Глава 10
Значит, и это было предусмотрено...
Слава богу, это были люди.
За одну нано-секунду Мирон успел обрадоваться этой мысли - тому, что стрелять пришлось по целям простым и понятным, а потом - ужаснуться. Он стрелял в людей! В настоящих, из плоти и крови, а не кучку пикселей. И кровь эта разбрызгивалась самым реалистичным образом.
Один, подбежавший очень близко, остался без головы - меткая пулеметная очередь срезала её начисто. У другого кровь хлестала из обрубка руки, третий... Впрочем, считать было некогда.
Почему-то они бежали строго по-очереди, как в плохом боевике. Если б навалились всем скопом, - думал Мирон - никакой пулемет не помог бы.
Он старался стрелять короткими очередями - не представлял, сколько вообще есть патронов, и на всякий случай экономил. С теми, кто прорвался, разбиралась Мелета.
Нет, он не слышал ни влажного хруста, какой бывает, когда острый нож врезается в плоть, ни криков, ничего такого. Просто сзади, за спиной, не прекращалась какая-то шумная возня. Сопение, ворчание, будто там были вовсе не люди, а стая голодных псов.
Посмотреть, справиться как у неё дела, он не мог. Вокруг валялся десяток тел, когда нападающие наконец сменили тактику.
Что-то обрушилось на Мирона с потолка, он упал на колени, автомат отлетел в сторону и ударился о рельс. Подбородок обхватили цепкие клешни и стали выворачивать голову назад. Он напрягся, схватил руками эти клешни, попытался оторвать от себя, но в запястье вцепились еще и зубы. Кожу прокусили и он скорее услышал, чем почувствовал, всасывающий звук... Отвлёкшись на укус, нападающий ослабил хватку и Мирону удалось сбросить его с себя, перекинув через голову. Из руки был вырван здоровый кусок мяса - в свете фонаря мелькнула залитая кровью нижняя часть лица, совершенно безумные, белые без зрачков глаза и бледный, лишенный волос выпуклый череп...
Пнув по этому лицу, сладострастно, наотмашь, Мирон отбросил урода от себя, но на него уже навалились двое - вцепились в руки и совершенно лишили подвижности.
- А-а-а-а! - крик вырвался, будто его кто-то вытолкнул и Мирон, набрав еще воздуху, раскрутил этих двоих вокруг себя и по очереди шмякнул об стену.
Были они какие-то лёгкие, бесплотные, он даже подумал, что это Призраки, просто другой формы, но ведь кровь же текла? Тогда он с содроганием решил, что это дети. Но нет. Формой лысых черепов, костистыми руками и ногами они никак не походили на детей. Просто очень худые люди. Изможденные, можно сказать.
Наконец нашествие прекратилось. Тяжело дыша, Мирон подобрал автомат, проверил затвор, повёл стволом вокруг... Да нет, вроде бы, никто не шевелится.
Было их человек пятнадцать. В каких-то землистых обмотках - Мирон с трудом опознал пенороловую плёнку, с ног до головы увешанные мелкими желтоватыми предметами. Только наклонившись, он рассмотрел, что это были косточки и черепа крыс...
Мелета, стоя рядом, как ни в чём ни бывало, вытирала свой нож тряпочкой. Странный он какой-то, - подумал Мирон, искоса изучая клинок. Очень простая, выточенная из какого-то чёрного пластика рукоять, и изогнутое, фрактально иззубренное лезвие. На щеке угадывался какой-то узор, но в неверном свете фонарика не разберешь.
- Что это было? - назвать этих уродов "кто" не поворачивался язык.
- Чёрные ходоки, - спокойно ответила девушка. Будто сообщала о новой разновидности жуков.
- Они что, всё время здесь живут? - Мелета кивнула, и Мирона перекосило. В кромешной тьме. Без еды. Без нормального воздуха. - И что они здесь едят?
- Угадай.
Он еще раз посмотрел на крошечные зубастые черепа, в виде ожерелья свисавшие с шеи одного из ходоков. Наверное люди, по сравнению с крысами - царская жрачка...
- Повезло, что их было мало, - Мелета деловито перешагивала ходоков одного за другим, и Мирон потащился за нею. Сердце никак не хотело успокаиваться, лодыжки подгибались, а зубы выбивали чечетку. - Если б пришла стая - не отбились бы.
