались памятниками погибшим воинам-великанам. Леса, изувеченные ржавым железом, будто бы упрекали тех, кто изуродовал их, но зелень медленно и верно хоронила под собой вонь солярки и ржавчину. Глядя на жалкие деревеньки и поросшие зеленью гигантские боевые машины можно было решить, что скоро под натиском природы падёт и человечество.

Я спросил у Капитана, сколько лет назад была война. Оказалось, что около шестидесяти. Как и предрекалось умами из моего мира, первое поколение, пережившее чудовищную техногенную катастрофу, умерло батраками, а их дети готовились умереть дикарями.

Мы вообще с Иваллой любили поболтать после секса. Обычно, конечно, шеф расспрашивала меня о Земле, иногда удивляясь каким-то вещам, иногда смеясь над моими наивными, по её мнению, суждениями. Я спрашивал про её жизнь, но Капитан рассказывала только более или менее смешные байки про полёты на дирижабле, которые я и так уже слышал от других членов экипажа. Но иногда мы говорили про войну.

Как сегодня.

– Больше шестидесяти лет прошло, Алексей, – говорила Ивалла, накручивая на указательный палец прядь моих волос. – В военной академии говорили, что большая часть населения материка тогда погибла, в основном выжили жители островов – рабочие рыбоперерабатывающих заводов, зеки, нефтедобытчики, военные. Три с половиной миллиарда человек, представляешь? Осталось не более трёхсот миллионов, да и то большая часть была рассеяна по побережьям, а центр материка вообще обезлюдел. Да ты и сам видел. Не знаю, из-за чего началась война; многие предполагают, что из-за нехватки ресурсов. Единственный материк площадью в двенадцать миллионов квадратных километров и четыре с половиной сотни островов, имеющие площадь в четыре раза меньше, – не слишком-то много для почти четырёх миллиардов человек. Миллиардов, Алексей, представляешь?

– У нас живёт семь. Но только моя страна занимает большую площадь, чем ваш материк и все острова вместе взятые, а это только одна девятая часть нашей суши.

– Вот видишь. Сейчас это кажется дикостью, но люди буквально сидели на головах друг у друга. Ресурсов перестало хватать; чернь, питающаяся белковыми концентратами, которые до сих пор производят на островах, негодовала… Потом, говорят, был экономический кризис, перешедший в голод, а уже голод и социальная напряжённость привели к бунту. Бунт закончился Первой мировой войной, или Великой Войной.

Большая часть городов была уничтожена оружием массового поражения. Ядовитыми газами заливали всё и вся. Элита пала. Практически полностью уничтожили армию. Учёные, политики – почти все были убиты в первые же дни, погибли во время массовых бомбардировок городов, не успев эвакуироваться. Те, что выжили, пали от рук озверевшей черни, винящей во всём именно их.

В общем, остались только мы. Остатки культуры и технологии сохранились только на островах, где ни культуры, ни технологий вообще практически не было. Но я островитянка, и я с гордостью говорю, что ни я, ни мои предки не ели человечину, даже когда на материке это было в порядке вещей. А это время закончилось сравнительно недавно. Или, если верить работорговцам, кое-где ещё не закончилось…

Сейчас острова жируют, продавая на материк дизельные генераторы и моторы, спихивая разный хлам, дрянное оружие и синтетическую одежду. На материке, правда, можно найти что-то из старого вооружения, но это встречается всё реже и реже. Да и мало кто умеет с ним управляться. – Ивалла на миг замолчала и, близоруко щурясь, посмотрела на меня. – Впрочем, об этом можно и потом. – Она приблизила ко мне лицо и поцеловала в губы. Я ответил на поцелуй, провёл рукой по её гладкому плечу…

В дверь каюты яростно застучали кулаком.

Ивалла… нет, Капитан отстранилась от меня и резким голосом спросила:

– Что случилось?

– Огонь вдали, Капитан, – сухо ответила Орайя, которая сегодня дежурила на мостике. – Дирижабль. Идёт со стороны островов.

– Поднимай команду, – деловито сказала шеф, спрыгивая с кровати и начиная одеваться. – Общая тревога. Пусть лучше команда не выспится, чем умрёт во сне. Эти коровы пусть сидят у себя в каюте и помалкивают.

– Есть!

В коридоре послышался топот ног Орайи.

– А ты чего лежишь? – зашипела Капитан, поворачиваясь ко мне. – Сейчас все проснутся!

Ойкнув, я подскочил с кровати и принялся лихорадочно одеваться. Слишком уж расслабляющей была с минуту назад обстановка, и, видимо, я ещё не совсем пришёл в себя.

Одевшись, я выскочил из двери каюты и нос к носу столкнулся с полуголым Авером.

– А ты чего здесь делаешь? – подозрительно прищурившись, спросил мой наставник. В его глазах я рассмотрел открытую насмешку.

– Выяснял в чём дело, – сглотнув, пробормотал я.

– Ну-ну…

– Авер! – рявкнула из-за моей спины Капитан. – Быстро одевайся!

– Есть.

Через пять минут мы толпились на мостике, вглядываясь в приближающийся огонёк прожектора, принадлежащего, уже совершенно ясно, другому цеппелину. В помещении повисло тягучее напряжение, совсем не так, как в прошлый раз. Кажется, предстояло настоящее сражение, которое словесной перепалкой сторон не окончится.

– Ход не ускоряют, хотя нас заметили, – сказал Крог. – На военных или пиратов не похоже. Может, торговцы?

