ГЛАВА 8

Теплый ветер ласково овевал лицо, прижимался к щеке нежной женской ладошкой и перебирал волосы. В веки тыкались стебельки травы, щекотали и кололи кожу. Пахло нагретым солнцем разнотравьем. Горьковато-сладкий густой дух входил в легкие, наполнял грудь силой и радостью. Ветер доносил звуки: тихий шелест, веселое щебетание птиц и басовитое жужжание шмелей.

Я открыл глаза и улыбнулся. Надо мной глубокое синее небо, огромные кучевые облака. Плотные и объемные, будто срисованные с картинки из детской книжки. Они неспешно плыли в неведомые дали, словно океанские лайнеры или огромные острова. Лучи солнца сверкали в пушистых вершинах, играли тенями. Я присмотрелся внимательнее и вновь улыбнулся. Среди белых, голубых и розовых взбитых сливок мелькали темные точки, что-то блестело. Люди… крылатые люди… Одетые в белоснежные тоги, с огромными крыльями за спиной и золотистыми обручами на головах. Улыбчивые и беззаботные, счастливые. Меня заметили, окликнули и поприветствовали. Я поднял руку и помахал в ответ.

Вставать не хотелось. Я бы и целую вечность пролежал вот так, греясь на солнышке и слушая шелест травы. Но какое-то чувство… или нет, зыбкое ощущение неправильности происходящего призывало подняться и уйти. Куда?.. Какая разница? А вдруг выйду к какому-нибудь ручью или речке? Тогда можно посмотреть на игру солнца в воде, помочить ноги и поиграть с маленькими рыбками…

Я сел и помотал головой, отряхнул с волос налипшие травинки. Не спеша поднялся, с удовольствием потянулся, зевнул.

Предо мной расстилалась бесконечная зеленая равнина, усыпанная яркими желтыми точками. «Одуванчики! – с удивлением и радостью осознал я. – Целое поле одуванчиков!» Зелено-желтое полотно уходило далеко-далеко, тонуло и растворялось в голубоватой дымке, соединялось с небом на горизонте. Жаркое солнце застыло в зените, сверкало, заливало землю золотистыми лучами. Над пушистыми головками цветов кружились толстые полосатые шмели, собирали пыльцу.

Я шел по идеально ровной земле, без устали продвигался вперед, к горизонту. И никак не мог поймать ту грань, за которой что-то изменится. Да мне и не хотелось. В душе парным молоком плескалось счастье, мышцы звенели от силы и свежести.

«Так значит вот как выглядит Рай!» – думал я.

Время остановило свой бег. Здесь его никогда и не существовало. Время – нечто земное, темное, безысходное. Оно несет с собой перемены, старость, смерть. А здесь даже те травинки, что срывал, сразу же вырастали. Примятые ногами одуванчики поднимали головки. А солнце… солнце вечно стояло в зените, не желая отмеривать проходящие часы, дни и годы.

Я не помнил сколько бродил по равнине. Когда вокруг тебя ничего не меняется, то зачем волноваться? В голове ни мыслишки, в душе – радость, радость, радость… И какая разница какой сейчас год, месяц, день?

Но меня еще тревожило ощущение неправильности. Иногда затихало совсем, иногда вспыхивало с новой силой. Порой я вспоминал о речке… Да, я хотел речку или ручеек. Обязательно прозрачную и холодную, с высокими камышами у берегов и серебристыми рыбками в глубине. Но вокруг поле одуванчиков и ничего более. Я хотел спросить о реке у крылатых людей. Но жители облаков не желали спускаться, смеялись и показывали на меня пальцами – вот чудак! А потом и вовсе перестали замечать.

Образ реки занял помыслы. Я представлял ледяную прохладу, струи воды, омывающие тело. В ушах эхом отдавалось журчание, ноздри дергались в надежде уловить запах тины, воды… И тогда я искал. Через время забывал, отдавался покою и умиротворению, растворялся в счастье. Но мысль не давала покоя. Раз за разом возвращалась, тревожила сильнее.

Постепенно зародилось новое чувство, чуждое и непонятное в солнечной стране. Раздражение… В такие моменты малой частью разума я понимал, что равнина с одуванчиками – не настоящая. Что где-то там, за горизонтом, есть другие миры, иные места, куда еще не ступала моя нога. Я страстно желал найти, посетить, увидеть. Вслед за образом реки пришел другой, не менее интересный. В ушах прошелестело: «Холмы… Что там за холмом? Быть может речка?» Я вспомнил, что кроме равнины есть что-то иное. Перед глазами пронеслась череда цветных образов и наполненных смыслом слов: горы, овраги, долины, холмы, реки, озера… моря!..

Остановившись, я оглянулся, по-новому посмотрел вокруг. Поле с одуванчиками, глубокое синее небо с белоснежными облаками… Ну и что?.. Скучно, пресно, одинаково… Яркий и радостный мир померк в глазах. Все стало сереньким, бесцветным.

Полосатые толстые шмели кружились у лица, утешительно гудели. Призывали забыть и отрешиться, вновь окунуться в счастье беззаботного бытия. Но я не мог… Я помнил и знал!.. Родился первый недоуменный вопрос: Кто я?.. За ним пришел второй, такой же гложущий: Где нахожусь?

Разум закоротило. Я застыл не в силах вдохнуть и пошевелится. Искал ответы и не находил. Мысли блуждали по кругу, словно змеи, кусающие собственные хвосты. Я огляделся вокруг, пошарил глазами. Быть может, ответ кроется где-то рядом?.. И точно! Взгляд наткнулся на что-то блестящее в траве. Я вскрикнул от восторга, упал на колени и схватил вещицу. Ладонь ожгло холодом, кожа сразу же занемела. Ощущения смутно знакомые, удивительно близкие, словно испытывал их когда-то давно, в прошлой жизни.

Затаив дыхание, я крепче сжал вещицу в кулаке – твердая и холодная, крепкая, – раскрыл ладонь. Впился глазами в фигурку из прозрачного материала. Лед, стекло, хрусталь… – всплыли полузабытые понятия. Промелькнули и стерлись под напором других мыслей.

Фигурка изображала странного зверя: верхняя половина – туловище козла, голова украшенная загнутыми рогами, вскинутые в боевом запале копыта; нижняя – плавные извивы гибкого змеиного тела. Я попытался вспомнить. Нечто зыбкое бултыхалось на грани сознания, виляло хвостиком, манило… Губы сами собой сложились в нужное положение, дернулся непослушный язык, а горло исторгло звук. Медленно, по слогам прозвучало слово:

– Ко-зе-рог!..

Мозг раздулся под потоком образов, звуков и запахов, слов, понятий. Вихрь эмоций всколыхнул душу. С удивлением и страхом я посмотрел на фигурку. Взвился горячий пар, зашипело. Вещица таяла прямо на глазах, растворялась и превращалась в воду. Через секунду в ладони осталась лишь прозрачная лужица. Поверхность сверкала в свете солнца, пускала блики. Но и вода постепенно нагрелась, быстро впиталась в кожу. Ни одна капля не пролилась на землю.

– Козерог! – повторил я увереннее.

По бесконечной зеленой равнине прошлась волна, вздыбила травы, пригнула одуванчики к земле. Ветер сделался порывистым и холодным. На лоб упала капля воды. Я очнулся, стер рукавом и посмотрел на небо. Облака расплывались, мчались быстрей и быстрей. Белые, розовые и голубые хлопья залило грозной чернотой. Раздался гром, сверкнула первая ветвистая молния. Крылатые люди в панике метались, кричали и голосили. Кто-то рыдал, иные пытались спасти домашнюю утварь. Молнии били чаще, гром гремел непрерывно. Огненные стрелы сверкали, сжигали людей целыми десятками.

Ветер на мгновение утих, а потом ударил с небывалой яростью и мощью. Нос уловил запах гари, паленых перьев. Рубашку рвало с плеч, волосы трепало. Глаза запорошило лепестками одуванчиков, пухом, мелкими травинками и сором. Я поднялся, отступил под напором разбушевавшейся стихии. «Ты нарушил! – различил я в вое ветра. – Ты будешь покаран!»

– За что? – закричал я.

– Ты убил их! – зарычал ветер. – Смотри!..

Белые пушистые подушки облаков превратились в черные обгоревшие туши. Меж ними проскакивали злые красные молнии, гремел гром. Прозрачное жаркое пламя охватило каждое облако, жадно лизало и глодало. Багровые языки пожирали туманные клочья, поднимались к бездонному небу и превращались в толстые столбы черного дыма. Раздавался треск, шипение. В раскаленном Аду метались фигурки крылатых людей. Поднебесные жители кричали от боли, вспыхивали как сухая трава и падали искореженными дымными головешками. На лету распадались золой, разваливались на куски.

Ты виноват! – прогремело в мозгу. – Ты убил их! Если бы не твоя глупость и дурацкое желание, то крылатые люди жили, пели песни и радовались существованию. Убийца! Еретик! Предатель!..

– Нет! – всхлипнул я. – Нет…

Небо почернело от дыма и пепла. Глубокую лазурь закрыло жирными столбами, пламенем. Медленно падал дождь из пылающих перьев и пуха. То тут, то там стучали небольшие обугленные комочки – останки крылатых. Прекрасный солнечный мир, беззаботный и счастливый, превратился в обгорелый труп, пустую оболочку.

В спину ударил раскаленный кулак, уши заложило от рева и близкого грохота. Я оглянулся, в испуге вытаращил глаза. Степь горела. От края до края полыхало море огня. К облакам поднимались дымные столбы, рвались длинные языки пламени. Ветер окреп, уверенно гнал стену огня прямо на меня. Не отрывая взгляда от надвигающейся опасности, я поднялся на ноги. Отступил на шаг, второй… А потом развернулся и побежал. Ветер и пламя словно того и ждали. Взвыли и загудели, бросились вдогонку.

Меня обгоняли обгоревшие перья и пепел, под ногами мягко шуршала трава. Невыносимый жар опалял спину. Я чувствовал, что рубашка тлеет, начинает гореть. Пламя в небе, пламя позади. И нет выхода. Лишь бежать, бежать… пока хватит сил, пока бьется сердце. Стопы чаще попадали не в сочную траву, а в тлеющие угли. Острые сухие стебли царапали пятки. Я хрипел от боли, захлебывался собственным криком. Стена огня нагоняла, ветер бросал в спину полыхающую траву, раскаленный пепел. В ушах нарастал грозный гул – стихия близко. Пот заливал глаза, невыносимо щипал открытые раны, ожоги. Я уже почти ничего не видел. Мчался на подгибающихся ногах, ориентировался по звукам и запахам.

– Ты виноват! – гремело и хохотало Пламя. – Я покараю тебя!

– Ты ответишь! – свистел Ветер. – Отступник!

– Убийца! – шептало Небо. – Что ты натворил?..

Я молчал, берег дыхание. Спустя секунду понял, что проигрываю. Сердце разрывалось, воздух больше не желал проветривать легкие. Пламя обступило со всех сторон, глодало кожу, впивалось в мясо. Не поддамся! – промелькнула упрямая мысль, придала сил измученному телу. Я вырвался из колючих объятий огня, рванулся вперед.

Муть перед глазами рассеялась, и я увидел невозможную в этом правильном пластмассовом мире огромную дыру в земле. Черная, глубокая и широкая. Края идеально ровные, будто отмерены циркулем. Она могла быть ловушкой, могла привести к смерти. Но у меня не оставалось выбора… Я рванулся вперед, оттолкнулся ногами и рыбкой влетел в черный проем.

Промелькнул осколок темного неба, полыхающие чадным пламенем облака. Спину лизнул огонь, но отпустил, разочарованно загудел где-то далеко вверху. Я окунулся в глубокую беспросветную тьму. В ушах свистел ветер, теребил раны, размазывал кровь и слезы по обожженному лицу. Я раскинул руки, закрыл глаза и отдался на волю судьбы. Парил и кувыркался в теплых потоках воздуха. Но голова не кружилась, желудок не бунтовал. Будто завис в пустоте, среди тьмы и спокойствия. И лишь ветер подсказывал, что двигаюсь, лечу…

Кто я? Где? Что вообще случилось?.. Ответа нет. Я попал в зачарованный круг неизвестности. Но теперь была зацепка – та самая фигурка волшебного зверя. Я вызвал образ перед глазами. Внимательно рассматривал, следил за извивами тела, загогулинами рогов. Порой казалось: вот-вот, еще немножко и вспомню. Но каждый раз путеводная нить ускользала, взлетала выше, подразнивала и манила.

Боль ушла. Раны затянулись, кожа разгладилась. Вслед за изумлением пришла равнодушная сонливость – падаю несусветно долго, сколько до дна не известно. Поспать бы, забыться, отдохнуть… Воздух взревел, падение ускорилось. Дно! – понял я. Попытался сгруппироваться. Но не смог. Тело налилось тяжестью, разум утонул в черноте и безмолвии. Вспыхнул свет, жаркие лучи прошли насквозь. Что-то вымыли, подчистили, но не до конца…

В голове возник надсадный гул, заглушил мысли. Я открыл глаза, огляделся: убегающие вверх и вниз ступеньки, площадка лестницы какого-то учреждения. Стены глухие – ни окон, ни дверей. Но светло – обои, коими заклеен бетон слабо мерцают. Очень тихо. Воздух безвкусный, прохладный…

На губах сама собой возникла счастливая улыбка, в душу хлынул водопад положительных эмоций. Я медленно пошел наверх, потом не выдержал и поскакал по ступенькам. Один пролетик, второй, десятый… Хорошо-то как! Будто всю жизнь только тем и занимался, что бегал по лестнице. Будто?.. Ах-ах, забыл дурак? Это же цель!.. Нет, Цель с большой буквы! Ты всегда тут поднимался. И когда-нибудь в будущем обретешь подлинное счастье. Лестница… Да-да, Лестница Мироздания!

