Глава 33

Иван проснулся чуть свет, но Ася его опередила. Благоухающая вербеной, она звонко чмокнула его в щеку.

– Давай скорее, соня! Умывайся, позавтракаем по дороге, я уже все собрала и кофе налила в термос. Или хочешь чаю?

– Если я скажу, чего я хочу, мы точно опоздаем, – заявил Иван и поспешил в ванную.

Полусонный двор встретил их благодатной прохладой, наполнившей душу Ивана тихой радостью. Ему нравились поездки с Асей. Нравилось слушать ее болтовню, этакий веселый словесный ручеек, перескакивающий с камешка на камешек, – она считала, что водителя обязательно нужно развлекать, чтобы не заснул за рулем. А еще нравилось, когда она, как сейчас, брала с собой еду и на светофорах кормила его, закладывая в рот маленькие – на один укус – порции. Вот и сейчас, на первом же светофоре, Ася поднесла к его губам кусок котлеты на ломтике картошки, увенчанный сверху колечком огурца.

Он перехватил Асину руку и поблагодарил ее поцелуем. А она, как обычно в таких случаях, смутилась, слегка порозовев, прошептала укоризненно:

– Ну, Ваня…

И всю дорогу она улыбалась каким-то своим мыслям и рассказывала о прическах, какие она видела в журнале во время последнего своего визита в салон красоты.

– Как думаешь, пойдет мне, если я сделаю розовые пряди? Вот тут и еще вот тут?

Иван краем глаза следил за Асиной рукой, которой она указывала на места, в которых планировала внести корректировки в прическу, и согласно кивал:

– Конечно… Разумеется… Будет здорово…

Знал, что розовых кудрей на своей голове Ася никогда не допустит, и все равно соглашался.

А потом они подъехали к Столетовской мусорке, и счастье в Асином голосе мгновенно исчезло.

«Дурак! – мысленно обругал себя Иван. – Какого лешего ты ее сюда притащил?»

Он, конечно, знал, что зрелище будет не из приятных, но такого масштаба не ожидал. И дело было не в мусорке и даже не в запахе. Хотя запах тоже присутствовал – запах сотен умирающих цветов, пестрым ковром устилавших подножие мусорных контейнеров.

Слушая в машине радио, Иван был в курсе ежедневных стихийных митингов, проводимых советом предпринимательства, где обвинялись в бездействии власти и выдвигались требования немедленно найти убийц Ларисы Мартыновой и устроить показательный суд над ними. А пока преступника не нашли, а тело его жертвы не предали земле, Столетовская мусорка стала местом паломничества не только бомжей, но и всех желающих почтить ее память. Или делающих вид, что желают. Городские чиновники с грустной миной на лице и огромным букетом цветов на фоне контейнеров обязательно присутствовали во всех городских газетах, мелькали на телевидении. Но сейчас город еще спал, и лишь одинокий голубь прогуливался по металлической крыше контейнерной площадки.

– Вань!.. – прошептала вдруг Ася. – Смотри!

Иван перевел взгляд с голубя на цветочное море, затем посмотрел вперед. По дороге, слегка прихрамывая, шла Лариса Мартынова в том самом костюме, в котором она была в свой последний день в «Бирлине». Та же самая деловая униформа, та же блузка с остроконечным воротником, алевшим в лучах восходящего солнца, словно окрашенным кровью. Бледное лицо, слипшиеся волосы. В одной руке женщина держала букет из красно-желтых, словно в пятнах запекшейся крови, кленовых листьев, в другой – ручку сумки-тележки, подпрыгивающей по асфальту при каждом шаге своей хозяйки. Сумка эта, судя по степени обшарпанности, была ровесницей женщины и абсолютно не вязалась со строгим костюмом, а уж тем более воротником. Как, впрочем, и обувь – мужские разбитые туфли, утратившие первоначальный вид и цвет.

Женщина подошла к контейнерной площадке, нагнулась и вытащила из сумки коробку спичек.

– Вань? – выдохнула Ася.

– Тише! Кажется, она собирается что-то сжечь. Подождем.

