Глава 37

Маршрутка, в которой Федор добирался до Отрадной, была не такой забитой, как ее предшественница, идущая до театра. Даже нашлось свободное место у окна.

Раньше Федор непременно уткнулся бы в телефон. Но теперь пользоваться гаджетом было опасно – не хватало еще, чтобы он привел хвост к Алисе. Поэтому Федору ничего не оставалось делать, как глазеть в окно, знакомясь с Новолапинском. При этом он отметил странную закономерность. Чем дальше автобус удалялся от центра, тем больше сентябрило на улице: зеленую листву сменяла золотая, огненно-красная, бордовая, оранжевая.

Прагматичный ум программиста подсказывал, что просто на окраине растительности больше. В центре города власти Новолапинска, или кто там решает вопросы благоустройста, предпочитали поставить лишний ситилайт, который, в отличие от зеленых насаждений, приносит реальную «капусту». Поэтому ярко-алая рябина возле остановки воспринималась как продолжение рекламной интеграции чересчур креативного разработчика. С удалением же от центра деревьев становилось больше, вскоре за окном замелькали аккуратные одно-двухэтажные домики, буквально купающиеся в осени.

Дом, в котором жила Алиса, оказался таким же – одноэтажным, по-девчоночьи розовым, глядящим на мир тремя окнами, обрамленными кружевами белых ставен.

Федор толкнул калитку, взбежал на крыльцо и нажал на кнопку звонка. Он был уверен, что дверь откроет Алиса. Но чуда не произошло – на пороге стояла невысокая коренастая женщина, напоминавшая Алису разве что цветом волос.

– Здравствуйте! – растерянно произнес Федор.

Но тут женщина пришла ему на помощь.

– Здравствуй, здравствуй, ты из Москвы? От Алисы?

Федору только и оставалось, что кивнуть.

– Я сразу поняла. Худой, глаза умные и одет не пойми как! Ясно – москвич! Ты заходи, чего в дверях стоять? Как звать-то тебя? Я – Алисина мама, Светлана Романовна.

Федор представился, снял кроссовки и прошел за Светланой Романовной в комнату.

– А Алиска чего не приехала? – спросила женщина и сама себе ответила: – Ясно, занятия. А ты, Федя, тоже будущий артист?

Федор уже понял, что приехал зря, что прав был Сергей Петрович и Алиса никогда не вернется в этот розовый домик. Слишком уж он прост для нее. А Федору понравился. С его работой запросто можно осесть в таком вот теремочке и жить в свое удовольствие. Главное – чтобы интернет был шустрый.

– Я не артист, – пояснил Федор. – И не студент. Я – Алисин жених. Вот ехал мимо и решил заглянуть. Познакомиться.

– Жених? – удивилась Светлана Романовна, а потом даже вроде обрадовалась. – Садись, жених, я тебя хоть чаем угощу. Да Толику позвоню, чтобы пришел познакомиться с будущим зятем. Толик – это папка Алисин, Анатолий Сергеевич.

– Да я уже ухожу, – смутился Федор.

Он пока не готов был к полномасштабным смотринам, а тем более к сватовству.

– А он быстренько! – по-своему поняла причину Федорова смущения Светлана Романовна. – Одна нога там, другая – здесь.

Не успел Федор отреагировать, как в руках Алисиной мамы появился телефон.

– Толик, – закричала она в трубку, – приходи скорее! Алискин жених приехал. Какой Лешка! Москвич! Я тебе говорю! Никакой не Лешка.

Федор кивнул, подтверждая, что он действительно никакой не Лешка. Тут на глаза ему попалась Алисина фотография в рамке с ромашками. Очевидно, сделана она была на том самом выпускном, снимки с которого Федор видел в интернете. Во всяком случае, голубое платье точно было то самое. Глаза Алисы сияли, как две звезды. Федор вспомнил, как темнели они от страсти. В животе застрекотали кузнечики. Да так громко, что он испугался: как бы не услышала Светлана Романовна. Но она, похоже, слышала сейчас только себя.

– Лешка! Ну, надо же! Я была уверена, что Алиса ни за что не выйдет за него. А Танька Терентьева, мать Лешкина, все уши прожужжала, что Лешка якобы в Москве с Алисой живет. Может, все-таки пока чаю? С дороги-то.

