Глава 13. Крадущийся мангуст, затаившийся ванар

Здесь, в джунглях, пожалуй, особенно ярко проявляют себя базовые законы природы. Все эти пищевые цепочки, непрекращающаяся борьба за выживание и всё такое. Тут, кажется, каждая зверюшка — и хищник, и жертва одновременно. Все бегают, прячутся, приспосабливаются, гоняются за добычей. Но, стоит немного зазеваться — и сожрут уже тебя.

Одно плохо — самому мне чувствовать себя хищником пока не получалось. Особенно сейчас, когда мы с Эдж двигались не в составе большого и хорошо вооруженного отряда, а вдвоем — крадучись и шарахаясь от каждого шороха.

Ассасинке даже, пожалуй, проще — она-то, если что, может уйти в инвиз. Но пока не торопится это делать. Вряд ли из солидарности ко мне. Я не интересовался механикой игры за этот класс, но подозреваю, что с невидимостью тоже свои заморочки — примерно как с приемами монаха. Может, откат у умения долгий, или расходники какие-нибудь нужны. Иначе бы ассасины вообще из инвиза не вылезали — это ж такое преимущество.

По словам Эдж, группа Терехова где-то уже совсем рядом. И не двигается. Может, их все-таки перебили, и теперь они отсыхают возле менгира возрождения? Это было бы к лучшему — как бы странно это не звучало.

Продвигались мы медленно — отчасти от того, что пытались делать это скрытно, но главным образом из-за рельефа местности. С высоты птичьего полета джунгли, наверное, выглядят единым зеленым ковром. Растительность скрадывает все неровности. Но тут, внизу, нам приходилось пробираться по жутким буеракам. Такое впечатление, что эта часть полуострова когда-то, сотни лет назад, пострадала от массовой бомбежки — сплошные овраги, впадины, торчащие из-под земли скалы, похожие на верхушки айсбергов.

Ванаров нам удалось заприметить издалека. Точнее, сначала мы их услышали — эти гортанные завывания и улюлюканья сложно было пропустить мимо ушей. Подобравшись ближе, я почуял знакомые эманации Источника.

Детеныш, едва заслышав голос черных ванаров, задрожал всем телом и засуетился. Даже за уши начал меня дергать, явно пытаясь объяснить, что нам надо поворачивать назад. Я его с трудом успокоил, но, стоило двинуться дальше, как он снова начал впадать в панику. Тут на помощь неожиданно пришла Эдж. Она сорвала с куста какой-то красный продолговатый плод, усеянный мелкими семенами. Похож он был на клубнику, только более жесткий. Детенышу, ухватив его, тут же принялся грызть, тихо повизгивая от удовольствия. Угощение так его увлекло, что он надолго затих. Вскоре я про него и вовсе почти забыл — весу в нем не больше, чем у кошки, так что, пока он сидит за спиной тихо, его и незаметно.

Дальше мы крались чуть ли не ползком, пока не выбрались на позицию, с которой открывался хороший обзор. Тут надо отдать должное Эдж — нашла это место именно она. Да уж, у девчонки явно талант. Не будь я знаком с ней и в реале, подумал бы, что за этой хрупкой аватаркой скрывается какой-нибудь видавший виды вояка-снайпер, собаку съевший на реальных боевых операциях.

— Так-так-так… — пробормотал я себе под нос. — Ясно, почему они остановились. Строят очередной алтарь. А вон и шаманы их.

Кажется, одного из них мы уже видели во время нашей первой стычки с ванарами. Тощая темноволосая обезьяна, опирающаяся на узловатую палку, служащую ей посохом. В этот раз с ним были еще двое. Наряды у всех троих пестрые, заметные издалека. Невообразимые нагромождения из перьев, костей, клыков, раскрашенных полосок кожи и дерева. Обезьяньи морды, и так-то, прямо скажем, не очень симпатичные, выглядели еще более устрашающими из-за бело-красной боевой раскраски.

Один из шаманов явно выделялся среди остальных — как минимум, своим исполинским ростом. Как и остальные представители племени Шепчущего дуба, он был кряжист, сутул и походил на гориллу — сгорбленная мощная спина, длиннющие руки, свисающие почти до земли. Но, если бы выпрямился, пожалуй, был бы на голову выше Данилы. Это сколько же в нем росту? Метра два с половиной?

