Глава XVIII

Просыпаюсь я довольно поздно. Солнце заливает комнату через окна. Обоняние моё дразнит аромат кофе. Постель смята так, словно на ней предавался любви целый эскадрон гусар с кордебалетом из какого-нибудь варьете. А где Лена?

Компьютер включен, но Лены не видно. Встаю, накидываю халат и подхожу к очагу. В нём тлеют угли и пристроен кофейник. Пристроен он таким образом, чтобы сваренный кофе не закипел, но и не остыл. Молодец, Ленка! Но где же она?

В это время в прихожей слышатся лёгкие шаги, и в комнату входит Лена. Я смотрю на неё и не нахожу слов от восторга. Она полностью повторила тот туалет, о котором я вспомнил ночью. То же белое, полупрозрачное, с перламутровым отблеском платье с капюшоном и мантией. Те же босоножки с плетением ремешков до колен. Те же белые до локтей перчатки из тонкой эластичной ткани. Даже голубая лента в волосах на месте. Вот это память!

— Я тебе такой снилась? — спрашивает она.

Не говоря ни слова, я подхожу и обнимаю её. Она порывисто прижимается ко мне всем телом, и во мне вновь вспыхивает неукротимое желание. Подхватываю подругу на руки и несу её к постели прямо такую, как есть: в платье, босоножках и перчатках. Она не протестует, только крепче обхватывает меня за плечи и горячо целует в губы. Ночь любви находит своё продолжение утром. А Лена и утром всё такая же неутомимая как и ночью. Потом мы сидим на краю смятой постели, свесив ноги, и пьём кофе.

— Когда ты успела освоить Синтезатор и сотворить всё это? — спрашиваю я.

— А утром, пока ты спал. Я и тебе кое-что сотворила, — говорит Лена, показывая на диван обутой в белую босоножку ногой.

На диване лежит эластичный комбинезон синего цвета. В такие мы в Монастыре одевались дома и в них же занимались спортивной подготовкой. Еще шорты, брюки, рубашки.

— Приводи себя в порядок, одевайся, и займёмся делом.

Сама она снимает перчатки и отправляется мыть посуду. Я успеваю умыться, одеться, сбегать в курятник за свежими яйцами. За это время Лена приводит в порядок комнату, и я застаю её стоящей в раздумье перед Синтезатором.

— Надо сделать пару масок, шпаги и сабли, — предлагает она, — Нехорошо терять форму.

Я не возражаю, и Лена приступает к исполнению задуманного. Сам я отправляюсь колоть дрова. Когда я возвращаюсь и складываю дрова у очага, Лена предлагает:

— Давай, до обеда обдумаем, как мы будем действовать. Ты мне расскажешь, что ты уже попробовал сделать, я изложу свои идеи, которые пришли мне в голову вчера и сегодня.

— Хорошо, — соглашаюсь я, — потом надо будет…

Договорить я не успеваю. Резко звучит сигнал вызова на связь. Всегда нежный и мелодичный, сейчас он больно бьёт по нервам своей неожиданностью. Мы переглядываемся и медленно идём к монитору связи. А сигнал настойчиво повторяется. И каждое его повторение подобно раскалённому гвоздю, забиваемому под ноготь.

У монитора мы останавливаемся и снова смотрим друг на друга. Глаза Лены широко раскрыты, в них я вижу страх. Страх того, что сейчас злая воля вновь может вторгнуться в наш едва устоявшийся мирок и вновь разметать нас. А она, Лена, столько сил затратила, сколько усилий воли приложила, чтобы найти меня. И вот сейчас всё может начаться сначала.

Я тоже догадываюсь, точнее, знаю, кто нас вызывает на связь и не жду от этого вызова ничего хорошего. Он не напоминал о себе всё время, пока я жил здесь; почти год. И вдруг, именно сейчас, когда здесь появилась Лена, он почему-то решил нарушить режим изоляции. Мне очень не хочется включать монитор, но уподобляться страусу, прячущему голову в песок, тоже глупо. Я протягиваю руку и решительно включаю связь. На мониторе появляется лицо Старого Волка.

— Здравствуйте! — приветствует он нас и улыбается своей знакомой грустной и многозначительной улыбкой.

Лена порывисто делает два шага назад, словно пытаясь убежать. Напрасно она так. Ведь мы с ней вчера договорились: надо быть готовыми ко всему. Понимаю, вид Старого Волка производит на неё не самое благоприятное воздействие. Но кого она ещё рассчитывала увидеть? Ведь не Магистра же? Отступив назад, она полностью попадает в поле зрения Старого Волка, и он не упускает случая сказать ей комплимент:

— О, Елена! Я вижу, что в своём подлинном виде вы не только не уступаете Нине Матяш, но и намного превосходите её. Клянусь Временем, мне редко доводилось видеть такие фигуры и такой вкус в одежде.

Лена вспыхивает и отступает за мою спину. А я усаживаюсь перед монитором и некоторое время молча разглядываю Старого Волка. Он совсем не изменился с тех пор, как мы с ним дискутировали о природе человеческого счастья.

— Здравствуй, Шат Оркан! Что побудило тебя выйти на связь именно сейчас, а не днём раньше или днём позже?

— Странные тебя однако вещи интересуют, это в твоём-то положении!

— А чем плохо моё положение?

— Почти ничем. И ты прекрасно понимаешь, что оно могло бы быть гораздо хуже. Причем, тебе было бы грех жаловаться на него. Я не ошибусь, если скажу, что ты сам рассчитывал на гораздо худшее и правильно рассчитывал. Ты этого заслужил.

— А ты считаешь, что сам заслужил лучшего?

— Не знаю, — пожимает Волк плечами, — Вот когда я окажусь в твоём положении, тогда и буду думать, как я дошёл до жизни такой? А пока, ты — у себя, а я — у себя, и каждый — на своём месте.

Ну и наглец! Чтобы не сорваться я около минуты вспоминаю таблицу интегралов. Успокоившись, спрашиваю:

— Значит, всё это, — я обвожу вокруг рукой, — твоих рук дело?

— Совершенно верно, включая и Елену.

— То есть, как!? — вскакивает Лена.

— Я имею в виду, что без моей помощи ты вряд ли попала бы сюда.

— Ничего себе, помощь! — возмущается Лена, — Огромное вам мерси, за такую помощь!

— Audiatur et altera pars! — виновато улыбается Волк, — Но об этом чуть позже.

— Значит, все эти экзотические Фазы, в которые меня заносило, это всё твоими стараниями? — спрашиваю я.

— В основном, да. Но поверь, я не всегда был свободен в своём выборе. Я старался сделать так, чтобы переходы находились друг от друга не очень далеко. За исключением тех случаев, когда ближайшие переходы могли завести тебя туда, где ты заведомо не выжил бы.

— Ну, а первый переход? Ты ведь специально поставил меня, да и её, — я киваю на Лену, — в такие условия, чтобы мы никак не смогли там задержаться и сделали для своих товарищей дальнейшие поиски невозможными.