Но у женщины были совсем другие планы. Покопавшись в цветочных залежах, она извлекла на свет три лампадки красного стекла. Чиркнула спичка, в лампадках затеплился огонь. Женщина, нисколько не заботясь о костюме, села на кучу цветов, опершись спиной на мусорный бак. Голова ее свесилась на грудь, со стороны могло показаться, что она заснула либо полностью погрузилась в свои мысли.

Иван тихо выскользнул из машины, и не успела Ася понять, что происходит, как он оказался рядом с незнакомкой.

– Рыбак Иван Станиславович. – Иван махнул перед носом у ошарашенной его внезапным появлением женщины удостоверением «Кайроса». – Мне нужно задать вам ряд вопросов по поводу убийства Ларисы Мартыновой.

Незнакомка подскочила и, с силой толкнув Ивана в грудь, бросилась наутек. Однако при этом она не бросила свою тележку, и та подстреленным зайцем заскакала следом, значительно тормозя движение. Пробежав метров десять, женщина споткнулась и потеряла туфлю.

Иван тут же сориентировался, коршуном бросился к обувке. Беглянка остановилась, и на лице ее, раскрасневшемся от незапланированной пробежки, отразилась отчаянная борьба между желанием как можно быстрее оказаться в безопасном месте и болью от потери пусть неказистого, но такого удобного средства передвижения. Боль пересилила.

Женщина сделала шаг по направлению к Ивану и с опаской протянула руку.

Эх, как бы сейчас пригодились наручники! Упаковал бы ее, засунул в машину и отвез в офис. Так нет же, лицензия частного детектива не позволяет ни задержать подозреваемого, ни допросить с пристрастием. А она еще толкается – вон как пихнула ручищей, словно лошадь копытом в грудь лягнула. А если бы на месте Ивана была Ася?

Не успел подумать, как за спиной раздался Асин голос:

– Здравствуйте! Меня зовут Ася. Ася Субботина. Мы с Иваном коллеги.

И не успел Иван что-то сказать, как Ася высвободила туфлю из его пальцев и передала женщине.

– Возьмите, пожалуйста. А вас как зовут?

– Рая… Раиса Набокова. – Женщина осторожно взяла туфлю из Асиных рук.

– Вот и познакомились. – И Ася протянула руку. – У вас знаменитая фамилия.

– Ага. – Темная то ли от загара, то ли от грязи рука с траурными полосками под заскорузлыми ногтями обхватила Асину ладонь, и Иван с трудом сдержался, чтобы не оттолкнуть эту новоиспеченную Золушку.

А та споро сунула ногу в башмачок, но убегать почему-то раздумала.

– Я читала его книги.

Его – это Набокова, понял Рыбак. Он сам, конечно, не читал, но был наслышан о скандальном романе про мужика-педофила. Ну, надо же, какие бомжи пошли нынче интеллектуальные – Набокова читают. Хотя на стопроцентного бомжа эта Раиса недотягивает. Запах не тот. Видно, недавно на улице. И все равно, пусть не бомж, но, получается, он, Иван Рыбак, по уровню развития отстал от тетки, промышляющей на помойке. Да ерунда это. Вот возьмет и прочитает этого самого Набокова. Завтра же купит книжку и будет таскать в машине, пока не прочитает. А что? Застрял в пробке – достал книжку и листай себе. Все веселее.

За размышлениями этими Иван потерял нить разговора Аси с Раисой и заново подхватил ее, среагировав на «кодовое» слово.

– … и он ее убил, – горестно произнесла Раиса. – А она беременная была. Что ни говори, мужики все-таки сволочи.

– Кто беременная? Мартынова? Все-таки Назаров убил? – обстрелял женщину вопросами Иван.

– Какой Назаров? – Не ожидавшая такого словесного шквала, Раиса отступила на шаг назад.

– Вань, – мягко остановила жениха Ася, – Назаров тут ни при чем. Раиса рассказывает о своей любимой книге «Американская трагедия».

– Нашли место для рассказов. Делать, что ли, больше нечего? – буркнул Иван.