Но привлек он мое внимание даже не размерами, а своим гулким раскатистым голосом, от которого даже здесь, метрах в тридцати от него, все внутри неприятно дрожало, а в районе солнечного сплетения отчетливо чувствовались вибрации, будто от мощных басов.

Посох, которым был вооружен верховный шаман, скорее походил на двуручную булаву с длиннющей рукоятью. И этой колотушкой он размахивал над головой, завывая какую-то ритуальную песнь. Двое его подручных приплясывали рядом, двигаясь с грацией пьяных эпилептиков. Правда, смеяться над ними не хотелось — уж очень жутко они смотрелись, особенно в сочетании с ритмичными песнопениями. Странно, что без бубнов обходились. Вместо них использовали примитивные деревянные трещотки.

Причудливая конструкция из ошкуренных жердей, увенчанная рогатыми черепами, уже заняла свое место рядом с источником Ци, но работа, похоже, еще была в самом разгаре — просто велась на другом уровне. Темп и громкость песен шаманов нарастали. Воины ванаров — а их было не меньше дюжины — тоже постепенно впадали в странный экстаз — стоили, покачиваясь в такт трещоткам и уставившись в одну точку. Даже на мое мелкого подопечного, кажется, подействовало — обезьяныш оцепенел, вытаращив глаза. Я погладил его по спине, успокаивая. Но сердчишко у него колотилось не на шутку.

Пленники были неподалеку. Я с удивлением увидел, что это не только Псы, но и несколько серых хвостатых ванаров из племени Поднебесного древа. Всех их вперемешку усадили в примитивные клетки, сооруженные из перемотанных лианами гибких жердей, согнутых в дуги. Клетки эти подвесили к ветке ближайшей шореи, как огромные новогодние шары. В каждой сидело человек по пять.

— Зачем им пленники-то понадобились? — проворчал я. — В жертву, что ли?

— Ванарам Шепчущего дуба не нужны кровавые жертвоприношения, — покачала головой Эдж.

— Ты-то откуда знаешь?

Она сделала вид, что не услышала вопроса.

Впрочем, она права. Гюрза не упоминал о том, что ванары раньше похищали игроков. Да и когда мы с ними столкнулись в старом лагере — у них явно не было цели взять нас живьем. Значит, это какой-то их новый бзик. Скорее всего, они закончат ритуал по активации алтаря и двинутся дальше. Времени у нас не так много. Но сейчас самый подходящий момент, чтобы попробовать освободить наших.

Алтарь располагался на небольшом свободном от растительности пятачке. Рядом вздымался в небо ствол исполинской шореи. Часть корней ее торчали наружу, будто дерево пыталось привстать из земли. Сразу за ним начинался крутой спуск к реке, поросший высокой травой и усеянный покрытыми мхом валунами. С той стороны подкрасться незаметно не получится. Вывод один — надо подобраться сверху и перерезать лианы, на которых подвешены клетки с пленниками. А дальше уже объединиться с ними. Клетки на вид довольно хлипкие — если не развалятся от удара о землю, так пленники изнутри сами разломают. Похоже, они и сами уже об этом подумывают — судя по тому, как копошатся, поглядывая на ванаров.

— Будь здесь, — бросил я Эдж. — Если что-то пойдет не так — попробуй отвлечь обезьян. Пусть за тобой погонятся.

— Что ты задумал?

— Да так. Похулиганим, — подмигнул я и отполз назад.

Чтобы добраться до ветки, на которой были подвешены клети с пленными, пришлось сделать изрядный крюк. Активно орудуя Жалом, я забрался на соседнее дерево, с него по верхнему ярусу ветвей перелез на нужное. А вот здесь уже был предельно осторожен. Закрепляя Жало на ветке, тихонько спускался на растягивающемся тросе все ниже, как паучок на паутинке. Когда до клеток уже было рукой подать, постучался в чат к Терехову. Голосовой связью пользоваться не стал — послал текстовое сообщение.

«Готовьтесь. Придется немного полетать».