— Ты правильно понял. Я всегда был очень высокого мнения о твоих аналитических способностях.

— Ну, и фантазия у тебя! Ну, цирк, ещё куда ни шло. Но детская песочница!! Это уже какое-то извращение. А если бы я там от такого резкого перехода повредился и открыл стрельбу?

— Тогда я посчитал бы, что сильно заблуждался относительно тебя. Я специально создал для тебя такую ситуацию. Мне было очень любопытно понаблюдать твою реакцию. Должен сказать, что реальность превзошла все мои ожидания.

Я даже не нахожу, что сказать. Нервно обшариваю руками пульт и хлопаю себя по карманам. Лена быстро соображает, что мне нужно и приносит пачку сигарет. Закуриваю и, затянувшись несколько раз, говорю:

— Ладно, хватит об этом. Ближе к делу. Что тебе от нас нужно? Чего ты всем этим добивался? Ты же не просто так, из любопытства, нанёс свой визит. Или тебе доставляет радость наблюдать за поверженным противником и для полного счастья не хватает продемонстрировать своё торжество?

— А хоть бы и так? — улыбается Старый Волк, — Почему я должен отказывать себе в маленьких слабостях? Тем более, после того, как сложная и не раз оказывающаяся на грани срыва, операция завершилась так успешно. Здесь я могу торжествовать. И буду прав. Но ты правильно подумал, я нанёс тебе свой визит отнюдь не для этого. Поверь, для меня было бы гораздо проще и менее хлопотно оставить вас здесь в пожизненном заключении. Это такое место, откуда вы сами никогда и никуда не уйдёте. Конечно, ты уже заметил, что все твои попытки выйти на вашу Фазу, кончаются неудачей? Ставлю вас в известность, что так будет и впредь, какие бы усилия ты ни прилагал.

Лена порывается что-то сказать, но он останавливает её:

— Нет-нет, Елена, ты неправильно поняла мои слова. Избави Время, я далёк от мысли убить в вас всякую надежду. Вероятность того, что вы сможете связаться отсюда со своими, конечно, есть. Но она настолько ничтожна, что её скорее можно отнести к разряду бесконечно малых. Смею вас заверить, что я очень хорошо позаботился о вашей самой строгой изоляции. Желаемого результата вы сможете достигнуть только после нескольких десятков лет непрерывной работы у компьютера или благодаря случайности, которая будет граничить с чудом. А чудес, как вы знаете, не бывает. Я их просто не люблю.

На мониторе в поле зрения появляется женская рука, которая ставит перед Старым Волком чашку кофе. Тот улыбается, берёт чашку, делает глоток и благодарит:

— Спасибо, Кора. Так я продолжу свою мысль. Изоляции я достиг, вывел вас из игры и мог бы на этом успокоиться и оставить вас в пожизненном одиночном заключении. Кстати, ещё один момент. Этот Мир абсолютно необитаем. То есть, кроме вас двоих здесь людей больше нет. И переход можете не искать. Кроме того, через который вы сюда проникли, других переходов здесь не существует, — внезапно лицо его становится серьёзным, и он, понизив голос, добавляет. — Должен предупредить вас: иногда, правда, очень редко, этот переход включается спонтанно, и в этих случаях я не могу даже догадываться, на какой Мир он откроется. Я, конечно, держу его под контролем и сразу гашу эти включения, но несколько секунд, а иногда и минут, он действует. Так что, имейте это в виду.

Я киваю:

— Я уже принял меры и тоже держу этот переход под контролем. Лена, — обращаюсь я к подруге, — завари, пожалуйста, кофе. Я чувствую, что разговор будет долгим.

— Ты прав, — соглашается Старый Волк, — Кора, сделай то же самое и присоединяйся к нам. Но я продолжу. Почему я так сделал? Это тебя интересует? И зачем сделал всё именно так? Это тебя тоже интересует? Начну с самого начала. После того, как вы успешно ликвидировали нависшую над вашим Миром угрозу и исключили из нашей сферы целый Мир, организовав в нём Петлю Времени, тебя и твоего друга приговорили к смертной казни. Я был против, но оказался в меньшинстве. Ты, конечно, заметил, что было предпринято несколько попыток ликвидировать тебя. Скажу сразу, что я к ним никакого отношения не имел. Более того, я сказал своим, чтобы они оставили эти бессмысленные затеи. Ни тебя, ни твоего товарища такими банальностями не прошибёшь. Но разве у нас когда-нибудь прислушиваются к голосу рассудка? У меня самого были в отношении вас с Андреем Злобиным совсем другие планы, и я тоже постоянно держал вас под наблюдением. Я прикидывал и так, и этак, и, наконец, случай подвернулся. Я получил возможность заполучить даже не Матрицу, а тебя самого, в собственном, так сказать, теле. Кстати, вы там вели себя великолепно. Я откровенно наслаждался, наблюдая за вашими действиями. У нас немало профессионалов высокого класса, сам я тоже не подарок, но держать оборону втроём против почти батальона, на это из наших мало кто сгодится. Итак, умыкнув тебя в переход, я должен был выполнить триединую задачу. Первое: вывести тебя из игры. Этого я добился. Второе: спрятать тебя от наших киллеров. Я имею в виду ту группу, что имела задачу ликвидировать тебя. Они уже вошли в азарт и начали всерьёз подумывать о прямом вторжении в ваш Мир. Я не думаю, чтобы они тебя, в конце концов, достали, но превратить твою жизнь в сплошной ад они вполне могли бы. В итоге тебе пришлось бы до конца дней своих быть пациентом психиатров с диагнозом «мания преследования». Это меня не устраивало. Так вот, вторая задача оказалась намного сложнее первой.

Разумеется, я мог сразу, или почти сразу, доставить тебя туда, где ты сейчас находишься. Но мне надо было убедить и киллеров, и своё руководство, что ты, скитаясь по лабиринту спонтанных переходов, или затерялся там безвозвратно, или погиб лютой смертью. Именно для этого я подставлял тебе Миры, где любой человек, обладающий хоть чуть-чуть меньшими способностями чем ты, погиб бы неизбежно. В тебе-то я был уверен, знал, что ты там не пропадёшь. Я знал, что группа киллеров ищет тебя и контролирует, по возможности, твои перемещения. Но они не знали, что переходы из Мира в Мир организую я. Эти многочисленные переходы запутали их и сбили с толку. Тем более, что Кора разработала программу, с помощью которой мы запустили твой «фантом» в совсем другой Мир. Всё это было неимоверно сложно, но цель оправдывала средства. В настоящее время тебя у нас считают погибшим.

Лена приносит кофейник, две чашки и разливает в них кофе. Почти одновременно на мониторе с такими же атрибутами в руках появляется блистательная Кора. Она присаживается рядом с Шат Орканом и улыбается:

— Здравствуй, Андрей! Здравствуй, Лена!

Я мрачно киваю, а Старый Волк с интересом смотрит на Лену.

