ГЛАВА 3
Солнце медленно, но неуклонно опускалось к крыше девятиэтажки, что стояла напротив. Сначала лизнуло лишь самым краешком, попробовало на вкус. Сверкнуло напоследок жгучими красноватыми лучами и решительно погрузилось. Тени удлинились, ожили. До кромешной темноты еще далеко, но появилась прохлада – первый предвестник вечера. Звуки тоже изменились, стали глуше, спокойнее.
Я сидел на балконе, пил чай и яростно пыхтел сигаретой. В голове густой компот из гипотез, фантастических предположений, опасений. Раз за разом прокручивал в уме сегодняшние события, пытался выстраивать логические цепи. Но всякий раз находилась какая-то мелочь, что рушила крепкий и прочный каркас умозаключений. Катастрофически не хватало информации.
Поговорить с Вадимом не получилось. Вернувшись домой, я обнаружил, что студента еще нет. Попробовал позвонить, но он упрямо не брал трубку. После трех или четырех неудачных попыток, я махнул рукой и решил дождаться вечера. Явиться, в конце концов. Светка и Вова уехали к родственникам – оставили записку на серванте. Я остался предоставленный самому себе.
В мозгу то и дело возникали образы скоротечной драки. Я пытался вспомнить ощущения, мысленно искал связи. Как получилось управлять пылью? Что подвигло?.. Нужно разобраться с новыми способностями, дабы в дальнейшем не ранить уже невинных людей. Обретенная сила пугает, еще и как. Во время драки превратился в нечто жестокое и холодное, не совсем человеческое. Сознание отступило, дало место чему-то или кому-то, что всегда жило во мне. Но много лет крепко спало. А теперь пробудилось, вырвалось наружу…
Неожиданно поймал себя на том, что минут пять пытаюсь пить чай из пустой кружки. Встал с табурета, потянулся и пошел на кухню. Клацнул кнопкой чайника, привалился к стене. На глаза попалась мисочка на серванте. Как раз под вентиляционной решеткой. Туда Вадим каждый вечер наливал молоко для домового.
Возникла шальная мысль. Я открыл холодильник и достал пакет с молоком. Ухмыльнулся, налил в блюдечко до краев. Чувствуя себя пациентом психбольницы, сказал с неловкостью и уважительными нотками:
– Елистрат, прости что не верил в тебя. Сам понимаешь, современный мир отрицает твое существование. Но теперь знаю, что домовые есть. Буду угощать каждый вечер. Правда-правда!
Я замолчал, огляделся. Ничего не изменилось, никто и не подумал ответить. В моей комнате клацали стрелки часов. Забурлил чайник, с клацаньем выключился. А так тихо и мирно. Я пожал плечами, залил кипяток в кружку и направился в спальню. Но когда переступал порог, в вентиляции зашуршало, закашляло. Раздался сварливый голос:
– Меду добавь!
– Что? – охнул я изумившись. Выругался вполголоса – от неожиданности дернул рукой, ошпарился кипятком.
– Мед я люблю, – проворчали из вытяжки. – И варенье. Давно сладенького не ел. Если не жалко конечно.
Я попятился, медленно поставил кружку на стол. Пытаясь сохранять спокойствие, опять полез в холодильник. На верхней полке нашел банку с вареньем. Чайной ложечкой зачерпнул, насыпал в мисочку с молоком. Добавил еще.
– Хватит! – раздался тот же голос. Тонкий, но дребезжащий, старческий. – А то слипнется. Хорошего понемножку.
Вновь заскреблось, заскрипело, будто маленькие коготки царапали по бетону. Пластиковая решетка дрогнула, вывалилась наружу. Из черного отверстия показалось серенькое и мохнатое. Звонко чихнуло, шмыгнуло носом. В воздух взвилось облако пыли и штукатурки. Существо выбежало из туннеля вентиляции, быстро метнулось к полу и подобрало решетку, потащило наверх, покряхтывая от натуги.
Колени подогнулись, и я бухнулся на кухонный табурет. С интересом присмотрелся к еще одному жителю квартиры. На первый взгляд – бесформенный клубок шерсти. Но при ближайшем рассмотрении… Маленький человечек, с ладонь ростом. Весь заросший, мохнатый. Длинные волосы покрывали тело, спереди – окладистая борода. На темном сморщенном личике блестели глазки-бусинки, выпирал длинный и острый нос. Из-под бороды торчали маленькие ручки, босые ножки. На голове острые кошачьи ушки с мохнатыми кисточками. Домовой одет в длинную рубашку из обрывков цветных лоскутов. По стене передвигался легко и стремительно как по горизонтальной поверхности, будто закон гравитации совершенно не действовал.
Елистрат приладил решетку на место, покряхтел и оглянулся.
– Что вылупился? – буркнул он. – Где твое: «Гой еси дядюшка домовой»? Ах да, забыл… Ты же из этих самых, непосвященных. И как только волшебную силу урвал? Говорил и говорю – мир катится в пропасть.
Бормоча ругательства, домовой скатился по стене, подобрался к мисочке. Достал откуда-то из складок бороды малюсенькую деревянную ложечку, зачерпнул молока с вареньем. Выпил, зажмурился от удовольствия.
– Малиновое, – крякнул он. – Угодил, молодец. Вадик нечасто балует сладеньким. Говорит – обленюсь, растолстею. Прав, конечно, но все равно мог бы и почаще…
Елистрат зачерпнул еще. Потом вошел во вкус, ложка замелькала быстро-быстро. Сначала хлюпало, затем застучало о дно миски. Я мотнул головой, со стуком захлопнул челюсть. Надо же – живой домовой!
– Эээ… – промычал я. – Гой еси, дядюшка домовой!..
– Поздорову, молодец! – усмехнулся Елистрат, принялся вылизывать миску. – Очнулся-таки. А я подумал – так и просидишь истуканом деревянным. Благодарствую за подношение!
Серым клубком метнулся во внутренности серванта, притащил салфетку и начал деловито вытирать миску. В кухню зашла Багира, потянула носом воздух, зажмурилась. С места запрыгнула на верхушку шкафа, воткнула усатую морду в тарелочку. Лизнула остатки молока с вареньем, презрительно фыркнула – не понравилось.
– А ну брысь, ведьмино отродье! – рявкнул домовой, погрозил кулачком. – Сколько раз мое молочко лакала! Никак не нажрешься, скотина бессловесная! Мышей лови!
Багира зашипела, разинула пасть, будто намереваясь цапнуть домового. По размерам как раз – со среднюю крысу. Еслистрат воинственно выставил перед собой ложку, встал в позицию.
– А ну не ссорится! – гаркнул я внезапно для себя. – Багира, брысь с серванта! Сейчас колбасы дам.
Кошка вздрогнула, пристыжено отступила и спрыгнула на пол. Сразу подбежала, начала мурлыкать, тереться о штанину. Домовой спрятал ложку, вновь принялся вычищать тарелку. Проворчал, не оборачиваясь:
– Благодарю за защиту, молодец! Совсем замучила мышатница. Проходу не дает. И вроде своя животина, волшебная, но тоже молочко любит.
– Не за что, – ответил я. Вытащил из холодильника палку варенки, отрезал толстый ломоть. Покрошил и насыпал в кошачью миску. Багира сразу же распушила хвост, подбежала и потерлась. – Ну-ну, не подлизывайся. Нагулялась? Хорошо хоть послушалась и вернулась.
Кошка мяукнула, сверкнула зелеными глазами-плошками: мол, не ругайся хозяин, я хорошая. Вонзила зубы в колбасу, стала аккуратно есть. Я отряхнул ладони, вновь присел и стал заворожено наблюдать за домовым. Тот суетился, хозяйничал. Вытер миску, спрыгнул на пол и выбросил использованную салфетку в мусорное ведро. Вернулся обратно, заметался по шкафу: собирал крошки, подметал бородой пыль.
– Так значит, ты существуешь, – пробормотал я.
– А почему бы и нет? – хихикнул Елистрат в бороду. – Аз есмь. Это вы, люди забыли о нас, превратили в сказочки. А еще русичи, тудыть вас за ногу! Но есть еще те, кто помнят, подкармливают.
– Но почему никто не видел? – удивился я. – Ведь не такие уж и маленькие. А лешие к примеру? Или русалки? Оборотни?