Не со зла буркнул, просто нужно же было что-то сказать, но Раиса восприняла его слова как сигнал к действию.

– Конечно, есть! – спохватилась она. – Сейчас машина придет, нужно цветочки убрать!

С этими словами она бросилась к цветочному ковру и принялась – охапка за охапкой – растаскивать его по сторонам.

«Место освобождает для подъезда мусоровоза», – понял Иван, попутно обдумывая, как бы он поступил на месте женщины.

Скорее всего, нашел бы какую-нибудь доску и сдвинул все в кучу. Но Ася была далека от его рационализаторских мыслей и поэтому последовала примеру Раисы. По-хорошему, нужно было бы ее оттащить: кто знает, какая зараза живет в цветочной куче. Проникнет в наколотый шипом палец, и давай гулять по организму. Но Асин вид свидетельствовал об истинном увлечении процессом, а значит, малейшая попытка вмешаться может обидеть ее. Поэтому, как ни был Иван против этой затеи, ему пришлось засучить рукава и присоединиться к женщинам.

За этим делом их застал дворник. Сын узбекского народа, он то ли действительно практически не владел русским языком, то ли умело притворялся. Из его довольно пространного рассказа, снабженного жестами и мимикой, Ивану удалось понять, что когда он нашел тело Ларисы, при ней не было ни одежды, ни сумки, ни документов. Никого возле контейнерной площадки он не видел, ничего подозрительного не заметил.

Иван уже сто раз пожалел, что взял с собой Асю. Не стой она рядом, он бы отвез куда-нибудь в сторонку этих двух свидетелей и поговорил с ними более предметно. Разумеется, опускаться до мордобоя он не собирался. Так, припугнуть малость. Глядишь, и всплывут в памяти какие-то позабытые мелочи. Во всяком случае, эта недоделанная бомжиха без свойственного этой категории граждан запаха, но со знанием книжек Набокова точно темнит. Ну, как она смогла отстирать от крови блузку? И как сохранила ее белизну? Не в химчистку же носила! Кому-то это может показаться мелочью, вот только в сыщицком деле мелочей не бывает.

Конец разговору с дворником положило прибытие мусоровоза. Было что-то фантастическое в том, как ловко этот рыжий монстр под руководством водителя поочередно забросил боковым манипулятором содержимое контейнеров в свое урчащее нутро – словно пьяница шоты в баре. Раз – и готово.

После отъезда автомобиля Раиса приступила к восстановлению цветочного ковра. Сейчас она действовала медленнее, вдумчиво рассматривая цветы, отбраковывая совсем уж негодные. Помятые шли вниз, параллельно контейнерам, образовывая таким образом своеобразный уток будущего ковра. Перпендикулярно выкладывалась основа – цветы с длинными стеблями. Затем настал черед наиболее свежих растений, причем ложились они на подготовленное основание не хаотично, а подчиняясь замыслу Раисы, такому непостижимому, что даже Ася предпочла позицию стороннего наблюдателя.

Когда все цветы были уложены, Раиса отошла на несколько шагов, любуясь произведением своих рук. Затем вернулась и добавила последний штрих – разбросала по поверхности ковра принесенные ею листья.

– Красиво! – прошептала Ася.

Раиса удовлетворенно кивнула и, отряхнув руки, что, впрочем, не сделало их чище, подошла к сумке и взяла ее за ручку.

– Ну, до свиданья…

Нет, не мог Иван просто так ее отпустить!

– Подождите, гмм, Раиса! А давайте мы вас отвезем домой?

– Домой? – Она посмотрела на свою сумку, потом на ноги, затем на Иванов «Форд», и снова на сумку, на ноги…

– Соглашайтесь, – сказала Ася таким задушевным тоном, что Раиса не устояла.

– Можно…

– Давайте я сумочку в багажник положу, – предложил Иван и, обернувшись к Асе, добавил: – Кстати, не хотите руки помыть?

– Хотим! – за всех отозвалась Ася.