— Елена, перестань смотреть на Кору так, словно ты собираешься забодать её изображение на мониторе. Если бы ты знала, что она для тебя сделала, ты бы вела себя совсем по-другому.

— Что же она для меня такого особенного сделала? — голосом, каким возможно заговорила бы кобра, спрашивает Лена.

— А то, что ты с Андреем, в конце концов, встретилась. Этому ты обязана, в основном, Коре. Понимаешь, мы постоянно держали в поле зрения не только Андрея, но и Злобина, и тебя. Когда Кора узнала о твоих замыслах отправиться на поиски Андрея, она предложила мне помочь тебе. Я не то, чтобы был против, просто я опасался, что проследив твой путь, наши киллеры выйдут и на Андрея. К тому же, работая с Андреем, я сильно отвлёкся от текущих дел, объясняя всем, что усиленно ищу его и пытаюсь с ним расправиться. Если бы я так же занялся и тобой, это вызвало бы ненужные подозрения. Я предоставил Коре полную свободу действий и только консультировал её время от времени. Именно я подсказал ей, что твоим маршрутом заинтересовался один из киллеров. Поэтому-то твой путь к Андрею так затянулся. Коре очень долго не удавалось «сбросить их с твоего хвоста». Но, в итоге, она блестяще справилась со своей задачей.

Лена немеет от удивления и с интересом, как будто впервые видит, смотрит на Кору. А та скромно опускает глазки, деликатно молчит и пьёт кофе. Ай да Кора! Вот уж никогда бы не подумал, что она так расположена к нам с Леной.

Старый Волк наливает себе ещё одну чашку, закуривает сигарету и несколько раз переводит взгляд своих загадочных глаз с меня на Лену и обратно:

— Сейчас вы находитесь, — говорит он, — на моей секретной базе. Кроме меня и Коры о её существовании не знает никто. Я использовал её, когда мне надо было поработать одному с полной гарантией, что меня никто не потревожит.

Он снова замолкает и ещё несколько минут изучаеще всматривается в нас. Докурив сигарету, он говорит, медленно, обдумывая каждое слово:

— Ты правильно понял, Андрей. Всё это было задумано и исполнено далеко не с праздной целью и не просто для того, чтобы изолировать тебя. Андрей, мне нужна твоя помощь.

Лена ядовито улыбается, а я саркастически усмехаюсь:

— Что, опять что-нибудь где-то украсть надо для научных исследований? Мы это уже проходили.

Старый Волк печально улыбается и качает головой.

— Я понимаю, — говорит он в той же манере, — что не имею права рассчитывать на полное доверие с твоей стороны после всего, что произошло. Но сейчас речь идёт совсем о другом. Пойми, Андрей, я сейчас остался у себя совсем один, мне никто, кроме Коры, не верит. Все считают, что я пытаюсь отвлечь их от важнейших дел на те, что, по их мнению, являются лишь плодом моего воображения. Мне нужен союзник.

Это что-то новое! Хотя, именно так чувствовал себя Магистр, когда обнаружил влияние ЧВП, только он тогда ещё не знал что за этим стоит. Я молчу и внимательно смотрю на умолкнувшего Волка. Впервые я вижу, как он выглядит в сомнении, в растерянности. Ясно, в его положении он ещё и вынужден просить! Хотя, Время знает, какое у него сейчас положение. Кора поднимает глаза и тоже смотрит на меня. Смотрит с надеждой и мольбой. Время побери! Под таким взглядом устоять невозможно. Я закуриваю новую сигарету.

— Я готов выслушать тебя. Но предупреждаю: мы ни о чем не договариваемся, никаких обязательств я давать не намерен. Просто я хочу разобраться в ситуации и расставить до конца все точки. То есть, получить ответ на третий вопрос. Зачем всё это?

Пока я говорю, Старый Волк встаёт и, не исчезая из поля зрения, начинает в задумчивости вышагивать взад и вперёд. Его бархатистая, лиловая, с серебряными узорами, мантия, откидываясь при каждом резком повороте открывает худощавую, но ладно скроенную, мощную фигуру. Неожиданно он останавливается перед монитором и, движением головы отбросив назад свои длинные волосы, говорит:

— Помнишь, я говорил тебе о том, что у нас есть общий противник?

Вот оно что! Я оборачиваюсь и смотрю на Лену. Она откинулась на спинку стула и со скучающим видом покачивает оплетённой ремешками сандалии ножкой. Но я-то хорошо знаю свою подругу и вижу, что она крайне заинтересована. Но весь её вид сигнализирует мне: «Внимание! Не попадись в ловушку!» Я вздыхаю и смотрю в потолок. Наливаю себе чашку кофе и отпиваю несколько глотков, делая вид, что совершенно не замечаю напряженного ожидания, написанного на лицах Старого Волка и Коры. Выдержав паузу, цежу сквозь зубы:

— Ну, конечно, я помню. Мы ещё у себя обсуждали это и пришли к выводу, что этот мифический противник, не более как часть твоей игры. Приманка для простака, за которого ты меня пытаешься держать.

Старый Волк взрывается:

— Когда это ты успел прийти к такому выводу, что я держу тебя за простака!? Скорее, наоборот! Мифический, говоришь? Так вот, Андрей, у меня есть сведения, что этот мифический противник уже готов к активным действиям, если только уже не приступил к ним. Скажу прямо, в результате этих действий и нам, и вам придётся в спешном порядке сворачивать свою деятельность и уносить ноги по разным Мирам, чтобы нас как можно дольше не нашли.

— Words, words, words . И ничего кроме них. Ты и в прошлый раз ничего конкретного не сказал мне об этом противнике и сейчас пытаешься отделаться намёками. Извини, но у меня складывается впечатление, что ты, как и тогда, пытаешься под этим предлогом привлечь меня для участия в каком-то крайне необходимом для тебя, но весьма пагубном предприятии. И что ты опять не можешь без меня обойтись. Не находишь ли ты, что у нас получается игра в одни ворота. Нет уж, Старый Волк, как сказал Владимир Высоцкий: «На стол колоду, господа! Краплёная колода!»

Я замолкаю и всем своим видом показываю, что дальнейшего разговора на прежних условиях не будет. Вид у Старого Волка довольно кислый. Ему явно нечего сказать, а сказать очень хочется. Надо говорить, пора. И он говорит:

— Видит Время, Андрей, — он тяжело вздыхает, — я до сих пор не могу сказать тебе прямо, кто этот противник. Не потому, что это какая-то тайна. Просто, если я тебе сейчас назову его, ты мне не поверишь и, боюсь, навсегда. А доказательств у меня пока нет, Я имею в виду такие доказательства, которые не вызвали бы сомнений в фальсификации и окончательно убедили бы тебя. Но, клянусь Временем, я ищу и найду для тебя такие доказательства. Хотя, пока я этим занимаюсь, ты, возможно, и сам вычислишь этого противника, если подумаешь как следует.. А может быть, случайно натолкнёшься на следы его пагубной деятельности в других Мирах.