Клетки висели на небольшой высоте — максимум метра три-четыре. Но падать все равно будет неприятно. По ощущениям это даже не прыжок из окна второго этажа. Скорее похоже на оборвавшуюся кабинку лифта. Вся надежда на то, что ребята там внутри прокачанные, и их игровые аватары покрепче, чем их прототипы из реала.

По дороге я подумывал о том, чтобы перерубить лианы бросками чакрама. Но потом отказался от этой затеи. Чакрам возвращается в слот быстрого доступа только через пятнадцать секунд. А клеток — три штуки. И уже после падения первой ванары наверняка всполошатся. Нет уж, придется рискнуть. Заберусь прямо на ветку, с которой они свисают, и перережу подвесы быстро, один за другим.

Лианы, которые ванары использовали в качестве веревок, были просто переброшены через ветку, а их свободные концы крепились к торчащим из земли корням дерева. Все, что мне требовалось — это хорошенько полоснуть по ним чакрамом. Они ведь натянуты, как струны — осталось чуть надрезать, а дальше они и сами полопаются под весом пленников.

Ванары тем временем разошлись не на шутку. Ритуал явно подходил к своей кульминации. Шаманы завывали и трясли головами, разбрызгивая хлопья белой пены, сочащейся из пастей. Рядовые бойцы гулко ухали в унисон, ударяя в грудь могучими кулаками. С самим алтарем, на первый взгляд, ничего не происходило — это было просто нагромождение деревянных жердей и выскобленных дочиста звериных черепов. Но маги, наверное, могли увидеть гораздо больше.

Даже я кое-что видел. Источник видоизменялся под воздействием колдовства шаманов. Из столба золотистого света, бьющего из земли, он превращался в странное фиолетовое завихрение, будто бы наоборот ввинчивающееся вниз. Это сложно объяснить словами, но от одного взгляда на происходящие метаморфозы у меня дрожь по хребту пробегала. Шаманы накачивали Источник какой-то чуждой, злой энергией, которая не то, чтобы уничтожала его. Но меняла. Он и звенел теперь в другой тональности. Сам звук стал прерывистым, пульсирующим. Да уж, из него бы я уже не рискнул почерпнуть Ци. Даже в том Источнике, что был в старом лагере Чингиза, мне было как-то не по себе. А этот и вовсе переродился в нечто непонятное.

А еще я разглядел тянущиеся от него линии — тонкие, будто паутинки. Источники соединяются между собой?

Ч-черт, и интерфейс никаких подсказок не дает. Ну, хоть бы пару строчек! Все-таки надо качать и Интеллект. Надоело уже таращиться на каждый странный артефакт, как дебил на цветной фантик.

Я мягко коснулся подошвами ветки и высвободил Жало. Магическая веревка стремительно сжалась, и я спрятал наконечник в специальном креплении на предплечье. Согнувшись и касаясь ветки руками, пополз вперед, как обезьяна. Детеныш обеспокоенно повизгивал на моем плече, но я шикнул на него, и он затих.

— Мангуст? — донесся снизу чей-то голос. Кажется, Стинг.

Я лег на ветку пузом и свесился чуть вниз. Почти сразу же встретился взглядом с Берсом — он вместе с Катой, Стингом и парой серых ванаров покачивался в ближайшей от меня клетке. Я прижал палец к губам и качнул головой в сторону шаманов. Не хватало еще, чтобы эти чертовы обезьяны засекли меня раньше времени!

Одно хорошо — ванары сейчас целиком были поглощены ритуалом. Даже караульных не выставили. Ну, да чего с них взять. Дикари.

Хотя, будем смотреть правде в глаза. Они никого не боятся, потому что они и есть самые страшные в этих джунглях. Думаю, даже свирепые хищники типа асаев или гбахали не смеют на них пасть разевать.

Я разделил чакрам на половинки, и одну из них взял в руку, как острый кастет. Напоследок оглянулся на ванаров, потом по сторонам, и…

Да твою ж мать!

