Эпилог

– И она мне, значит, говорит: «Вы меня топите!» А я ей: «Да вы посмотрите на меня, я неделю не мылся. Как я могу вас топить?» – Ваня сделал такое комичное лицо, что все живо представили его, немытого и небритого, только что вернувшегося из вылазки в горы, разговаривающего со скандальной соседкой снизу, и рассмеялись.

В небольшом зале уютного пивного ресторана их было семеро: Ваня, Анна, Нев, Саша, Войтех, Максим и Айя. Все, кто был так или иначе задействован в двух последних расследованиях. Должны были вернуться и Долгов с Дементьевым и Лилей, но их самолет задержали, и они не успели. Эльвира, ко всеобщему облегчению, укатила домой, а потому Ваня, сидящий рядом с Анной, по-хозяйски закинул руку на спинку дивана за ней. Анна, что удивительно, не сопротивлялась.

И Нев, и Войтех выглядели еще не совсем оправившимися после своих приключений. Айя снова надела браслеты, поэтому ее лицо оставалось непроницаемым. Следить за призраками им пришлось до самого утра, и только когда Айя заявила, что больше не чувствует их, Нев согласился с ее словами, а Войтех не поймал ни одного видения, они вернулись домой. Этот день был объявлен выходным, поэтому на работе все появились только утром следующего. А Ваня предложил вечером собраться в ресторане, пока они не разъехались по новым расследованиям.

– Я предлагаю сделать такие посиделки после расследований традиционными, – заявил он, когда официант поставил перед ним уже третий бокал с пивом. – А то что мы все на совещаниях да на совещаниях вместе едим, надо иногда и собираться.

Возражений ни у кого не нашлось, по крайней мере пока. Они продолжали весело болтать, а Саша периодически поглядывала на Максима, вспоминая слова Айи о том, что она должна отпустить его. Сейчас, когда все злоключения остались позади, она снова не понимала, как именно должна отпустить его. Не думает она давно о нем, сама же ушла. Возможно, стоило начать с простого: со смены фамилии.

– Да где там официантка? – возмутился Ваня, когда третий бокал опустел. – Я сейчас протрезвею, а это нехорошо!

– Я схожу за пивом, – вызвалась Саша. – Кому сколько?

Заказов ей набросали столько, что рук едва ли хватит, и это позволило позвать с собой Максима. Тот был несколько удивлен ее выбором, но отказываться не стал. Пока бармен наливал им заказ, они стояли у стойки.

– Что будешь делать с машиной? – поинтересовался Максим, когда молчание затянулось.

– Продам на металлолом, очевидно, – вздохнула Саша. Любимую машину было жалко до невозможности. – Восстановлению она не подлежит.

– Хочешь, я подарю тебе новую?

– Думаю, это будет неуместно.

– Почему?

Саша возмущенно посмотрела на него.

– Потому что мы больше не женаты.

– Я подарю ее тебе как другу, – пожал плечами Максим.

Саша сразу вспомнила слова Айи и поняла, что она была не так уж и не права.

– Не нужно, Макс.

– Почему? – не сдавался он. – Дворжак будет ревновать?

Дворжак, безусловно, будет ревновать, но дело было вовсе не в этом.

– Не из-за него не нужно, а из-за нас, – покачала головой Саша. – Я, кстати, хотела тебе сказать, что хочу сменить фамилию. Стану обратно Романовой.

– Ты же не хотела заморачиваться с документами, – напомнил Максим, и в голосе его проскользнули едва заметные нотки льда. С каждой секундой Саша все больше убеждалась в правоте Айи.

– А сейчас решила, что это неправильно.

– Ну что ж, если хочешь, меняй. Едва ли тебе нужно для этого мое разрешение.

– Не нужно. Я просто хотела, чтобы ты знал.

Бармен как раз поставил перед ними наполненные бокалы, что позволило Максиму ничего не отвечать. Он взял большую часть, оставив Саше пару, и направился к столу. Там Ваня рассказывал уже новую историю, еще более веселую, поскольку смеялись все. Войтех только бросил на Сашу быстрый взгляд, но ничего не сказал.