— Вот тогда и будем вести разговор. Это первое условие, при котором я согласен вести переговоры: карты на стол.

— Согласен. Будут карты на столе. Это я тебе обещаю и условие это принимаю. Какие ещё условия?

Это уже интересно. Старый Волк рассматривает мои условия. Значит, он действительно неотложно нуждается в моей помощи. Тогда пойдём дальше.

— Условие второе и последнее. Я буду вести переговоры о сотрудничестве только из своей Фазы. То есть, я требую нашего возврата к себе.

— А вот это не принимается. Сейчас объясню почему. В данный момент ты разговариваешь со мной от своего имени и от имени своей подруги. Здесь ты ничем не связан. А оказавшись у себя, ты будешь связан обязательствами перед своей организацией, своим руководством и так далее. Сейчас у тебя может быть одно решение, а там оно будет совсем другим. Сейчас ты будешь советоваться только с самим собой, своей подругой, своей совестью и своим разумом. А там советчиков будет… Так что, Андрей, это исключено. Я готов работать с тобой и Еленой, готов, хотя и в меньшей степени, работать с Андреем Злобиным и Филиппом Леруа. Но не со всей вашей организацией. Пойми, я же не призываю тебя сотрудничать со всей своей организацией. Я предлагаю сотрудничество только со мной и Корой. Я ведь говорил тебе, что никто у нас меня не поддерживает.

— Ты говоришь, что готов работать со мной. А вот я на таких условиях не готов. Выходит, мы не договорились.

— Выходит, не договорились, — соглашается Старый Волк и вздыхает, — А жаль. Ну, ничего. У тебя будет достаточно времени, чтобы изменить свою точку зрения. Тем более, что я не снимаю с себя обязательства по выполнению первого условия. Хотя, сразу скажу, не рассчитывай, что это будет скоро. Наш противник не из тех, кто беззаботно оставляет повсюду свои автографы и отпечатки пальцев. Он предпочитает работать чужими руками. Ну, что ж? До встречи.

— До встречи.

Кора сморит на меня с сожалением. Понимаю, она очень надеялась, что мы согласимся на сотрудничество. Но, увы, на таких условиях я работать не согласен. Обжегся один раз на молоке, теперь дую уже и не на воду, наверное, а на расплавленную сталь. А Старый Волк говорит на прощание:

— Код мой ты помнишь. А в принципе, в этом даже нет нужды. Компьютер настроен так, что если ты включишь монитор связи и в течение минуты не введёшь код, он автоматически выйдет на меня. Всегда готов с тобой побеседовать. Да! Иногда, когда у меня будут посторонние, я не смогу ответить сразу, чтобы не раскрывать твоё существование, сам понимаешь. В этом случае мой компьютер тебе ответит, а я сам потом выйду на тебя. Всего доброго! До свидания, Елена!

— Будьте здоровы!

Монитор гаснет. Мы с Леной долго сидим и смотрим на серый экран. Я выкуриваю сигарету, стараясь не смотреть на Лену. Имел ли я право решать за неё?

— Что скажешь, Ленок?

— Скажу одно. Ты действовал совершенно правильно, Андрюша. Сознаюсь честно. Когда я представила, что придётся прожить здесь всю оставшуюся жизнь, я дрогнула. И если бы пришлось принимать решение мне, то я бы не смогла поручиться ни за что. А ты вёл себя твёрдо, как и полагается настоящему хроноагенту. Не сочти за комплимент, но я горжусь тобой.

— А может быть, всё-таки согласиться на его условия? — осторожно предлагаю я.

— Нет! Ни в коем случае! — твёрдо отвечает Лена, — Это была мгновенная слабость, и она больше не повторится. Ведь я теперь с тобой, а с тобой мне ничего не страшно. С тобой я готова жить здесь до глубокой старости. Но ведь мы не собираемся жить здесь так долго? В конце концов, мы найдём способ вырваться отсюда.

— Ну, конечно, родная, — я обнимаю свою подругу, — Вместе мы всё преодолеем.

Поздно вечером, когда мы уже лежим перед очагом на шкуре, сотворённой Леной, моя подруга вдруг спрашивает:

— А что это ты, когда разговаривал со Старым Волком, улыбался время о времени? Ты находил в нашем положении или его словах нечто забавное?

— Совсем не поэтому. Мне тогда вспомнился наш разговор с Андреем. Помнишь, после вашей работы с цивилизацией головоногих, нам дали небольшой отпуск? Мы с Андреем тогда разговаривали о ЧВП вообще и в частности о том, что они готовы нанеси нам неожиданный удар. Это и подтвердилось в ходе первой же операции. Ты помнишь. Так вот, Андрей тогда спросил меня: не помню ли я, как по старинным поверьям называется период времени с того момента, когда сумерки сгустились и до полуночи. Тот период, когда силы зла властвуют безраздельно. Я, конечно, не помнил и в шутку предложил назвать его по имени какого-то животного, которое в это время выходит на охоту. Андрей поправил меня, что лучше назвать это время Часом Совы, мудрой и осторожной птицы. Я согласился, и мы выпили за Сову. И вот сейчас я, мудрый и осторожный Филин, не только сам залетел в ловушку, но и Совушку свою туда же заманил. Этот час получился не Часом Совы, а Часом Волка, да ещё и Старого. Воистину, силы зла властвуют безраздельно, и Волки воют, торжествуя победу.

— Час Совы или Час Волка? — спрашивает Лена, подумав пару минут, — Знаешь, Андрюша, а мне почему-то кажется, что мудрость Совы весит больше чем коварство Волка, и, в конце концов, она победит. От нас с тобой зависит, чтобы этот час остался всё-таки Часом Совы. Но мне не даёт покоя ещё одна мысль. Он второй раз говорит нам о каком-то очень опасном противнике. Кого же он всё-таки имеет в виду? У тебя есть по этому поводу какие-то мысли?

— Есть. Но я пока не буду их озвучивать, они могут показаться слишком дикими.

— У меня тоже есть, — тихо говорит Лена, — И я тоже пока промолчу.

Проходят день за днём. Мы, конечно, в пожизненном заключении. Но для нас это заключение заполнено до предела. Это и отдых, о котором мы давно мечтали, но не могли урвать для него больше одного-двух дней. Это и хлопоты по хозяйству. Разумеется, Синтезатор может предоставить нам абсолютно всё. Но какое удовольствие сходить утром на огород, набрать там редиски, лука, листьев салата, зелени петрушки и укропа и самому приготовить превосходное блюдо! Да и многое другое мы предпочитаем делать своими руками. Моя подруга словно рождена для такой жизни. Создаётся впечатление, что эти хозяйственные хлопоты она сама для себя выдумывает, и, чем больше их, тем лучше она себя чувствует.

Это и напряженная работа. Мы сидим за компьютером посменно, иногда до двадцати часов в сутки. Несколько программ поиска вариантов компьютер уже отверг, но мы не оставляем надежды взломать его защиту. Мы пытаемся зайти с разных сторон: и в лоб, и с флангов, и с тыла. Выражаясь военным языком, «маневрируем огнём и подразделением». Но блокировка поставлена искуснейшим мастером. Она не поддаётся. Но и мы не отчаиваемся.