– Мы же не дураки, – ехидно фыркнул домовой, остановился и глянул с презрением. – Прячемся, отводим глаза. К тому же мы духи: русалки, домовые, кикиморы и лешие. Мы живем… Но как вы называете?.. Кгхм… Мо…моль…молекиурная…
– Молекулярная? – догадался я.
– Во! – кивнул Елистрат. – Что за слова? Язык сломаешь. Мо-ле-кулярная структура у нас гораздо жиже. Легко проходим сквозь стены, вселяемся в вещи. Поэтому и не видите. А волколаки тоже скрываются, под полной луной гуляют лишь в самой глуши.
– А почему нельзя жить открыто? – спросил я.
Домовой сморщил личико и красноречиво повертел пальцем у виска.
– Умом тронулся, молодец? Да сразу охоту объявят, изучать станут. А кое-кто и просто из удовольствия убить захочет. Теперь не времена князей и богатырей. Тогда жили с русичами рука об руку, не скрывались. Работали по хозяйству, трудились вместе…
– М-да, – признал я. – Люди такие. Что ж ты раньше не показывался, а сейчас вдруг решил?
– Ну, дык… – замялся Елистрат. – Тогда ты б в меня не поверил, или просто не увидел. А сейчас силушку в тебе вижу волшебную. Рано или поздно заметил. Вот я и решил не тянуть кота за хвост. Лучше так, по-хорошему…
– И то верно, – согласился я. – Что ж, будем знакомы. Слушай, а про силу мою что-то сказать можешь?
Я затаил дыхание. Момент истины! Домовой старый и матерый, сразу видно. Может пролить свет на происходящее. Елистрат нахмурился, поскреб бороду. Подбежал поближе, глянул с одной стороны. Перепрыгнул на стол, посмотрел еще, покачал головой.
– Не волхв, определенно, – проворчал он. – На колдуна или волшебника тоже не похож. Вот на ведьмака смахиваешь… немного. Не знаю я, молодец. Дождаться Вадима тебе надобно. Богатырь у своего деда, волхва учится. Может что-то и скажет. Но покудова не броди нигде, в городе много чародеев… А ты зеленый еще, многим захочется силушку твою забрать.
– Плохо, – огорчился я. – Так хотелось хоть что-то узнать. Как в потемках. А не бродить… Блин!..
Вытащил из кармана мобильник, глянул на встроенные часы. Без двадцати семь! А к семи надо быть у кафе, иначе Юра замучает придирками.
Вскочив с табурета, я помчался в спальню. Быстро переоделся, схватил деньги, ключи. Мельком глянул в зеркало, пригладил вихры – нормально. Синяки и ссадины, полученные в драке, уже затянулись, регенерировали. Есть и плюсы в волшебной силе. Иначе недели две валялся в больнице с сотрясением мозга.
На пороге встретил Елистрат, загородил дорогу и расставил ручки. Лицо домового выражало крайнюю степень волнения.
– Ты куда собрался, молодец? – рявкнул он. – Али не слышал предупреждения? Пока Вадим не вернется – из дому ни ногой!
Я обулся, задумчиво посмотрел на Елистрата. Только-только установленный контакт разрушать нельзя. Да и прав домовой. Стоит вспомнить встречу с Платоном. Руку на отсечение – колдун. А если нечисти в городе так много, как говорил Вадим, то надо мной нависла нешуточная угроза. Кто знает, что за силами управляют. А я лишь начинаю разбираться, вникать… С другой стороны если не явлюсь, то получу такой нагоняй, что жить не захочется. Федя похоже не на шутку втюрился в англичанку и слишком болезненно относится ко всему, что с ней связано. Уволить не уволит, а к чему придраться найдет.
– Елистрат, дорогой! – сказал я быстро. – Очень надо! Вопрос жизни и смерти. Если не приду, то будут проблемы на работе.
– Не пущу! – упорствовал домовой. Взобрался на дверь и уселся на ручку. – У тебя, молодец, будет еще больше проблем, коли пойдешь.
– Елистратушка! Будь человеком! Я осторожненько, обещаю, – попросил я, добавил с намеком: – А с меня еще варенье. Малиновое, как любишь.
Домовой поколебался, тряхнул бородой. Но перспектива полакомиться пересилила. Медленно, нехотя спрыгнул с двери и отбежал в сторону.
– Смотри, молодец, – буркнул угрюмо. – Я предупредил. И о варенье не забудь.
– Конечно! – кивнул я.
Приоткрыл дверь, проскользнул в узкую щель и помахал рукой.
– Не балуйтесь без меня! – пригрозил я. – Пьянки не устраивать, девок не водить. А если и водить, то хоть красивых…
Захлопнул, ухмыльнулся возмущенному воплю домового и побежал по лестнице. Весь путь до кафе, где намечался сабантуй, занял минут пятнадцать. «Эдем» находился в том же районе, где и офис агентства. Хозяин заведения держал марку, следил за чистотой и качеством обслуживания. Вот сотрудники и облюбовали кафе, частенько сидели после работы за «рюмочкой чаю», расслаблялись.
Я подбежал к выходу, глянул время. Ровно семь. Успел, слава богу. Поправил рубашку, пригладил волосы. Немного помятый и взъерошенный. Но ничего, не званый прием и не бал, сойдет.
Открылась дверь, и вышел хмурый Юра, окинул меня грозным взором.
– Бес, ты неожиданно пунктуален. Пошли.
– Неужели всю водку выпили? – притворно изумился я.
– Мечтай! – фыркнул начальник отдела. – Сидим, ждем виновников торжества. Грейс видать прихорашивается, носик пудрит и белье гладит. А шеф у дверей дежурит.
Зал «Эдема» встретил приглушенным светом, тихой расслабляющей музыкой, смесью запахов дорогих духов, спиртного и горячей пищи. Сотрудники сидели на мягких диванчиках, угрюмо переговаривались. Кое-кто потягивал пиво из высоких стаканов, но лениво, без огонька. Меня вяло поприветствовали, помахали ручками и сразу потеряли интерес.
М-даааа… Праздник начинается весьма удачно. Если так пойдет и дальше, то все подохнут от тоски или перессорятся. С подобным настроением того и жди. Нужно срочно развлекать народ.
– Ребят, а что кислые такие? – громко спросил я.
– А что, надо смеяться и плясать? – фыркнул Семен, системный администратор фирмы. – Зачем сюда согнали? Чтобы на ро… пардон, лица друг друга посмотреть? На работе нагляделись, тошнит уже.
– И Феди с Грейс не видать, – подхватила Елена, молоденькая рыжеволосая художница. – Я и дома посидеть могу, музычку послушать и чай попить.
– Да зачем они вам нужны? – притворно хохотнул я. – А веселье я вам сейчас устрою.
На мгновение сосредоточился, выбрал из своих масок ту, что соответствовала весельчаку и балагуру. Сразу вошел в образ, ослепительно улыбнулся и подошел к барной стойке. На глаза попалась пузатая бутылка с изумрудной жидкостью. Абсент – то, что нужно! Я прикинул наличность. Хватает, еще и на пиво останется. Цена кусается, но чего только для хорошего настроения не сделаешь! К тому же скоро зарплата, можно немного посорить деньгами.
– А можно во-он тот зелененький пузырек? – спросил я и подмигнул симпатичной барменше.
Девушка профессионально вернула улыбку, кокетливо поправила прическу. Проследила за взглядом и кивнула.
– Конечно, сейчас позову девочек. Присаживайтесь, заказ принесут.
Я расплатился, вернулся к своим и бухнулся на мягкий кожаный диван. Обнял Лену и дурашливо-страшным голосом прорычал:
– Вы хотели веселья? Счас получите!
– Сашка, дурак! – взвизгнула Леночка, засмеялась и отпихнула меня. – Ты что творишь?
– Увидите! – зычно сказал я. – Юрка, наливай! Что так мало? Ты больше, больше…
…После третьей рюмки коллектив фирмы ожил, воспрянул духом. В глазах ребят появился задорный блеск, женщины раскраснелись, перешептывались и хихикали. Кто-то выдвинул тему для разговора – что сделать с шефом, чтобы пришел в себя. Остальные поддержали, начали строить шутливые предположения. Зал «Эдема» сотрясал громогласный смех, крики и возгласы. Музыку включили погромче и девушки сразу помчались танцевать. Абсент давно закончился, но ребята разохотились, стали заказывать водку и пиво, какие-то коктейли. Закусывали салатиками и бутербродами.
