Глава одиннадцатая

С Эменой мы ходили на центральный продуктовый рынок. Неподалёку от него находился рынок хозяйственный, там же помимо непритязательной одежды и простейшей бытовой химии вроде мыла можно было приобрести кое-какие инструменты. Но на южной окраине города располагались другие торговые ряды, о существовании которых я и не предполагал. И именно здесь проводились наиболее крупные сделки, именно местные торговцы приносили городу наибольшую прибыль.

Работорговый рынок.

Клетки, клетки, клетки. Ревели дети, стенали женщины, ругались мужчины. Большинство измождённые, избитые, грязные и полуголые. Все, кроме покупателей.

Отвратительное зрелище. Но шок от него испытывал только я. Впрочем, и в истории моего мира были столь же постыдные моменты, но меня это нисколько не успокаивало.

– Что-то вроде секты, да, – говорил Хаз своим певучим голосом. – Не мне осуждать чужие верования. – Его рука небрежно коснулась татуировок на лице. – Но всё же подобные вещи я считаю недопустимыми. Вы не представляете, сколько труда ещё моему отцу стоило отмывание клейма людоедов от нашего племени. При том, что человеческое мясо в пищу не употреблял уже мой дед. Не берусь судить предков, которые ещё делали это, но они хотя бы ели умерших рабов из нужды. Эти же ублюдки проводят что-то вроде ритуала…

– Всё это слухи, – оборвал его Ном.

– Которые косвенно были подтверждены сегодня. Здешний мэр решил, будто он и есть власть в этих землях. Мол, никто ему не указ.

– А кто ему укажет? – хмыкнула Ивалла… то есть Капитан. – Он лет пять назад вышел из-под власти олигархов Северного. Те направили к нему карательную группу, которую больше никто и никогда не видел. Тогда Сейм решил, что лучше им за небольшую мзду дружить с местными. И я не могу их в этом винить. Крестьяне с пограничных ферм – суровые и жестокие люди, воевать с ними – себе дороже выйдет.

– Твоя правда. Мы пришли, – сказал Хаз, останавливаясь.

Мы стояли в двух десятках шагов от одной из клеток, правда, в отличие от других отмытой. Просто, видимо, других помещений для житья и перевозки в караване работорговцев не нашлось.

В чистой клетке на стульях восседали трое – пухлая мадам чуть за сорок в уродливом красном платье и две девушки, одна лет шестнадцати-семнадцати, вторая ближе к двадцати. Обе особой стройностью тоже не отличались, хотя та, что помладше, имела в отличие от двух других более аппетитные формы. Эта троица беззаботно попивала чай из обожжённых мятых алюминиевых кружек, свысока поглядывая на всех присутствующих, включая и нас.

– Груз – это жена и дочери очень богатого купца с острова Клири, – пояснил Хаз. – Их узнал один из рабов. Мы послали запрос, и эта информация подтвердилась, так что парень заработал себе свободу. Они сопровождали груз, но на них напали пираты, какие-то гастролёры с юга. Команду частично перебили, частично взяли в плен. Вообще, мы у них и купили эту семью. Парням осталось жить недолго, но в этом помощь нам не требуется. Ваша задача – переправить семейство на остров, за что вы получаете половину награды.

– Семнадцать с половиной тысяч за недельный перелёт, – задумчиво произнесла Капитан. – Недурно, недурно. Проблем не возникнет?

– Я же сказал: мы отправляли запрос. С купцом мы связались, объяснили ситуацию, он назначил награду за доставку груза и за головы пиратов. Но головы мы довезём сами, зимой, купцу они не к спеху. А вот семейство он хочет вызволить как можно скорее и платит за спешку, поэтому я с тобой и связался. Вся информация здесь. – Хаз протянул Капитану конверт. – Или ты отказываешься?

– Нет, не отказываюсь. Если я без каких-либо проблем получу награду, то я согласна. Загвоздка в другом – у меня сейчас нет семнадцати с половиной тысяч. Сам понимаешь, мы закупали припасы на зиму.

– Понимаю. Но мы знакомы не первый год, и я тебе доверяю. Заберёшь всю награду, а нашу половину отдашь по возвращении.

– Я собиралась лететь на восток, а не на север. Сам знаешь, здешние зимы меня просто убивают.

Хаз пожевал губами.

– Это плохо, – задумчиво сказал он. – В какую цену обойдётся возвращение сюда?

На этот раз паузу выдержала Капитан.