Не менее двух часов в день, чтобы не потерять форму, работаем с реальными Фазами. Ставим друг другу задачи. Или выбираем ситуации посложнее, моделируем, потом сравниваем результаты.

Каждое утро Лена, едва проснувшись, в чем мать родила, бежит к речке, где плещется не менее двадцати минут. В любую погоду. Затем она, опять не менее двадцати-тридцати минут занимается на поляне гимнастикой по какой-то сложной системе. Когда наблюдаешь за её прыжками, поворотами и переворотами в воздухе, за замысловатыми позами, которыми изобилуют её движения; возникают опасения, что она вот-вот свернёт себе шею, вывихнет позвоночник или тазобедренный сустав. Но всё кончается благополучно.

Каждый день мы с Леной тренируемся на той же поляне в различных видах единоборств. Занятия мы чередуем: день с оружием, день врукопашную или с подручными средствами. Я нахожу, что Лена — прекрасный партнёр и мало чем мне уступает. Разве что в физической силе, да и то не всегда.

Однажды утром, когда Лена убежала на реку, я включил компьютер, чтобы записать обдуманный мной накануне блок программы взлома. Пока я работаю, Лена заканчивает водные процедуры и приступает к своей гимнастике. Я завершаю работу с программой и через открытое окно любуюсь ярким зрелищем. Такое никогда не увидишь: ни на спортивной площадке, ни в цирке. Обнаженная, красивая женщина, с фигурой, словно античным мастером слепленной, выполняет в воздухе тройное сальто. А вот она разбегается и, подпрыгнув, делает в воздухе два оборота вокруг оси, а третий оборот переводит в сальто и приземляется на свои упругие, длинные ноги.

В этот момент по ушам бьёт сигнал открытия перехода. Бросаю взгляд на дисплей, куда выводится информация с искателя. Что такое? Луч показывает не туда, где вошли в эту Фазу я и Лена, а в противоположную сторону. И расстояние всего семьдесят метров!

Смотрю в направлении, которое показывает луч. Из леса на поляну выходит мужчина и останавливается как вкопанный. Отсюда я плохо различаю черты его лица, но в фигура и осанка напоминает мне что-то знакомое. Уж не Старый ли Волк к нам пожаловал?

Лена тоже замечает пришельца и, охнув, прячется в кустах. А пришелец обращает на обнаженную молодую женщину внимания не больше, чем на бабочку-капустницу. Он разглядывает дом. Нет, это — не Старый Волк.

Я встаю, застёгиваю халат и выхожу навстречу пришельцу, положив на всякий случай в карман «Вальтер». Автомат оставляю на месте, так как у пришельца никакого оружия не видно. Медленно иду к нему и внимательно разглядываю его. Это точно не Старый Волк. Тем не менее, Лена, быстро пробегая мимо меня в дом, бросает мне на ходу какую-то фразу. Я могу разобрать только одно слово: «Волк!» Странно, Лена не могла ошибиться, у неё отличная зрительная память. Эта личность не имеет со Старым Волком ничего общего. Однозначно, я встречал его в одной из Реальных Фаз.

Время Великое! Это же святой Мог, он же старый Лок! Я с облегчением вздыхаю. Тот, кто знает, как закрывать и открывать межфазовые переходы, и кто дважды уже помог нам, поможет и в третий раз. С его помощью мы выберемся отсюда. Такого оборота Старый Волк предвидеть, конечно же, не мог. Представляю, как он в ярости лязгнет зубами, узнав, что клетка пуста, а птички улетели. Только как Мог сюда попал? А он и не смотрит на меня, точно так же, как перед этим он не смотрел на Лену. Всё его внимание приковано к нашему дому. Вид у него недоумённый. Я уже подошёл довольно близко и могу разобрать, как он бормочет:

— Клянусь Эребом, ничего не понимаю. Откуда это всё взялось? Когда и, главное, кто натворил здесь это…

Я подхожу вплотную и прерываю его созерцательные размышления приветствием:

— Здравствуйте, святой Мог! Я прошу прощения, но мне неизвестно ваше настоящее имя, и я обращаюсь к вам так, как я вас знаю.

Мог медленно переводит свой взгляд на меня. Так, нехотя, смотрят на надоевшего комара, пищащего над ухом, перед тем как его прихлопнуть.

— Кто ты? Откуда здесь взялся? — отрывисто спрашивает он, — Что это за дом? Откуда тебе известно это имя?

Его поведение и тон мне не нравятся и начинают раздражать. Но я сдерживаю себя. Мало ли по каким причинам он может быть сейчас не в духе. И откуда ему знать меня. Я ведь сейчас не в образе сэра Хэнка. Вежливо отвечаю:

— Я напомню вам. Мы с вами встречались в Красной Башне.

— В Красной Башне? — перебивает он меня, — Хм? Не помню. Когда это было? По вашему исчислению времени.

По нашему исчислению. Легко сказать. Я вспоминаю. Этой зимой я видел сына Эвы и Хэнка. Ему было полтора года. Когда я приходил к ним за Горшайнерголом, Эва была беременна. Значит…

— Это было примерно два года назад.

— Два года назад? Значит это было… — он задумывается, — Нет, не помню. Напомни мне детали встречи.

— К вам пришли рыцарь Хэнк и нагила Яла, которую вы, как святой Мог, должны были по обычаю, раз в десять лет, наделить чудесными дарами. У рыцаря Хэнка был Золотой Меч, который он завоевал на Желтом Болоте. Хэнк и Яла попросили вас помочь им закрыть ворота в Царство Зла, и вы рассказали им, как это сделать, воспользовавшись Золотым Мечем, назвав при этом его имя: Горшайнергол…

— Горшайнергол!? Где он? Где он сейчас?

Глаза Мога впервые за время нашего разговора оживляются. Тусклое выражение равнодушия и непомерного превосходства покидает их, они загораются и смотрят на меня с нескрываемым интересом.

— Не беспокойтесь, он в надёжных руках.

— Что значит, в надёжных? — нетерпеливо допытывается Мог.

— Это значит, что он больше не будет служить Злу.

— Кто ты такой, что берёшься судить обо всём? Кто ты такой, что воображаешь, будто тебе известно, что есть Зло, а что есть Добро, и есть ли они на самом деле? Горшайнергол принадлежит моему народу, и он должен вернуться к нам!

— Вы хотите сказать: Горшайнергол принадлежал вашему народу, и вы его каким-то образом утратили. Случайно или нет, но он оказался в руках наших врагов. Мы с большим трудом, рискуя жизнью, отбили его у них. Теперь он принадлежит нам по праву военной добычи. Может быть, мы и вернём его вам, когда сочтём нужным.