Аккуратно вытащив из онемевших пальцев Мирона автомат и наскоро его осмотрев, она сунула оружие за капюшон рюкзака. Прятать не стала, - отметил он. - Значит, не всё еще кончилось.
- Почему ты отдала мне автомат? - спросил он. Мелета смотрела на него, ничего не говоря. - Ну, я имею в виду... Он же эффективнее ножа. Ты могла оставить его себе.
- Ты важнее, чем я. Значит, у тебя должно быть лучшее оружие.
- Важнее? - Мирон опешил. - Да кто тебе это сказал?
- Ты разговаривал с Уммоном. Он возложил на тебя миссию, а значит, ты должен остаться жив.
- Миссию-шмиссию... - пробормотал Мирон. - Да что ты об этом знаешь? Может, я отказался?
- Ты идешь со мной. Значит, ты не отказался.
- А куда мне еще деваться? - он разозлился. - Я что, должен был плюнуть на всё и выбираться сам?
- Платон выбрал тебя, - упрямо сказала Мелета. - Ты нужен ему.
Отвернувшись, она пошла по шпалам. Автомат под капюшоном чуть заметно подпрыгивал.
- Ты не устала? - спросил Мирон минут через пять. Молчать было невмоготу. Хотелось выплеснуть накопившееся напряжение, поговорить хоть о чем-нибудь, лишь бы хоть немного отдалить от себя вспышки выстрелов, белые безумные глаза и поблескивающие в свете фонарика голые черепа... Оставить между собой и ними ветхий заборчик из слов. - Может, я понесу рюкзак?
- Ничего, - как всегда коротко ответила она. - Всё нормально.
- Кто эти ходоки? - опять спросил он, прошагав в тишине минуты две. - На выродков похожи. Ошибка селекции...
- При позапрошлом мэре был приказ: очистить Москву от бомжей, - сказала Мелета. - Ловить, и куда-то вывозить их было слишком хлопотно, вот их и загнали под землю.
- Ясно, - ответил, не разжимая зубов, Мирон. - Всё с ними понятно...
Сначала они пытались жить, как все. Строили посёлки из коробок, добывали еду и воду... Потом начала сказываться нехватка витаминов. Элементарного солнечного света. Антибиотиков и антисептиков... Они умирали сотнями, но те, кто выживали - превращались в чёрных ходоков.
Через часа полтора быстрой ходьбы Мирон стал замечать, что из-за стены доносится равномерный воющий гул. Словно там работал высокоскоростной бур или двигалось что-то быстрое...
- Мы приближаемся к суперметро?
- Да, - кивнула девушка. - Ты только заметил?
Новые, скоростные поезда не могли ходить по старым, изогнутым веткам. Им требовались ровные, с очень плавными изгибами, туннели.
- Выйдем через одну из станций наружу? - вновь спросил он.
Навалилось облегчение. Скоро. Скоро эта муть закончится. Перестанет давить темнота, удасться глотнуть свежего воздуха... Удивительно. Раньше он никогда не испытывал бешеной тяги к свежему воздуху. Наоборот: открытые пространства пугали, заставляли чувствовать себя неуютно. Но теперь, после нескольких часов, проведенных под толщей земли, в совершенно другом мире, населённом диковинными и опасными существами, Мирон чувствовал потребность оказаться на улице. Под открытым небом, среди нормальных людей, которые не собираются его есть.
Гул приближался. Он походил на звук взлетающего гиперзвуковика, но был гуще, насыщеннее. Мирон решил, что это из-за стенок туннеля. Звук в них не распространяется во все стороны, а концентрированно уходит всего в двух направлениях.
В животе зародился нетерпеливый трепет, предчувствие перемен. Он пошел быстрее, почти побежал за девушкой - она тоже ускорила шаг. А потом остановилась.
- Ты что? - Мирон ткнулся ей в спину. - Опасность? Опять ходоки?
- Нужно переждать, - она кивнула на ржавую дверь, утопленную в бетонную стену и почти незаметную под слоем пыли.
- Чего ждать-то? - было жалко, что хорошее предчувствие растворяется в волне раздражения. Уходит, протекает сквозь пальцы, как вода в песок. - Мы же почти выбрались! Давай сделаем последний рывок...
- Нельзя, дурачок, - она вновь вернулась к снисходительному тону. - Там день, мы оба в розыске. Нам нельзя выходить.
- И что? - про то, что его ищет полиция, Мирон как-то забыл. - Вечно теперь будем сидеть под землей? Пока не станем чёрными ходоками?