Взгляд радовал чудесный блеск новенькой краски. А цвета? Какие восхитительные цвета! Серо-синий под ногами, бордовые перила, зеленая решетка ограждения… И стены теплого телесного оттенка. Ох-х… А это что? Узор? Ни-че-го себе! Как интересно… Взор прикипел к полоске с краю ступеньки. Узкая, ярко-алая. А на ней черной краской выведен замысловатый узор. Я присмотрелся с радостным любопытством. И неожиданно для себя самого перешел на шаг. А затем и вовсе остановился. Медленно, со скрипом в спине наклонился, принялся жадно разглядывать. Маленькая фигурка сказочного зверя. Верхняя половина – козел, нижняя – змея. Как интересно! Тот, кто красил, обладал оригинальным вкусом.

Нельзя останавливаться! – промелькнула мысль. – Ты должен подниматься непрерывно!

Да-да, – подумал я покорно. – Надо бежать дальше. Грех! Предательство! Нужно наверстать упущенное время!

Радость бытия ушла. Взгляд непрерывно следовал вдоль контура фигурки. С глаз будто сдернули тяжелое покрывало. Сквозь открытую прореху хлынули воспоминания. И я закричал… Невыносимая боль выжигала мозги, плавила нервные окончания. Упал на спину, захрипел. С устрашающей четкостью чувствовал, как возрождается разум. Частички моего «Я» словно разбрызганные по земле капли ртути притягивались друг к другу, сплавлялись в определенную форму. В ту, что помнили и знали задолго до Лестницы… Воспоминания приходили в виде образов, цветных и черно-белых картинок. Порой я слышал лишь голоса, ощущал запахи, прикосновения. Сознание возрождалось, крепло. Медленно, но верно разрывало тенета чужой воли, навеянных мыслей.

Минут пять я полежал неподвижно, заново привыкая к телу. А потом, кряхтя и охая как древний старик, поднялся и присел на первую ступеньку.

– Твою мать! – сочно, от души выругался я. – Угораздило же! И как прикажете понимать…

Всплыли четкие и ясные воспоминания: бой на базе «храмовцев», заточение в холодной камере, путь по темному и опасному Славгороду… Потом дрался со сворой карликов, что на самом деле низшие демоны, навии. Затем родной двор, черный провал подъезда.

Вторую часть воспоминаний нельзя назвать четкой и последовательной. Скорее грезы сумасшедшего. Разум напоминал ржавое щербатое ведро с выбитым дном. Раз за разом окунал в воду, черпал, но на стенках оседали только крохотные капли. Терзали навязчивые мысли, идеи…

Я поднялся. Осмотрелся, подошел к стене и поковырял. Твердая и холодная. Обои шершавые, с выдавленным узорчатым рисунком. На галлюцинации не похоже. Лестница и перила тоже вполне реальные. Где же нахожусь? Ведь ясно – там, у подъезда меня кто-то настиг и пленил. Возможно, накачали наркотиками или загипнотизировали. Только так можно объяснить метаморфозы с сознанием и реальностью. Но «храмовцы» отпадают, у них своих проблем хватает. Кто еще? Волшебница? Колдун?.. А что если не наркотики? Может, меня затянули в другое измерение или мир?..

Хорошо одно, – промелькнула обнадеживающая мысль. – Я сумел вырваться из болота сумасшествия. И теперь какая бы чертовщина ни творилась, смогу сделать выбор. Таинственный кукловод… а он есть, чувствую… не сможет вечно прятаться. И сделает ошибку.

Немного успокоившись, я начал подниматься по ступенькам. Путь один – наверх. Лестница должна куда-нибудь вывести… На середине пролета меня остановил странный звук. За спиной раздался шорох одежды, кряхтение. Я резко оглянулся – глухая стена, абсолютно пустая площадка. Никого. Хм… Показалось? Отвернулся и медленно поднялся еще на три ступеньки. Навострил уши и принюхался. Тишина. Пахло пылью и свежей краской. Вроде бы ничего особенного. Но тогда почему так не по себе? И ощущение чужого взгляда…

– Тебе никогда не выбраться! – прошипело позади. – Никогда! Ты мой пленник, моя добыча!..

«Кукловод! – полыхнуло в голове. – Враг!.. Если обернусь, то спугну…»

Я крепче сжал поручень, позволил себе лишь немного повернуть голову. В поле зрения кусочек лестницы, ступеньки, стена. Уши уловили тихое дыхание, шорохи. Неизвестный не двигался, стоял за спиной и сверлил пристальным взглядом. Воображение нарисовало безликую фигуру, мозг вычислил расстояние – метров пять. Если прыгну с места, то схвачу стервеца. Но опасно – я не знаю, что из себя представляет. А вдруг подпишу себе смертный приговор?

– Из любой клетки есть выход, – не оборачиваясь, произнес я. Голос постарался сделать ровным, бесстрастным. Получилось с огромным трудом. Страх и нервное напряжение душили, заставляли дрожать.

– Только не в этом месте, – ответил неизвестный и ехидно хихикнул. – Здесь я хозяин, бог, Всевышний. И правила игры мои. Ты будешь блуждать вечно, пока не сойдешь с ума.

Раздалось хихиканье, перешло в громогласный истерический хохот. Я поморщился – как дешево. Словно попал в старый фильм ужасов с пластмассовыми чудовищами. И злодеи в них смеялись именно так – заливисто и безумно… Я глубоко вздохнул, спокойно и рассудительно произнес:

– Хорошо смеется тот, у кого зубы целые.

Враг поперхнулся хохотом, закашлялся. Немного помедлил и спросил с подозрением:

– Ты к чему?

– Да так… – пробормотал я. Не выдержал и добавил с едва сдерживаемой яростью: – К тому, что найду тебя!

– А ты рискни! – вновь глумливо захохотал неизвестный. – Нет, правда, попробуй! А я погляжу, как у тебя получится… Скоро поймешь, что у тебя нет шансов! Я господин этого мира! Ты станешь холуем, рабом.

Кулаки зачесались от непреодолимого желания вбить зубы насмешника ему же в глотку. Понимая, что творю глупость, я развернулся и прыгнул. Но враг исчез, растаял в воздухе. Я успел увидеть туманный контур, что быстро расползался на части. А в следующее мгновение мир подернулся дымкой, перевернулся. Виски сдавило тяжестью, и я потерял ориентацию в пространстве. Больно ударился о твердый бетон, перекатился и встал на колени. Огляделся и икнул от ужаса, отполз обратно к ступенькам, ухватился покрепче.

Холодный порывистый ветер завывал в лестнице, грозил сдуть, опрокинуть. Стены исчезли. Вокруг насколько хватало глаз бесконечная пустота, серые туманные сгустки. Я оказался в невообразимой вышине заполненной лишь лестничными пролетами. Они переплетались, вели вверх и вниз, соединялись между собой без видимой системы. Светло. Сияла сама пустота и пряди тумана. Ветер гонял неизвестно откуда взявшуюся пыль, сухие желтые листья.

Я задрожал и закрыл глаза. Инстинкты заставляли вжиматься в твердый бетон, прятаться от ураганных порывов. Минуты три я полежал, привыкая к резкой смене обстановки. Медленно открыл глаза и осмотрелся.

Мускулы свело судорогой, а в голове шумело. Глаза не обманули. Здание пропало, и я оказался в пустоте. Вокруг сплошные лестницы, одинаковые пролеты, площадки. Они висели в воздухе без опоры, соединялись и переплетались. Ни колонн, ни перил, лишь голые ступеньки…

Осторожно подполз к краю и глянул вниз. Страшная безграничная пустота, убегающие вниз пролеты, клочья тумана. Посмотрел вверх – то же самое. Я почувствовал, что площадка покачивается. Медленно и неверно, словно палуба корабля в хорошую погоду. Сердце трусливо замерло, попыталось пробраться в пятки. Страх заполонил душу и окончательно вытеснил мысли. Я превратился в бездумное, дрожащее от ужаса существо. А вдруг бетон лопнет? Или лестница обрушится? Падать недолго. Лишь до следующей, по которой тебя и размажет, превратит в мокрое пятно. А если повезет, то пролетишь немного больше.

– Борись! – прошептал я себе. – Не сдавайся!

Звук голоса немного привел в чувство. Я приоткрыл глаза. Предо мной маленький кусочек лестницы, бетон, окрашенный в серо-синий цвет и красная кайма с рисунками маленьких козерожек. Изображения мифического зверя мерцали спокойным фиолетовым светом. От них расходилось ощущение уверенности, надежности. Я сконцентрировался на символе, повторно шепнул:

– Ты не упадешь. Иди!

Содрогнулся под сокрушительным ударом ветра, взвыл уже не таясь. Но подтянул непослушные ноги, уперся ладонями и резко поднялся. Голова закружилась, меня едва не стошнило. Блин! Плохо, когда организм не понимает где верх, а где низ. Да в этом месте таких понятий и не существует. Пустота…

Резко и дергано, словно кукла я поднялся на одну ступеньку, на вторую… По сторонам не смотрел, вонзил взгляд в поверхность под ногами. Оглядываться нельзя, иначе опять накатит страх, превратит в бесхребетную амебу. Я осторожно прошел пролет, повернулся и преодолел следующий, еще один… Сердце екало, по лицу и спине стекал холодный пот. Каждый раз, когда налетал ветер, я ожидал, что не удержусь, упаду. Но не останавливался, до крови закусил губу и шел дальше.

Через полчаса мне удалось немного расслабиться. Я почти привык к окружающему, перестал бояться высоты, не замечал колебания лестницы. Приноровился к ветру и больше не пригибался под штормовыми порывами. Перебирался с одного витка на другой в поисках выхода, иногда спускался, но чаще шел вверх. Уже без страха, с любопытством осматривался. Лестницы, лестницы, лестницы… Похоже на чей-то кошмарный сон. Слишком гротескно, страшно и непонятно.

Я преодолел бесчисленное множество пролетов, по самым скромным подсчетам поднялся этажей на сто. Реальность не менялась. Я завис в пустоте, среди лестничных маршей. И как бы ни пытался продвинуться дальше, оказывался в одной точке. Замкнутый круг.

В конце концов, до меня дошло, что могу до скончания веков бежать, искать выход. И не найду. Просто потому, что его нет. Я остановился на одной из площадок, подошел к краю. Пахло сыростью, мокрой землей и почему-то цветами. Слышалось привычное завывание ветра, поскрипывание бетона, шелест осенних листьев. Интересно, откуда берутся? Если есть листья, то логично предположить, что где-то растут деревья. Или я ошибаюсь? Чужой мир, иные порядки.

Белка в колесе тоже бежит, старается, – подумал я мрачно. Вытер пот со лба и задумчиво глянул вниз, – но не двигается с места, потому что сам мир крутится вокруг нее. Единственный выход – выйти из клетки, сделать шаг в сторону. Иногда надо творить безумства. В мире, где нет логики и разума, лишь сумасшедший найдет правильный путь.

Закрыв глаза, я решительно шагнул в пустоту. Ветер гневно завыл, зарычал, попытался сорвать рубашку. Но тут же затих и я почувствовал, что стою на твердом. Открыл глаза и глупо улыбнулся.

Получилось. Получилось, мать вашу! Мне удалось разорвать круг, выйти из беличьего колеса. Дурак я, выход был так близко. Стоило только сойти с лестницы. Но мешал страх высоты, нежелание умирать…

Темно. Черные громады вековых деревьев, под ногами мягкий мох, трава. Я оказался в лесу. Уши ловили разнообразные звуки: скрипы и шорохи, шелест листьев, шуршание ветвей. Где-то далеко заунывно выли волки, прославляли полную луну и яркие звезды. Над головой раздалось хлопанье тяжелых крыльев, гулко захохотал филин. Пахло терпкими травами и ночной свежестью.

Сквозь ночные шорохи пробилось потрескивание, сухие щелчки. Пахло дымом. Где-то рядом костер. А где огонь, там и люди…

Словно ищейка я прошелся по кругу. Ориентировался на слух и обоняние. Старательно раздувал ноздри и вдыхал запахи, пытался уловить направление. Проклятые чувства городского жителя! Слишком притуплены. Любой лесник сразу же определит верный путь. А мой мозг привык не обращать внимания на посторонние шумы, прочую ерунду.

Что-то блеснуло. Я остановился, отодвинул ветку, что лезла в глаза. Точно! Метрах в двадцати багровое зарево – отсветы костра.

Ноги по щиколотку тонули в ковре из опавших листьев, пушистого мха. Пробраться втихую и посмотреть из-за кустов на кого вывела нелегкая, не получилось. Ну не лесник я, не лесник. И даже не эльф, которым приписывают бесшумность и легкость шагов. Под туфлями сразу захрустели мелкие веточки, сухие сучья, чавкнул напитанный влагой мох. С шумом и треском, будто бредущий на водопой бронтозавр, я преодолел разделяющее расстояние. Спрятался за стволом дерева, но понял – глупо, и вышел на свет.

Небольшая полянка, заросшая густой травой. Посреди нее весело полыхал небольшой костер. Длинные языки пламени тянулись к звездному небу, танцевали, выстреливали искорками. Дыма почти не было. Рядом куча сухих сучьев и веток – про запас, чтобы на всю ночь хватило.

У огня неподвижно сидел мужчина. Крутил в руках небольшой прутик, шуровал в костре и отбрасывал угольки, чтобы не подожгли траву. В красноватых отблесках костра я разглядел толстый панцирь закрывающий грудь и живот незнакомца. Тело полностью заковано в блестящий металл: поножи, поручи, громадные наплечники и латный воротник. Рядом в траве лежал массивный шлем. Чуть дальше щит из цельного куска железа. Доспехи старые, побитые, с множеством вмятин, царапин и потертостей. Видно не единожды побывали в бою… Лицо рыцаря разглядеть не удалось. Лишь общие контуры – очертание головы, вихры волос, нос и губы, глазные впадины.