– Ни в какую, – произнесла она, наконец. – Не первый раз с тобой дела ведём. Да и крюк в пару дней ничего не значит. Товар, надеюсь, не порченый? Мне не хотелось бы рассказывать купцу, что его младшую доченьку растлили не мои парни. Если она ещё девственница, конечно.

– Я им под юбки не заглядывал, но ручаюсь – никто из нас их не трогал. Даже пираты догадались, что трахать таких фиф может боком выйти. Может, они и хотели просить выкуп, но не знали у кого, потому нам и продали. Да и кормили получше, чем остальных. Но спеси у… вашего груза было куда меньше, чем сейчас.

– Кто бы сомневался, – хмыкнула Капитан. Она повернулась к нам и спросила: – Никто не против такого задания?

– Ну, если нас за похищение не сцапают… – угрюмо сказал Авер.

– Вы только посредники, мы проинформируем об этом купца.

– Тогда, вроде никаких проблем не будет, – тяжело вздохнул мой инструктор по стрельбе. – Но, шеф, мне не слишком-то нравится это дело.

– Мне тоже, – хором сказали близнецы. – Но мы и за меньшие деньги в делах погрязнее участвовали, – добавил Дерек.

– Мне без разницы, – пожала плечами Эмена. – Только бы эти коровы все наши припасы не сожрали.

– Алексей?

– А у меня есть право голоса? – поинтересовался я.

– Конечно, у каждого члена команды есть.

– Мне тоже пофигу.

– Большинством голосов «за», – кивнула Капитан. – Хорошо. Вечером после того, как погрузим припасы, мы их заберём.

– Тогда до вечера, – кивнул Хаз и, развернувшись, ушёл.

Вот так, собственно, и начались все наши дальнейшие неприятности и неудобства.

* * *

Я осторожно потрогал воду носком. Холодновато, но вполне терпимо. Ругнувшись, я залез в бадью и тяжело выдохнул.

Ругался я не из-за еле тёплой воды, а того, что вообще-то сегодня была моя очередь мыться первым. Но из-за завышенной требовательности тех трёх коров мне пришлось идти в ванну вторым, после младшей дочери. Впрочем, вода оказалась почти даже чистой. Уж точно почище, чем после близнецов и Крога.

Негигиенично? Ну да, ну да… А что делать, если лишняя вода могла сказаться на грузоподъёмности и скорости дирижабля? Поэтому приходилось мыться одной и той же водой, да ещё и раз в неделю. Обычно команда делилась на две половины: в первой были девушки и кто-то из мужчин, во второй остальные четыре мужика. У каждой четвёрки своя вода, очередь водных процедур определяется… хм… ну да, по очереди – если ты был четвёртым, то становишься первым, первый – вторым и так далее. Заразных на «Непобедимом» нет, так что только голову под воду не окунать, и никаких неудобств не будет. Для головы – и ещё для того, чтобы ополоснуться от мыла после мытья – есть персональное ведро чистой воды. Всё равно, конечно, не очень приятно, но после пары недель вообще без мытья вся брезгливость исчезает бесследно.

Обычно первой в ванну ходила только Капитан. Но сейчас и ей пришлось подвинуться – богатенькие матроны по установленной очереди мыться не желали, только первыми. Я всецело поддерживал Авера, который бурчал, что их лучше заткнуть. «Они два месяца вообще не мылись» добавлял он каждый раз, но шеф напомнила, что требование клиента – закон. Ну и пообещала накинуть по сто кредитов к зарплате за неудобства.

Я похлопал по поверхности воды, разгоняя редкую мыльную пену, взялся за кусок мутно-коричневой субстанции, воняющей какой-то дрянью, и энергично принялся натирать ей волосы, надеясь выжать достаточно пены, чтобы помыть порядком отросшие за последнее время патлы. К такому тоже можно быстро привыкнуть.

Сто кредитов будут совсем не лишними. Моему долгу они, конечно, как слону дробина, но всё же. Но заплати шеф хоть дополнительную тысячу, я бы предпочёл вышвырнуть этих трёх мадам. Иногда мне мерещились их крики или, скорее, поросячий визг, который они издавали бы во время полёта.

Я не сказал, что обязательным условием выдворения пассажиров был набор достаточной высоты над землёй?