Закатив глаза и отвернувшись, Мелета стала ковырять в двери железной загогулиной, которую достала из рюкзака.
Значит, и это было предусмотрено... - рассеянно подумал Мирон. - Мене, текел, упарсин. Весь его путь, начиная с материнского звонка, был измерен, взвешен и просчитан до последнего шага. А значит, бесполезно сопротивляться. Платон не позволит сойти с дистанции. Ведь он - старший брат. И отлично знает, как этого не допустить.
- Мы побудем здесь до темноты. Подождем одного человека. А потом выйдем на поверхность.
В том, как она произнесла слово "поверхность" угадывался чуть ли не священный трепет.
- Какого человека? Зачем его ждать? - от любого незнакомца Мирон ожидал только неприятностей. По-другому как-то не выходило.
- Затем, зачем надо, - дверь скрипнула и Мелета, навалившись плечом, толкнула её внутрь. - Чего смотришь? - спросила она. - Помогай. Заржавела в хлам...
Он вздохнул и пристроился рядом с девушкой. Несмотря на долгий путь, от её волос всё еще слабо пахло земляничным мылом.
Дверь отошла рывками сантиметров на двадцать пять, а затем застряла окончательно. Мелета, сняв рюкзак, протиснулась внутрь. Затем протянула руку.
- Давай, - приказала она. - Пролазь боком.
- Может, не надо?
Он боялся что дверь, если они её захлопнут за собой, уже никогда не откроется. Так и подохнут они в этом склепе, всеми забытые, никому не нужные...
- Лезь, сказала. Хочешь, чтобы ходоки тебя почуяли?
Это был аргумент.
Стиснув зубы, пыхтя, как паровоз, Мирон протиснулся в щель и замер, щурясь от яркого света. Яркого - по меркам подземелья...
Под потолком вполнакала светила желтая лампочка, провод от неё тянулся к небольшому аккумулятору на полу.
Комнатка была крошечная, три на три. Стены - всё тот же бетон, украшенный старинными бумажными постерами. В углу - топчан, застеленный синим войлочным одеялом, под ним даже угадывалась подушка в серой от времени наволочке. Пол был голым, чисто выметенным, справа от топчана - колченогий столик и два обгрызенных табурета. На столе, прикрытые плёнкой, стояли жестяные кружки и медный, тусклый от старости чайник.
- Каптёрка обходчиков, - тихо сказала Мелета. Из её рта нежным облачком вырвался пар. - Поезда давно не ходят, и об этом месте все забыли. Кроме нас.
Пыли нет, - отметил Мирон. - На столе, рядом с кружками, банка с суррогатом заварки и пакетики сухих сливок. Значит, здесь кто-то бывает.
Раздался гулкий грохот. Мелета всё-таки захлопнула дверь...
Сразу стало очень тихо. Слышно только их общее дыхание и шум крови в ушах.
- Ну? - спросил Мирон. - И что будем делать?
Мелета уже копалась на столе. Сдернув плёнку, она взяла чайник, из ящика на полу достала бутылку с водой, крошечную горелку с газовым баллоном - Мирон не думал, что такие до сих пор выпускают...
- Чаю пошвыркаем и спать, - сказала она, водрузив чайник на горелку. - Ты вообще голодный?
- Не знаю, - буркнул Мирон, осторожно усаживаясь на кровать.
Только сейчас он почувствовал, как гудят ноги и саднят натёртые в чужих кроссовках мозоли. Он ведь не привык к таким нагрузкам. Одно дело - поддерживать форму с помощью биогеля, в котором полно всяких там протеинов и других присадок, а совсем другое - наматывать километры на своих двоих. Кто его знает, может, завтра он вообще не сможет ходить...
Есть тоже не хотелось. Живот был пуст больше суток, но после крыс, бездомных и ходоков мысль о еде вызывала только спазмы.
Чайник засвистел - такой уютный, домашний звук, и Мелета, налив кипятка в две кружки и бросив к ним по пакетику заварки, села рядом с Мироном.
- Осторожно, - сказала она. - Кружка очень горячая.
Мирон взял её, обернув ладонь рукавом толстовки. В каптерке был дубак, и греть руки о горячую кружку было приятно.