Вот что значит увлекся! Не заметил, что по ветке прямиком ко мне ползет змея. Клыков не видно — похоже, не ядовитая. Удав. Здоровый, зараза — толщиной в центральной части с мое бедро, голова — как два моих кулака, сложенных вместе. Ну, в этих джунглях в принципе мелких животных не бывает. Колыбель жизни, говорите? А может, здесь надо фон радиации проверить?

На то, что змеюка не на меня возбудилась, а просто ползет по своим делам, можно даже не надеяться. Вон как глазенками в меня вперилась — будто загипнотизировать хочет. Верхнюю часть приподнимает от ветки все выше, вставая на дыбы. Детеныш у меня на плече зашипел, скаля крохотные, как иголки, клыки. Храбрится, мелюзга. Сам-то дрожит, как осиновый лист.

А зрелище и правда завораживало. Одними только пятнистыми узорами залюбоваться можно. Но времени на это у меня не было совсем. Ванары как-то подозрительно притихли — не то уже закончили, не то ритуал вступил в самую ответственную фазу. Я полоснул лезвием чакрама по ближайшей ко мне лиане. Первая клетка с пленниками ухнула вниз, отчетливо хрустнув при приземлении. Надеюсь, это хрустнули не кости кого-то из тех, кто внутри.

Клетка, к моему удивлению, не развалилась — жерди, из которых она была собрана, оказались довольно гибкими. Так что она лихо спружинила и чуть ли не подпрыгнула, как мячик. А потом — медленно, но верно покатилась под уклон прямо к реке, наращивая темп. Судя по воплям находящихся внутри, их такой расклад не очень-то обрадовал.

Упс!

Я замер, но буквально на секунду. Сейчас просто не было времени на то, чтобы придумать другой план. Да и вообще — какой смысл рвать на голове волосы и причитать, когда дело уже наполовину сделано. Тем более, что и волос-то у меня нет. В общем, я решительно рванулся вперед и одним ударом обрубил вторую лиану.

Третья была чуть подальше, но с противоположной от меня стороны к ней уже вовсю подбирался питон. Мелькнула мысль оглоушить его Водяным столбом, но я ее отбросил. Удар стихии Воды неизбежно зацепит и саму ветку, а она в этом месте уже достаточно тонкая. Не переломится, конечно, но тряхнет ее изрядно. Эдак я сам себя вниз сброшу, а змеюке — хоть бы хны.

В общем, не стал я рубить сук, на котором сидел, зато подстегнул себя Всплеском для пущей скорости. Ванары еще толком опомниться не успели, как я полоснул лезвием по последней лиане, убрал чакрам и выстрелил Жалом в ветку над своей головой, чтобы уйти на верхний ярус.

Я уже активировал Притяжение и устремился на веревке вверх, когда на меня вдруг навалилась нешуточная тяжесть. Питон нагнал меня одним стремительным броском, обвившись вокруг туловища и повиснув на мне всем весом. С первого раза толком обхватить меня у него не получилось — я даже подумал, что смогу выскользнуть. Но, похоже, это просто автоматически сработал Хвост Ящерицы от зерна Морской Саламандры. Мгновение спустя змей дернулся, усиливая хватку, и ноги мне будто тисками сжало.

Я отчаянно рванулся, пытаясь стряхнуть его.

Хвост ящерицы!

Ага, как же! Удав лишь немного соскользнул вниз — не то от моего приема, не то просто под собственным весом. Но отпускать меня явно не собирался. Серебряное жало, хоть и куда медленнее, чем обычно, но вытянуло-таки меня наверх. Так мы и повисли на коротком тросе вдвоем — я и пятнистый глист-переросток. Детеныш ванаров, отчаянно пища, забрался по веревке наверх и оттуда уже материл змею на своем ванарском языке. Увы, это единственное, чем он мог мне помочь.

Трос из-за моих попыток вырваться здорово раскачивался, но наконечник Жала засел в ветке прочно. Насчет того, что вырвется, можно не беспокоиться. Насколько я понял, в момент пробития преграды из наконечника поперечные плавнички высовываются, так что выдрать его можно только с солидным куском дерева. Скорее уж трос порвется. Хотя и он непростой — магический все-таки, из волокон лунного джута, укрепленных титановыми нитями.