– Привет! – бодро произнес я. – Хорошая ночка, не правда ли? И комары не кусают. Прекрасное время для прогулок, моционов… Не подскажете где я оказался? А то засмотрелся на звезды и заблудился…

Воин и ухом не повел. Отложил прутик и придвинул ножны с мечом. Обнажил громадный клинок, достал из сумки камень и начал точить. Медленно проводил по острию, просматривал на свет и снова водил, стирая заусеницы и неровности. Раздавался противный скрежет, летели искры.

– Послушайте… – произнес я с неловкостью, помахал рукой. – Можете сказать, что это за страна? Где я?.. Вы меня слышите?

Рыцарь доточил клинок, вложил в ножны. Устроился поудобнее, чуть слышно и, как мне показалось, печально вздохнул. Потянулся к куче веток, отобрал пару толстых сучьев и бросил в огонь. Языки пламени распробовали новый корм, с жадностью впились и принялись поглощать. К небу взметнулся веер красивых искр, круг света расширился, зацепил краешком лицо воина.

Я изумленно вскрикнул и отшатнулся. Медленно попятился, не сводя глаз с лица рыцаря. Волосы встали дыбом, во рту пересохло. Меня затрясло, как тогда на лестнице. Страх не такой яркий, но более глубокий и холодный поразил душу.

– Что за идиотский мир? – воскликнул я. – Кошмарный сон!

Развернулся и побежал. Ворвался под сень деревьев, помчался, не разбирая дороги. По лицу хлестали острые ветки, ноги цеплялись за выпуклые корни, пеньки, бугорки и колдобины. Несколько раз падал, зарывался носом в сухие листья. Но сразу вскакивал и летел как заяц, петлял между стволами, инстинктивно ощущая препятствия. Перед глазами еще стоял образ рыцаря. Так похож… Нет! Надо забыть! Выбросить из головы!.. Происки врага, не более… Это место сведет с ума. Все слишком призрачное, иллюзорное. Не стоит доверять ничему. Ничему!..

Лишь когда ноги подкосились, и я в очередной раз рухнул на ковер из мха и листьев, до меня дошло насколько устал. Пот выедал глаза, руки и ноги тряслись как у припадочного. В ушах грохот лавин и камнепадов, взор туманили разноцветные пятна. Я захрипел, задыхаясь. Перевернулся на спину и подставил лицо прохладному ветерку.

Ничему не верь! – повторил я себе. – Теперь ясно, что попал в какой-то параллельный мир, царство грез и иллюзий. Ты ощущаешь, что окружающее реально. Но в этом и опасность. Глаза, слух и нюх обманывают. Стоит вспомнить Лестницу. Чувства орали и верещали о близкой смерти. Но ты прыгнул с площадки и оказался здесь. Значит, и остальное ложь… * * *

Пожар еще бушевал. Магический огонь давно поглотил здание. Но не насытился, не умер. И теперь в земле зияла огромная яма, внутри плескалась раскаленная магма. Страшный жар плавил края, извилистые красные языки жадно тянулись к мрачному небу. Огонь гудел и ревел как разбуженный дракон, земля мелко подрагивала.

Оранжевые отблески высвечивали мощную фигуру, неровными полосами ложились на грубое лицо майора Данилова. Горячий ветер приносил искры, обжигал кожу. Но старый солдат не отступал, исподлобья смотрел на разбушевавшуюся стихию.

Подошел один из бойцов. Отдал честь, и устало сказал:

– Разрешите доложить!

– Докладывай, Дима, – спокойно разрешил Данилов, не отрывая взора от языков огня.

– Две трети личного состава погибли, – хмуро произнес «храмовец», – От Дубова, Приходько и еще двоих вообще мало что осталось. Ярополка найти не можем. Ребята говорят, в здании был. Видимо сгорел. Остальные с тяжелыми ранениями… Прикажете начать преследование Носителя Тотема и чародейки?

– Нет, – так же спокойно ответил майор.

– Виноват! – воскликнул боец с изумлением. – Не понял. Но ведь приказ вышестоящего командования предписывает…

– Дима, – с укором сказал Данилов. – Если бы я всегда следовал указке сверху, то никогда не дослужился до такого звания. И за годы работы понял одну вещь – людей надо беречь!

Майор бросил взгляд через плечо. Рассеянный свет выхватывал из темноты плачевную картину: на земле ровные ряды трупов в обгорелой броне. Рядом бродили оставшиеся в живых – семеро изможденных бойцов. Данилов перевел взгляд на подчиненного. Лицо бледное, исцарапанное. Под глазами черные круги. Держится лишь благодаря ресурсам костюма…

– То есть?.. – осторожно начал боец.

– Мы уходим, Дима. Этот бой для нас закончен, – пророкотал майор. Запнулся, сверкнул глазами и добавил с прорезавшимся бешенством: – Но в следующий раз мы приготовимся лучше!.. * * *

Елистрат выскользнул из вентиляционного отверстия, осторожно перебежал в тень у парапета крыши. Укрытие лучше не найти – комок серого меха не видно на фоне густой черноты. И шахта рядом, в случае опасности всегда можно спрятаться.

За время отсутствия домового ничего не изменилось. Здесь по-прежнему царила полная тишина и спокойствие. По крыше гулял холодный ветер, гонял пыль и мелкие камни. В кроваво-алом мареве виднелись силуэты спутниковых антенн, труб и надстроек. А посреди площадки застыли две человеческие фигуры. Александр лежал без сознания, колдун нависал над ним словно коршун над добычей. Ни движения, ни дрожи ресниц, ни звуков дыхания. В глазницах мистика мерцали бледные желтоватые огоньки. Со скрюченных пальцев то и дело соскальзывали короткие искры, с тихим шипением впивались в грудь парня.

Осторожность заставила остановиться на самой границе тени и света. Колдун витал в снах, находился далеко от реальности. Но чем боги не шутят! А вдруг придет в себя и заметит по блеску глаз или неосторожному движению? К тому же мистики довольно пугливый народ. Когда уходят на Дорогу Сна обычно оставляют дозорный круг или сторожевую сеть, дабы вовремя почувствовать опасность и вернуться в тело. При всем своем безрассудстве Елистрат понимал – если он погибнет, то парню никто не поможет.

Домовой помрачнел. Александр выглядел неважно. А если точнее, то мертвым. Черты лица заострились, кожа серая. Руки и ноги безвольно раскинуты, из-под полуоткрытых век виднелись глаза. Взгляд стеклянный, зрачки расползлись почти на всю радужку. Елистрат навострил уши и уловил слабое биение сердца. Жив молодец! Но витает далеко от реальности… Из ран на груди Александра непрерывно сочилась кровь. Но не стекала, как положено, а стягивалась к центру вырезанной на коже пентаграммы, впитывалась в небольшой плоский камень. Елистрат ощущал смутное движение сил, мощную магию. Вампирский ритуал работал, выпивал жизнь из тела парня. Еще немного и будет поздно.

Домовой занервничал, огляделся. Боги, ну где она? Ведь обещала прийти на помощь! Неужели обманула? Но нет, не должна… Слишком уж взволнованное было лицо, чересчур поспешно улетела… Помощь придет. Однако как быстро? Парень может не выдержать. Ох, если бы он что-то мог! Но Хранители Очага никогда не владели сильной магией. Впервые в жизни Елистрат жалел, что родился домовым, а не человеком.

Маленький Дух постарался взять себя в руки. Чтобы хоть как-то унять страх пробежался по крыше, осмотрелся. У подножия здания заметил каких-то существ, стремительные фигуры. Навии хозяйничали пока только внизу, на улицах и в подвалах. Домовой хмуро почесал бороду и отвернулся – горько видеть городище таким. Но что поделать? Жизнь несправедлива ко всем существам.

Домовой насторожился, повел ушами. А затем юркнул на свой наблюдательный пункт и напряг зрение. Сашка шевелился! Тело парня вяло подрагивало, ногти скребли поверхность крыши. На лице гримаса боли и страданий. Маленький Дух чуть не охнул от испуга – неужели умирает? Но сразу понял, что ошибся. Раны Александра медленно затягивались. Кровь свернулась, превратилась в ломкую коричневую корочку. Пентаграмма на груди исказилась, часть магических символов стерлась… И в тот же момент колдун задрожал и заскрипел зубами. Желтое пламя в глубине глазниц разгорелось ярче. Искры с кончиков пальцев посыпались гуще, впивались в парня как маленькие иголки. Сашка извивался, стонал.

Борется! – пронеслась ликующая мысль у Елистрата. – Не сдается молодец! Может и выдюжит! Должен!..

Домовой стиснул кулачки, с замиранием сердца наблюдал за колдуном и парнем. Мистик содрогался и скалился в злобной гримасе. А Сашка… Елистрат слышал, что дыхание парня становится громче, сердце бьется чаще и уверенней. Александр боролся.

Чуткие уши Духа уловили шелест ветра и негромкие голоса, в небе проскользнули тени. На крышу одна за другой опустились несколько женщин… Впервые за долгое блуждание по мертвому городу Елистрат улыбался. Помощь пришла! * * *

Я подождал, пока разгоряченное тело остынет. Покряхтывая от усталости, встал, привалился к ближайшему стволу. Воспоминание о таинственном рыцаре, Лестнице и прочих неприятностях выпорхнули из головы.

В этом месте лес слегка раздвинулся, образовал крохотную опушку. В чернильном небе яркие белые звезды, огромная как щит полная луна. Мягкий серебристый свет заливал прогалину, струился в травах и листьях. Он не придавал объема, но играл тенями, создавал множество теплых оттенков. Теплый ласковый ветер пробегался по вершинам трав, кружился в радостном танце. Налетел на меня, взъерошил волосы и пощекотал кожу, прижался к телу. Я зажмурился от удовольствия, глубоко вдохнул сладковатый воздух. Осмотрелся и улыбнулся. Картина удивительно иллюзорная, двумерная. Но очень красивая и волшебная.

Предо мной возвышался скалистый утес. Старый, но еще грозный и могучий, как былинный богатырь. Камни гладкие, обточенные ветрами и непогодой, с множеством трещин, впадин. Изумительно белоснежные как оплавленные головки сахара. Повсюду пучки длинных пушистых трав, склон и подножие усыпано мелкими белыми цветами. Они росли даже в незаметных расщелинах, сливались с камнями. А посередине в склоне утеса чернел зев большой пещеры.

Все здесь буквально дышало древней красотой. Зачарованный, далекий и забытый уголок, но живой, лучистый и светлый. Даже пещера не выглядела страшной или зловещей. Только на первый взгляд показалась черным бельмом. Но присмотревшись внимательнее, я понял, что лишь в контрасте с ослепительно белыми камнями. Лунный свет легко проникал внутрь. Отражался от стен и наплывов, играл в кристаллах горного хрусталя. Пещера – продолжение сказки, дом волшебства, силы, гордости…

Нога утонула в мягкой траве, пушистые кончики мазнули по ладони. Я прошел на середину прогалины, остановился у входа. Закрыл глаза и раскинул руки. Купался в лунном свете, слушал шорох травы, легкий и чистый шепоток ветра. Дышал и не мог надышаться. Воздух пьянил лучше вина, но не туманил разум.

Я вздохнул, с сожалением открыл глаза и вошел в пещеру. Темно и прохладно. Слышен шелест листьев за спиной, тихие шорохи и звонкий стук капель. Пол ровный, усыпанный мелкими камешками, песком и пылью. Глаза постепенно привыкли, я различил стены, высокий потолок. Тут царствовал серебристый сумрак, спокойный и сонный.

Ветер ободряюще потрепал по плечу, подтолкнул в спину – иди же, не медли. И я поддался на уговоры, осторожно побрел по каменному коридору. Напрягал слух, зрение. Но памятуя о лживости чувств, больше полагался на внутреннее чутье. Интуиция хранила молчание. Значит, опасности нет.

Коридор пошел под уклон, вел глубже под землю. Похолодало. Стук капель и звук льющейся воды стал громче. Против ожиданий пещера не погрузилась во тьму. Стены и потолок сияли тусклым белым светом, разгоняли тени… Шагов через сто коридор закончился. Я оказался в другой пещере, более обширной и высокой. Остановился у выхода, окинул взором.

Потолка не видно, терялся в невообразимой вышине среди длинных сосулек игольчатых сталактитов. Стен тоже. Серебристые сумерки подобно легкой дымке плавили пространство. Пол неровный. Повсюду, словно разбросанные великаном игрушки, лежали громадные глыбы. Поднимались оплавленные колонны, острые клыки сталагмитов. Зияли дыры и расщелины. Пахло сыростью и плесенью, терпким мхом. Валуны покрыты пушистыми зелеными наростами, будто чехлами. То тут, то там виднелись целые семейства больших бледных грибов. Во впадинах и кавернах журчали ручьи. Перетекали с места на место и убегали под землю. Кое-где небольшие озера кристально чистой воды.

Вновь волшебная страна, неизведанный край. И если на поверхности другой – похожий на эльфийские грезы, – то тут королевство гномов, подземных духов.

На лицо упала капля воды. Я вытер, поежился. В пещере лютый холод, вечный и глубокий как вакуум. Меня мгновенно продрало до костей.

Идти дальше показалось страшновато. Но возвращаться глупо, там лес и полянка с рыцарем. Я передернул плечами, кивнул сам себе. Нет уж, лучше поброжу по подземельям…

Осторожно спустился по пологому склону. Перепрыгнул с одного валуна на другой, едва не замочил ноги в холодном ручье. Осмотрелся и увидел тропинку. Она начиналась у моих ног, плавной змейкой огибала камни, колонны и щели, терялась вдалеке. Недолго думая я ступил на дорожку, легким пружинистым шагом отправился исследовать пещеру.