Так они и сидели, прихлёбывая горячий, чуть горьковатый чай и молчали. Разговаривать не хотелось. Закрытая дверь, вопреки страхам Мирона, давала чувство защищенности, чувство покоя. Весь мир, с его заботами и проблемами, остался по ту сторону. Здесь же, в тесном пространстве с чуть помаргивающей лампочкой, были только они.
Накатила апатия. Она накрыла мягким облаком, затемняя мозг, заглушая все мысли, оставляя на поверхности только лёгкое покачивание, словно плывёшь в маленькой лодке по спокойной реке...
Мирон не заметил, как Мелета вытащила у него из рук остывшую кружку, как голова опустилась на подушку, а ноги согрелись - их накрыли колючим, но тёплым одеялом...
Проснулся он рывком, словно вынырнул из воды в глубоком колодце. И первым делом почувствовал, что шея освободилась - пока он спал, Мелета сняла с него собачий ошейник.
Лампочка под потолком горела куда более тускло, чем в начале. Аккумулятор садится, вяло подумал Мирон. Надо было выключить...
Рядом, спиной к нему, лежала Мелета. Она была без куртки, только в такой же, как у него, толстовке. Острые лопатки выпирали сквозь мягкую ткань и от этого спина девушки казалась хрупкой и беззащитной. На шее, над воротником, завивался локон волос.
Не удержавшись, Мирон легонько подул на него, и локон всколыхнулся, открывая нежную полоску кожи и пульсирующую возле позвоночника жилку. Девушка вздохнула, потянулась, а потом повернулась на спину. Глаза её были закрыты, но он чувствовал, что Мелета не спит.
Тогда он наклонился - ничего не мог с собой поделать - и поцеловал её. Губы Мелеты были мягкими, тёплыми и чуть обветренными.
Она ответила. Развернувшись, чтобы было удобней, просунула руки под его майку и провела кончиками пальцев по спине. Он резко выдохнул. И прижался к девушке всем телом.
В каптерке было холодно, и раздевшись, они почти с головой залезли под колючее одеяло. Грудь у Мелеты была небольшая, очень белая, а соски твёрдые, как вишнёвые косточки. Мирон всё время порывался что-то сказать, как-то обозначить свои действия, а может, границы, но Мелета закрывала ему рот поцелуями. Почему-то сейчас все эти кольца и болтики у неё на лице не казались лишними и неуместными...
Она была горячая, гладкая, с сильными и крепкими мышцами, наработанными, понял он, не в Ванне, а долгими часами физических нагрузок. Бегом, ходьбой, переноской тяжестей и другой работой. Ладошки - твёрдые, с чуть заметными мозолями.
А еще она была послушной - делала всё, что он хочет... И ни разу не назвала его дурачком.
Интересно, это Платон тоже предвидел? - подумал Мирон, вновь погружаясь в сон. - Просчитал, выбрал симпатичную девушку... Чтобы привязать его. Привить чувство ответственности. На мгновение накатило раздражение, но он отбросил его. Просто запинал в угол сознания и запер на висячий замок. Хрен с ним, с Платоном. Будь, что будет...
- Чему ты улыбаешься? - спросила сквозь дремоту Мелета.
- Да так, - он погладил её кончиками пальцев по голой спине. - Ты очень красивая, ты знаешь об этом?
Второй раз он проснулся от резкого запаха кофе.
Мелета, полностью одетая, сидела на корточках рядом с горелкой и следила, как в кастрюльке поднимается коричневая пена.
Бросив на него короткий взгляд, она вернулась к своему занятию.
- Одевайся. Скоро придёт Мышонок.
Такие дела, - думал Мирон, натягивая джинсы. - Ни "Привет, милый", ни "Как спалось?"... Просто перепихнулись и двигаемся дальше.
Кофе был тягучим, как смола, и таким же чёрным. А еще щедро сдобренным сахаром пополам с корицей. Запах напомнил Мирону ту коробку на станции, с старушкой внутри. Но своё дело он сделал: поднял на ноги и прочистил мозг.
Когда Мелета налила по второй кружке, в дверь тихонько поцарапались. Сначала Мирон думал, может, это крысы, но тихий скребущий звук повторялся через равные интервалы, перемежаясь коротким стуком.
Секунду посмотрев на дверь, девушка повернулась к Мирону.
- Так ты сделаешь то, что от тебя хочет Уммон?
Вопрос был неожиданным, и взгляд её выражал тревогу, но Мирон вдруг почувствовал удивительное спокойствие. И уверенность.