– Мне бы лучше пароль от вай-фая, – попросил Федор, доставая из рюкзака ноутбук.

Он понял, что знакомства с Алисиным отцом не избежать, и решил хотя бы скрасить время ожидания привычным способом. Попутно у него промелькнула мысль, что Светлана Романовна может пароля не знать, а может, и слово «вай-фай» слышит в первый раз. Но если и так, признаваться в этом она не собиралась.

– Да на что он тебе? Прячь свою бандуру! Хочешь, фоточки Алискины посмотреть?

Они листали альбомы уже полчаса. От медсестры, передающей молодому мужчине с буйными кудрями сверток (это Толик, прокомментировала Светлана Романовна), до все того же выпускного.

– А это кто? – спросил Федор, ткнув пальцем в здоровяка, мрачно отсвечивающего рядом с Алисой.

– Так это Лешка и есть. Он в Алиску с первого класса был влюблен. Все ходил по пятам, пугал ее ухажеров. А как дочка в Москву уехала, он пару месяцев покуковал и сорвался. Мать его говорит, что за Алиской поехал. Что живут они вместе и прямо-таки уже чуть ли не поженились. Только ты ничего не подумай. Алиса у нас девочка скромная… Сейчас еще выпускную фотографию покажу.

Женщина направилась в другую комнату, а Федор внимательно всмотрелся в Лешку. Сомнений не было – это тот самый амбал, который лежал на белоснежной атласной простыне в запачканном краской комбинезоне.

– Вот, смотри, тут Алиска лучше всех получилась. Да ты не туда смотришь! – Коротко обрезанный ноготь, покрытый розовым лаком, постучал по овальной фотографии, под которой было написано «Алиса Лопухова».

Но внимание Федора было приковано к другому лицу. Алексей Терентьев. Вот как тебя звали. Что же с тобой случилось?

– Нет, надо Таньке позвонить, рассказать, что сынок ее если и спит с какой-то Алисой, то уж точно не с нашей, – не унималась Светлана Романовна. – Вот зачем трепать языком всякую околесицу? Сейчас позвоню, если не поверит – пусть придет и сама убедится.

– Может, лучше чаю? – тихо спросил Федор.

Он представил, как сейчас сюда прибежит мать этого самого Алексея Терентьева, которая еще не знает, какая беда случилась с ее сыном. Ведь пока она пребывает в неведении, сын этот как будто живой. И умрет он для нее, когда…

А правда, когда? Когда ей скажут об этом? Или когда она увидит его мертвым? Или когда она поверит в увиденное? Или никогда?

В любом случае узнать ответ на этот вопрос Федор предпочел бы в интернете. Мысль, что сейчас сюда придет женщина, которая еще пока верит, что ее сын живет в Москве с любимой с детства девушкой, и он, Федор, должен будет подтвердить, что это не так, пугала. Да что там пугала, она просто взрывала мозг. А как жить со взорванным мозгом? Никак. Поэтому, когда Светлана Романовна отправилась на кухню и забренчала чайными прибамбасами, Федор подхватил рюкзак и, стараясь ступать как можно тише, выскользнул на крыльцо, выскочил на улицу и понесся по усыпанному листвой тротуару.

Всю дорогу до Ростова-на-Дону Федор никак не мог отделаться от мыслей о женщине, которую ни разу не видел, но о которой знал то, чего она сама еще не знала. Представлял, как она будет перебирать фотографии сына – сверток на руках медсестры из роддома (наверняка у нее тоже есть такой), выпускной в школе, а между ними еще с полсотни разных мгновений, трепетно хранимых старыми альбомами. И радоваться, что мгновений этих так много, и жалеть, что их так мало. Как будто жизнь Лешки оборвалась сразу после школы.

И Федор, хотя собирался жить еще долго-долго, пообещал себе, что, вернувшись домой, обязательно напечатает фотографии, накопившиеся за годы его самостоятельного полета, и пошлет их родителям.

Сойдя с автобуса в Ростове, Федор хотел купить билет в аэропорт, чтобы вернуться в Москву и снова попытать счастья в «Вишневом саду» у Снежаны Сергеевны, но тут заметил автобус с названием родного города на лобовом стекле. Тот уже отъезжал от платформы, когда Федор, сам не сознавая, что делает, рванул к нему, забарабанил по закрытой двери.