Скакать и взбираться на скалы почти не пришлось. Дорожка будто специально вырубленная в камне уверенно вела вдаль. Я присмотрелся на ходу – да, поработала лишь природа. Но зато как виртуозно! Поверхность тропинки шершавая, не поскользнусь, но ровная как городской тротуар, без колдобин и бугорков. Мимо мелькали камни, глубокие озера. Начался лес сталагмитов. Широкие колонны возносились вверх, в невообразимую даль. Постепенно истончались, превращались в острые иглы, волчьи клыки. По скользким наплывам стекали ручьи, с потолка обильно капало. Гулкое эхо шагов следовало попятам, отражалось и усиливалось, возносилось к потолку.

Я быстро промок, стучал зубами от холода. Чтобы хоть немного согреться, побежал. Но шагов через двадцать пришлось остановиться. Тропинка привела к середине пещеры и закончилась у обрыва. Впереди глубокая низина, нагромождения камней, ущелья, множество чистых озер. Куда дальше?.. Я покрутился на месте, поскреб затылок. Влево не проберусь. Там острые камни, лужи. Обязательно поскользнусь и упаду, разобьюсь. Справа густые заросли великанских грибов, осклизлые шляпки, плесень и мох. Что же делать? Возвращаться?.. Да. Иначе просто замерзну.

Приглушенный вздох, шипение воздуха… Уши ловили шорохи, поскрипывание. Такое чувство, будто камни медленно терлись друг о друга. Мгновение тишины и вновь движение воздуха, легкий ветерок.

Калейдоскоп перед глазами сложился в четкую, правильную картинку. Серость и тени, сумрак обманули зрение. Там, в низине не груда камней. Огромное существо, чудовище…

Я прижался к ледяной поверхности сталагмита и прикрыл рот ладонью. Только бы не разбудить!.. Неимоверным усилием воли удалось зажать в тиски трепещущий комок липкого ужаса. Я попятился вдоль скользкой колонны, удерживая существо взглядом.

Огромное, громадное… оно свернулось клубочком посреди уютной впадины. Тело гибкое как у кошки. Кожа бугристая, в наростах костяных пластин. Длинный змеиный хвост терялся вдалеке. Впереди мускулистый торс, толстые как стволы вековых деревьев руки. Голова размером с танк. Удлиненная, лошадиная, с тяжелой нижней челюстью и торчащими из-под тонких сухих губ клыками. Глубокие норы ноздрей, завитушки рогов, остроконечные уши, шипы и сухие каменистые чешуйки… Козерог совершенно не такой, как изображали в гороскопах и книжках. На картинках – нестрашная и симпатичная карикатурная животинка, наполовину козел, наполовину змея или рыба. А предо мной лежало грозное чудовище чем-то сродни дракону. От него расходилось ощущение силы, каменной тяжеловесности и угрозы. Плоть от плоти земли, сын гор и воды…

Тяжелые кожистые веки Козерога закрыты, грудь едва заметно вздымалась и опадала. Существо крепко спало. И будить у меня желания не было. Я отступил еще дальше. Каждую секунду с замиранием сердца ожидал, что проснется. С опаской следил за ушами. Но они не шевелились, сон слишком глубокий.

Я боялся… нет, страшился до визга, до дрожи в коленях. Но одновременно чудовище чем-то притягивало. Уродливое и красивое, грозное, могучее… В нем было нечто смутно знакомое. То, что я, возможно, знал в прошлой жизни, или когда-то давно. Но забыл, растерял. Сам вид Козерога пробуждал в душе смутное беспокойство. Пробудившееся подсознание толкало навстречу. Интуиция и внутренне чутье подсказывали – все хорошо, опасности нет. Но страх оказался сильнее… Спотыкаясь, я отбежал подальше и привалился к другому сталагмиту.

В тряпку превращаешься, – вспыхнула раздраженная мысль. – Раньше ничто не пугало. Что с тобой? Да, попал в передрягу. Но это не повод становиться бессловесным дрожащим от ужаса животным. Как там говорится… Даже если тебя проглотили, то есть по крайней мере два выхода. Правда в один из них соваться не хочется, ассоциации неприятные…

Мокрая одежда противно липла, выпивала тепло. Я застонал, не без труда – тело занемело от холода – поднялся на ноги, отряхнулся.

Уши уловили сухой хруст, рядом посыпался дождь из камней и пыли. Над головой что-то скреблось, похрюкивало и порыкивало, громко сопело. Раздался ехидный смешок, злобный голос:

– Думал, убежишь? Не тут-то было! Ты мне надоел. Бегай за тобой, ищи… Эвон в какую даль забрался. Пожалуй, придется применить грубую силу…

– Отстань! – проворчал я, узнав голос кукловода. – Я не сдамся, не надейся.

– Посмотрим, – хихикнул враг. – А за побег накажем сурово и больно…

Скрип усилился, на голову посыпалась каменная крошка, пыль. Я посмотрел вверх. По сосульке сталактита ползло жуткое существо. Красное, как вареный рак, закованное в роговую броню и вооруженное острыми костяными шипами. Голова удлиненная, приплюснутая. Из крокодильей пасти торчали длинные игольчатые зубы, капала желтоватая слюна. Глаза – узкие щели, горящие желтым огнем, злобой и ненавистью. Тварь ловко вонзала в каменные глыбы острые когти, перепрыгивала с одного зубца на другой, карабкалась вниз.

Существо завораживающе плавно перенеслось на зубец сталагмита, что рядом со мной. Замерло, а потом прыгнуло вниз, выбросило когтистые лапы… Лишь в последний момент я сообразил – опасность. Отпрыгнул, покатился по камням. Неловко и замедленно поднялся на ноги, отступил к краю впадины. Все, позади спящий Козерог, бежать некуда.

Демон припал к земле и готовился к новому прыжку. Даже в таком положении ненамного ниже меня. А если в полный рост, то – гигант, титан. Массивный и толстый, могучий. Монстр клацнул зубами, взревел:

– Куда же ты? Ведь хотел меня видеть. Почему убегаешь?

– Извини, но встречу придется отложить, – пробормотал я, лихорадочно выискивая пути отступления. Огляделся в поисках лазейки, но понял – тупик. За спиной впадина, внизу острые камни, и совсем рядом голова Козерога. Слева и справа тоже не пройти. – Я не в настроении болтать по душам.

– Поздно!.. – прошипел монстр.

Огромное красное тело взвилось в воздух. Я отчаянно закричал и прыгнул с обрыва. Время замедлилось, слилось с сердцебиением. Внизу блеснули острые камни, плавно заскользили назад. Ветер зашипел в ушах, сорвался на свист, низкий рев. Пещера закувыркалась в глазах. Серебристое марево размазалось в непроглядную пелену.

Вдох-выдох… тяжелый и медленный удар сердца… Вдох-выдох… второй удар, боль в голове от приливающей крови… Ветер рвет одежду, треплет волосы. Туман в глазах развеивается. Впереди еще камни, чуть дальше глубокое озеро. А за ним бугристая голова Козерога. Толстые кожистые веки медленно поднимаются, словно заслонки в плавильных печах. Из-под них бьет зловещий багровый свет, сверкают языки пламени. По могучему телу проходят волны дрожи. Козерог пробудился…

Выдох… Тугая волна воздуха ударила в спину. Перевернула, закружила. На меня дохнуло жаром, противной вонью. Первый удар обрушился на грудь, едва не расплющил сердце, раскрошил ребра. Воздух выбило из легких вместе с криком. Второй поразил голову, и мир расцвел всеми цветами радуги. Мгновенная вспышка боли, темнота. Затем секундный проблеск сознания: близкие камни, громогласный рев пробудившегося Козерога, и острые когти демона, рвущие спину.

Вместо острых камней я рухнул в густую теплую жижу. Тело обволокло нитями, скользкой грязью. Раздалось бульканье и плеск. В рот хлынула противная тухлая жидкость, затопила легкие и желудок. Я захлебнулся, захрапел и пустил пузыри, отчаянно заработал руками и ногами. Открыл глаза, но ничего не увидел, кроме зеленовато-желтой мглы, водорослей, шариков воздуха. Слава богу, сообразил, с какой стороны светит солнце и рванулся навстречу. Уже теряя сознание от удушья, вырвался из водяного плена. Руки ухватились за твердое и осклизлое – бревно. Я подтянулся, закашлялся. Изо рта и носа хлынула вода, легкие получили долгожданную порцию кислорода.

Постепенно грохот и гул крови в ушах утих, я начал различать звуки: хлюпанье, крики, визг, жужжание, писк комаров. Открыл глаза и огляделся. Огромное зеленое болото: густая жижа с плавающей на поверхности ряской, сухими водорослями и кувшинками. Кое-где вспухали плотные пузырьки газа, лопались с мокрыми всхлипами. Воняло гнилью и газом, в воздухе клубились целые тучи назойливой мошкары. На заднем фоне высокие деревья, подозрительно напоминающие папоротники. Среди ветвей и пышных мясистых листьев кипела жизнь – порхали птицы, возились неприятные на вид существа, похожие на громадных летучих мышей. Но поразило не это… Сквозь кроны деревьев пробивались ослепительно-белые жаркие лучи солнца. Виднелся кусочек неба чудесного изумрудного оттенка с неспешно плывущими алыми перистыми облаками.

Воздух густой, влажный и горячий как в бане. Дышалось с трудом. От страшной вони болела голова, желудок вообще сошел с ума – не знал где спрятаться от таких издевательств. Я подавил рвотные позывы, еще раз огляделся и помрачнел. Да-а… Как говорится – из огня да в полымя. Лучше подохнуть на камнях, чем медленно гнить в болоте. Не похоже, что рядом есть твердая почва. Мир напоминает каменноугольный период в истории Земли. Не удивлюсь, если рядом бродят зубастые динозавры.

Словно в ответ на унылые мысли вода всколыхнулась. Пузыри стали лопаться чаще, со дна поднялся мутный ил, водоросли, полусгнившие трупики животных. Толстое бревно, за которое я так упорно цеплялся, покачнулось, начало вращаться. Я уцепился покрепче, притих и затаился. Мало ли, а вдруг тут живут крокодильчики? Ма-ахонькие, с подводную лодку размером…

Поверхность болота вновь успокоилось, приняло первозданный вид. Я вздохнул с облегчением, погрузился в грустные мысли о своей тяжкой судьбине. Но внезапно почувствовал движение под собой. Ноги задело плотной волной, в глубине быстро проплыло громадное тело. Щиколотку тут же резануло болью, я ощутил крепкую хватку. Заорал от ужаса, попытался освободиться. Тщетно. Руки соскользнули со скользкого бревна, меня рвануло вниз. Снова теплая вода, вязкие илистые потоки и щупальца водорослей. Неведомый хищник тянул на дно. Я не выдержал, закричал и захлебнулся. Задергался как червяк на рыболовном крючке. Грудь сдавило тисками, в глазах потемнело от недостатка кислорода.

Давление воды неожиданно отпустило. Только погружался в теплый ил, и тут кожу резанул холодный ветер, по щекам ударила мелкая ледяная крупа. Я лежал на спине в мягком сугробе, раскинул руки наподобие морской звезды. Стонал и кашлял, с трудом выплевывал густую болотную жижу. Под рубашкой что-то шевелилось, дергалось – то ли рыбки, то ли пиявки. На лице и волосах налипла какая-то гадость, омерзительные водоросли, ракушки. Сразу же заледенели, прилипли намертво.

Сквозь пляшущие перед взором красные и зеленые пятна проступила белая заснеженная равнина. Вокруг целые барханы снега. Вдалеке темная полоска хвойного леса, извилистая линия дороги. Небо серое и угрюмое, затянутое покрывалом туч. Снегопад прошел совсем недавно. Порывистый ветер еще кружил запоздалые снежинки, ворошил мягкие сугробы.

– Час от часу не легче, – пробормотал я настолько усталый, что даже не удивился.

С трудом выбрался из сугроба. Несмотря на адский холод и колючий ветер, снял рубашку. Подвывая и поскуливая, растер торс и лицо пригоршнями снега, стряхнул замерзших пиявок, слизняков, тину и водоросли. Затем оделся и решительно побежал к лесу. Там дорога. И естественно предположить, что куда-то ведет. Второй вариант – встречу машину. Авось подбросят по доброте душевной к ближайшему населенному пункту. Мир слишком похож на Землю. Возможно, она и есть…

Мягкий снег очень обманчив. Раз пять я проваливался по пояс. Еле-еле выбирался, из последних сил бежал дальше. Ног и рук не чувствовал. Несмотря на активное движение, кровь постепенно густела в сосудах. Холод пробирался к мягким теплым внутренностям, сердце билось неровно и медленно.

Темная полоска леса на горизонте превратилась в высокую стену. Я пробился через снежный заслон, споткнулся и покатился по твердому насту. Ударился головой, но боли не ощутил. Перевернулся на живот и уперся ладонями в землю. Замер и грязно выругался. Поверхность дороги во множестве тонких колей, круглых отпечатках копыт. Привычных следов шин и масляных пятен нет. Все-таки зазеркалье… Но плевать, лишь бы найти приют, согреться.

Земля задрожала. Я увидел вдали облако снежной пыли, блеск металла, цветастые тряпки. Гул перешел в отчетливый грохот копыт. Я различил отдельные фигуры. Рыцари или средневековые воины. Плотно упакованы в блестящие доспехи, в руках щиты и длинные копья с развевающимися на оголовках флажками. Конный отряд. Идут галопом, видимо спешат.

Я встал с земли, тускло улыбнулся. Подумал с иронией, что только тем и занимаюсь, что поднимаюсь и падаю. Карма, блин! Ничего, дождемся дикарей и попросимся в отряд. А вдруг не зарубят сразу и решат поговорить?

– Вот ты где! – рыкнуло за спиной. – Попался!..

Резко обернувшись, я столкнулся с взглядом желтых щелевидных глаз. Демон возник из пустоты, оскалился в злорадной усмешке. Шагнул и выбросил когтистую лапу. Горло сдавило, земля ушла из-под ног. Я захрипел, ударил ногами в выпуклую грудь. Но бесполезно, хватка как у бульдога. В глазах потемнело, вновь накатило удушье.