Я уже с трудом сдерживаю себя и готов наговорить Могу ещё больших дерзостей. Но на моё плечо ложится и сжимает его лёгкая, но сильная рука. Оборачиваюсь. Сзади стоит Лена. Она уже надела халат и голубые тапочки. Лена предостерегающе опускает веки. Я успокаиваюсь и поворачиваюсь к Могу. А тот уже смотрит на меня прежними тусклыми глазами.

— Хорошо, — произносит он, — Оставим это на будущее. Я теперь вспомнил всё. Но откуда ты знаешь всё это? Тебя же там не было.

— Пройдёмте лучше в дом, — приглашает Лена, — и там, за столом поговорим в нормальной обстановке.

Но Мог словно не слышит её. Лена для него как бы не существует. Он по-прежнему смотрит на меня и ждёт ответа. Мне очень хочется дать ему в морду, чтобы он получил хоть небольшое представление о том, как не надо себя вести. Но рука подруги вновь сжимает моё плечо, и я повторяю её приглашение от своего имени.

— Нет, — отказывается Мог, — В ваш дом я не пойду. Если тебе трудно разговаривать стоя, мы можем присесть вон там.

Он показывает на две скамейки у крыльца. Мы усаживаемся друг напротив друга, а Лена поднимается на крыльцо. Оттуда она демонстрирует мне красноречивый жест двумя пальцами: мизинцем и большим, кивая в сторону Мога. Я предлагаю:

— Может быть вы желаете что-нибудь выпить? У нас найдутся напитки на любой вкус.

— На мой вкус ты здесь напитков не найдёшь, так как просто не знаешь моего вкуса. Дай мне воды из этого колодца.

Лена идёт к колодцу, а я, пользуясь возникшей паузой, разглядываю Мога повнимательней. Да, это — Мог, и в то же время, это не он. Лицо то же самое, но вот его выражение и глаза, всё это мне совершенно не знакомо. Я помню живые, заинтересованные лица старого Лока и святого Мога. Помню выражение их глаз. Это были человеческие лица и человеческие глаза. А сейчас передо мной сидит какой-то египетский Фараон, привыкший беседовать с Богами и боящийся уронить своё бессмертное достоинство проявлением элементарных человеческих эмоций. А глаза! Тусклые и неподвижные, они смотрят и на меня, и одновременно куда-то сквозь меня. Впечатление такое, словно их владелец видит что-то недоступное взорам простых смертных. Когда его взгляд останавливается на мне, мне кажется, что по мне прыгают лягушки.

А одеяние его чего стоит! Я хорошо помню простую одежду старого Лока и сутану Мога. Ничего яркого, ничего экстравагантного. А сейчас на нём какой-то невообразимый ярко-малиновый халат с зелёными узорами, высоким стоячим воротником и широким желтым поясом. Ткань халата производит впечатление жесткой как листовой металл. Ниже пояса полы расходятся и видно, что на ногах у него не простая обувь, а какие-то ярко-красные чулки не то из кожи, не то из пластика. Они обтягивают ноги и отсвечивают бликами на солнце.

Лена протягивает ему ковш с водой, но он не реагирует. Тогда Лена передаёт ковш мне, и я предлагаю его Могу. Тот принимает ковш и проводит над ним ладонью левой руки. Вода темнеет, от неё идёт пар или дым. Мог маленькими глотками выпивает жидкость и ставит ковш на скамейку.

— Ну, я жду объяснений, — говорит он.

Даже голос у него другой. И Лок, и Мог говорили простыми человеческими голосами. У этого в голосе не то петли дверные скрипят, не то жернова трутся. Или мне это только кажется?

— В образе рыцаря Хэнка в Красной Башне был я, а в образе нагилы Ялы — она, — я киваю на Лену.

— Что это значит? Как это — в образе? Объясни.

Я кратко рассказываю ему о том кто мы такие, чем занимаемся и каким образом состоялась наша с ним встреча в Красной Башне. За всё время рассказа с лица Мога не исчезает выражение недоверия. Лена оставляет нас и молча уходит в дом. Минут через пять она возвращается переодетой. На ней белое короткое платьице и босоножки с ремнями до колен. Это то, что она сотворила в первое утро, когда я сказал, что она снилась мне в таком виде. Конечно, слов нет, в этом наряде она выглядит очень эффектно. Только зачем она так принарядилась перед этим «восточным сатрапом», который ведёт себя так, словно её вообще не существует?

Лена присаживается рядом со мной. Холодные, ничего не выражающие, глаза Мога останавливаются на ней, и на мгновение в них вспыхивает что-то человеческое. Они как бы оживают. По каменному надменному лицу пробегает тень улыбки.

— Вспомнил, — говорит он, — Теперь я вспомнил и вас, и наш разговор.

До меня доходит смысл Лениного переодевания. Сейчас она похожа на нагилу в её традиционном наряде. А Лена невинно покачивает ножкой, словно всё это не имеет к ней ни малейшего отношения. Оживившееся на мгновение лицо Мога снова принимает бесстрастное выражение.

— Было бы довольно странно, если бы вы так и не вспомнили нас. Ведь в Красной Башне вы поняли, что я не простой рыцарь, а она не обыкновенная нагила. Или я заблуждаюсь?

— Нет, почему же, не заблуждаешься. Я тогда понял, кто вы такие, и цели наши совпадали. А что ты делаешь здесь, и как ты сюда попал? Здесь никого и ничего не должно быть: ни людей, ни строений.

— А вы часто бываете здесь?

— Нет. Но иногда я пользуюсь этим Миром, чтобы сократить длинную дорогу между различными Мирами.

— И как давно вы были здесь последний раз?

— Вопрос лишен смысла. Время в тех Мирах, из которых я прихожу сюда и в которые ухожу отсюда, течет совсем иначе чем здесь. Можно сказать, что я был здесь два часа назад, а может быть и два столетия. Но ты не ответил на мой вопрос: как ты сюда попал и долго ли собираешься здесь оставаться?

Я вновь пускаюсь в объяснения. Узнав историю нашего появления здесь, Мог криво усмехается:

— Значит, вы в своём противостоянии дошли уже до того, что готовы сразиться напрямую. Это интересно. Тот раз успех был на вашей стороне, а сейчас ты проиграл. И долго ты собираешься торчать здесь?

— Мы не можем ни выбраться отсюда, ни связаться со своими. Наш противник поставил нам неприемлемые условия. Поэтому, мы рассчитываем на вашу помощь.

Мог издаёт короткий, неприятный смешок:

— Рассчитываешь на мою помощь? Клянусь Великим Хаосом, этот оригинально! Более забавных вещей я ещё не слышал. С чего это ты взял, что буду помогать тебе?

— Но ведь вы уже дважды помогали нам.

— И ты думаешь, почему бы мне не помочь тебе и в третий раз? Тот раз я помогал не тебе, а себе, так как то, что вы намеревались делать, отвечало моим планам. А зачем я буду помогать тебе сейчас?

— Но мы же были союзниками.