Я незаметно отсел в уголок, наблюдал за общим весельем. Ко мне присоединился Семен, начал вдумчиво втирать о последних новинках в области компьютерных технологий. Я кивал и поддакивал, прихлебывал пиво. Хорошее, темное и холодное, с явной горчинкой и привкусом хмеля. Но старался не налегать. В голове уже шумело, яркие всполохи фонарей слились в разноцветную круговерть. Теперь надо бы осторожно к выходу и домой, говорить с Вадиком. Студент наверняка вернулся…
К нам подбежала секретарша Ксюша, схватила меня за руку и затараторила:
– Ой, мальчики, как хорошо… Я такая пьяная! Саша, пошли танцевать!
– Оксан, – скривился я. – Не трогай больного старого человека. Не хочется.
– Са-аша! – возмутилась Ксюша. – Женщинам отказывать нельзя! Обижусь!
– Бес, ты иди-иди! – шепнул Семен, толкнул локтем в бок. – Ты что? Это же Ксюха!
Вдвоем вытолкали в круг. Ксюша сразу завладела ситуацией, заставила танцевать. Первое время я еще артачился, вяло дергал руками и ногами, покачивался, словно косолапый мишка. Но постепенно алкоголь в желудке разболтался. В теле разлилось приятное тепло, а из головы вылетели посторонние мысли. Я вошел в раж, отплясывал как лихой казак, потом корчил из себя грузина, Элвиса Пресли… Ксюша кружилась передо мной, заливисто хохотала. Невзначай приподнимала юбочку выше положенного, дразнила.
В самый разгар веселья, наконец, явились виновники торжества. В кафе вошли Федор под ручку с Грейс. Шеф красный как рак и злой. Англичанка милостиво раздавала улыбки, кивала и вообще старалась быть аристократично-красивой. Хотя по лицу я сразу определил, что ошеломлена размахом и широтой праздника. Вновь прибывших поприветствовали дружным ревом, рукоплесканием. Федору налили «штрафную», Грейс подсунули сложный коктейль. И опять начались танцы, разговоры, пьяные шутки.
В какой-то момент я совсем потерял связь с реальностью. Очнулся на том же диванчике в уголке. Семен куда-то пропал, Ксюша тоже. Я мотнул головой, из разрозненных кусков попытался собрать цельное изображение. Получилось. Кряхтя и отдуваясь, потянулся к бокалу пива. Понюхал и пригубил, поморщился. В затуманенном мозгу проскользнула первая здравая мысль: «А не пора ли домой? Программу по увеселению выполнил, организм отравил…»
– Позволите присесть? – раздался хрипловатый женский голос.
Я поднял голову и столкнулся взглядом с Грейс. Англичанка мило улыбнулась, поправила платье. Я оценивающе посмотрел, отметил тонкую талию, мощную грудь и вообще все красивое, что есть в женщине. Высоковата, но зато стройная. Черты лица строгие и красивые. Прямой нос, пухлые губки. Глаза не очень – серо-голубые, водянистые и холодные, злые. Видно, что отпетая стерва. А впрочем, неплохая блондиночка…
– Все-не-пременно, – пробормотал я, борясь с немеющим языком.
Подвинулся, дал место. Грейс грациозно присела рядом. В нос ударил пряный запах, удивительно приятный, волнующий. Голова сразу же закружилась. То ли от выпитого, то ли от близости женщины. Англичанка повернулась и спросила с интересом:
– Вас я еще не видела. Если не ошибаюсь, Александр?
– Не ошибаетесь, – кивнул я. – Но можно не так официально. Саша или Сашенька… Хотя, нет последнее не надо. Мы знакомы не так близко.
– А мне нравится, – сказала Моран, растянула губы в теплой улыбке. – Как заслужить право на такое обращение?
– Оооо… – протянул я. – Не так сложно. Но боюсь, Федор Сергеевич не поощрит… Кстати, вы прекрасно владеете русским. Акцента почти незаметно. Полиглот?
– В определенной мере, – ответила Грейс. – Старинные методики изучения языка с использованием гипноза и микстур, укрепляющих память.
– Удивительно, – восхитился я. – Сейчас народ гонится за новинками, технологиями. А вы наоборот стараетесь действовать старыми, дедовскими способами.
– Дело в том, что они самые верные, – пояснила англичанка. – Отработанные и проверенные поколениями людей.
– Как интересно, – пробормотал я. – Посвятите в страшную тайну?
– Нет, конечно! – засмеялась Моран. – А вдруг разболтаете?
– Я умею хранить секреты, – громко шепнул я. – Поведайте…
Грейс помотала головой, улыбнулась. Придала лицу хитровато-кокетливое выражение из разряда: попроси хорошенечко и расскажу. Я поймал линию поведения, стал сыпать шутками, рассказывал какие-то смешные истории. Англичанка смеялась, смотрела на меня с характерным блеском в глазах. Поддерживала разговор, что-то спрашивала, поддакивала. Я очнулся лишь, когда почувствовал в непосредственной близости горячее мягкое тело. Моран незаметно подвинулась ближе. Когда выдал очередную хохму, расхохоталась, прижалась тяжелой грудью. По лицу мазнуло мягкими волосами.
Я мотнул головой, вздрогнул. Внезапно ощутил жуткое влечение. По телу пронеслась теплая волна. В ушах гулко бухнула кровь и отхлынула ниже, намного ниже. Сквозь туман прорвалась мысль: «Нельзя. Федя голову оторвет. И вообще странно… Еще с утра не испытывал ничего такого. А сейчас готов голову расшибить, но добиться этой женщины…»
– Простите, Грейс! – перебил я англичанку. – Я отлучусь. Ну вы понимаете…
– Да-да, конечно, – поспешно сказала англичанка. – Возвращайтесь быстрее, Саша. Без вас будет скучно.
Осторожно отсела, пропустила из-за стола. Я прошел к бару, купил пачку сигарет и, лавируя меж пьяных сотрудников, направился к выходу. В лицо ударил свежий ветерок, выгнал муть из головы. Я остановился на пороге, вдохнул полной грудью свежий ночной воздух. Вроде немного отпустило, руки перестали дрожать. Удивительно, что за вспышки похоти? Как правило, контролирую себя, действую достаточно цинично, расчетливо. А тут целый взрыв эмоций и одна единственная мысль: «Хочу!»
Закурив, я отошел немного в сторонку. Любовался звездами, слушал спокойный шум засыпающего города. Что-то тревожило. Мысль или ощущение.
Раздались громкие голоса, пьяный гогот. На порог вышла стайка сотрудников. Я не обратил внимания, закурил вторую сигарету. Надо уходить – настойчиво визжало в голове. «Да, – сказал я себе. – Докуриваю и домой».
– Сань! – позвали меня. – Поговорить надо!
– Да, Федор Сергеевич? – откликнулся я, обернулся.
Шеф подошел, покачнулся и боднул широкой грудью. Лицо красное, глаза затуманены. Рубашка расстегнута на груди, галстук вообще выглядывал из кармана пиджака. Блин, когда успел нализаться? Хотя Юрка и Семен, помню-помню. Наливали одну за другой, спешили напоить директора. И преуспели. Федя, откровенно говоря, пьяный в дым.
– Ты что ж творишь, стервец? – прогудел он. – Вздумал Грейсю отбить? Я тебе сейчас буду секир-башка делать!
Федя набычился, стал закатывать рукава пиджака, словно деревенский забияка. Я поморщился, сказал осторожно:
– Федор Сергеевич, никого я не хотел отбивать. Вам показалось.
– Да ну? – фыркнул шеф. – А кто ей лапшу на уши вешал? Щебетали как птички!
– Какие птички? – рыкнул я раздраженно. – Проспитесь. Полегчает, обещаю.
– Ах ты гад! – гаркнул директор. – Ну, держись!
Честно говоря, я не думал, что посмеет ударить, остался расслабленным. Насколько помню, шеф в молодости серьезно занимался боксом, добрался до звания мастера спорта. С годами научился полагаться больше на ум, чем на кулаки. Однако навыков не растерял. Я увидел смазанное движение. В скулу грохнул стенобитный таран. Из глаз посыпались искры. В спину ударился твердый асфальт. Я застонал, перекатился и встал на колени. Боли почти не чувствовал, алкоголь притупил ощущения.