– Как ты мне надоел, – грустно сказал монстр. Добавил нравоучительно: – Если б не бегал, то не пришлось делать больно. Сам виноват.

– Хррр… – ответил я со злостью.

– Что-что?.. – хихикнуло чудовище. – Не слышу. Будь добр, говори внятно.

Грохот копыт стал оглушительным. Послышался звон доспехов, крики, ржание лошадей. Отряд совсем рядом… Я засипел, напряг заиндевевшие мускулы и немного ослабил пальцы демона. С усилием уперся ногами в широкую костяную грудь, дернулся… Сработало. Кадык едва не остался в ладони твари, шею пронзила острая боль. В спину ударился твердый утоптанный снег. В груди хрустнуло, вспыхнула боль. Я не обратил внимания, перекатился и встал на четвереньки. Поднял голову и увидел над собой оскаленную лошадиную пасть, кожаную сбрую, железный латный сапог с длинной рыцарской шпорой. И как в замедленной съемке – гигантское копыто с блестящей полукруглой подковой, что опускалось сверху… Послышался разочарованный и злобный вой демона. Картинка дернулась, размазалась и расползлась в клочья как мокрая бумага.

…Воздух теплый и немного спертый. Пахло дорогим вином, благовониями и свечной гарью. Слышалось тихое потрескивание огня, по коже скользил ветерок. Я глубоко вздохнул и открыл глаза готовый к чему угодно.

Большая комната, скорее всего спальня. Полумрак, разгоняемый неверным золотистым светом множества свеч. Под столом и в углах густые тени. Блестящий паркет, устланный пушистыми медвежьими шкурами. Стены закрыты гобеленами, много картин в золоченых рамках: пейзажи, натюрморты, портреты. Рядом огромная кровать с балдахином заваленная подушками и одеялами. На изящном столике вазы с фруктами, бутылки вина и хрустальные бокалы. В противоположной стене большая дверь с золоченой ручкой. В комнате ни души.

Я поднялся и отряхнулся, принялся изучать обстановку более детально. Похоже, в этот раз забросило в спальню какого-то аристократа или нефтяного магната. Хорошо хоть не в болото или сугроб, как раньше. Копаться в грязи и страдать от холода порядком надоело. А тут хорошо и спокойно, можно немного передохнуть…

Кровать будто сама собой уткнулась в ноги. Я присел на краешек, потрогал рукой – нежный шелк и бархат. Перина воздушная, мягкая как облачко. Эх-х, завалиться бы, да заснуть… Я подавил желание и тяжело вздохнул.

Уже ничему не удивляюсь, привык к резким сменам обстановки, перемещениям. Однако надо искать выход… Чувствую – где-то близко, я на правильном пути. Но демон, кукловод… Поначалу играл с разумом, подсовывал мысли и ощущения будто карточный шулер. Потом пришла пора фокусов с пространством и временем. Но тоже неудача, я каждый раз находил лазейки, сбегал. И разъяренный монстр решил показать мускулы. Начал преследовать, бить и топить, перетаскивал из мира в мир. Паук понял, что муха почти вырвалась из сетей. Иначе и не объяснишь…

Стоять! Лазейки!.. Ведь правда, каждое место, в котором побывал, выглядело вполне реальным за исключением некоторых мелочей. А выход крылся в угрозе смерти. В первый раз – прыжок с лестницы, второй – падение в пещере, третий – дно болота. Казалось, что вот-вот и грядет безвременье, тьма и забытье. А в следующий момент я перемещался в другой мир. И монстр обмолвился: приходится искать и догонять. А это значит, что он не всесилен. Я могу скрыться, оторваться от погони решившись на самоубийственный поступок. Но тут тревожит иное… Пока перемещался в более-менее дружелюбные миры. Что если попаду в такой, который не отпустит, затянет?..

Смутное беспокойство внушал еще и облик врага. Тогда, на Лестнице я успел заметить туманную фигуру. И она, несомненно, принадлежала человеку невысокому и худосочному. А потом превратился в демона: зубастая пасть, рога, яд и хитиновый панцирь… Когда-то я видел это чудовище. Но попытки вспомнить успехом не увенчались. Голова раскалывалась и гудела, мысли путались. Неужели опять что-то с разумом? Но нет, я в здравом уме и твердой памяти. Возможно очередные шутки подсознания.

Устало потер виски, провел ладонью по волосам. Мысли кружились вокруг да около, но выхода из ситуации не находили. Слишком мало знаю… Зазеркалье? Параллельные миры? Простой кошмар? И если последнее, то почему никак не могу проснуться, испытываю боль, страдания?.. Надо больше сведений. Чувствую, что ответ близко, только руку протянуть. Но ухватить не могу. В мозаике не хватает нескольких важных кусочков. Когда пойму природу окружающего, то найду и выход…

Внимание привлек тихий скрип, стук каблуков. Я встрепенулся, оглянулся на звук. В комнату вошла невысокая светловолосая женщина, одетая в длинное вечернее платье. Осторожно притворила дверь и обернулась ко мне.

Я невольно прикипел взглядом, мысленно присвистнул. Хороша штучка! На вид – лет двадцать пять. Хотя кто знает, косметика и приглушенный свет – лучшее оружие… Маленькая, но стройная и фигуристая. Шелковое платье выгодно очерчивало широкие бедра и пышную тяжелую грудь. Шейка тоненькая, нежная как у ребенка. Личико приятное и смазливое: немного вздернутый нос, полные чувственные губы, тонкие дуги бровей.

Женщина ничуть не удивилась моему присутствию. Поставила сумочку на столик. Подхватила бутылку, плеснула вина в бокал и немного пригубила.

– Как вы здесь оказались? – спросила она без особого интереса. Голос тоже приятный, низкий и немного хрипловатый, но мелодичный.

Я виновато развел руками, поморщился. Тут же вспомнил, что сидеть в присутствии женщин и особенно красивых не принято. Вскочил и отвесил неуклюжий поклон. Не удержался и еще раз с удовольствием посмотрел на незнакомку. Хороша! Такие обитают только на обложках модных журналов. Личико точеное, породистое… Хотя женщину красят вовсе не пухлые губы и тонкий нос. Пусть будет косоглазая и кривая. Главное – грудь и то, что пониже, голову можно и подушкой прикрыть. Правда, перед друзьями стыдно, засмеют гады. Поэтому и приходится заморачиваться, искать эльфиек в стаде коров. Но эта – само совершенство от головы до пят…

– Сам не знаю, – пробормотал я с неловкостью. – Можно сказать из воздуха вывалился. Знаете – «кротовьи норы», гиперпространство и прочее…

– Занятно, – хмыкнула она. – Мужчины еще никогда не появлялись в моей спальне таким необычным образом. Расскажите поподробней, мне интересно.

– А собственно и нечего рассказывать, – ответил я и пожал плечами. – Скрываюсь от могучего демона, перепрыгиваю из мира в мир. К вам занесло совершенно случайно. Но я рад… да-да, очень рад, что судьба распорядилась подобным образом! Лучше красивая женщина, чем зеленые крокодилы, драконы и прочие чудовища.

Незнакомка слегка покраснела и улыбнулась пошире – комплимент поняла и оценила. Тряхнула гривой светлых волос, наклонила голову и спросила:

– А как выглядит ваш мир, молодой человек?

– О-о-о… – протянул я. – Словами не описать. Он… шумный и быстрый, порой опасный…

Незнакомка поставила бокал на столик. Аккуратно отщипнула большую полупрозрачную виноградину и откусила половинку. Я запнулся, заворожено посмотрел на полные блестящие от сока губы. Женщина улыбнулась, быстро облизнула влажным остреньким язычком.

– Вы, наверное, устали, мой герой? – спросила она, посмотрела с жалостью и беспокойством. – Такой путь, сражения…

– Есть немного, – ответил я, мотнул головой. Показалось или комната действительно смазалась на мгновение? – Но я жив и это главное!

– Смельчак, – сказала незнакомка. – Мужественный смельчак… Но иногда надо отдыхать. Позвольте, я помогу вам, мой герой. Вы забудете о ранах. И вам будет очень хорошо…

– Вы умеете врачевать? – тупо спросил я.

– Еще и как… – загадочно проворковала она.

Положила надкусанную ягоду и медленно потянулась к застежке на плече. Я уже понял, что последует за этим, затаил дыхание. Голова закружилась от тепла и запаха благовоний. Мысли вышибло, а внизу живота разгорелось знакомое жаркое пламя.

Незнакомка расстегнула заколку. Похоже, платье держалось только на этой маленькой штуковине. Мягкий шелк красиво соскользнул на пол. Тени и отсветы свечей выделяли соблазнительные впадинки и выпуклости. Меня ослепило невероятной белизной кожи. Взгляд жадно приник к идеальной фигуре, заскользил по сочной груди и маленьким коричневым соскам. Опустился, прошелся по мягкому животу, гладким бедрам и потаенной ложбинке. Я судорожно сглотнул, едва не подавившись слюной. В общем-то, предполагал, что она без белья, но мысленно раздевать не рискнул. Реальность превзошла самые смелые ожидания.

Она не стала играть в скромницу. Не спеша, красиво и грациозно прошла через комнату. Движения мягкие и хищные, немного кошачьи. Остановилась в паре шагов, давая возможность еще раз осмотреть, оценить, облапить и облизать взглядом. Мужчины медленные и неуклюжие. Нам надо время, чтобы примитивный мозг окончательно отключился. И незнакомка это прекрасно знала. Сжала ладонями грудь, провела пальцем вокруг соска.

В горле пересохло. Я с придыханием смотрел, как она себя ласкает и разжигает. В голове пустой звон, комариный писк одной лишь мысли – хочу, хочу, хочу… Пальцы сжимались и разжимались в страстном желании схватить, изучить и потрогать везде-везде. Мужчины те еще исследователи. И на красивых женщин клюем не из-за банального животного инстинкта – затащить в пещеру и свирепо изнасиловать. Хотя женщины почему-то уверены в обратном, называют бабниками… Но нет, в нас говорит любопытство и гены велики первооткрывателей. Планету исходили вдоль и поперек, физику и химию изучили. Космос же пока закрыт. А вот женщин можно исследовать бесконечно долго, чем, в общем-то, и занимаемся.

Незнакомка обожгла страстным взглядом. Быстро шагнула, резко сорвала с меня грязную рубашку и решительно, с хищным рыком жаждущей самки, потянулась к губам. Но я ловко увильнул, сделал вид, что хочу поиграть, раззадорить.

Слишком просто, – промелькнула мысль. – И неужели забыл, Саня, в какой иллюзорный мир тебя забросило?..

Немного сладковатый и терпкий запах женского тела сводил с ума, кружил голову. Кожу щекотали острые соски, жаркое мягкое тело вжималось в грудь. Я глубоко вдохнул и зажмурился от удовольствия. Провел ладонью по идеально гладкой спине, пощупал талию и бедра. На большее не решился, остановил руку в опасной близости ягодиц… Поиграл и хватит.

Незнакомка запрокинула голову и закрыла глаза. Полные губы приоткрыты, выпячены смешной «трубочкой», из горла рвался тихий стон. Я медленно и осторожно подхватил на руки легкое горячее тело и положил на кровать. Женщина охнула, протянула руки навстречу, но я уклонился, отступил на шаг. Тряхнул головой и моргнул. Комната опять размазалась. Показалось, что стены полупрозрачные, состоят из струек дыма. Кровати, стола и прочего не существовало, вокруг туманная мгла, бесконечность. Но ощущение быстро схлынуло.

– Мой герой, что случилось? – послышался удивленный возглас.

Женщина чутко ощутила перемену настроения, приподнялась на постели. На щеках прелестный румянец, рот распахнут. В глазах уже ни капли страсти, лишь удивление и обида. Я поколебался – красивая зараза, обнять и плакать от счастья, – но наступил на горло собственной слабости и похоти. Надавил, послушал придушенные хрипы и хруст позвонков, попятился к двери. Шаги получались медленные и неуклюжие, будто вяз в болоте или не успевшем затвердеть свежем асфальте. Но чем больше отдалялся, тем становилось легче.

– Простите, – пробормотал я. Неловко поклонился, пожал плечами и добавил: – Надо идти. Враг близко, я чувствую. Не хочу подставлять вас, милая леди.

– Но как же ваши раны! – возмутилась незнакомка. Вновь откинулась на постель, поманила пальцем и томно промурлыкала: – Идите же ко мне, мой воин!

– Сожалею, но обстоятельства выше, – сказал я. – Как-нибудь в другой раз.

В красивых глазах возник холод, лицо окаменело. Незнакомка резко села и прикрылась шелковой простыней. Посмотрела на меня сверху вниз, превратила взглядом в букашку. Выдержала трагическую паузу и выплюнула со злостью одно единственное слово:

– Дурак!

Я сделал ужасно виноватое лицо, но про себя улыбнулся. В иной обстановке с удовольствием прыгнул в постель и зажег по полной. Но интуиция подсказала – опасность, а разум после непродолжительного анализа сделал вывод – овчинка выделки не стоит.

– Еще раз простите, леди, – воскликнул я. Быстро поклонился – спина не переломится. – Но, правда, надо спешить.

Незнакомка не ответила. Окатила холодным и презрительным взглядом, плотнее запахнулась в покрывало и отвернулась. Я с легкостью прочитал в глазах растерянность и оскорбленное самолюбие, тяжко вздохнул. Обижать женщин нельзя, но если начну извиняться, падать на коленки и целовать белу рученьку, то точно окажусь в постели. Проиграю не только бой, но и всю войну.

Быстро, пока решимость не ослабла под напором гормонов, развернулся и толкнул дверь. В проеме темнота. На меня дохнуло свежим прохладным воздухом, терпким запахом пыли и древесного лака. Слева слышался веселый гомон, женские и мужские голоса, негромкая мелодичная музыка. Я обернулся, чтобы попрощаться, но слова застряли в глотке, а пол едва не ушел из-под ног. Волосы зашевелились от ужаса, встали дыбом даже на руках.