Водитель притормозил, с шипением открылась дверь:

– Сдурел, что ли? – Был он молодой, чуть старше Федора, но уверенный в себе благодаря более высокому, по сравнению с ломившимся в дверь пассажиром, положению, которое обеспечивало водительское кресло.

Федор отчаянно закричал, что ему очень, ну, просто очень надо. Принялся доставать из кармана купюры различного достоинства.

– Да садись уже, – скомандовал водитель, – не отсвечивай.

Федор прошел по салону в самый конец, устроился на свободном сиденье и только теперь понял, какую глупость он совершил. Хотя почему глупость? Разве внезапно охватившее его желание вернуться к родителям, к дому, где он родился и вырос, – глупость? Наверное, да. Ведь старый дом, мать и отец – три большие разницы, разбросанные в пространстве. Ну, приедет он к дому, посидит на скрипучих качелях. А что потом?

Поехать к отцу – обидеть мать. Поехать к матери – вообще стремно. Живи она одна, куда ни шло. Но там же наверняка Пал Палыч, человек, научивший Федора азам программирования, по сути дела заточивший его мозги надлежащим образом! И вдруг этот самый Пал Палыч, которого, несмотря на молодой возраст, все в школе называли только на «Вы» и величали исключительно по имени-отчеству, встретит Федора в по-домашнему стремных труселях и майке-алкоголичке. А в довершение ко всему, завалится спать с Федоровой матерью и всю ночь будет заливисто храпеть.

Он чуть было не решил выйти на Алексеевке, но замешкался. Тем временем в салон ввалилась женщина с двумя на вид абсолютно неподъемными корзинами и, поискав глазами свободное место, села впереди Федора, забаррикадировав проход. Происшествие это Федор воспринял как знак судьбы и решил позволить событиям идти своим чередом.

До своего дома Федор добрался уже затемно.

Представшая перед его глазами картина никак не вписывалась в подростковые воспоминания. Старые деревья сменили стриженые кусты, вместо вытоптанного сотнями детских ног пятачка возник целый детский городок – очевидно, подарок кандидата в депутаты перед выборами. Качели, занимавшие в воспоминаниях Федора особое место, предназначались для малышей и представляли из себя повешенную на цепочках конструкцию настолько маленькую, что при всем желании прокатиться Федор не смог бы.

И только сараи остались теми же. Мрачной стеной они громоздились напротив сияющего вечерними окнами дома. И все-таки Федор уселся на качели. Сверху, на деревянное ограждение, оберегающее малышей от падения. Душераздирающий скрип цепей ворвался в ночные звуки. И тут монолит сараев раскололся надвое, луч света вырвался наружу, высветив нарушителя спокойствия, а следом за ним раздалось грозное:

– А ну, геть отсюда!

И от этих слов сердце Федора затрепетало от радости, потому что это словечко «геть», произносимое с легкостью и мягкостью, за всю свою жизнь он слышал только от одного человека.

– Папа! – закричал Федор и бросился навстречу мужчине.

Тот остановился в недоумении, а потом шагнул навстречу Федору и сжал его в объятиях.

– Федька! Вот это да! Вот это ты молодец! Надолго?

– Папа! А разве вы не продали квартиру?

– Квартиру – да, а сарай нет. Меня же как с работы поперли, так я в нем и обосновался.

– Как – обосновался? Ты же?

– Сейчас, я только позвоню и все тебе расскажу. – И Лебедев-старший радостно заорал в трубку: – Мать, айда к нам! Федька приехал! Наш Федька! Сын! Да не знаю я, сама у него спросишь. Спрашивает, надолго ты?

– Нет, – Федор замотал головой, – проездом. Завтра уезжаю.

– Ну, завтра так завтра. Пойдем.

В отличие от качелей, сарай несколько увеличился в размерах. Конечно, был он крошечным, тем не менее вмещал в себя два токарных станка.

– Как начал завод загибаться, – пояснил отец, – на зарплату денег не было. Предложили взять станками. Я не отказался. Так что теперь я как Петр Первый!

– Почему? – удивился Федор.

– Разве ты не знал, что он тоже любил токарничать? Станков у него, конечно, было побольше, но у меня – круче. Ну да ладно, пошли домой, а то я как индивидуалист махровый. А там, небось, ждут уже. Федька! – И отец похлопал Федора по плечу, словно желая убедиться, что это действительно его взрослый сын.