Федя на заплетающихся ногах шел ко мне, злобно пыхтел, щерил зубы. Кулаки держал перед собой в классической боксерской стойке. «Пора искать новую работу, – подумал я с грустью. – И дерусь частенько. Что ж, бывает…» Вскочил и бросился навстречу. Шеф ухнул, ударил боковым. Я умудрился увернуться, ответил двумя прямыми. Чмокнуло, из носа директора брызнула струйка крови. Федор взревел как раненный медведь, разразился серией, потом схватил. В лицо ударило горячим дыханием, ребра затрещали. Я попытался вывернуться. Но не тут-то было, разные весовые категории. В глазах потемнело, легкие горели от недостатка воздуха.
С порога кафе послышался чей-то крик, грохот двери, топот и голоса. На зов выбежали сотрудники, кинулись разнимать. Крепкие руки схватили, разжали Федины тиски и растащили. Я тряхнул головой, увидел ревущего в бешенстве директора. Глаза выпучены, рот перекошен от ярости.
– Убью! – рявкнул он. – Отпустите, гады!
– Пошел ты!.. – буркнул я и начал подниматься.
Множество рук помогли, подняли с холодного тротуара. В глазах мельтешили знакомые лица. Меня ободряюще похлопали по плечу, раздался сочувственный голос Семена:
– Что за пьянка без драки? Сашка, и вляпался же ты! Иди домой, в порядок себя приводи. А мы его успокоим.
– Угу, – проворчал я. – По печени пару раз успокойте.
Выбрался из толпы и побрел по улице. После драки сразу протрезвел, вернулась ясность мысли. Я заглянул в ближайший ларек, купил упаковку бумажных салфеток. Промокнул лицо, глянул на свет фонаря. Крови немного и то не моя. Щеку саднило, будет хороший синяк, на лбу шишка. В общем, жить буду. А Федю хорошо отделал, но мало. Шеф совсем с катушек поехал. Что за глупости? Никогда не бесился, проблемы решал в разговоре. А сейчас как подменили. Пьяный? Но пили до этого и никогда не буянил.
За спиной раздался торопливый стук каблучков, меня позвали:
– Саша, подождите, пожалуйста! Александр!..
Обернувшись, я увидел Грейс. Англичанка спешила ко мне, махала рукой. На лице волнение, рот приоткрыт. Этой дуре что надо? Ведь ясно – специально спровоцировала директора. Или просто использовала меня как прикрытие.
Моран подошла, с беспокойством заглянула в глаза. Нервно помяла маленькую дамскую сумочку и пролепетала:
– Александр, с вами все в порядке?
– Могло бы быть и лучше, – грубо буркнул я.
– Позвольте, помогу. У вас кровь.
Решительно отобрала салфетку, стала старательно водить по щекам. Я поморщился, но терпеливо ждал пока пройдет приступ заботы. Тогда можно вежливо поблагодарить и уйти. Невольно глянул в разрез платья, приподнял бровь. Отсветы фонаря играли на идеально белой коже, соблазнительных формах. Ого! Хороша, чертовка! Грудь пышная, упругая и нежная. С такой только в фотомодели или актрисы.
Лицо англичанки оказалось очень близко. Я засмотрелся на влажные губы, вдохнул запах волос.
– Сашенька! – прошептала Моран.
В глазах померкло, разум отключился. Мозг опутывали клейкие и прочные нити. Вязали мысли в узлы, не давали вырваться. Я замычал, почувствовал, что Грейс в моих объятиях. Руки жили отдельно, лапали мягкое податливое тело, старались изучить вдоль и поперек. И тут я наткнулся на взгляд англичанки. Холодный, жестокий, изучающий. Ни капли той поволоки, что затягивает глаза женщин в моменты страсти.
Я дернулся, попытался отстраниться. Но не успел, Грейс впилась хищным поцелуем. По телу прокатилась волна холода, руки и ноги стали безвольными, инертными. Я с ужасом обнаружил, что не могу двинуть и пальцем. Полузадушено замычал, выпучил глаза.
Моран раскрыла сумочку и достала длинный узкий стилет с вычурной рукоятью. Приставила к моей груди, нежно провела по ткани и промурлыкала:
– Наконец-то ты мой. Не убежишь.
Сухо затрещала ткань, кожу царапнуло острым. Грейс вспорола рубашку, провела холодной ладошкой по груди. И занесла стилет…
– Не тронь! – раздался звонкий девичий голосок, наполненный гневом.
Красивое холодное лицо англичанки исказила гримаса ярости. Моран отступила в тень и зашипела как змея. Выставила перед собой стилет, что-то гортанно прорычала.
– Он мой! Убирайся!
Послышались звуки легких шагов. Я скосил глаз и увидел спасительницу. Та самая девочка, что видел на холме, а потом мельком в троллейбусе. Пронзительно-зеленые глаза горели яростным колдовским огнем. Длинные темные волосы развевались на ветру. Лицо серьезное, полные губы сжаты в упрямую линию.
– Не вмешивайся! – грозно прорычала Моран.
В тени блеснули желтые щели глаз, тьма пришла в движение. Черные корявые лапы потянулись в свет фонаря. Две, пять, десяток… Будто сотканные из дыма, бесплотные, но между тем блестящие и липкие как смола.
– Надеешься победить силой Ночи? – фыркнула незнакомка и сделала плавный жест рукой. – Сейчас мое время!
Лапы остановились, будто в раздумьях. Смазались и растворились в воздухе. Послышался разочарованный вой. Не человеческий, а звериный, наполненный жаждой теплой крови. Тень отступила, свет фонаря выхватил фигуру англичанки. Длинные светлые волосы, бледная кожа… И горящие желтым пламенем глаза.
– Ты пожалеешь о содеянном! – сказала Грейс, едва сдерживая рык. В раскрытых ладонях появилось слабое золотистое сияние, стало ярче, превратилось в прозрачные шарики света.
– Давай позже! – засмеялась девушка. – Мне некогда…
Маленькая ручка схватила меня за шиворот, рванула со страшной силой. В глазах смазалось, завертелось и закружилось. В тело ударила твердая стена холодного воздуха, уши заложило свистом ураганного ветра. Совсем близко сверкнуло и зашипело, опалило кожу чудовищным жаром. Но прошло мимо, взорвалось где-то внизу.
Я почувствовал, что лечу. Внизу мелькали огни Славгорода, вверху – холодные ясные звезды. Одежду рвало потоками воздуха, ноги болтались в пугающей пустоте. По телу пробежались мурашки, пощекотали, вернули власть над движениями. Я заорал, задергался. Но ветер заткнул рот плотным кляпом. Крик перешел в хрип и бульканье, легкие обожгло. В глазах опять закружилось, в животе противно мяукнуло. На меня стремительно падали темные кроны деревьев и серый асфальт тротуара…
Перед самой землей падение резко замедлилось. Желудок, что казалось размазался по стенкам живота теперь подкатил к самому горлу. В ноги ударилась твердая неприветливая поверхность, каждая косточка в теле заныла. Я кувыркнулся через голову, ободрал локоть о бордюр. Постанывая и поскуливая, поднялся с тротуара. Место до боли знакомое – глухой двор за моим домом. И десять шагов до подъезда.
– Будь осторожнее! – послышался голос. – Волшебница тебя в покое не оставит.
Прямо предо мной с неба спустилась незнакомка, босые ступни легко прикоснулись к шершавому асфальту. Легкой летящей походкой подошла вплотную, нежно провела ладонью по щеке. В загадочных кошачьих глазах промелькнуло беспокойство и забота… еще нечто очень знакомое, но давно утерянное мной. Я прикипел взглядом к прекрасному лицу, открыл рот. И со стуком захлопнул. Что сказать? В голове пусто как в холодильнике холостяка, тело еще не оправилось от шока. Драка, попытка убийства, непонятное колдовство, быстрый полет – напрочь выбили из колеи.
Девушка еще раз пощекотала пальчиками по щеке, задержала… Быстро отступила и гибко присела как кошка перед прыжком.
– Постой! – вскричал я, очнувшись. – У меня столько вопросов! Подожди!
– Не могу, – покачала головой незнакомка. – Мне пора. Я не могу быть с тобой слишком долго.
– Но почему? – воскликнул я с мукой.
– Есть причины, – мягко, словно извиняясь, ответила она. – Остерегайся волшебницу! Она почему-то хочет убить… Тебе лучше уехать из города, спрятаться. Прощай!
Под ногами девушки взвилось облачко пыли. Незнакомка подпрыгнула и зависла в воздухе, белой невесомой тенью скользнула в звездное небо.
– Подожди! – закричал я в отчаянии. – Имя! Скажи хотя бы имя!..