— Мы не были врагами. Так будет точнее. Если бы моим планам в том Мире отвечали действия твоих противников, то я помогал бы им, а не тебе. Ведь тогда я вас просто принёс в жертву. То, что вы сделали, простым смертным было не под силу. Вы должны были погибнуть, но вы выжили. Это ваше дело. Но, клянусь Великим Хаосом, я и этого не стал бы делать, если бы не получил приказа. Слишком уж тогда обнаглели ваши противники. Меня совершенно не интересуют ваши взаимоотношения, и то положение, в котором ты сейчас находишься. Так что, можешь на мою помощь не рассчитывать.

Интересный поворот! Этого я ожидал меньше всего. Почему он настроен столь категорично? Попробую с другой стороны:

— Ни при каких условиях?

— О каких условиях может идти речь? Какую пользу мне принесёт твоя помощь? Никакой. Помогать тебе у меня нет никакого резона. Выпутывайся сам, как сможешь. У меня и своих дел достаточно.

Я хочу выяснить более подробно причину столь категорического отказа, но Лена кладёт мне на плечо руку и отрицательно качает головой. Я понимаю свою подругу. Ей неприятно продолжение этого бесполезного разговора, и она хочет положить ему конец. В самом деле, зачем нам унижаться перед этим непрошеным гостем, который к тому же чувствует себя хозяином положения.

— Значит, мы не договорились, — подвожу я итог, — А жаль.

— А мы и не могли договориться. Нас ничто не объединяет, у нас нет ничего общего. Ты для меня значишь меньше, чем этот дом. Он мне здесь мешает, а ты даже помешать мне не в состоянии. Самое лучшее, что вы и ваши противники можете сделать, это истощить друг друга в смертельной вражде и не путаться у нас под ногами. Чем скорее вы это сделаете, тем лучше для вас. Храни вас Эреб, если у нас лопнет терпение, и мы займёмся вами.

Мог встаёт и направляется в сторону, противоположную той, с которой он появился. Я молча смотрю ему вслед и замечаю одну особенность: его ноги в ярко-красных чулках не оставляют следов на песке, но в то же время трава под ним приминается. Мог проходит по направлению к лесной опушке шагов тридцать. Но не дойдя до неё резко поворачивает направо и исчезает. Не растворяется в воздухе, а именно исчезает. Он как бы свернул за угол невидимой стены.

Мы с Леной вновь остаёмся одни. Хотя, мне такое одиночество больше по душе, чем компания с Могом. Или как его там? Несколько минут я молча смотрю на то место, где исчез этот неприятный пришелец. Я-то, наивный, обрадовался, размечтался. Как же, союзника встретил. Думал, закончилось наше заточение здесь. Как бы не так!

— Помнишь наш разговор, когда мы ехали из Красной Башни в Синий Лес? — спрашивает Лена.

Я киваю. Прекрасно помню. Я тогда, сам не зная почему, наверное из врождённого чувства противоречия, возразил Лене, когда она назвала святого Мога нашим союзником. «Мы же не знаем, что побудило его действовать так, а не иначе», — сказал я тогда. И, выходит, был прав.

— Хорошо, что он ушёл, — говорю я, — Мне теперь непонятно, какой противник хуже: Старый Волк или этот Мог?

— Теперь ты понял, кого этот Волк имел в виду?

— Теперь понял. Но кто бы мог подумать? Знаешь, мне почему-то запало в голову ещё тогда, в Монастыре, что он именно этого Мога и имел в виду. Ну, может быть, не его самого, а его соплеменников, какая разница. Но мысль эта была настолько нелепа, что я не решился высказать её вслух.

— А мне зерно сомнения ты заронил ещё тем нашим разговором. Правда, когда он пришёл помогать нам в ипостаси старого Лока, я отбросила все сомнения. Но когда мы с тобой застряли в подземелье замка, я вновь вспомнила наш разговор, сопоставила с тем, что говорил Старый Волк и… Но этот вывод был настолько неожиданным и ни с чем несообразным, что я предпочла держать его при себе.

— Ну, вот. А ещё говорят, что информация — мать интуиции! Какая у нас была информация? Только противоположная, толкающая нас к неверному выводу. А вот интуитивно мы сразу поняли истинную суть этого святого.

— Ну что? — подумав, спрашивает Лена, — Будешь выходить на связь с Шат Орканом?

— Нет, — решительно отвечаю я. — Возможно, что он всё это наблюдал, и сейчас только и ждёт, чтобы мы приняли его условия. Но ты же помнишь, что кроме раскрытия образа врага я поставил ещё одно условие. А на него он не пойдёт.

— А вдруг пойдёт? Ведь та информация о святом Моге, которую мы принесём в Монастырь, перевернёт всю нашу работу. И Старый Волк будет иметь в качестве союзников не только нас, но и всю Фазу Стоуна.

— Ты так думаешь? А чем мы можем подтвердить эту информацию? Мы сейчас в таком же положении, в каком совсем недавно был по отношению к нам Старый Волк. И, во-вторых, мы ничего не знаем о том, какие цели он преследует в борьбе с Могом, и какие он собирается использовать методы. А с его методами мы мало-мальски знакомы. Предпочитаю другие.

Обдумав всё как следует, мы с Леной приходим к выводу, что кроме этой встречи у нас с ней нет никаких доказательств враждебной деятельности Мога. Надо искать самим. Даже Старый Волк не сумел убедить своё руководство, что от Мога исходит угроза.

Мы решаем, что я буду тщательно исследовать участок, на котором исчез Мог. Лена попробует восстановить программу, которую разработала Катрин для обнаружения ЧВП, и попытается приспособить её для поисков проявлений деятельности Мога и его соратников. Но вся беда в том, что кроме старого Лока мы никого из «моговцев» никогда не наблюдали.

Внезапно меня осеняет догадка, и я замолкаю, обдумывая пришедшую в голову мысль. Лена терпеливо ждёт, накручивая по привычке прядь волос на палец.

— Они предпочитают действовать чужими руками, — говорю я наконец, — Это — несомненно. Появление Лока в реальной Фазе — исключительно редкий, неизвестно чем вызванный, случай. А как они действуют? Да через таких, как Яла!

— Ну, ну! Я, кажется, поняла, — обрадовано говорит Лена, — Ведь до Ялы этот Мог стольким женщинам передал свои дары, а вместе с ними и программу действий.

— Совершенно верно! Да и мои встречи с Локом, это — не случайность. Наверняка он встречался ещё с кем-то. Так что материала для наблюдений и выявлений закономерностей тебе на первых порах хватит. А не хватит…

Я снова умолкаю. Но на этот раз Лена не ждёт, а договаривает мою мысль:

— Что ж, в этом случае придётся обратиться к Старому Волку. Думаю, что информацию, накопленную им в этом плане, он не будет от нас скрывать.

— Если, конечно, он был с нами до конца честен. Но оставим этот контакт на самый крайний случай. Постараемся обойтись без его помощи.

— Договорились, — поддерживает меня Лена.

Мы приступаем к работе, не откладывая дела в долгий ящик, сразу после обеда. Лена садится к компьютеру, а я изучаю участок, где исчез Мог.