– Да, может, не надо? Поздно же все-таки. – Федору абсолютно не хотелось встречаться сейчас с новой отцовской женой. Он даже позабыл, как ее зовут. И с пацанчиком, своим сводным братом. Хотя брат – это, наверное, здорово. Ну, может, не такой маленький. Сколько ему? Четыре года? Пять?

– Надо, Федя, надо! – усмехнулся отец и, схватив за руку, потащил его за собой. Ну, не упираться же было.

Новая квартира отца находилась всего в трех кварталах от старой.

– Ну, вот, – сказал отец, – похоже, опоздали.

– Почему? – спросил Федор, слегка запыхавшийся от непривычно быстрой ходьбы.

– Да вон. – Отец махнул рукой в сторону дома.

У одного из подъездов Федор заметил две фигуры, мужскую и женскую. Лиц в темноте не разглядеть, но мужчина на малолетнего братика явно не тянул – был выше женщины почти на голову. Федор ускорил шаг, а потом и вовсе понесся сломя голову.

– Мама!

Это действительно была мать. Федор сжал материны плечи – она заметно похудела за прошедшие годы, фигурка как у старшеклассницы.

– Федя, что же не предупредил! И почему так ненадолго? – В глазах, устремленных на сына, не было упрека, только слезы радости от неожиданной встречи.

– Да я боялся, вдруг не попаду, вдруг что… – неловко оправдывался Федор.

– Молодец, что приехал. – Мужчина, сопровождавший мать, шагнул в пятно света от окна на первом этаже, протянул руку.

– Пал Палыч! – Федор обрадованно вцепился в нее. – Здравствуйте!

– Да что мы толчемся на улице, – сказал отец, – пошли в дом.

Они дружной гурьбой ввалились в подъезд, поднялись на лифте на восьмой этаж – мать всю дорогу держала Федора за руку, будто боялась, что он исчезнет так же внезапно, как появился.

Квартира, в которой жил отец со своей новой семьей, Федору понравилась – длинный коридор и на обе стороны двери в комнаты.

Отец толкнул одну:

– Заходите, устраивайтесь.

Мать опустилась на диван, Федор стянул рюкзак и сел рядом. Пал Палыч устроился в большом кресле напротив.

– Мы пиццу заказали, – сказала мать. – С пеперони. Ты любил когда-то.

– Я и сейчас… – Голос Федора дрогнул.

Как же хорошо ему было здесь, в этой незнакомой квартире, со знакомыми людьми. Да не просто знакомыми – самыми родными.

В коридоре радостной канарейкой залился дверной звонок.

– Неужели уже привезли? – удивилась мать.

– Да нет, это, наверное, Геля с Сережкой.

И действительно, после непродолжительной возни в прихожей в комнату вошла молодая женщина с белобрысым пацанчиком, чем-то напомнившим Федору его самого.

– Ты посиди здесь, – сказала женщина сыну, поздоровавшись с присутствующими, – я быстренько на стол соображу.

Мальчик, нисколько не смущаясь, забрался на колени матери Федора.

– Смотри, какое у меня печенье. – Хитро поглядывая на Федора, он вытащил из кармана яркую упаковку. – Мама купила.

– Ух ты, здорово! – восхитился Федор. Он тоже любил такое. – Угостишь?

Сережа принялся ковырять упаковку, вытащил один кругляшок и протянул Федору.

– На.

– Спасибо! – улыбнулся Федор. – А ты знаешь, кто я такой?

– Да! – сообщил мальчик, засовывая печенье в рот. – Ты мой братик. Живешь далеко и работаешь геной.

– Каким таким геной? – не понял Федор. – Крокодилом, что ли, в зоопарке?

– Компьютерным гением, – пояснил отец.

– Ага, – подтвердил мальчик, закидывая в рот очередное печенье, – компьютерным геном.

– Ну, не то чтобы гением, но, в общем, где-то так, – смутился Федор.

– Где-то так, – улыбнувшись, согласился Пал Палыч. – Я даже удивляюсь, как это ты до сих пор не потребовал пароль от Wi-Fi.

Федору, разумеется, очень хотелось попросить пароль, но как-то неудобно было.

– А вы его знаете?

– Конечно! А кто, по-твоему, настраивал здесь роутер?