- Ага, - сказал он, и в подтверждение несколько раз кивнул. - Сделаю.
- Уверен?
- Да, чёрт меня побери. На все сто.
Когда пришла эта уверенность, он не знал. Может, во время близости, а может, во сне. Но скорее всего, когда он увидел того Призрака на путях. Да, именно тогда, - понял Мирон. Всё остальное - просто слёзы под дождём...
Выждав еще секунду, Мелета встала с топчана и шагнула к двери. По пути она щелкнула тумблером на аккумуляторе, погрузив каптёрку в непроглядный мрак.
Мирон подобрался. Он пытался припомнить, куда она положила рюкзак с автоматом, но не мог. В правый угол? В левый? Чёрт, никак не вспомнить... Если подумать, такие провалы в памяти с ним впервые.
Отодвинув непокорную дверь сантиметров на десять, она что-то сказала в щель. Ей ответил невнятный шепот. Затем дверь начала толчками, сопровождаясь немилосердным скрипом, открываться.
Мышонок - здоровенный, похожий на борца Сумо, с глянцевыми, будто политыми маслом волосами, стянутыми в крошечный хвостик на затылке - занял собой весь объём каптёрки. Он не был слишком высоким, вряд ли выше Мирона, но зато очень, очень широким. Громадные покатые плечи, ноги, с ляжку быка каждая, а вот руки заканчиваются удивительно тонкими, чувствительными пальчиками. Кожа его в свете электрической лампочки отливала нежно-лимонной желтизной, а лицо будто бы сошло с древней картины нихонга - такие были у самураев, на гравюрах пятнадцатого века.
Улыбнувшись мягкой детской улыбкой, Мышонок пожал Мирону руку - тогда-то он и заметил тонкие пальцы с аккуратно подпиленными розовыми ногтями - а затем, ловко уместившись на полу в позе лотоса, раскрыл принесенный с собою армейский вещмешок.
- Новая одежда, - объявлял Мышонок, вынимая из рюкзака несколько пакетов, завёрнутых тончайшую рисовую бумагу. Сложена так хитро, что развернешь - и так же сложить уже не получится.
Мирон заметил логотипы Ямадзаки, Томохико Ямады и Альвареса Торреса. Дорогие брэнды. Можно сказать, самые дорогие.
- Нанопорная маска, - следующий свёрток поменьше, с лейблом из двух соединённых колец. Шанель. - Очки - чёрные в чёрной оправе. Бирка с логотипом компании была слишком мелкой, но по хищным обводам Мирон догадался, что очки - тоже не корейская подделка.
- Ну, прямо подарки на Новый год... - буркнула Мелета, попивая чёрный кофе из металлической кружки.
- А теперь... - Мышонок взял многозначительную паузу, - Самое главное. Медленно, словно факир, выманивающий змею, он достал что-то чёрное, в пакете из прозрачной пылеотталкивающей плёнки. - Та-да-а-ам!
- И что это за херня? - Мирона уже несколько утомило представление. Хотелось выбраться на улицу. Как можно быстрее.
- Костюм, - парень, похоже, обиделся на такое небрежение к его подаркам. - Армани-Судзуки. Пиджак - приталенный, однобортный. Брюки - две выточки спереди, стрелка, манжеты по низу. Ткань: шерсть английской тонкорунной овцы, ручная выделка. Пуговицы выточены из панциря галапагосской черепахи.
- Ясно... - Мирон даже растерялся. Такого наплыва сведений он не ожидал. - Я хочу сказать, зачем это всё вообще, - он обвел взглядом россыпь пакетов на бетонном полу. - Из-за чего сыр-бор?
Мышонка вопрос озадачил. Достав из недр рюкзака световой карандаш, он задумчиво почесал им кожу под хвостиком на затылке, затем посмотрел на Мелету. Лицо его, круглое, чуть плосковатое, оставалось равнодушным. Жил только взгляд.
Наконец, придя к каким-то своим выводам, здоровяк шумно вздохнул и воззрился на Мирона.
- Вам нужно кое-куда сходить, - ему показалось что Мелета, перед тем, как японец начал говорить, едва заметно кивнула. - И такая одежда будет наиболее уместна.
- И куда же? - скептически спросил Мирон. - В крутой ресторан с живыми официантами?
- Не совсем, - японец деликатно потупился, убрал невидимую пылинку с пиджака... - В здание, принадлежащее Службе Безопасности Москвы.