Змей не просто повис на мне — он рывками двигался все выше, набрасывая на меня витки своего твердого, как камень, тела и стискивая меня все сильнее. Мою левую руку он прижал к туловищу. Правая тоже была бесполезна, пока я на ней вишу.

Я вдруг с ужасом понял, что это всё. Конец. Крышка. Баста, карапузики, как говорит Берс.

Снизу доносились вопли пленников. Одна из клеток все-таки развалилась по пути, но две других, разогнавшись, продолжали катиться прямиком в реку. Для тех, кто внутри, это был так себе аттракцион — трава, наверное, немного смягчала удары, но внутри-то клетки все болтались, как лягушки в блендере.

Ванары с яростными кличами мчались вниз по склону, гигантскими скачками настигая беглецов. Но мне на всю эту возню внизу сейчас, если честно, было плевать. У меня была проблема куда серьезней.

Змея стискивала меня так, что стало трудно дышать. Ног я уже и вовсе не чувствовал. На все мои попытки вырваться эта тварь реагировала одинаково — сжимала все сильнее. И подтягивалась выше.

Какая-то жуткая, нелепая смерть. В такой момент… Да к черту момент! Сама по себе кошмарная. Медленная, неотвратимая и от того еще более страшная. Все равно, что тонуть в медленно засасывающей тебя трясине. Уж лучше в бою, от удара меча. Или, на худой конец, от стрелы.

Эдж, вот где ты сейчас, когда так нужна?! Добей меня, в конце концов, чтоб не мучился! Тебе же одной стрелы хватит!

Питон давил уже так, что из меня вот-вот должно было что-нибудь полезть. А страх неминуемой смерти выдавливал из мозга остатки мыслей. Я только болтался на веревке и хрипел, потому что даже толком закричать сил не было.

Что бы, интересно, посоветовал Бао в этой ситуации? Сохранять спокойствие, очистить свой разум или еще какую-нибудь философскую мудрость в том же духе? Вот только какой толк от всех этих мудрствований в таком положении?

Смириться? Черта с два! Но как драться-то, если буквально скован по рукам и ногам? Хоть зубами впивайся в эту гадину, ей-богу!

Голова змеи оказалась у меня перед лицом. Тупая морда, глазки-бусинки. Никакого намека на эмоции. Давит себе и давит. Да и какие у нее эмоции-то — у нее мозгов на чайную ложку. Это не говоря уже о том, что это даже не настоящий удав, а лишь имитация. Мыслеобраз, рожденный мозгом виртдизайнера и теперь с помощью хитроумных технологий транслируемый в мое сознание. Быть убитым такой пустышкой — это даже как-то… позорно, что ли.

Но еще позорнее — сдаться перед какой-то змеюкой. Какой же я после этого Мангуст?

Если я умру, то все равно потеряю все заряды чистой Ци, так что экономить их сейчас нет смысла. Так что…

Еще пару попыток вырваться с помощью Хвоста ящерицы. Нет, бесполезно. Может, при более прокачанном умении и получилось бы, но чего гадать. Атакующие умения даже не активировались — они завязаны на удары, а я не могу сделать даже минимального замаха.

А что, если…

Сердце дуба!

Мышцы на несколько секунд будто одеревенели, наливаясь изнутри силой. Тело, кажется, окрепло в буквальном смысле — даже мертвая хватка удава чувствовалась уже не такой удушающей. Ну, а теперь…

Я высвободил наконечник Жала, и сердце подпрыгнуло к самому горлу от ощущения падения. Полетел спиной вниз, стиснув зубы, чтобы не заорать.

Хрясть! Ударился о нижнюю ветку, перекувыркнулся через нее. Снова ощущение полета. И снова — хрясть! На этот раз — уже о толстый корень, торчащий из земли у подножия дерева.

В реале, свалившись с такой высоты, да еще и приложившись по пути обо что-то твердое, я был бы похож на отбивную котлету. Но Сердце дуба придало моему телу дополнительную броню. А еще — вокруг меня обвилась толстыми кольцами змеюка, и основной удар пришелся как раз на неё.

От удара о землю меня изрядно оглушило, но я почувствовал, как питон судорожно дернулся, ослабляя хватку. Его, похоже, здорово приложило. Мы покатились по траве. Свободной рукой я ухватил гадину пониже головы. Даже в этом месте удав был такой толстенный, что я не мог сомкнуть пальцы.