Тщательный, вплоть до квадратного сантиметра, визуальный осмотр участка ничего не даёт. Вооружившись Каталогом, я начинаю творить на Синтезаторе все мыслимые и немыслимые приборы. На четвёртый день я с помощью чувствительного дозиметра обнаруживаю очень незначительное повышение уровня радиоактивности в районе этого участка. Лена поздравляет меня с первым успехом, но я-то знаю, как мало он мне даёт.

Еще через день обнаруживаю слабую, в сотые доли градуса, флуктуацию температуры на этом участке. Но откуда она исходит, определить не могу. Еще через неделю регистрирую такие же слабые колебания гравитационного поля. Но здесь мои исследования заходят в тупик.

Зная о взаимосвязи времени и тяготения, я решаю измерить колебания темпорального поля. Но все мои попытки сотворить на Синтезаторе простейший дифференциальный хроноскоп терпят неудачу. В Каталоге таких приборов просто нет. В богатейшей памяти Синтезатора они тоже отсутствуют. Я попытался сотворить хроноскоп по частям, но пять из них не работали вообще, а шестой показал такие аномалии темпорального поля, что было просто удивительно, как в таких условиях существует вещественная Материя. Затею с хроноскопом пришлось оставить.

У Лены дела продвигались получше. Она вспомнила четыре из девяти основных алгоритмов программы-искателя. Мы с ней по вечерам, когда я посылал в Схлопку свои попытки заставить работать хроноскопы, медленно, но методично восстанавливали остальные составляющие программы.

Лена установила наблюдение за Ялой и ещё за десятком женщин, пообщавшихся со святым Могом. Она нашла ещё трёх человек, которым помогал старый Лок. Компьютер вёл за ними всеми наблюдение в режиме параллельной обработки данных. Информация накапливалась.

Одновременно мы не оставляем попыток прорвать «блокаду» и выйти на Фазу Стоуна. Тем более, что в процессе работы над программой-искателем нам часто приходят в голову интересные идеи, которые мы сразу воплощаем. Правда, без особого успеха. «Укрепления», воздвигнутые Старым Волком, остаются несокрушимыми.

Так проходит около месяца. В один из дней мы с Леной берём «отгул». Наблюдательная подруга обнаружила на нашей поляне пчел и выследила их. Вооружившись дымарями и сетками мы делаем набег на одно из семейств, с целью запастись на зиму мёдом. После «медового похода» мы бросаем все дела и забираемся в речку. Холодная вода благотворно успокаивает жжение в многочисленных ранках, нанесённых жалами ограбленного семейства.

Я уже закончил курс «водолечения» и лежу на берегу, глядя в чистое голубое небо с редкими белыми облаками. А Лена всё ещё плавает и ныряет. Я знаю эту её слабость и не стремлюсь выгонять её из воды. Пусть наплещется вволю. Наконец, моя подруга выходит на берег, падает рядом со мной на траву, подставив Солнцу, искусанный пчелами зад и, помолчав немного, спрашивает:

— О чем задумался? Какие глобальные проблемы заблудились в твоих извилинах?

— Да, вот, думаю: почему пчелы с присосками на заду не едят мха?

Лена долго переваривает эту фразу, потом трогает мой лоб, щупает пульс и заглядывает в глаза?

— Гм? Интересные последствия поражения пчелиным ядом. Я что-то о таких ничего не знаю.

Я смеюсь:

— Это не симптом отравления. Просто я цитирую Станислава Лема. Правда, у него говорится о блохах. Но в настоящий момент пчелы как-то актуальней.

— А я уж подумала: тронулся мой любезный друг от умственного перенапряжения, а тут ещё эти пчелы ему добавили. И останусь я в этой Фазе одна-одинёшенька в качестве сиделки при свихнувшемся хроноагенте.

— Подожди немного, до этого пока дело не дошло, — успокаиваю я её. — А размышлял я, конечно же, не о пчёлах, а о нашем споре со Старым Волком по поводу счастья человеческого.

— Глубочайшая тема, — зевнув, замечает Лена, — И к какому же вы с ним пришли выводу?

— Да мы оба были не правы. Сейчас поясню. Понимаешь, я вырос примерно в таком же месте, где мы сейчас находимся: в хуторе на берегу лесной реки. Жизнь моя была спокойная, как эта вода после того, как ты из неё вылезла. Я жил там, рос, ходил в школу за два километра, работал по хозяйству и мечтал о том времени, когда я вырасту, кончу школу, уеду в большой город, поступлю в училище и стану лётчиком-истребителем. Я стремился к яркой, насыщенной жизни, полной приключений, опасной и интересной работы. Всё это я получил с избытком. И пока я летал, служил, воевал, потом учился и работал в Монастыре, я мечтал о том, чтобы вернуться на свой хутор к прежней спокойной и размеренной жизни.

— Я догадываюсь, — улыбается Лена, — Ты даже жильё в Монастыре подобрал себе соответственно.

— Верно. Только это просто была дань ностальгии. Спокойная жизнь и работа хроноагента, понятия несовместимые. Сама знаешь. А вот сейчас я уже год живу именно в таком месте и именно такой жизнью, о которой так давно мечтал. И знаешь, весь этот год, вместо того, чтобы ставить Старому Волку за это свечки и бить ему земные поклоны, я мечтаю вернуться к той жизни, от которой ни просыху, ни роздыху. И чтобы снова мечтать о том, что когда-нибудь я снова окажусь в маленьком домике, на берегу тихой лесной реки.

— Я понимаю тебя, — соглашается Лена, — Это всё равно, как если бы ты долго шёл по пустыне и камням, умирая от голода, жажды и одиночества, и вдруг встретил чародея, который мог бы удовлетворить любое твоё желание. Первым делом он сотворил бы тебе источник, и ты быстро утолил бы жажду. Потом он расстелил бы перед тобой скатерть-самобранку. Затем к твоим услугам оказался бы целый гарем из самых красивых и сексуальных девушек. Знаешь, каким было бы твоё четвёртое желание? Ты попросился бы снова в пустыню, в одиночество. Потому, что счастье не в обладании, а в достижении, в желании.

— Согласен. Только желания должны быть четко сформулированы. А то может получиться, как у того негра.

— А что получилось у того негра?

— Он тоже долго шел по пустыне и страдал от одиночества, от жажды и от того, что он — черный. В итоге встретил он Бога. И спросил его Господь: « Чего ты больше всего хочешь? Проси, я для тебя сделаю». И попросил его бедный негр: «Я хочу быть белым-белым, хочу, чтобы у меня было много-много воды и много-много женщин». «Быть по сему!» — сказал Бог и сделал негра унитазом в женском туалете.

Лена смеётся долго, до слёз. За её смехом я не сразу различаю сигнал её искателя, который связан с компьютером, следящим за моим искателем.

— Стоп, Лена! — вскакиваю я, — Переход открылся!

— Который? — Лена смотрит на искатель.

Луч указывает на переход, через который мы с ней пришли в эту Фазу.