Разошлись они уже за полночь. Максим и Айя уехали на такси вместе, Ваня уговаривал Анну сделать то же самое, но та так и не поддалась. Правда, сели они все равно в одно такси, поскольку Ваня заявил, что сначала оно отвезет домой девушку, а потом его, и заплатит за все он. Возможно, за время поездки он ее и уговорит. По крайней мере, от Саши не укрылось, как тщательно он следил, чтобы Анин бокал всегда был полон. Напоить девушку – не самый красивый поступок с его стороны, конечно, но, возможно, все остальное он уже перепробовал.

– Саш, можно я задам тебе один вопрос? – поинтересовался Войтех, когда они уже довольно далеко отъехали от ресторана, и за окном машины мелькали только уютные огни ночного города. – Только ответь честно, пожалуйста.

– Я всегда отвечаю честно, ты же знаешь, – улыбнулась она.

– Ты жалеешь о том, что ушла от Максима?

– Что? Войта, ты чего? Ты же знаешь, что я никогда не жалела.

– Никогда не жалела раньше. А теперь? Когда своими глазами увидела то, что у вас могло бы быть?

– И все равно не жалею, – заверила его Саша.

– Тебя совсем не тронули дети?

– Ну, во-первых, не дети, а ребенок. С девочкой я не успела познакомиться. А во-вторых… Да, тронули. И если уж честно, наверное, на какое-то мгновение я пожалела, что у меня этого не будет. Когда в первую ночь мы укладывали Димку спать, лежали все втроем вместе, я жалела, что это неправда. Но это было просто мгновение, которое тут же прошло и больше не повторится.

Такси остановилось возле их дома, и на какое-то время разговор пришлось прервать. Саша даже успела подумать, что ее ответ Войтеха удовлетворил, но когда они оказались в квартире, он снова сказал:

– Я видел, как ты сегодня смотрела на Максима.

Саша открыла рот, чтобы рассказать, почему именно она на него смотрела, что представляла в этот момент, но так ничего и не сказала. Она уже и так пожалела, что рассказала о той ночи, когда они вдвоем укладывали Димку спать. По лицу Войтеха редко можно было что-то понять, но она уже давно его знала, могла угадать некоторые вещи и с полунамека. Он услышал только, что она жалела. Не стоит рассказывать ему сейчас, что, оказывается, она два года все еще держала Максима при себе на ментальном уровне, или как там это назвала Айя. Едва ли Саше удастся объяснить ему, что никого она держать не хотела и ни о чем таком не думала.

– Ни на кого я не смотрела, – только и ответила она, проходя в спальню, чтобы снять уличную одежду. – И потом, – она выглянула из спальни и улыбнулась, – если уж на то пошло, мы всегда можем завести ребенка.

– Но это будет не Димка.

– Не Димка. Это будет наш ребенок.

– Чтобы ты потом сбежала от меня и обыденной серости со мной к тому, кто снова предложит тебе приключения? – не удержался Войтех. – Или, еще хуже, жила со мной из-за ребенка, больше не любя?

– О, если ты действительно так считаешь, то нам не стоит даже пытаться строить дальше отношения, – снова улыбнулась Саша, но почти сразу поняла, что Войтех не шутит.

Она все еще ждала, что он сейчас рассмеется, поддержит шутку, и они закончат этот разговор на какой-нибудь позитивной ноте, но он молчал. И она понимала, что он сказал эти слова серьезно. Улыбка медленно сползла с ее лица.

– Ты поворачиваешь против меня мои же слова.

– Но ты сама их сказала, – напомнил Войтех.

– И я сказала еще, что нам не стоит строить отношения, если ты так считаешь.

– А ты считаешь так?

– Да. – Саша уверенно кивнула. – Я не могу и не хочу жить с человеком, который мне не доверяет. Я не представляю, как мы будем жить, если ты все время будешь ждать от меня подвоха.

Войтех снова промолчал, не попытался переубедить ее, не сказал, что она все поняла неправильно. И она сорвалась почти на крик:

– Черт тебя побери, Войта! Это нечестно! Нечестно попрекать меня поступками, которые я совершила ради тебя же! Да, я ушла от Максима, потому что влюбилась в тебя. Но нечестно думать, что я точно так же уйду от тебя!

– А ты можешь дать гарантии, что этого не случится?

Саша выдохнула и как-то разом растеряла весь запал кричать. Словно в ней не осталось больше сил. В глубине души она не верила, что все это происходит на самом деле.