В глазах уже привычно моргнуло, будто в фильме проскочил порченый кадр. Комнату затянуло туманом, свечи притухли. Женщина исчезла. Вместо нее на кровати сидела древняя старуха. Худая и костлявая, грудь обвисшая, в прожилках синеватых вен. Лицо – как сморщенный помидор, испещрено морщинами, складками, бородавками и язвочками. На голове жидкие клочья седых волос, глаза спрятались в глубине черепа и превратились в блеклые гнилушки.

Старуха чем-то напоминала сказочного кощея. Такая же отвратительная, уродливая и страшная. Задумчиво потеребила краешек покрывала. Затем глянула не меня и глупо хихикнула, поманила крючковатым пальцем.

– Мой герой! – прошамкала она беззубым ртом. – Возвращайся быстрее! Я буду тебя ждать!..

– Ага, – кивнул я. – Да, жди-жди…

Нарочито медленно вышел в коридор, осторожно прикрыл дверь и привалился к стене. Сердце стучало гулко и страшно. Кожу осыпало колючей изморозью, по спине стекали целые реки холодного пота. Меня сотрясало от омерзения и ужаса, потом от облегчения – слава богу, не купился. Иначе… бррр… представлять не хочется, стошнит. Ведь знал, чувствовал!.. Интуиция не обманула, подсказала, где подстерегает очередная иллюзия.

Я прокашлялся, унял дрожь в пальцах. Угрюмо осмотрелся по сторонам – узкий погруженный в полумрак коридор. Далеко слева светлое пятно. Оттуда доносились голоса, музыка. Справа – темно и тихо. Я бросил взгляд на дверь, передернул плечами и буркнул со злостью:

– Косметика зло! Вот и доверяй им теперь…

Вышел на середину коридора, задумчиво почесал щеку. Свет и голоса привлекают. Но как показала практика, неожиданные поступки являются самыми правильными. Что ж, мы темноты не боимся… Точнее боимся, но виду не показываем. Поэтому, вперед – к свершениям и подвигам!..

Я решительно пошел направо. Тьма настолько непроглядная и густая, что казалось, будто плыву в безвоздушном пространстве где-то на окраине галактики. Лишь шум шагов, твердый паркет под ногами и легкий ветерок внушали уверенность. Я выставил руки – не хватало споткнуться и расквасить нос – брел осторожно и медленно.

Метров через пятьдесят коридор закончился, ладони уперлись в гладкую лакированную поверхность двери. Я нащупал ручку, немного приоткрыл и прислушался – тихо. Отворил шире и зашел.

Еще одна комната. Из небольших окошек падал мертвенный серебристый свет. Вокруг силуэты мебели – столы и стулья, тяжелый как носорог комод, какой-то хлам. Нос уловил запахи пыли и сырости. Скрипели рассохшиеся половицы, хлопала рама окна. Я повертелся на месте, подошел к столу и пошарил рукой. Пальцы окунулись в мягкое покрывало пыли, нащупали склянки, гладкие палочки. Зашуршала бумага, от прикосновения рассыпалась на сотни ломких кусочков.

Тут давно никто не живет, – дошло до меня. – Забросили… И не похоже, что помещение относится к предыдущим…

Громкий и угрожающий скрип ударил по нервам. Громыхнуло, в воздух взвилось облачко пыли. Я подпрыгнул от испуга. Резко развернулся и успел заметить, как захлопнулась дверь в коридор. Проем поблек, словно замазали краской, растворился в стене.

– Чудесно! – прошептал я. – Опять ловушка…

Подошел и провел ладонью. Поверхность шершавая и ломкая. Из-под пальцев сыпалась штукатурка, рассохшаяся побелка. Ни намека на то, что здесь была дверь.

Яркая и кусачая мысль заставила броситься к окну. Картинка статичная, словно рисунок в детском альбоме: темное подворье, строения, скорее всего сараи, деревья, покосившийся забор и полная луна в небе.

За спиной раздался тихий шорох, топот маленьких лап. Я закусил губу, осторожно оглянулся. Пусто и безжизненно, рассохшаяся мебель, пыль и мусор. Показалось?.. Периферийное зрение уловило стремительное движение, уши вновь различили шуршание. Я прижался спиной к стене и затравленно огляделся. По лбу побежала одинокая капелька пота, обогнула ресницу и прижгла глаз едкой соляной кислотой. Я затаил дыхание. Вроде бы ничего опасного…

Ожидание растянулось минуты на две. В ушах нарастал шум, меня замутило. И в тот момент, когда уже устал ждать, вторично послышался шорох. На столе, среди теней и пыли появился черный комочек. Пискнул, завозился. Подобрал кусочек бумаги и заскрипел зубами.

Маленькая безобидная мышка – осознал я. Выругался вполголоса и проклял грызуна – из-за мелкой тварюжки чуть удар не хватил. Страх сменился бешенством. Накопленное напряжение, усталость и злость искали выхода, жаждали крови. Я рванулся к столу и занес кулак, оскалился в злорадной улыбке… Но не ударил. Запнулся, опустил руку и сделал шаг назад, потом еще один. Глаза мыши – красные светящиеся точки похожие на светодиоды – равнодушно следили за мной. В их глубине сверкал исковерканный разум, холодный и расчетливый, чуждый всему земному и человеческому.

Грызун повел носом и шевельнул усами. Успокоился и принялся чистить мордочку. Справа зашуршало. На подоконник выбралась другая серая воровка. На полу я разглядел еще три пары алых точек. Мыши не двигались, сверлили холодными взглядами и чего-то ждали. Мне стало не по себе, в душе колыхнулась серая мантия страха. Я поежился, под прицелом светящихся глаз попятился к выходу. У сельских домов простая планировка, надо преодолеть всего несколько метров…

Шуршание раздавалось уже со всех сторон, в подполе писк, шевеление. Мыши выныривали из неприметных норок, дыр. Забирались на шкафы, столы и диваны. Темнота расцвела россыпью красных огоньков. У самого выхода я не выдержал, развернулся и бросился прочь. Выбил плечом ветхую наружную дверь, вылетел во двор и побежал со всех ног. По щекам скользнул мягкий холодный ветерок, голова закружилась от свежего воздуха. Метров через десять я уперся в стену сарая, прислонился и перевел дух.

Вход в дом – черный молчаливый квадрат, безучастный и мертвый. Оттуда тянуло запахом сырости, старины и тлена. Минута проходила за минутой, но меня никто не преследовал.

– Повезло, – прошептал я с облегчением.

На всякий случай отошел подальше – береженого бог бережет. Вытер пот и принялся изучать обстановку. Небо черное, без единой звезды. Посредине, как лампочка висела огромная белая луна, заливала мир бледным сиянием. Солнце мертвых – так, кажется, ее называют… Воздух холодный и безвкусный. Даже не понять что за время года. В призрачном свете видно, что дом старый и ветхий, покосившийся. Стены облупленные, из дыр торчали острые камни, гнилые доски и пучки соломы. В двускатной крыше виднелись глубокие провалы, ребра перекрытий и балок. Двор, в общем-то, тоже соответствовал – загаженный и захламленный. Повсюду горы мусора, бревна, какие-то тряпки. Рядом несколько пристроек: сарай, гараж и дровяник. У забора несколько лишенных листвы деревьев.

Побродив по двору, я выглянул за ограду. Пустующая улица, полуразрушенные сельские дома. Ни души. Зловещая тишина и безветрие. Словно попал на изнанку реальности, в теневой мир… Я вернулся к дому, но внутрь заходить не рискнул. Выход должен быть где-то рядом. А может забраться на крышу и сигануть вниз? Возможно, перенесусь в иное место, немного поприветливее. С другой стороны страшновато. Мало ли, а вдруг вместо перемещения просто сломаю ноги или сверну шею?..

На глаза попалось светлое пятно. Я присел на корточки и поковырялся в мусоре. Руку обжег холодный металл – на ощупь что-то плоское и удлиненное, в форме наконечника стрелы. Я стряхнул грязь и повернул на свет. Самолет. Старенькая, еще советского производства игрушка. Стремительные и быстрые контуры фюзеляжа, под крыльями наполовину стертые красные звезды… У меня был такой же. Помню, любил устраивать аварии и крушения, запускал с крыши. Но добротная и надежная игрушка никак не желала ломаться. Разбилась только кабина, плотный пластик не выдержал издевательств малолетнего испытателя.

Я провел ладонью вдоль гладкого корпуса. Кожу оцарапали острые края, палец провалился в небольшую выемку – разбитая кабина… Я застыл, отбросил игрушку и осмотрелся. Дом! Тот самый, из детства! Ошибки нет. Вот знакомые деревья, цветник и песочница. А эти сараи излазил вдоль и поперек в поисках чего-нибудь интересненького. Но как? Каким образом?.. Помню, что говорили родственники – после смерти деда и бабули дом разрушили, на его месте выстроили сельский магазин.

– Твою мать! – прохрипел я.

Обессиленный упал на колени и потряс головой. В мозгу совместились неровные края хитрой головоломки, картинка стала полной, завершенной. Я осознал насколько ущербен. Тогда на Лестнице разум восстановился не полностью. Недоставало важных воспоминаний. Я забыл, что являюсь носителем Старшего Тотема. Даже о колдуне и волшебнице подумал вскользь. А образ Козерога? Похоже, мудрое подсознание выдало на гора тот самый узелок или кнопку «reset» в виде знакомого рисунка. Мозг зацепился за спасительный якорь, смог включиться в работу. Знак вытаскивал из передряг, заставлял думать, анализировать, встряхивал затуманенный разум. Но в той пещере я увидел чудовище, а не персонификацию своей силы. Ведь не зря выбросило именно туда… А демон? Как я мог забыть? Был и другой сон, где видел монстра. Меня пленил не кто иной, как Платон Варламович, академик и колдун в одном лице. Сомнений нет, я попал в кошмарный сон. Очень реалистичный, почти живой, но лишь сон. Проснуться не могу, держит колдовство. И кто знает, каких частей «меня» еще не хватает?.. Да… Я чувствую пустые куски в душе и разуме. Их надо заполнить. Тогда смогу победить, разорвать паутину злой магии…

Прислушавшись к внутреннему голосу, я поднялся и направился по дорожке мимо дома. Обогнул сараи и вышел в сад. Под ногами зашелестел толстый ковер опавших листьев, стопы проваливались в мягкую взрыхленную почву. Темно и страшно, чем-то похоже на кладбище. Взгляд выхватывал картинки кусками… Клумба с засохшими почерневшими розами. Грядка с переплетением нитей и побегов, похожих на грязную проволоку – когда-то тут росли огурцы. Покосившийся забор и устрашающе-белые силуэты деревьев. Голые скелеты ветвей тянули искореженные пальцы к черному небу. Луна присела отдохнуть на верхушке знакомой вишни.

Сердце трепыхнулось, словно пойманная птица. Я услышал звонкий детский голос. Он то возвышался и летел к небу лишенному звезд, то затихал, превращался в невнятное бормотание. Ребенок разговаривал сам с собой, иногда пел и заливисто смеялся… Я задрожал и закусил губу, но боли не ощутил. Этот голос жил в моей памяти и порой наполнял душу светлой грустью. Но чаще просто спал под тяжким грузом более поздних воспоминаний…

Я медленно подошел к дереву. Мальчик сидел на развилке веток, болтал ногами. Голос парнишки стал тише. Наконец умолк совсем, и я ощутил взгляд. Будто легкий ветерок скользнул по лицу, обежал руки, плечи и грудь, вернулся обратно. Мысли вышибло порывом ледяного ветра. Холод сковал руки и ноги, добрался до горячего сердца и превратил в айсберг. Я задушено охнул и едва не упал на колени. Но усилием воли удержал рассудок на грани, не позволил инстинктам и страхам взять верх.

Бледные губы мальчика растянулись в усмешке, обнажились ряды маленьких и острых как у ножовки зубов.

– Привет! Я ждал тебя.

Лунный свет окружал маленькое тело серебристым сиянием, выхватывал из темноты черты по-детски пухлого лица, взъерошенные светлые волосы. Он походил на обычного ребенка, но не был им. Вместо глаз – две аккуратно пришитые цветными нитками пуговицы. Одна большая и блестящая, с четырьмя дырочками. Вторая поменьше, черная, с двумя отверстиями – такие, как правило, висят на брюках. Ноги деревянные, аккуратно оструганные и окрашенные в телесный цвет. При движении в коленках раздавался отчетливый скрип, блестели головки небольших болтов.

Страх отхлынул, оставил после себя пустоту. Язык онемел, подчиняться не желал. Я прокашлялся, извлек из горла звук и заставил губы изогнуться в нужное положение. Осторожно сказал:

– Здравствуй… Но как?..

– Я знал, что ты придешь, – отвел мальчик раньше, чем я успел задать вопрос. – Рано или поздно… Ты не мог не явиться. И ты успел…

– Успел к чему? – спросил я. – И кто ты такой?

– Он идет за тобой по пятам, – загадочно сказал малец. Засопел, понюхал воздух. – Тебе удалось немного оторваться, но он совсем близко. У нас мало времени, я не смогу ответить на все твои вопросы. Поэтому спрашивай только то, что тебя действительно интересует. Поторопись!

Существо поболтало ногами, устроилось поудобнее. Ноздри по-волчьи дергались, ловили запахи, разноцветные пуговицы глаз слепо шарили в пространстве. Но я знал – оно видит меня так же хорошо, как и я его. Язык не поворачивался назвать мальчиком, слишком уж необычно и страшно выглядело. Не человек, а кошмарное подобие, гротескная кукла.

– Это сон? – спросил я и сделал широкий жест рукой.