Федор выхватил из рюкзака ноутбук, торопливо ввел сообщенные Пал Палычем цифры и с радостью припал к источнику информации.

Перво-наперво проверил почту. Новых писем не было. И тут он вспомнил, что Ася уже второй день ждет его звонка. Вот это да!

– Мам, можешь дать свой телефон? Мне позвонить нужно, а мой…

– Держи. – Пал Палыч протянул свой смартфон и добавил с пониманием: – Хочешь, можешь на балкон выйти.

Обрадованный такой деликатностью, Федор схватил телефон, выбежал на балкон и, едва успев прикрыть дверь, набрал номер.

– Федя! – В Асином голосе слышалась такая неприкрытая тревога, что Федору стало не по себе.

– Ася, что случилось? Что за телефон?

– Это ты мне скажи, что случилось! Куда ты пропал? Тебя полиция разыскивает.

– Меня? Зачем я им понадобился?

– Из-за убийства. В твоем доме парня убили, ты же знаешь?

– Убили? – удивился Федор. – Насколько я знаю, он сам умер.

– Нет, Федечка, не сам! Его убили. Отравили.

– И кто же его?

– Полиция считает, что ты.

– Да ладно! С чего это они взяли?

– Там везде твои отпечатки.

– На них что, подписано, что они мои?

– А у тебя никогда не снимали в полиции отпечатки пальцев? Вспомни!

– Вот блин!

– Значит, снимали, – грустно констатировала Ася.

– Ты же веришь, что я его не убивал?

– Речь не обо мне. Полиция считает, что, если бы ты не был причастен к убийству, ты бы не сбежал. А так – всякое можно подумать.

– Да плевать мне на полицию! Мне важно твое мнение!

– Я думаю, что это сделала твоя девушка, Алиса. А еще я думаю, что тебе нужно срочно вернуться. Пойти в полицию, рассказать, что случилось.

– Я вернусь, Ася. Обязательно вернусь и пойду и расскажу. Только мне сначала нужно найти ее. Понимаешь, ведь это она из-за меня сделала.

– Что сделала?

– Ну, убила. Этот Алексей…

– То есть ты знаешь его?

– Ну, почти. Вернее, мой глаз знаком с его правой рукой. Алиса просто защищала меня. Знаешь, это лежит в основе человеческой природы – убивать, лгать, обвинять других, чтобы спасти себя и своих близких. Вот и Алиса… Я должен найти ее и помочь спрятаться, а потом я вернусь. Честное слово. Вот скажи, если бы я попал в беду, ты бы пришла мне на помощь?

– Ну…

– А Иван Станиславович? Если бы ты кого-нибудь убила? Он бы сдал тебя полиции или помог скрыться?

Тут Федор услышал, как Ася повторила его вопрос, очевидно, задавая его Рыбаку.

– Он говорит, что помог бы, – ответила она через какое-то время.

– Ну вот, видишь. Ты даже не представляешь, какая она, Алиса. Она замечательная. А какие родители у нее хорошие! Ну не могу я бросить ее в беде! Понимаешь? Ты как никто другой меня поймешь. Помогу и вернусь. А как там Кристина Сергеевна? Справляется без меня?

– С трудом, Федя. Но сегодня отдала «Дотти» отчет.

– Ну, и отлично, – заявил Федор, хотя ему несколько обидно было это слышать.

Вот если бы Ася сказала, что без него в «Кайросе» все остановилось!

– Завтра мы все идем на похороны Мартыновой.

– Это еще зачем?

– Щедрый считает, что преступник может туда прийти. Может, и ты подъедешь? Отпевание завтра в двенадцать, в Покровском соборе.

– Не, – Федор замотал головой, – мне никак не успеть. А что по делу Мартыновой? Есть какие-нибудь подвижки?

– Да пока никаких. Последнее – та фотография, что Кристина тебе послала.

– Я видел. Не мог нормально запустить программу – не было приличного интернета. Сейчас вроде появился. Так что утром обязательно пришлю результаты обработки снимка.

Когда Федор вернулся в комнату, вся компания уже перекочевала в кухню. Ждали только его, чтобы приступить к застолью.

Федор пристроил ноутбук на подоконник, убедился, что обработка фотографии идет полным ходом, и сел на свободное место между отцом и матерью.