– Меня зовут Соня, – прошелестел ветер и разразился счастливым заливистым смехом. Светлый силуэт растворился во тьме, исчез.
– Соня… – заворожено прошептал я. – Нет, ну надо же!.. * * *
Листья и молодая трава едва заметно подрагивали под несмелыми прикосновениями ветерка. Тишина господствовала в этом месте. Царство звезд, каменных надгробий и цветов. Нельзя найти более спокойного места в Славгороде, чем городское кладбище.
По молчаливому соглашению люди оставили своих мертвых в покое. И причина проста – грандиозный всеобъемлющий страх перед Вечностью. Жизнь коротка, наполнена суетой, горестями и счастьем, мелкими заботами. Жизнь – вспышка во тьме веков, искра, что сразу тухнет. А после нее – спокойствие и небытие. Любой человек старается забыть о смерти, не думать, не представлять. Но страх живет где-то там, внутри. Заставляет прятаться. Кладбище – лишнее напоминание о скоротечности бытия, знак утерянных надежд и разбитых судеб. Его боятся, его тихо ненавидят. Но каждый рано или поздно попадает сюда.
Но всегда были и будут те смельчаки, что хотят посмеяться Вечности в лицо, показать бесстрашие. Дети… те, для кого минуты еще летят, а годы тянуться невероятно медленно. Они полыхают как факелы, веселятся над непонятным страхом взрослых. Дети бессмертны. Но детство, к сожалению, тоже проходит…
В густой тени у покосившейся ограды зашуршало. Вспыхнул яркий свет карманного фонарика, выхватил четыре фигуры. Молодые лица, черные крашеные волосы, обилие всяческих цепочек, значков и рюшечек на одежде.
– Андрюха, выключи! – раздался громкий испуганный шепот. – А вдруг сторож увидит?
– Да спит он! – бодро хохотнули в ответ. – Не бойся, Ванька! По кладбищу ночью никто не ходит.
– Если попадемся, то первый по шее получишь. От меня!
– Ладно, – проворчал Андрей, щелкнул выключателем. – А было бы классно попугать старого хрыча. Прикинь картина: четыре привидения, свет и заунывные вопли.
– Я тебе попугаю! – зашипел Ванька. – Забыл, зачем пришли? У нас тут таинство и черная магия, некромантия.
– Мальчики, а может не надо? – раздался третий голос. Тоненький, девичий.
– Машка, молчи! – рыкнул Андрей. – Увязалась с нами, так хоть не мешай.
– Я боюсь! – пискнула девочка. – Тут мертвяки живут. И в полнолуние из могил встают. Я в фильме видела!
– Бойся молча! – фыркнул Ванька. – И ужастиков на ночь меньше смотри. Будешь мешать – оставим тут.
– Ой, мальчики, не надо! Я буду тише воды, ниже травы!.. – поспешно сказала Маша. Но не удержалась, захныкала.
– Рева! – презрительно сказал Андрей. – Больше никогда не возьмем с собой.
– Я не рева… – пискнула девочка. – Я эмоциональная!
– А что мы вообще тут делаем? – послышался третий голос, флегматично-спокойный, сонный. – Лучше бы пивка в подвале попили. У меня бутылка припасена…
– Ты что, Пашка! – возмутился Иван. – Мы ж решили, что из Эмо в Готы подадимся. Готы – жутко круто! Помнишь, что дядя Саша говорил?
– Дядя Саша, дядя Саша… – передразнил Пашка. – Ладно… Раз решили, то пойдем. Что ждать-то?..
Четыре тени бесшумно проскользнули вдоль ограды. Нашли место, где куст сирени разросся, прогнул ржавые прутья. Пашка, как самый сильный пошел первым. Вскарабкался по гибким тонким веткам, уцепился за острые прутья. Лихо перепрыгнул через забор и скрылся по ту сторону. Остальные ребята затаили дыхание, ждали возвращения разведчика. Спустя пять минут раздалось шуршание, хруст ломаемых веток. И тихий голос:
– Перелазьте. Все спокойно.
Один за другим дети перепрыгнули через ограду. Пашка стоял наготове, ловил более щуплых ребят. Машу пришлось тащить всем вместе. Девочка упиралась и хныкала, когда ветки царапали кожу. Наконец, все четверо очутились среди густых зарослей сирени.
– За мной! – по-деловому шепнул Павел. – Я тут хорошее место нашел. Большой памятник, рядом склеп. Красиво, как в фильмах.
– Ребят, я домой хочууу… – заныла Маша. – Пойдемте, а? Страшно!
– Цыц! – фыркнул Андрей. – Назад дороги нет. Мы или готы или позорные эмо!
Девочка всхлипнула, но промолчала, покорно пошла за остальными. Дети выбрались из зарослей. Перед ними раскинулось открытое пространство. В темноте угадывались ровные ряды могильных холмиков, кресты, оградки и памятники. Тихо и очень спокойно. Где-то далеко слышался шум Славгорода, над головой раскинулось безбрежное звездное поле. Пахло сырой землей, цветами.
Пашка невозмутимо пошел вперед, стал петлять меж могилами. Приятели не отставали. Старались идти тихо, на цыпочках. Зябко ежились, втягивали головы в плечи. Давила сама атмосфера уныния и обреченности, зловещая тишина. Ребята то и дело останавливались, напрягали слух. То кусты шелохнулись, то тень невдалеке показалась человеком… Но проводник одергивал, ругался шепотом, чтобы не отставали.
– Здесь, – сказал Пашка и резко остановился.
Ребята неосознанно сбились в плотную кучку, огляделись. Перед ними возвышалась громада какого-то памятника, под ногами ощущался холодный твердый гранит. Невдалеке приземистое строение с вычурными решетками – склеп, непонятные скульптуры. Тьма искажала формы, делала окружающее зловещим и грозным.
– И правда как в ужастиках, – медленно прошептал Андрей, внезапно крикнул: – Бу!
Маша пронзительно взвизгнула, опять заплакала. Пашка и Ваня вздрогнули, отвесили оплеухи шутнику.
– Еще раз так сделаешь, дам в нос! – веско пообещал Павел, красноречиво хрустнул костяшками пальцев.
– Ааа… испугались! – торжествующе воскликнул Андрей ничуть не смущенный угрозой и тычками. – Трусы!
– Как тут не испугаешься, – пробормотал Ванька, передернул плечами. Повернулся к девочке, обнял за плечо: – Маш, ты успокойся. Ничего страшного. Жмурики спят в могилках, никого не трогают. Сейчас быстренько проведем ритуал и смоемся.
– Угу, – буркнула Машка, стряхнула руку Ивана. – Скорей давайте. И еще… Я с вами, дураками больше дружить не буду.
– Плакса! – повторил Андрей. – Правильно, в куколки играйся. А мы будем демонов вызывать. Ванька, книжка с тобой?
– А как же! – отозвался паренек, стал стаскивать рюкзак. – И остальное тоже.
– Добро! – кивнул Пашка. – Давайте магией заниматься. Готами станем, и сразу домой.
Андрей зажег фонарик, высветил гранитную плиту под ногами. Ванька раскрыл рюкзак. На землю упала старая потрепанная книга в мягком переплете, несколько толстых оплавленных свечей, зажигалка и складной нож. Все это отыскал дома, незаметно изъял. С книгой отдельная история – выменял у старшеклассника за несколько отцовских журналов «За рулем» и настоящий патрон от автомата Калашникова. Но она стоила потерянного богатства. Кроме обязательной и непонятной философской мути в ней присутствовали схемы магических фигур, несколько заклинаний переведенных с латыни. Ванька не стал вчитываться и разбираться. Главное не в сути написанного, а в красивых загадочных фигурах, вычурных символах. На то и колдовство, чтобы быть непонятным.
Паренек достал из кармана школьный мелок красного цвета и принялся вычерчивать пятиконечную звезду. Андрюха подсвечивал, остальные кинулись помогать: ставили и зажигали свечи в углах фигуры, подтирали кривые линии. Общее дело помогало забыть о том, где находятся, скрыть страх. По сторонам старались не смотреть, там памятники и кресты, жуткие, будто живые тени. Переговаривались вполголоса, забивая мертвую тишину звуками собственных голосов.
– Готово! – выдохнул Иван, отступил назад и полюбовался. – Как по книжке.
На каменной плите виднелось изображение звезды, загогулины магических символов. В вершинах лучей стояли свечи. Маленькие желтые огоньки плясали под легкими дуновениями ветерка, бросали блики на отшлифованную поверхность камня.