Вода из пятилитровой бутылки тонкой струйкой лилась в подставленные ладони, а Иван рассматривал грубые, обветренные руки Раисы. Пальцы у нее были длинные, аристократические. Нет, абсолютно не похожа она на настоящую бомжиху. Однозначно ряженая.

Внимание Ивана к рукам Раисы не ускользнуло от Аси, но она трактовала его по-своему, по-женски.

– Вань, а что, если мы Раису возьмем с собой в рейд? – И уточнила у женщины: – Есть же у вас свободное время?

Та уставилась на Асю непонимающим взглядом.

– Ну-у-у…

– Даже не думай! – заявил Иван, которому, в отличие от Раисы, был абсолютно ясен ход Асиной мысли.

– Почему?

– Нас даже на порог не пустят!

– Так на то и рейд. Сеть салонов не позиционирует себя как заведение премиум-класса, а значит, должны быть рады любому платежеспособному клиенту.

«Фразочки из Кристининого лексикона, – думал Иван, садясь за руль. – Посмотрим, как они будут рады. Вот только надо бы переодеть гражданку Набокову. Платье как пить дать Мартыновой».

– А скажите, гм-м-м, Раиса, – спросил Рыбак, сворачивая со Столетовского проспекта на Тульскую, – костюм свой вы где взяли?

– Купила, а что? – не задумываясь, ответила Раиса.

– Давно?

– Да уже порядочно. В прошлом году. Или даже позапрошлом.

– А не кажется ли вам странным, что в день смерти Лариса Мартынова была одета именно в такой костюм? У меня есть видеоматериалы, подтверждающие этот факт.

– Не кажется, – ответила Раиса неуверенно. – Мало ли похожих вещей. И вообще, я вспомнила, мне нужно в одно место заехать.

– Уж не в полицию ли? Вам известно, что чистосердечное признание…

– Не в чем мне признаваться! – крикнула Раиса и попыталась открыть дверь, однако Иван, предвидя такое развитие событий, предусмотрительно заблокировал ее.

– Ну, раз не в чем, значит, ничего плохого не случится, если мы заедем в полицию. Знаете, как обрадуется майор Щедрый!

– Не надо в полицию, – застонала женщина, – пожалуйста. Да, я взяла этот костюм. Но ведь ей он был без надобности, а мне очень даже нужен. Туфли не подошли, я их оставила возле контейнеров – вдруг кому пригодятся.

– А сумку? – спросил Иван.

– Сумки не было. Честное слово, не было!

– Вань! – сказала Ася.

Иван решил, что Ася сейчас потребует от него вести себя поделикатнее, но она лишь предложила:

– Давай еще проведем рейд в магазине Лары Одинцовой.

– Его же нет в плане, – возразил Рыбак.

– А мы проведем, – сделав выразительные глаза, повторила Ася.

– Они же нас знают как облупленных, какие из нас тайные покупатели? И потом, в салоне у нас запись на десять.

– Ну, Вань! До десяти еще уйма времени.

За оливковый брючный костюм они заплатили гораздо дешевле суммы, на которую он выглядел. Одежду Ларисы Мартыновой Иван аккуратно сложил в пакет, решив отвезти Щедрому. Маловероятно, конечно, но вдруг экспертам удастся что-нибудь вытащить из нее.

Вопреки сомнениям Ивана, в салоне красоты их встретили радушно. Может быть, благодаря стильному брючному костюму Раисы, а может, потому, что там работали действительно замечательные сотрудники, что очень радовало Асю, – она переживала, когда приходилось делать плохие отрицательные отчеты.

Смущенную Раису усадили за маникюрный стол и предложили начать с парафинотерапии. Быть свидетелем дальнейших манипуляций Иван не хотел, поэтому, предоставив Асе возможность изучать содержимое глянцевых журнальчиков, попутно снимая все происходящее на мини-камеру, он направился на поиски Щедрого, попросив позвонить ему, когда процесс начнет приближаться к концу.

«Похоже, счет нам выставят просто космический, – думал он, сворачивая на Гагаринскую. – Вряд ли Кристина будет рада».