Всё началось ещё с того момента, когда работорговцы привезли их на крытой повозке к нашему дирижаблю. К тому времени мы как раз заканчивали погрузку говяжьих консервов – запас сухарей, овощей, круп и питьевой воды уже стоял в хранилищах – и готовились таскать на погрузочную платформу ящики с патронами.

Подождать, пока мы закончим погрузку, эти сучки согласились (как потом оказалось, из-за того, что платформа запачкалась), так что сначала мы решили, что всё будет тип-топ. Правда, когда Орайе и Эмене пришлось после завершения работы с четверть часа отдраивать платформу, кое-какие опасения у нас уже появились.

Потом все три коровы орали, как дуры, пока их поднимали. Нет, я всё понимаю, дирижабль находился на высоте семидесяти-восьмидесяти метров над землёй, но платформа имеет длину и ширину в три метра, так что втроём-то там уместиться можно без проблем. И уж точно найти на ней место, откуда не будет видно землю, если сесть. Но им было страшно! Платформу надо было поднимать медленнее, не так сильно дёргать, убрать ветер, который её раскачивает.

Я, в это время поднимающийся по не закреплённой снизу верёвочной лестнице (человек вообще быстро ко всему привыкает, даже если эту лестницу раскачивает нехилый ветер), осознал: путешествие на остров будет непростым.

Но я тогда не предполагал, насколько.

Мясо к обеду надо подавать только свежее. Кашу мы не будем. Где яйца и масло на завтрак? Ах, у вас ещё и свежего хлеба нет? Нет, сухари мы не будем. Где свежие овощи? Я не буду жрать сушёную картошку. И морковку тоже. Где кофе? Почему только травяной чай? Почему к обеду не подали бокал вина? Хочу свежего молока.

Мне надо отдельную каюту! Каюту, а не вонючий склад! Почему кровать такая твёрдая?! Одеяло тонкое! Подушка твёрдая! Пол холодный! Где моя ванна? Почему нет тапочек? Где мой халат?

Я выругался и принялся тереть голову с утроенной силой. Эти засранки меня-то достали за последние три дня, а чего уж говорить об Эмене, которая ежедневно получала выговоры за «отвратительные обеды, которые можно подавать только свиньям»?

В общем, жизнь у нас стала не сахар.

– Чего ругаешься, милаха? – раздался рядом сиплый женский голос.

Я вздрогнул. Осторожно плеснул в лицо воду, наплевав на то, что в ней уже мылись, и выглянул из бадьи.

Оправдались самые наихудшие мои опасения. В одном коротком халате, не особо скрывающем колыхающиеся, как желе, «прелести», в дверях ванной стояла самая старшая наша пассажирка (как их всех звали, я вообще не хотел запоминать). И это притом, что её очередь мыться должна была настать после смены и нагрева воды, то есть через пару часов.

– В… в глаз пена попала, – заикнувшись, сказал я.

– Хочешь, помогу тебе её вымыть? Или потереть тебе спинку? Тебе понравится, мой мальчик.

– Я уже помылся, – скороговоркой произнёс я, лихорадочно раздумывая, что делать дальше. Сидеть в ванной дальше? Чёрт, не хочу я, чтобы эта коровятина на меня пялилась! Но ведь она может это неправильно истолковать. Встать и свалить? Так она и это может понять неправильно!

Но пассажирка решила всё за меня. Она распахнула халат и шагнула к бадье.

– Я знаю, тебе нравятся зрелые женщины, – сказала она.

Вот уж не знаю, как я выпрыгнул из бадьи и увернулся от её объятий (наверное, сколький от мыла был), но мне даже почти удалось опрокинуть на себя ведро воды (вылил я его себе куда-то в область поясницы) и, закутавшись в полотенце, рвануть к выходу, подхватив на ходу мокрые вещи и сунув их подмышку. Выскочив из двери, я столкнулся с Крогом.

– О, а я-то думал, что тебя опять битый час ждать придётся, – обрадованно пробурчал механик. – Погоди, а ты чего весь в пене? Ты куда бежишь так? Алекс?

– Беги! – прошипел я и рванул дальше по коридору.

Но Крог, кажется, меня не понял. Он посмотрел мне вслед, пожал плечами и зашёл в ванну.

Через полчаса он пришёл ко мне на склад и уселся рядом на гамак, вытирая полотенцем мокрые волосы. Я сунул ему сигареты.

– А вообще, знаешь, неплохо, – сказал механик, глубоко затягиваясь. – И, главное, неожиданно. Молодой ты ещё.

Я в ответ пробурчал что-то невнятное.