– Красиво, – хмыкнул Пашка, добавил гордо: – Теперь мы чародеи.
– Еще нет, – отмахнулся Ванька. – Надо заклинание сказать и принести жертву.
– Кровавую? – деловито поинтересовался Павел. – Вношу предложение – давайте растерзаем Машку. Где-то слышал, что невинные очень ценятся.
– Дурак! – буркнул девочка, и спряталась за Андреем. – Я тебе припомню.
– Конечно! – кивнул Иван, не обратив внимания на пикировки. Раскрыл нож и попробовал пальцем остроту лезвия. – Андрюха, ты взял?
– Ага! – ухмыльнулся приятель. Присел и покопался в рюкзаке. Вытащил холщевый мешок, расшнуровал завязки и тряхнул. – Выходи, мохнатый!
Из недр мешка выпал комок меха, пронзительно мяукнул и попытался убежать. Но паренек ухватил за загривок, прижал к земле. В свете свечей и фонарика все разглядели маленького пятнистого котенка. Животина дрожала, ошалело вращала глазами и дергала носом.
– Ух, ты! Киса! – обрадовалась Маша, присела и погладила. – Какой хорошенький! Хочу себе такого.
– Нельзя, – строго сказал Ванька, погрозил пальцем. – Мы должны принести его в жертву.
– Что-о? – воскликнула девочка, резко вскочила и топнула ногой. – Не позволю! Совсем рехнулись?..
– Маш, отойди, – поморщился Иван. – Ритуал есть ритуал. Мы же готы!
– Нет! – возразила девочка. – Живодеры вы, а не готы! Если тронете киску, то всем расскажу, чем занимались!
– Говорил же – нельзя ее брать с собой, – скривился Андрей. – Дело испортит.
– А мне кажется Машка права, – задумчиво пробормотал Павел. – В жертву кошек, по-моему, только сатанисты приносят. Готы на кладбищах просто отдыхают. Так что можно сказать мы прошли экзамен.
Ванька поколебался, переглянулся с Андреем и скривился – таинство пошло коту под хвост. А ведь так хорошо начиналось…
– Ладно, – нехотя проворчал Иван. – Забирай.
Девочка радостно пискнула, отобрала у Андрея котенка и прижала к груди. Стала что-то нашептывать, гладить. Хвостатый немного успокоился, замурлыкал. Хотя еще дрожал – вокруг непривычные запахи, звуки. Ванька пожал плечами, с сожалением посмотрел на пентаграмму. Вздохнул и стал складывать нож. Раздался сухой щелчок и приглушенное шипение.
– Блин, порезался! – проворчал Ванька. – Нож острый, папка на станке точил.
– Дай посмотрю! – воскликнула Маша. Наклонилась к руке парня, попыталась разглядеть в темноте масштабы ущерба. – Сильно?
– Отстань, кошатница! – фыркнул Иван, отстранился и помахал пальцем. – Обычная царапина.
– Как знаешь! – фыркнула девочка, отвернулась и сказала котенку: – Не бойся, маленький. Дома я тебя молочком напою.
Ванька поколебался, глянул на пентаграмму и повертел книгу в руках. Переглянулся с Пашкой и Андреем. Те пожали плечами, Павел сказал скучающе:
– Читай заклинание, маг и волшебник! Зря перлись, что ли… И пойдем домой, я пива хочу.
Андрей услужливо подсветил фонариком. Ванька кивнул, откашлялся. Развернул книгу на том самом месте, где напечатано едва ли не единственное заклятие. Перечитал, шевеля губами. Слова непонятные и трудные, нерусские. Но это лишь придавало им прелести и очарования. Иван бросил взгляд на мерцающую фигуру. Вытянул руку и грозным загробным голосом начал читать заклинание. Получалось довольно коряво и некрасиво. Парень то и дело сбивался, всматривался в абракадабру на странице. Но под конец поймал ритм, выпалил заклятие почти на одном дыхании.
– Все? – спросил Пашка. Громко зевнул и помахал рукой у рта. – Пойдемте. А то холодно тут. И жутко как-то… Кладбище, не ночной клуб.
Ванька кивнул, скрыл разочарование. Такое красивое заклятие и никакого толку. Ритуал не удался. Паренек чувствовал себя обманутым. Будто нашаливший ребенок, а не могучий и таинственный чародей. Радовало одно – по словам Пашки они теперь настоящие готы. Можно гордо задирать голову, не давить слезы по любому случаю… Ванька задумчиво глянул на пентаграмму, почесал затылок. Стоило прибраться. Утром остатки неудавшейся ворожбы мог найти сторож. И тогда по Славгороду разнесется весть о сатанистах. А Иван не был уверен, что пара друзей, которым по неосторожности проболтался, будут хранить молчание. Взрослые почему-то не понимают прелести кладбищенской романтики.
Свечи мерцали, язычки пламени дергались под дуновением ветерка. Но едва Ванька нагнулся, чтобы задуть, случилось необычайное… Огоньки поменяли цвет, стали кроваво-красными, зловещими. Вспыхнули ярко и ровно, будто горел не фитиль, а газовая горелка. Откуда-то налетел порыв ледяного ветра, продрал до костей.
– Что? – обомлел Андрюха. – Вань, ты туда пороха намешал?
– Нет, – пробормотал Ванька и осторожно отступил на шаг.
Происходящее резко перестало нравиться парню. Волосы на голове зашевелились от ужаса. Багровое сияние свечей перекинулось на линии. Меловые дорожки загорелись словно неоновые.
– Слышите? – воскликнула Машка.
Все застыли прикованные зрелищем сияющей пентаграммы, прислушались. Где-то слева, метрах в пятидесяти раздавались странные звуки. Что-то скреблось и шуршало, будто когтями по камню, чавкало. Пятиконечная звезда загорелась ярче. Из центра поднялся неровный столб алого света.
Ребята побледнели, затаили дыхание и попятились. Котенок в руках Маши зашипел, отчаянно забился. Девочка попыталась удержать, вскрикнула. Хвостатый больно царапнул руку, вырвался и со всех лап бросился в кусты. Раздался громкий треск. Гранитную плиту рассекла длинная узкая трещина.
– Что происходит? – заикаясь, прошептал Андрей.
– Не знаю, – ответил Ванька. – Магия…
– Бежим! – решительно рявкнул Пашка.
Схватил за руку, бьющуюся в истерике Машу и потащил за собой. Вслед за ними длинными скачками помчались Андрей и Ванька. Послышался топот, шуршание и хруст в кустах. Затем раздался стон сгибающихся железных прутьев и все затихло.
…В круг света вышел большой худой пес. Остановился, уставился на пятиконечную звезду. Багровые отблески играли на мокрой свалявшейся шерсти, клочках полусгнивших внутренностей, что волочились по земле. На шкуре висела грязь, комья земли, сухие листья и травинки. Сквозь дыры белели кости. Голова бесформенная. Уши давно сгнили, кожа превратилась в мягкую волокнистую массу, сквозь которую проглядывали сточенные желтые клыки. В бурой слизистой массе выделялись черные провалы глазниц.
Пес был мертв уже полгода. Холодная дождливая осень добила здоровье старого охранника кладбища. Сторож – пятидесятилетний алкоголик – горевал недолго. Выпил за упокой и похоронил пса рядом с одной из человеческих могил. Вместо него взял себе молодого и глупого щенка.
Своей кончины пес не помнил. Он вообще мало что помнил – мозг съели дождевые черви. Но ощущение существования вселяло удивление. Только что были холод и тьма. А потом раздался ясный и повелительный зов, короткая судорога боли оживающей плоти. И вот он вновь в мире живых. Почему и зачем – непонятно. Но пес пришел на зов. Помнил, что должен служить.
По грязной шкуре прошла дрожь. Пес засопел – полузабытые инстинкты требовали тех действий, что совершал при жизни. Запахи не чувствовал. Ощущал совершенно иное, невидимое и недоступное живому существу. Подошел ближе к остывающей пентаграмме, наклонил голову. На гладкой поверхности камня подрагивала маленькая черная точка похожая на божью коровку. В угасающем свете блестела и переливалась красным свежая человеческая кровь. Из пасти пса вывалился слизистый вспухший язык и слизнул капельку. В тот же момент пятиконечная звезда мигнула и потухла, свечи превратились в оплавленные лужицы воска.