Витки змеиного тела вокруг меня снова пришли в движение, задергались, пытаясь сдавить меня сильнее. Я рывком выдернул вторую руку и тоже схватился ею за шею питона — будто задушить пытался. Прижал его голову к земле и выхватил из слота быстрого доступа чакрам. Острое лезвие легко рассекло чешуйчатую пятнистую шкуру, мне в лицо брызнула омерзительная жижа, которую и кровью-то не назовешь.

Несколько секунд — и я начисто отпилил твари голову. Несмотря на то, что лезвие у чакрама было острым, как скальпель, пришлось повозиться, особенно под конец, когда добрался до хребта. А я-то думал, у змей вообще нет позвоночника — как же они так изгибаются-то?

К моему ужасу, даже без головы тело питона продолжало стискивать меня, смыкаясь все плотнее. Но, похоже, это были просто конвульсии. Еще немного — и гад обмяк, повиснув на мне мерзкой холодной тушей. Я брезгливо стряхнул его с себя и повалился в траву лицом вверх.

Надо мной качались ветви деревьев, порхали какие-то птахи, справа, на самом краю зрения, ярким пятном маячила бабочка размером с мою ладонь. А где-то совсем рядом бесновалась целая стая ванаров — их было слышно по кровожадным воплям. Но на несколько секунд я просто выпал из всей этой обстановки — мне нужно было прийти в себя.

Сверху на меня обрушилась серая тень, и я поначалу вздрогнул, закрываясь руками. Но это оказался всего лишь детеныш ванара. Малыш забегал по мне, обеспокоенно заглядывая в лицо. Я, рассмеявшись, погладил его по голове. Все в порядке, чувак, уже встаю!

Медальон игрока завибрировал, давая понять, что я получил опыт за убийство змеи. Зелено-черный крупный шар Ци плавно поднялся над трупом, завис над травой, как огромный светлячок. Я притянул его к себе мысленным усилием, перегнал Ци в стихию Дерева и поглотил.

И тут же вскочил на ноги.

На то, чтобы снова забраться на дерево и достичь среднего яруса ветвей, у меня ушло всего полминуты. Оттуда у меня открылся отличный обзор на разразившуюся у реки схватку. Хотя… Странно. Схваткой это и не назовешь.

До этого я уже успел разглядеть, что одна из клеток развалилась на полпути к реке. Две другие докатились до самой воды, и пленники уже там разломали их изнутри. Поток здесь был не очень глубокий, но бурный и шириной, пожалуй, метров восемь-десять. Двигаясь по пояс в воде, Псы бросились врассыпную на другой берег. Ванары же, вереща и потрясая кулаками, бестолково метались по берегу, но в реку не совались.

Боятся воды? Да, похоже на то. В прошлый раз они нас тоже не стали преследовать, когда мы свалились в реку. Ну, что ж, надо запомнить.

Я тоже перебрался на тот берег, но для этого мне пришлось сделать большой крюк по среднему ярусу ветвей. Подходящие крупные деревья, растущие достаточно близко к воде, обнаружились только метрах в трехстах ниже по течению. Там я и перемахнул на другую сторону, провернув головокружительный трюк в виде связки Прыжка лягушки и зацепа Жалом за ветку дерева на противоположном берегу. Аж у самого дух захватило. Это даже не паркур — это какая-то цирковая воздушная гимнастика.

Спустившись с дерева, я буквально нос к носу столкнулся с Эдж.

— Фу, ты весь в какой-то кровище! — отшатнулась ассасинка, брезгливо сморщив носик.

— Ну, уж извини! — огрызнулся я. — Я там, между прочим, рисковал, друзей спасая от ванаров. А ты-то где шлялась все это время?

— Не надо со мной так разговаривать, — процедила она и развернулась, явно собираясь уйти.

— Эй, ты куда?

Я схватил ее за плечо и развернул к себе.

— Наши-то вроде там!

Справа от нас из зарослей доносились знакомые голоса и хруст сминаемых кустов. Да уж, скрытному передвижению по джунглям Псы пока так и не научились. Но сейчас это даже к лучшему.