– Некоторые торговцы ничуть не лучше пиратов, и ты это прекрасно знаешь, – сухо произнесла Капитан. – Лишний товар никому не помешает. А охраны и оружия на торговых дирижаблях иногда столько, что мы сможем только подороже продать свои жизни. Алексей, в будку…

– Есть. – Я повернулся к двери, но тут застрекотал радиоприёмник.

– Алексей, подожди. Авер.

– Просят назваться, – напряжённым голосом ответил тот.

– Цеппелин капитана Иваллы.

Авер сел за стол с радио и принялся отбивать дробь ключом. Через секунду после того, как он закончил, раздалась ответная прерывистая дробь.

– Спрашивают, не на нашем ли корабле летит семья уважаемого купца Нестола с Клири.

– Ну, так ответь, что именно на нашем и летит.

И снова обмен сообщениями. Причём, когда пришёл ответ, радист (вообще, Авер оказался на удивление многофункциональным мужиком) явно расслабился.

– Это сам купец, – сказал он. – Прилетел встречать семью. Крог, я надеюсь, ты его жёнушку сегодня не трахал?

– Думаю, вряд ли это кто-то заметит, – хмыкнул механик. – Да и купец, наверное, может себе позволить кобылку помоложе и посимпатичней. Думаю, как раз такая сейчас вылезает из его…

– Заткнулись, – довольно резко сказала им Капитан. – Орайя, веди этих коров. Остальные, вооружаемся и к воротам ангара, будем стыковаться.

– Это же её муж, – недоумённо произнесла Эмена. – С ним, наверное, связались работорговцы, и он решил встретить семью пораньше. Зачем оружие?

– А за тем, наивная ты наша, чтобы забрать вместе с семьёй денежки и свалить, – буркнул Дерек, останавливаясь в дверях. – Тридцать пять штук – очень большие деньги, и не всякий захочет с ними расставаться. К тому же, наш цеппелин стоит ещё больше, а насколько я слышал, уважаемый купец Нестол особой чистоплотностью никогда не отличался.

Эмена чуть порозовела и направилась к выходу. А я снова занервничал. Всё-таки моя вера в людей была больше, чем у близнеца. Но в то, что деньги могут достаться нам просто так, мне тоже не слишком-то верилось.

Далее около получаса мы маневрировали, чтобы стыковаться, выравнивали скорость, выбрасывали через открытые ворота мостик и закрепляли его. Наши пассажирки, сначала недовольные, что их разбудили, аж попискивали от восторга, вслух предвкушая тёплую мягкую постель и различные деликатесы, в том числе креветки, лобстеры, свинину на рёбрышках, всевозможные сладости и так далее.

– Жрали бы меньше, может, вас бы и не один Крог трахал, – пробурчал над моим ухом Корос.

– А ты?.. – Дерек выдержал паузу.

– Я младшенькую хотел, но согласилась только старшая. Бревно ожирелое…

– Тихо, – зашипела на них Орайя.

Я помалкивал, тиская в руках снятую с предохранителя винтовку. Остальные тоже были вооружены. Эмена и Авер находились на мостике, Капитан стояла около пассажирок, её кобура была расстёгнута.

Наконец, в ангар ввалились два вооружённых мордоворота, а за ними медленно и чинно вошёл здоровый мужик с мешком в руках. Одет он был так, будто сорвался со званого ужина. Видимо, уважаемый купец. Войдя, он оглядел нас своими поросячьими глазками, потом уставился на пассажирок, которые мигом сникли под его тяжёлым взглядом.

– Тупые суки, – холодно охарактеризовал их Нестол. – Благодарю вас за помощь, – тем же тоном продолжал купец, продолжая смотреть исключительно на свою семью. – Уважаемый Хаз связался со мной, так что никаких обвинений в похищении с целью выкупа в ваш адрес быть не может. – Он бросил на пол мешок с деньгами. – Проверьте сумму.

– О, мы вам верим, – изобразила улыбку Капитан. Но, подобрав мешок, развязала его и быстро пролистала все пачки ассигнаций. – Всё в порядке.

– Вот и прекрасно. Дорогая… девочки… на борт.

Дорогая и девочки, лица которых буквально позеленели от тона купца, быстро покинули борт нашего дирижабля, даже не пискнув от того, что им пришлось около метра пройти по мостику, висящему в сотне-другой метров над уровнем моря.

– Ещё раз благодарю, – буркнул купец, в первый раз переведя взгляд на нас. Вернее, на меня, Орайю и Авера, что странно. – Ещё увидимся, – сказал он как будто только мне и удалился. Мордовороты, как тени, мелькнули за ним, впрочем, не показывая нам спин.

Я расслабленно вздохнул только в тот момент, когда близнецы отцепили мостик и закрыли ворота ангара. Но напряжённое выражение лица шефа вновь заставило забиться моё сердце чаще.

– Не понравилась мне его рожа, – сказала она голосом похожим на натянутую струну. – Видимо, Хаз дал не слишком достоверную информацию о нас, преуменьшив наши силы, в противном случае мы бы сейчас вели перестрелку с дюжиной этих ублюдков. Такие люди никогда не расстаются со своими деньгами. – Договорив, Капитан подошла к телефону и, глядя только на меня, буркнула в неё: – Авер, разворот. – И уже механику: – Крог, в машинное отделение. Когда Авер закончит разворот, давай полный ход. У нас есть небольшой гандикап, надо его увеличить как можно сильнее. Сегодня не спим все. С завтрашней ночи количество дежурных удваивается, вводится постоянный пост в пулемётной башне… Такие люди с деньгами добровольно не расстаются. – Она снова посмотрела на меня. – Мне его видеть что-то больше не хочется.

Мне тоже не хотелось. Но почему-то во мне засела уверенность – так или иначе мы с купцом ещё пересечёмся.