Во тьме загорелись две багровые точки – пес начал видеть. Охранник кладбища прислушался, качнул хвостом. Да! Теперь у него новый хозяин! Скоро, очень скоро он явится в мир живых! И тогда будет упоительная погоня, будет охота и пир! Ну а пока…
Пес задрал голову к звездному небу, протяжно и страшно завыл. Развернулся и неспешно потрусил в сторону города. Оттуда веяло теплом, мягкими флюидами жизни. Там много свежей, горячей крови. Она даст силу, укрепит ветхий скелет. Пока Хозяин идет нужно поохотиться в одиночестве… * * *
Волчица была в бешенстве. Все, решительно все не ладилось. Несложное задание обернулось сущей каторгой. А ведь еще месяц назад верила в то, что поездка пройдет гладко, без сучка и задоринки…
Быть младшим Посвященным в Семье скучно и не престижно. Волшебники третьего уровня никогда не выезжают за границу, не участвуют в масштабных боевых операциях. Удел таких, как Грейс – работа в пыльных лабораториях, статистический и логический анализ, сбор сведений, прогнозы. Тоска зеленая. Молодость и задор требовали действий, жаждали власти. Но… огромное и непробиваемое «НО»… штат боевых волшебников Семьи насчитывал двадцать человек. Ни больше, ни меньше. Так повелось издавна, так повелели Старейшины. Маленькой группке избранных открывались тайные знания высшего порядка. Они и составляли элиту Семьи, носили гордые звания – чародеи первого и второго уровней. Статус боевика открывал поистине неограниченные возможности: право властвовать, право на Высшее волшебство и поездки по всему миру. Это многого стоило. Тщеславной и целеустремленной Волчице до щенячьего визга хотелось стать избранной, утереть нос конкурентам и получить вожделенную силу.
Несколько лет подряд Грейс искала возможность попасть в ряды элитного отряда. Обращалась к главам Семей, изучала кодексы Посвященных в надежде найти лазейку. Но таковой просто не оказалось, а Магистры всякий раз отказывали – порядок нерушим. В конце концов, Моран поняла, единственный способ возвысится – отличиться в бою, оказать главе, а значит и Старейшинам, услугу. Но как слабенькая волшебница с Тотемом Волка может помочь Великим? Замкнутый круг.
Однако месяц назад свершилось непредвиденное. Судьба подарила Грейс шанс… Один из волшебников первого уровня погиб по нелепой случайности. Во время проведения боевой операции в Ираке ослабил контроль и шальная пуля разнесла голову. В состав элитного отряда должен войти новый чародей. Глава Семьи вызвал Грейс к себе в кабинет, состоялся тяжелый для молодой волшебницы разговор. Магистр предложил выбор – сложная миссия в дикой и непредсказуемой России, или перевод в подземную лабораторию на Южном Полюсе. Грейс выбрала первое, хотя и понимала – глава преследует свои интересы, желает выслужиться перед Старейшинами. Но шанс нельзя отвергать, второго может не представиться…
Через три недели аналитики посвятили Моран в детали задания. Требовалось отправиться в провинциальный городишко в средней полосе России, найти и уничтожить человека, обладающего Старшим Тотемом. Кто и каким именно знаком обладал, неизвестно. Лишь город проживания и приблизительная дата рождения. Иголка в стоге сена, как говорят русские. Но Грейс не унывала. Напротив, решила довериться природному чутью, что давал ей собственный Младший Тотем. Но настораживало иное… цель операции казалась совершенно сумасбродной. Старшими знаками обладали только бессмертные Старейшины! И так было целую прорву веков. Что могло привести к появлению новых магов с Зодиакальными Тотемами, Грейс не догадывалась. То ли финт природы, то ли Создатель решил пошутить… Но одно ясно четко – дело особой важности. Старейшины решили уничтожить угрозу могуществу. И за успешно выполненную миссию будет соответствующая награда.
Хорошо поразмыслив, Моран пришла к выводу, что задание не такое уж и сложное. О прецедентах с появлением обладателей Старших Тотемов не написано не в одном учебнике, не упоминалось даже в самых тайных архивах. Вывод? Такое произошло впервые. Или… информацию скрыли Старейшины. Но новоявленный маг, скорее всего, не догадывается о собственной силе. Значит, осталось лишь найти того, кому посчастливилось получить от Солнца великий подарок.
Опасения внушала и сама страна. Россия – дикая и необузданная, богатая, непокорная, могучая… Моран подозревала, что Старейшины побаивались славян. Иначе как объяснить осторожные и неторопливые методы завоевания? С десятками государств получалось справиться одним-двумя молниеносными ударами. А с Россией властители мира сражались иначе: растлевали духовно, давали ложные ориентиры и кумиров, пытались разрушить изнутри. А также подкупали глав мелких государств, выстраивали вокруг первой по величине страны пояс из недружественных соседей. Да и аналитики предупредили: Моран может столкнуться с сопротивлением разрозненных групп местных колдунов и волхвов. Им вряд ли понравится вторжение посланницы Старейшин. И хотя любой волшебник третьего уровня сильнее пяти самоучек… но когда русские брали качеством?
Спустя пару дней Грейс Моран спустилась с трапа самолета в аэропорту Шереметьево. Из Москвы до Славгорода предполагалось добираться поездом, дабы не привлекать излишнего внимания. Аналитики придумали твердую и правдоподобную легенду – английский консультант, что приехал в провинциальный городишко по запросу местной дизайнерской фирмы.
Первые же часы, проведенные в столице России, повергли волшебницу в глубокий шок. Она, конечно, понимала, что истории о пьяных медведях с балалайками в руках, по меньшей мере, глупые шутки. Но поразили сами люди: с живым блеском в глазах, с полыхающими Силой аурами. Каждый пятый – неинициированный колдун или ведьма. Встречались и типичные представители чародейского племени. Жили среди обыкновенных людей, ничем не выделялись. А нечисть… В гостинице Грейс увидела несколько непоседливых молодых домовых с хитрыми мордочками, пару кикимор. На улице нос к носу столкнулась с оборотнем одетым в деловой костюм. Для сравнения, в Европе тех же эльфов не видели уже лет сорок, гномы давно покинули Альпы, ушли вглубь Земли. А людей с ярко выраженным магическим даром приходилось искать очень долго. Проверять, тестировать, отбирать. Чаще всего из них получались плохонькие колдуны. А уж до волшебника шестого ранга дотягивал один из тысячи. Поэтому Старшие Семьи и стали гвардией Старейшин. Они – потомки древних волшебных орденов, которые присягнули на верность властителям мира, дабы сохранить жизни в пик «Охоты на ведьм».
Только теперь Волчица осознала всю опасность России. Славяне – беспечные и сильные, духовные, могучие… Если бы захотели, собрались, то раздавили Европу одним плевком. Вот когда можно порадоваться, что на Земле правит экономика, а не магия. Россия нищая, еще выкарабкивается после последствий распада Советского Союза, а Европа, Америка – титаны с колоссальными оборотами денежных средств. И славян надо бить именно сейчас. Пока не очнулись, пока не возмужали и не окрепли. Иначе тому миру, что знают сейчас придет конец.
До Славгорода Моран добралась без приключений. Городишко и, правда, оказался жутко провинциальным, занюханным. На вокзале англичанку встретил директор рекламной фирмы Егоров Федор Сергеевич…
Перво-наперво Грейс наложила на Федора заклятие ложной любви и покорности. Пришлось терпеть слюнявые и страстные признания, вспышки ревности. Но лишний слуга не помешает. Тем более с неплохими связями, каковы у Егорова. После двух дней изучения города, Моран поняла, что задание сложнее, чем казалось сначала. В Славгороде оказалась целая уйма народа двадцати двух, двадцати шести лет от роду со спящим магическим даром. В первые дни волшебница действовала на ощупь. Вечером выходила на охоту, намечала жертву. Накладывала магические путы и убивала в глуши. Но вскоре до нее дошло, что подобные действия очень глупы. В городишке сразу заговорили о маньяке. Милицию и властные органы посланница Старейшин не боялась. Но по соседству обнаружился большой ковен ведьм, несколько десятков могучих колдунов. А в глубине леса ощущалось нечто ужасающе страшное и сильное. Местные чародеи пока не обращали внимания на одинокую волшебницу. Но судьбу испытывать не хотелось.