– Да, – ответило существо, звонко и беззлобно хихикнуло. – Всего-навсего… Но учти, порой сны гораздо хуже реальности. Ты и сам ощутил. Тут можно умереть или заблудиться, навеки стать узником. Дорога Сна туманна и призрачна, строится на обмане, химерах и безумстве. Она простирается бесконечно далеко, и говорят, ведет к иным мирам. Однако надо быть очень сильным, чтобы не завязнуть как в болоте, дойти и увидеть светила чужих реальностей. Тебе это пока не подвластно…

– Что Ему нужно? – перебил я.

– Ты, – сказал мальчик, ласково провел ладонью по гладкой древесине. – Конечно же, ты… Он Мастер Снов, властелин туманного мира. И мы подчиняемся ему, призваны служить. Лишь затянув тебя в глубины Дороги, опутав ложными видениями и мыслями, он сможет отобрать силу. Но хозяин не рассчитал. Наряду с его снами обрели плоть и твои. Потому ты можешь скрываться. Но бегать бесконечно нельзя, ты слабеешь с каждой минутой. Еще немного и он одержит победу…

Существо умолкло, вновь дробно и радостно засмеялось. Подняло голову к небу и посмотрело на луну, замурлыкало детскую песенку. Я с неприязнью посмотрел на острые пилообразные зубы и передернул плечами. Персонаж фильма ужасов. Да и глаза-пуговицы… Брр… Облик мальчика внушал слепой и безотчетный страх. Я не знал, стоит ли верить… этому.

– Ясно, – кивнул я. Затаил дыхание и задал самый важный вопрос: – Как мне выбраться?

Мальчик перестал петь. Резко повернул голову и вперил в меня слепой взгляд. Долго внимательно рассматривал, изучал. Бледное лицо искривилось в гримасе страдания. Но тут же разгладилось, снова приняло беззаботно-веселое выражение.

– Найди себя, – сказало существо. – Найди… Ты знаешь, где искать, прислушайся к интуиции. И скажи мне…

Долгих несколько секунд я смотрел в разноцветные пуговки. В кусках пластмассы не отражалось ни единой эмоции. Глаза – зеркало души. А если нет глаз, то где остальное?.. Но он прав, я знал уже довольно давно, но просто боялся. Нет ничего страшнее для человека, чем он сам. И каждый из нас старается поменьше заглядывать вглубь темных и потаенных закоулков души. Там может скрываться то, чего видеть совсем не хочется. Одни стараются быть белыми и пушистыми как плюшевые зайчики, другие злобными и жестокими. Но если пробить броню, маску лживых поверхностных эмоций, то откроются неизведанные глубины. И мы боимся того, что может всплыть на поверхность, боимся собственных душ.

В спину ударил порыв холодного ветра, выстудил кожу и взъерошил волосы, помчался дальше. Зашуршала листва. Мертвая вишня вздрогнула, будто пробудившись от долгого сна, натужно и жалобно заскрипела ветвями. Мальчик с беспокойством огляделся, ухватился за ствол покрепче.

– Поспеши!.. – воскликнуло существо. – Он близко! Если не уйдешь вовремя, то утянет намного глубже. Там ты не сможешь бороться.

Ветер усилился, загудел и засвистел в голых ветвях. В воздух поднялось целое облако пыли, сухих листьев и мусора. Земля задрожала, невдалеке раздался грохот. Быстрого взгляда хватило, чтобы увидеть, как рухнул один из сельских домов. Вслед за ним в груду обломков превратился второй. Вдалеке появился вихрь, разросся. Буквально за минуту в паре улиц от меня родилась громадная воронка торнадо, загрохотала и пошла в наступление. Выдирала деревья с корнями, рушила здания как соломенные. В свисте ветра послышались отчетливое шипение, торжествующее и злорадное:

– Наш-ш-шел!.. Не убеж-жишь!..

Глаза запорошило пылью. Я моргнул, содрогнулся под напором ветра. Быстро посмотрел на паренька. Он уже не выглядел таким беззаботным. Существо прижалось к стволу вишни. Лицо дергалось в гримасе страдания и страха, губы непрерывно шевелились, что-то шептали. В свете луны я увидел тончайшие нити, привязанные к ногам и рукам паренька. Блещущие сталью проволочки тянулись вверх, уходили в черное небо. Мальчик оказался даже не куклой, а марионеткой призванной дрыгать ногами и руками по приказу хозяина. И сейчас нити натягивались, выворачивали тело, отдавали приказы и повеления.

– Я знаю… – прошептал я. Помедлил и закричал, пытаясь прорваться сквозь вой ветра. – Знаю!..

– Хорошо… – послышался шепот существа. – Уходи! Я задержу сколько смогу…

– Постой! – возразил я. – Скажи…

– Нет! – крикнул мальчик, замахал ладонями в испуге. – Умоляю, только не произноси вслух!.. Слова имеют власть в этом мире! Не надо! И они предназначены не мне… другому. Ты же помнишь – тут зазеркалье. И некоторые осколки зеркала кривые. Ты сам выбираешь, кем быть!.. Уходи, прошу тебя! Вот, возьми! Ты знаешь, что делать…

Марионетка забилась в путах, с трудом переборола натяжение нитей. Дотянулась до пояса и вынула из-за пазухи маленький складной нож. Сил хватило лишь на то, чтобы бросить. А затем страшный рывок пригвоздил мальчика к дереву, распял и изломал. Голова куклы безвольно свесилась набок, на теле проступили пятна крови. Рот существа перекрестили черные нити, зашили кривыми стежками. Волокна порвали губы, кровь хлынула быстрыми ручейками и размазалась по лицу. Мальчик скривился от боли, с трудом приоткрыл рот, булькнул и прохрипел:

– Беги!

Одна пуговица не выдержала напора ветра и отвалилась, улетела прочь. На ее месте осталась рваная дыра. Из глазницы полезла солома, какие-то тряпки и поролон. Струйка крови плеснула на белый ствол дерева, покатилась вниз как слеза.

Я нагнулся и нащупал шершавую рукоятку ножа, зажал в кулаке. Оглянулся назад. Торнадо совсем близко. Превращал дома в пыль и вгрызался в землю. Тяжело возился, будто танк в болоте, но неуклонно продвигался ко мне. Тьму рассекали яркие ветвистые молнии, гремел гром. Мимо уха просвистел обломок доски, в грудь ударил кусок кирпича. Я зашипел от боли и пошатнулся, закрылся рукой. В последний раз посмотрел на мальчика-марионетку. Ветер нещадно трепал тщедушное тельце, рвал на части. Из глубоких ран бежала кровь, вываливалась солома.

Кукла… – вспыхнула мысль. – Не хочу быть куклой…

Я отступил в сторону и попятился к забору. Остановился и сжал кулак. Шершавая рукоять удобно устроилась в ладони, кожу холодил гладкий металл. Нож старый и тяжелый, лезвие должно быть достаточно острым. Щелкнула пружина, лезвие легко выскользнуло из паза. По короткому клинку проскользнул серебристый отблеск луны. Я задержал дыхание и резко полоснул по горлу.

Боли не последовало. Мир затянуло серым покрывалом, исчезли звуки, ощущения. Не успел я испугаться, как уши уловили шелест листвы и хохот филина, ноздри пощекотали запахи дыма и терпкой лесной свежести. Я пошатнулся, осмотрелся с некоторым изумлением. Знакомая поляна. Вокруг темные стволы вековых деревьев, звездное небо над головой. Прямо передо мной уже немного притухший костер. Дрова превратились в жаркие багровые угли, вился дымок. Рыцарь сидел в той же позе, задумчиво наблюдал за искорками и точил меч. Меня, как и в прошлый раз не заметил, скользнул равнодушным взглядом.

Чем пристальнее я смотрел, тем больше находил знакомого и родного. Возникло желание взять меч, ощутить в руках надежную тяжесть оружия. Рядом в траве громадный башенный шлем, чуть дальше щит из цельного куска железа. Захотелось потрогать доспехи, провести ладонью по исцарапанной холодной поверхности… Вопрос, тот, что запретила задать марионетка, вертелся на языке.

– Ты – это я? – спросил я внезапно охрипшим голосом.

Рыцарь медленно поднял голову. Лицо мужественное и суровое: короткий ежик светлых волос и впалые щеки, темные круги под глазами… мое лицо. Немного грубоватое, жесткое… но мое. Взгляд воина прояснился, в глубине зрачков появились золотистые искорки. Он не удивился, лишь улыбнулся.

– Я – это ты, – подтвердил рыцарь.

Голова закружилась. На мгновение нахлынула темнота и забвение, но сразу отпустила, ушла. Я очнулся, помотал головой, отгоняя остатки слабости. Широко улыбнулся, с удовольствием зевнул и поднялся на ноги. Размял затекшие ноги, потянулся как кот. Хорошо подогнанные доспехи чуть слышно позвякивали при движении. Сидели как вторая кожа, на плечи совсем не давили.

Я провел руками по телу. Ладони скользили по холодному твердому металлу. Пальцы ощущали неровности и царапины, вмятины. Натолкнулись на непонятные ложбинки. Я повернулся на свет и пригляделся. На грудном панцире выгравировано изображение Козерога. Линии перетекали одна в другую, создавали извивы змеиного хвоста, резкие перепады головы и плавные завитушки рогов… Гордый и сильный герб, коим стоит гордиться.

Нагнувшись, я подобрал щит. Привычно закинул на спину и застегнул ремень. Надел шлем, пристроил ножны с мечом на пояс. Перешагнул притухший костер и скользнул во тьму.

Под ногами чавкал мокрый мох, шуршала трава. В щели забрала пробирался теплый ветер и тихо шумел словно морской прибой. Я бежал легко и стремительно, словно рысь. Лавировал между толстыми стволами, чувствовал впадины и корни, перепрыгивал… Показался просвет, прогалина перед белым утесом.

Здесь ничего не изменилось: тот же чудесный запах, сияние лунного света и россыпи мелких белых цветов, ощущение древнего доброго волшебства. Я не стал останавливаться, дабы полюбоваться. Припустил еще быстрее. И уже на пороге пещеры почувствовал плотную волну воздуха. Ловко перекатился влево, встал на колено и выхватил клинок.

В пространстве появилась рваная дыра со светящимися краями. Внутри серая мгла, щупальца тумана. Первой появилась толстая лапа укрытая шершавым хитиновым панцирем, толстые когтистые пальцы сжались в кулак. Следом возникла выпуклая грудь с россыпью острых шипов и тяжелых наплывов, зубастая пасть. Демон утробно рыкнул, поставил ногу на каменную плиту…

Я оттолкнулся от земли и прыгнул навстречу. Резко сместился влево и взмахнул мечом. Руки тряхнуло, раздался скрежет, словно бил по броне танка. Лезвие высекло целый сноп алых искр. Но скрип металла почти сразу перешел в сочный хруст, клинок вонзился в мягкие внутренности. Я не стал проворачивать, быстро выдернул и метнулся в каменный коридор. По ушам ударил громогласный рев, эхо обогнало и улетело вперед.

Глаза мгновенно привыкли к серебристому сумраку. Я мчался, не помня себя, превратился в сгусток воли, огненный метеор. В душе ни страха, ни злости, а лишь твердая решимость довести дело до конца. Ноги упруго отталкивались от пола, легкие работали как кузнечные мехи.

Далеко за спиной возился раненный демон, ревел и рычал, царапал когтями каменные глыбы. Я застал врасплох, ранил. Правда, не знаю насколько серьезно, но не важно. Главное задержал, выиграл такие нужные сейчас секунды…

Коридор закончился совершенно неожиданно. Я прыгнул с откоса, по инерции перелетел через ручеек, запрыгнул на скользкую бурую и мохнатую ото мха глыбу. Ледяной воздух проник сквозь стыки доспехов и щели забрала, остудил разгоряченную кожу. По металлу застучали капли воды. Отовсюду слышалось журчание, блекло светились окошки глубочайших подземных озер.

Тропинка услужливо уткнулась в ноги. Я не стал отказывать от столь вежливого приглашения, рванулся вперед. Мимо замельтешили каменные обломки, проплыли величественные колонны сталагмитов. Скорость пришлось снизить. Путь помнил, мог пройти с закрытыми глазами, но извилистая дорожка не позволяла разогнаться как следует.

Впереди чернела глубокая впадина забитая россыпью камней, прозрачными зеркальными озерцами. А посередине сидел Козерог… Изящная голова пряталась где-то под потолком. Длинный чешуйчатый хвост свернулся в несколько колец, непрерывно двигался. Под толстой кожей груди перекатывались пласты и нагромождения мускулов. Отблески света играли на пластинах костяной брони, рогах.

Я невольно остановился завороженный видом мифического зверя. Громадный, с пятиэтажный дом высотой он внушал ощущение тяжеловесности и могущества, грозной земной силы. При виде него сразу всплывали образы гор и вулканов, утесов и скал… Куда до него драконам?.. И хотя никогда не видел детей Огненной Стихии, но почему-то сразу понял – по сравнению с Козерогом маленькие котята, слепые и беззащитные.

Промедление едва не стоило жизни. Я услышал тяжелый топот и хриплое дыхание, начал оборачиваться. Но не успел. В спину угодил снаряд. Громыхнуло и заскрежетало. Пещера обернулась вокруг меня. Навстречу стремительно полетели острые камни. Вновь раздался грохот и скрип, жалобный визг металла. Дыхание вылетело из груди, ребра сдавили внутренности…

Яркая вспышка перешла в продолжительную агонию. Боль затопила тело. Я открыл глаза и застонал. Кажется, потерял сознание, но всего на секунду. Грудь и спину сдавливало тисками, легкие горели от недостатка кислорода. Я судорожно вдохнул, закашлялся. Снял и отбросил похожий на погнутое ведро шлем. Холодный воздух ожег щеки. На острых камнях кровавые разводы, лужицы окрасились в розоватый оттенок. Крепкие доспехи страшно изломаны и погнуты. Взгляд зацепился за лежащий неподалеку изломанный и скомканный как тетрадный лист кусок железа. Я недоверчиво присвистнул – похоже только щит и спас, принял всю мощь удара. Если бы не он, то хребет переломился как соломинка…

Демон! – вспыхнуло в мозгу. – Колдун!..