Атмосфера за столом царила такая непринужденная, что Федор невольно отвлекся от мыслей об Алисе и присоединился ко всеобщему веселью. Похоже, компания эта собирается здесь не впервые, и подобное застолье с немудреной снедью – пицца не в счет – вошло в привычку, а не является показательными выступлениями в честь приезда старшего сына.

Первыми отправились спать Геля с Сережкой. Где-то через час угомонились все остальные.

Федору предложили место на раскладушке в комнате с матерью и Пал Палычем, но он предпочел остаться рядом с ноутбуком, поэтому раскладушку поставили в коридоре.

Угомонились все далеко за полночь. Федор еще какое-то время следил за программой, которая слой за слоем восстанавливала лицо человека за рулем автомобиля. Делала она это с такой немыслимой медлительностью, что веки Федора потихоньку начали наливаться свинцом.

Ему снилась Алиса.

«Я люблю тебя», – сказала она.

И чего он, дурак, испугался тогда? Сейчас были бы вместе. Но тогда он не побывал бы в доме отца, не познакомился с маленьким братцем. Не узнал, как родители гордятся им, называя компьютерным гением. А ведь это так важно – осознавать, что тобой кто-то гордится. Когда у них с Алисой родится ребенок, он, Федор, обязательно будет им гордиться.

Тут компьютер резко крякнул, и Федор проснулся. Кряканье это могло означать только одно – телефон, который он отслеживает, включился. А отслеживал он телефон Алисы.

Посмотрел на часы – шесть утра, открыл в браузере вкладку с картой и долго непонимающе таращился на значок геолокации. И ведь было чему удивляться – если верить карте, а поводов сомневаться в ее правдивости у Федора не было, – Алиса сейчас находилась не в Москве и не в Новолапинске, а возле дома Мишкиной бабушки. Она вернулась? Она вернулась!

В кухню, тихо шаркая тапочками на босу ногу, вошла мать.

– Не спишь? А я хочу вертуту тебе сообразить. Твою любимую.

– Ма, спасибо. Только мне надо ехать. Прямо сейчас. Где у вас тут остановка?

– Тебе в аэропорт? Подожди, Павлик отвезет. Все быстрее, чем на перекладных, получится.

– Ну… – Пока Федор раздумывал, значок на карте мигнул и погас – Алиса выключила телефон. Это просто чудо, что он успел ее заметить. – Да неудобно как-то, – смутился Федор. – Сам доберусь.

Но мать уже скрылась в комнате, а через несколько минут вернулась с заспанным мужем. Он отчаянно зевал, но был полностью одет – никаких труселей и майки-алкоголички. Вполне приличные джинсы и толстовка почти такая же, как у Федора, с эмблемой несуществующего университета. Только название вуза у Пал Палыча было другим.

– Ну что, поедем в «Платов»? – спросил он.

– Нет, я сам. – Федор энергично замотал головой. – Не надо! Зачем?

– Ты не поверишь, – тут Пал Палыч выразительно подмигнул Федору, – я еще ни разу там не был. Интересно глянуть, что там построили. Да и прогуляться не помешает.

– Мам? – Федор смущенно посмотрел на мать.

– Поезжайте. Только вот я вертуту хотела… Ну, значит, будет повод вернуться.

В этот момент ноутбук Федора снова пронзительно пискнул. Федор метнулся к своему умному помощнику и замер, оторопело уставившись на экран.

На экране была Алиса. Она сидела за рулем «БМВ» Ларисы Мартыновой и с вызовом смотрела на Федора.

«Это какая-то ошибка, – подумал Федор. – Кто-то хочет подставить Алису. Нужно перво-наперво встретиться с Щедрым и узнать, откуда взялась эта фотография, а потом»…

Нет, сначала надо найти Алису. Сейчас Алиса как никогда нуждалась в его помощи, а поэтому Федор не стал отказываться от помощи Пал Палыча.

Продолжать прятаться было бессмысленно – если полиция разыскивает его, то мигом вычислит, что он купил билет на самолет, и будет ждать дома, в аэропорту. Но с выключенным телефоном он рискует пропустить момент, когда Алиса снова окажется на связи.

Поэтому Федор включил свой телефон и обнаружил непрочитанное смс-сообщение от Мишки.

«Куда ты дел бабушку, сволочь!»