– Не могу. – Она покачала головой и прислонилась к стене. – Как и ты не можешь дать гарантий, что не влюбишься в другую. Никто и никогда не может дать таких гарантий. Но когда люди живут вместе, когда здесь и сейчас они друг друга любят, они в первую очередь доверяют друг другу. И если ты мне не доверяешь, то уходи. Прямо сейчас уходи.

Войтех продолжал стоять в прихожей молчаливым изваянием, и Саша разозлилась:

– Ну, чего ты стоишь? Я ведь сказала, что гарантий не будет! Может быть, я прямо завтра влюблюсь в другого. Уходи!

– Что ж, и это ты тоже сама сказала, – констатировал Войтех, открывая дверь.

На улице было сыро и прохладно. Он поежился от дунувшего в лицо ледяного ветра. Дурацкая получилась ссора. Еще вчера он не собирался расставаться с Сашей. И уж точно не стал бы этого делать по такому поводу. Хоть и действительно боялся, что однажды она заскучает с ним, если он не сможет обеспечивать ее приключениями, в чем не так давно даже брату признавался. Но расставаться из-за этого было глупо.

Однажды Войтех уже высказывал ей подобные опасения, но, как потом выяснилось, все это происходило у него в голове. И у него в голове Саша сделала вид, что не услышала этих слов, проигнорировала их. Очевидно, реальная Саша несколько отличалась от его представлений о ней.

Однако сегодня утром кое-что выяснилось, что заставляло его сейчас уходить дальше от ее дома, вместо того чтобы вернуться и сгладить конфликт.

Вчера, пользуясь выходным, Войтех сходил в местную клинику на очередное обследование. Обычно их проводил Долгов лично, но Войтех не мог ждать. После возвращения из другого мира что-то изменилось. Если раньше опухоль проявляла себя лишь периодическими головными болями, то теперь Войтех внезапно понял, что чувствует ее. Нет, она не болела, он просто ощущал ее, как чувствуют руку или ногу. Ждать возвращения Долгова не смог, поэтому отослал ему снимки по электронной почте.

Утром Костя позвонил ему, чтобы поделиться своим экспертным мнением. И Войтех почему-то сразу понял, что ничего хорошего его не ждет.

– Ничего не понимаю, – растерянно произнес Долгов, когда Войтех снял трубку. – Что ты с ней сделал?

– Она выросла?

– Если бы она выросла, мы бы сейчас не разговаривали, – хмыкнул Долгов. – Нет, у нее прежние размеры и очертания, но она… другая. Светится на снимках по-другому.

– Это хорошо или плохо? – настороженно уточнил Войтех.

– Сложно сказать. Едва ли хорошо. В том плане, что раньше мы хоть примерно понимали, чего от нее ждать. Сейчас я не знаю. Ни у кого из тех, кого я наблюдал раньше, она так не менялась. Поэтому я не знаю, что будет дальше. Нужно наблюдать. В таких вещах любые изменения настораживают.

– Я понял. Спасибо, Костя.

– Ты там заранее себя не хорони, – посоветовал Долгов. – Я вернусь, будем разбираться.

– Хорошо. Данные эти в мою карту пока не вноси. Не хочу, чтобы Саша знала.

Он действительно не хотел, чтобы она знала. По крайней мере, пока они не выяснят, хорошо это или плохо. Интуиция была солидарна с Долговым: любые изменения, кроме полного исчезновения, не к добру. И он все еще хотел оставить за собой право разбираться с этим самостоятельно.

В тех же его фантазиях Саша убеждала его, что раз они любят друг друга, то и все проблемы должны решать вместе. Но Войтех уже выяснил, что представлял себе ее по-другому, и те ее реакции отличались от настоящих. Нет, он не думал, что Саша бросит его в случае реальных проблем, но он не хотел, чтобы она тяготилась их отношениями и не видела для себя моральных возможностей их оборвать. Он не хотел, чтобы однажды она осталась с ним исключительно ради ребенка, и еще больше не хотел, чтобы осталась из жалости.

Тем более Войтех был почти уверен, что опухоль изменилась из-за его визитов в другой мир. Возможно, потому что он делал это слишком часто, возможно, потому что провел некоторое время там, где на самом деле был мертв. Нев ведь предупреждал, что мир будет стремиться уничтожить чужака. Похоже, это было действительно так. И это тоже Саше знать не стоит. Бо́льшую часть раз он ходил туда из-за нее. А потому не нужно вешать на нее такое чувство вины. Так что их ссора теперь была очень даже ко времени.