Я опустил глаза и осторожно пошарил вокруг. Где-то рядом, не мог укатиться слишком далеко. В падении чувствовал тяжесть в руке, твердую рукоять…

– Не это ищешь? – послышался ехидный смешок.

Монстр стоял в нескольких шагах и щерил зубастую пасть в глумливой усмешке. Вертел в руках мой меч, с интересом рассматривал и обнюхивал.

– Занятная вещица, – прорычал он и опалил злобным взглядом, – но тебе больше не понадобиться…

Монстр засунул клинок в пасть и сомкнул челюсти. Звонко хрустнуло, по камням покатились кусочки прочнейшей стали. Демон хохотнул и отбросил в сторону бесполезную рукоять. А затем быстро шагнул ко мне и протянул когтистую лапу.

– Шутки кончились, – сообщила тварь. – Ты мне надоел!

Я не ответил. Попытался уклониться, но немеющее от холода тело не послушалось. Я ощутил цепкую хватку, латный воротник заскрипел и смялся под толстыми пальцами. Демон резко рванул, поднял на вытянутой руке. Заглянул в глаза и фыркнул негодующе:

– Зачем борешься, червь? Я все равно сожру тебя с потрохами.

Губы никак не хотели повиноваться, в горле горело и клокотало. Но я преодолел боль и слабость, шепнул:

– Тебе никогда не достичь желаемого. Ты ничтожество…

– Ошибаешься, мой мальчик, – засмеялся монстр. В голосе появились нотки присущие колдуну Платону. – Я властелин снов и кошмаров! Я повелитель! Но мне интересна твоя точка зрения. Выскажись… хе-хе… напоследок.

Серебристый сумрак сгустился, напитался чернотой. Контуры пещеры начали плыть и размазываться. Я даже испугался того, что опять переношусь в какие-то дебри. Но потом понял – это от удушья. Вяло трепыхнулся, ухватился за толстую как бревно руку демона-колдуна и произнес со злостью:

– Хр-р-р… Ты и правда ходячий кошмар… Твоя сила и могущество иллюзорны, как и все вокруг. Ты… подобен тем людям, что сутками сидят за компьютером, играются, строят виртуальные империи и побеждают драконов… В тех мирах они жутко крутые, сильные и красивые, хитроумные. Но в жизни… в жизни обыкновенные серые мышки, ничем не примечательные. Ты тоже из тех… твоя игра здесь. А в реальности полное дерьмо… Был и будешь! И никакая сила не сделает из кучи экскрементов достойного человека…

Воздуха не хватило. Я засипел и умолк, хотя мог бы еще говорить и говорить. Пальцы демона сжались сильнее. Острые края железного воротника впились в шею и порвали кожу. Монстр встряхнул меня как тряпичную куклу, приподнял выше и ударил. Вспышка! Хруст зубов и боль!.. Полет и удар…

Очнулся я уже на камнях, слабо пошевелился. Послышались быстрые шаги. Мощный пинок вмял грудной панцирь, меня подбросило в воздух и распластало на полу. Я охнул, зацепился руками за острый обломок скалы и потянул на себя…

В невообразимой дали сверкали две огненные щели, гудели языки пламени, вился дым. Козерог посмотрел с недоверием, опустил голову и принюхался. Ураганный порыв ветра едва не сдул меня как легкую пушинку. Совсем рядом появилась серая твердая кожа, роговые чешуйки. Я выплюнул обломки зубов и запекшуюся кровь, прошептал разбитыми губами:

– Ты – это я!..

…По щеке текла капля воды. Безумно медленно переползла по коже, будто божья коровка, оставила за собой холодный мокрый след. Я стер ладонью и улыбнулся. Как же хорошо что-то чувствовать! И особенно, если не боль…

Козерог исчез, будто и не было. Я стоял в одиночестве посреди впадины. Пещера показалась огромной и пустой – отдельный мир, что живет по своим законам. Серебристый сумрак начал развеиваться, свет стал ярче, перешел в золотистый спектр. Камни сверкали и переливались, мерцали мягким холодным светом. Каждая капля воды казалась драгоценным алмазом, а озера – наполненные жидким золотом волшебные зеркала.

Я с удовольствием потянулся. Беззаботно и счастливо рассмеялся. Наконец-то стал собой! Последний кусочек разума вернулся на место, заполнил брешь в мозаике. Память восстановилась, душа окрепла и воспылала жизнью. Я чувствовал… нет, уже знал, что могу вернуться домой. Огляделся вокруг и узрел грани этого мира. За ним множество других, похожих на прослойки в торте или тонкие пленочки. Они расходились вверх и вниз, влево и вправо, открывали безграничные горизонты. Но я понимал, что это всего лишь иллюзия, обыкновенные сны – маленькие реальности созданные энергией мыслей различных людей. Идеальное игровое пространство, мечта всех геймаров Земли. Тут можно быть кем угодно – гномом или эльфом, демоном, ангелом, богачом или нищим… Мирками можно управлять, менять по своему вкусу. А если захочешь уйти, то грани превратятся в обычные мыльные пузыри…

Уши уловили быстрые шаги. На вершине откоса появилась уродливая фигура демона… Демона? Нет. Наружная оболочка стала прозрачной, внутри – тщедушная фигурка мерзкого старика с козлиной бороденкой. Обыкновенная иллюзия, химера, мираж…

Я перепрыгнул через озерцо и остановился напротив магистра снов.

– Вот ты где! – хохотнул демон. – А я ищу-ищу… Умничка, сам назад вернулся!

– И все-таки я прав, – спокойно произнес я. – Из грязи человека не слепишь. И твой удел – жизнь в иллюзорном придуманном мире. Потому что там, наверху, ты дрянь человечишко…

– Ты о чем?.. – рыкнул монстр. Угрожающе щелкнул зубами и двинулся на меня.

– Да так… – пробормотал я и подарил ему лучезарную улыбку. – Все о том же…

Оглянулся через плечо и осмотрел крылья. Хорошие, белоснежные и плотные – перышко к перышку. Размах метров десять. Можно сделать хоть комариные, важен не размер, а суть. Но я не удержался от соблазна покрасоваться. Погнутые и изломанные доспехи скукожились и осыпались с тела как шелуха. Обнажился мускулистый торс, кожа гладкая и загорелая. На груди перекрестье ремней, вычурный щиток с изображением козерога, на предплечьях и запястьях толстые серебряные браслеты.

Как символично, – промелькнула ироничная мысль. – Беспомощная гусеница превращается в бабочку или мотылька…

Взмахнул крыльями, пробуя силу. Воздух загудел, брызнула водяная пыль. Хорошо, теперь пора домой…

Оглянулся на демона. Платон пришел в себя и с яростным ревом бросился вперед. Я улыбнулся и пошевелил пальцем. Перед монстром соткалась стена из серого тумана, задержала и оттолкнула могучее тело. Окружила, превратилась в мутный мыльный пузырь. Я подошел и потрогал рукой – твердый и холодный как стекло. Стер капли воды и заглянул в махонькое окошко.

По глубокому синему небу плыли белые острова облаков. В мягких пушистых сливках виднелись стремительные силуэты крылатых людей. А внизу, по бесконечному полю из одуванчиков метался краснокожий демон. Бессильно завывал, грозил небу и рыл землю в тщетной попытке найти выход из залитого ласковым солнечным светом рая.

Подчиняясь мысленному приказу, мыльный пузырь сна-тюрьмы поднялся в воздух. Повисел, словно в раздумьях, а потом рухнул в разверзшуюся в каменной плите дыру. Я посмотрел наверх, пронзил взглядом десятки тысяч похожих шариков. Пора… Подпрыгнул и рванулся в необозримую высь сквозь время и пространство, сквозь теплые детские сны и холодные кошмары…

Пробуждение давалось очень тяжело. Холод давно выстудил тело. Сердце стучало тяжело и неровно. Но ощутив присутствие разума, встрепенулось, обрадовано заколотилось. Сознание медленно вынырнуло из океана грез, тьмы и забытья, стряхнуло оковы крепкого сна. Я почувствовал ветер, услышал чьи-то обеспокоенные голоса. Сквозь веки пробился первый слабый лучик света.

Начавшее угасать тело приводило себя в порядок, будто домохозяйка, ожидающая гостей. Я задрожал и выгнулся. Не удержался и застонал.

– Приходит в себя! – послышался изумленный возглас. Голос странно-знакомый, женский, но удивительно приятный.

– Слава богу! – раздался второй, хрипловатый и скрипучий, старческий. – Я уж не надеялась!..

– Я же говорил, что выдюжит! – послышался еще один, тонкий и дребезжащий, немного сварливый. Домовой – вспомнил я. – Крепок молодец! Боги силушкой богатырской не обделили!

Голоса слились в неразличимый гул, затем вновь раздробились.

– …как он сумел, ведь колдун…

– …я ж говорю – крепок и дюж, а вы не верили…

– …девочки, что делать?..

– …надо убираться, а то нарвемся на Охотника… скорее…

– …да-да, поднимайте его, поднимайте… понесем на себе…

– А выдержим?..

– Есть выбор? Никуда не денемся. Не все ж мужикам нас таскать. Взялись, девочки!..

– …осторожней, не тумбочку тягаете…

– Быстрее! Я чую – Охотник рядом, идет по наши души…

– Нужны мы ему? Жратвы в городе, небось, хватает…

– Ему все нужны, он на запах Силы ориентируется. А мы для него как мутанты из Чернобыля для счетчика Гейгера. Поэтому пошевеливаемся, если не хотим пойти демону на ужин!..

Меня подхватили десятки рук, крепкие пальчики уцепились в одежду. Вроде бы стою… Или нет?.. Взглянуть бы вокруг, но веки настолько тяжелые, что надо приподнимать лебедками. Тело нехотя меняло позу, мышцы взрывались тянущей болью, суставы скрипели и хрустели как несмазанные шарниры. В голове муть – я так и не смог до конца разорвать оковы беспамятства. Слышал и чувствовал, но способность реагировать временно атрофировалась. Несколько минут ушло на то, чтобы осознать – я вырвался из зазеркалья и вернулся в реальность. Нахожусь, скорее всего, в Славгороде. Рядом Елистрат и много людей, но они друзья, волноваться не стоит.

В конце концов, я сумел приподнять веки. С удивлением огляделся. Над головой темное небо и светящиеся облака. Ночь… да-да, помню. Я выбрался из темницы «храмовцев» шел по городу. А в подъезде дома потерял сознание… Теперь почему-то находился на крыше. Невдалеке виднелись знакомые девятиэтажки, верхушки тополей. Вокруг множество незнакомых женщин: совсем молоденькие и чуть постарше, несколько среднего возраста и даже одна согбенная сухощавая старуха. Они суетились и ругались, общими усилиями придали мне вертикальное положение.

– Кто вы?.. – простонал я.

Против ожиданий услышали. Воцарилась тишина, на меня обратилось множество взглядов. На лоб легла маленькая ладошка, прошлась по щеке, зарылась в волосы. Я оглянулся и утонул в прекрасных глазах. Красивое неуловимо неправильное лицо оказалось рядом, мягкие волосы пощекотали ухо. Полные губы раздвинулись в теплой улыбке, тихо шепнули:

– Все хорошо, Саша! Успокойся… Это мой ковен, мои сестры. Я призвала на помощь, и они откликнулись…

– Соня?! – обомлел я.

– Да, – ответила девушка. – Все сложилось как нельзя лучше, мы успели. А теперь расслабься и не мешай. Придется немного полетать.

– Только не так быстро как в прошлый раз, – пошутил я.

– Конечно, – кивнула она и вновь ласково погладила по щеке.

Я оторвал взгляд от милого волнующего лица, оглядел остальных. Ведьмы… Чуть больше десятка и все очень разные. Но роднило одно – глаза. Цвета я не видел, но радужки необычайно широкие как у кошек. Движения чересчур мягкие и гибкие, очень упругие даже у старших. На предплечьях нескольких ведьм я заметил татуировку, изображающую черную кошку с выгнутым колечком хвостом. Знакомая картинка…

– Уходим! – объявила седовласая старуха. – Быстрей, девочки! Не спим!..

На плече у бабули я разглядел Елистрата. Домовой что-то нашептывал старухе на ухо. Та внимательно слушала, кивала и поддакивала. Сморщенное лицо кривилось в недовольной гримасе, косматые брови сошлись на переносице…

Вспышка бодрости быстро прошла. Я обвис на руках у ведьм, закрыл глаза и начал засыпать. В голове змейками вертелись успокаивающие мысли: «Все хорошо, Саня! Теперь можно отдохнуть. Ты вырвался, сумел победить…»

Сквозь полудрему чувствовал, что куда-то несут. Потом ноги потеряли опору и оторвались от земли. В ушах засвистел и загрохотал ветер. Ударил в лицо ледяным кулаком, продрал до костей.

Я снова пришел в себя и приоткрыл веки. Увидел убегающие вниз кубики полуразрушенных домов, деревья и автомобили. На одной из улиц разглядел какое-то движение, присмотрелся внимательнее. По дороге мчались странные существа: одинокий всадник на громадном коне в окружении своры псов. Тот самый демон, Проклятый Охотник… Я не рассмотрел деталей – картинка дрогнула и смазалась, ведьмы поменяли направление и поднялись выше, – но заметил пылающие холодным потусторонним светом глаза существа. Хотел испугаться и не успел. Тьма вошла в тело, залила сосуды теплым воском и шепнула: «Спи!» Я поддался, смежил веки и растворился в беспамятстве.

Назад: ГЛАВА 7

Дальше: ГЛАВА 9