— Отцепись! Мне нужно идти.

Она дернулась было в сторону, но я ухватился за нее уже обеими руками, прижал к стволу дерева.

— Куда ты собралась? — прищурился я. — Ты как-то странно себя ведешь всю дорогу. Не хочешь встретиться с остальными?

Она встретила мой взгляд спокойно, с усмешкой, но ноздри ее явно раздулись от гнева. Ишь, как сопит!

— Почему это ты вдруг сбегаешь? В чем-то провинилась?

Она снова дернулась с неожиданной для такой хрупкой фигурки силой, но мне удалось ее удержать. Я навалился на нее еще сильнее, прижимая к дереву уже всем телом.

Наши лица оказались совсем рядом. Она обмякла, замерла, вглядываясь в меня расширившимися глазами. Ну, прямо момент из какого-нибудь любовного романа, ей-богу. Меня и самого проняло. Что ни говори, а красивая она, чертовка. К тому же дразнит меня который день. А тут — она у меня в руках, и трепещет, как пойманная птаха.

Уж не знаю, чем бы это кончилось, но в этот момент из кустов, матерясь, как пьяный грузчик, вывалился Стинг. Вот уж кто способен испохабить любой романтический момент — так это он.

Вслед за лучником показались и остальные наши — все грязные, мокрые, исцарапанные, будто их кошки драли. У Каты на щеке алела длинная ссадина, в слипшихся от влаги волосах торчали комки какой-то тины. Берс был вообще похож на бомжа, только что вылезшего из грязной лужи. У Терехова, похоже, была сильно ранена нога — он ковылял, придерживаясь за плечи Дока. Эдж, матерясь себе под нос, выдирала из волос нацеплявшиеся в них шарообразные колючки размером с мячик для пинг-понга. Самым последним плелся Данила — из-за своих массивным доспехов он с трудом продирался через заросли. Его бубнеж из-под огромного шлема, похожего на колпак древнего скафандра, звучал, будто из бочки. Гюрзы не было видно — не то отстал, не то вообще погиб по дороге.

Так, стоп! Эдж?!

Увидев друг друга, мы все замерли и стихли. Я повертел головой туда-сюда, глядя то на ассасинку, появившуюся вместе с отрядом, то на её двойника, которого я прижал к дереву.

— Какого… хрена? — выдохнул я, наконец, отшатнувшись. — Ты кто такая?!

Остальные Псы тоже ошарашено воззрились на мою спутницу. Особенно, конечно, впечатлилась сама Эдж. Даже про колючки свои забыла — так и застыла со здоровенным репьем в волосах.

Лже-Эдж, наблюдая за нашей реакцией, расплылась в самодовольной ухмылке.

— Ну, куда же ты, малыш? — игриво скуксилась она и вытянула губы трубочкой. — Уже передумал целоваться?

— Чего?! Я не…

Проклятье, я сейчас со стыда под землю провалюсь! Еще и Стинг вон захихикал в своей манере.

— Так, что происходит, Мангуст? — переводя взгляд с меня на обманщицу, нахмурился Терехов. — Кто это?

Вот уж кто в любой ситуации серьезен. Тоже, наверное, сам себе в зеркало не улыбается никогда.

Двойник Эдж тем временем тихо и мерзко захихикала, странно вжимая голову в плечи. Смех её становился все громче и все безумнее, и выглядело это довольно жутковато — у меня аж холодок по спине пробежал.

Но это были еще цветочки. Потому что дальше черты ее лица и детали экипировки поплыли, начали раздуваться и корежиться, будто листы плавящегося пластика. А наружу полезла густая рыжая, как медная проволока, шерсть. Еще немного — и перед нами предстала покатывающаяся со смеху обезьяна в дорогих шелковых одеждах.

Хотя, нет, о чем это я. Не просто обезьяна. А мудрец, равный небу. Рожденный ветром и Познавший пустоту. Дарующий жизнь, Перепрыгнувший океан и Сжегший город Десятиглавого. Единственный и неповторимый царь обезьян, обладатель могучих сил и опупенной доблести.

Великий Хануман.