С каждым днем Грейс теряла терпение и злилась. Строгую схему поимки обладателя Старшего Тотема составить не удалось. А наобум можно было работать несколько лет, перебить половину населения и не достигнуть желаемого. Нужна зацепка, та ниточка, что приведет к магу. И волшебница решилась – вечером отправится к местной колдовской братии, попробует договориться. Деньги решают все. А если добавить пару-тройку волшебных артефактов средней силы, то русские чародеи согласятся.
Карты спутал Егоров. Директору фирмы вздумалось устроить вечер знакомства с коллективом. Отказаться не могла – легенду нужно поддерживать. Но пришла в такое бешенство, что едва не испарила мозг бедного Федора. Долго мучила капризами, истязала то притворной страстью, то холодом. Но в конце концов пришлось одеться, наложить макияж и отправиться в кафе.
Тут поджидали иные сюрпризы. Сотрудники фирмы не выдержали испытания временем и благополучно напились. Русские, что с них взять? Веселье шло полным ходом. Грейс позволила Федору расслабиться, отпустила поводок. А сама прошлась по залу. Присаживалась то за одним столом, то за другим. Разговаривать с пьяными работниками было противно, танцевать и веселиться тем более. Волчица изнывала от скуки и злости.
На глаза попался молодой парень, сидящий на диване в углу. Вроде бы ничего особенного… Короткие светлые волосы, худощавое лицо и яркие голубые глаза. Вполне славянская внешность. Под одеждой угадывалось поджарое мускулистое тело. От парня ощутимо несло Силой. Уже прошел или вот-вот мог пройти инициацию. Еще один возможный кандидат. Самый яркий из тех, кого Грейс подозревала в обладании Старшим Тотемом.
Моран заинтересовалась, осторожно взглянула на парня теневым зрением. Увиденное приводило в замешательство. Волшебница еще никогда не сталкивалась с подобным. Дар Александра – англичанка вспомнила имя, просматривала досье в картотеке фирмы – выглядел удивительно нестабильным. То вспыхивал как солнце, то тух до почти незаметной искры. Пульсация могла объясниться лишь двумя вещами. Либо сильный потенциальный колдун, способности которого кто-то неосторожно пробудил… тогда и вспышки понятны – новоявленный чародей не умеет пользоваться и сгорит на днях… Либо неопытный носитель Тотема, что инстинктивно пытается скрыть силу. Во всяком случае Александр более других соответствовал образу мага.
В мозгу Моран быстро сформировался план действий. Волчица потянулась разумом к своей кукле – Егорову. Заставила пить одну рюмку за другой. Одновременно подкинула навязчивую мысль, усилила агрессию. А сама направилась к угловому столу. Знакомство прошло гладко. Александр сразу отбил мяч, брошенный Грейс, поддержал разговор. Англичанка болтала, корчила из себя полную дуру. Тем временем пыталась воздействовать на парня чарами Соблазнения. Но тот неожиданно оказался крепким орешком. Что-то ощутил, встряхнулся и, извинившись, ушел. Моран грязно выругалась, дернула нити марионетки. Егоров послушно последовал за Александром, вскипая на ходу. Как же так – младший сотрудник посмел приставать к женщине босса!
Волшебница украдкой выскользнула из кафе, с удовольствием посмотрела на драку. А паренек хорош! Быстро сориентировался, ответил жестко и решительно. Но противостоять массе и медвежьей силе Егорова не смог. Когда из зала начали выбегать люди, Моран произнесла заклинание отвода глаз и прошла дальше по дороге. Как и предполагала, через пять минут появился злой Александр. Прошагал мимо, купил в ларьке салфетки и остановился у фонаря.
– Мой выход! – улыбнулась Грейс.
Поправила прическу, приготовила заклятие Аркана Страсти. Нарисовала на лице обеспокоенное выражение и, спотыкаясь, поспешила к парню.
– Саша, подождите, пожалуйста! Александр!..
Стервец так скривился, что Моран захотелось вонзить кинжал в его сердце без долгих размышлений. Но сдержалась – перестраховаться не помешает.
Грейс осталась довольна собой – Аркан Страсти лег чисто и гладко. Александр еще боролся, но инстинкты взяли верх. Размяк и расслабился, бараньим взглядом уставился в вырез платья. Попался! – обрадовалась волшебница. Установила Круг Тишины, впилась в губы опомнившегося парня парализующим поцелуем. Спокойно достала из сумочки напитанный магией нож. Александр мычал, испуганно вращал глазами. Моран ухмыльнулась как можно гадостнее. Как же глупо и жалко выглядит молодой гордец!
– Наконец-то ты мой. Не убежишь, – ласково сказала Моран. Медленно погладила грудь парня, вспорола рубашку… Сильный и красивый, даже жаль убивать.
Но тут волшебница ощутила присутствие другой силы. Натренированные рефлексы заставили отскочить и приготовиться к бою.
– Не тронь!
Ведьма! Как некстати…
Моран зашипела от злости. Быстро отступила в тень и приготовилась к сражению. Ведьмы слабее волшебников по определению, драка не затянется надолго. Но могут возникнуть проблемы… С местным ковеном ссорится не хотелось. Ведьмы, как и прочие чародеи – одиночки. Но связанные законами братства будут мстить. С другой стороны не хотелось выпускать из рук Александра. Нож так и не попробовал крови парня.
Девушка оказалась очень юной. Но волшебница знала, что именно в этом возрасте ведьмы находятся на пике могущества. Да и время года… Равноденствие, Вальпургиева ночь… Ночная всадница накачана силой до предела. А Моран придется ждать дня, чтобы напитаться энергией Солнца. Неприятно…
Грейс пригляделась к ауре ведьмы и зарычала от бешенства. Влюблена! Потому и защищает. Дьявол, как нехорошо вышло! Столкнуться в конце апреля с влюбленной ведьмой – равно, что выйти против разъяренного тигра с маленьким перочинным ножом в руке.
Умом Моран понимала, что нужно отступить. Потом найдет Александра без особых проблем – достаточно подсмотреть в досье адрес. И Ночная Всадница ничем не сможет помочь, день – время иных хищников. Но злость рвала Волчицу на куски, требовала выхода… И Грейс совершила ошибку. Вместо того, чтобы ударить собственной силой, использовала заклятие из арсенала Ночи. Ведьма с легкостью развеяла чары. Насмешливо фыркнула и пока волшебница судорожно плела Сферы Света, схватила за шкирку Александра и взмыла в ночное небо. Грейс ударила вдогонку, но промахнулась. Комки света прошли гораздо ниже, разорвались бесполезным фейерверком.
Дьявол! Дьявол! Дьявол!.. Ярость бурлила в Моран подобно раскаленной магме. Упустила! Проворонила! Сглупила!.. Тотем Грейс пробудился, заставил зарычать от исступления и злости. Хотелось обратиться в волка и кого-нибудь растерзать. Волшебница стиснула кулаки, усилием воли сдержала гнев. Разум должен быть чистым и холодным! Проиграть в битве не значит потерпеть поражение в войне. Завтра посмотрим кто кого…
Грейс глубоко вздохнула, развернулась и неспешно пошла обратно в кафе. Придется выслушивать пьяные бредни Егорова, быть красивой и привлекательной. Но ничего, завтра обязательно отомстит!
По пути внезапно накатила страшная слабость. По телу промчались волны холода и жара, голова противно закружилась. Грейс слабо вскрикнула, споткнулась и упала на асфальт. В ужасе подняла голову, невидяще посмотрела в темное небо. Глаза волшебницы напоминали водянистые лужицы. Раскаленная игла вонзилась в позвоночник, боль продрала от макушки до пят.
Грейс ощутила, что где-то близко… в пределах города произошло нечто ужасное. Какой-то идиот применил заклятие из арсенала некромантии. И теперь над Славгородом расползалось облако ледяной потусторонней силы. Волшебница чувствовала смутные движения во всех слоях бытия. По Астралу и Менталу пронеслась буря, исказила потоки одних энергий, уничтожила другие. Но самое плохое – изменения коснулись и реальности. А значит, кто-то пролил кровь невинного…
Боль отпустила так же быстро, как и нахлынула. Моран ощутила себя лежащей на мостовой. Ноги щипало – ободрала коленки об асфальт. В теле слабость, немного поташнивало. Девушка с трудом встала, встряхнулась и решительно зашагала дальше. Некто очень постарался, пробудил Зло. Теперь город обречен. Но катастрофа никоим образом не отменяет задания, только сокращает доступное время. Носителя Старшего Тотема надо найти даже если Славгород сгорит в преисподней.
