Глава 2

Я проснулась рано, но сразу с постели не встала.

«Если у Варвары Веретенниковой имелся изъян в виде оттопыренных ушей, то, скорее всего, девушка страдала комплексом неполноценности, – подумала я. – Это уже в юности, конечно. Но и в детском возрасте ребенок испытывал недетские страдания. Шутка ли сказать, оттопыренные уши! Это сколько же прозвищ можно придумать! «Чебурашка», «ушастик», «нетопырь»…

Список можно продолжить. Ведь дети настолько изощренный народ в смысле прозвищ, что взрослым нет смысла даже и тягаться с ними. А в юности Варвара просто потеряла покой, надо полагать. Еще бы! «Пора любви», как сказал поэт, а тут такой недостаток во внешности. Да, но…

Константин Бартелеймонов ведь предложил Варваре руку и сердце. Предложил, да, но после того как ее брат попал в тюрьму за убийство, произошедшее в драке. Потом Варвара погибает в автомобильном происшествии, а Бартелеймонов становится хозяином четырехкомнатной квартиры в престижном районе.

Нет, предположить, что Константин мог каким-то образом подстроить аварию, в которой погибла его молодая жена, еще можно, но остальное…

Как, интересно, Бартелеймонов смог организовать групповую драку, да еще и устроить так, чтобы его друг Борис нанес роковой удар со смертельным исходом? В результате чего Веретенников попал за решетку. А Константин в одночасье стал единоличным хозяином огромной жилплощади. Надо полагать, квартира стоила приличную сумму.

Как Бартелеймонов смог провернуть такое? Это и предстоит выяснить».

Я встала с постели и прошла на кухню. Поставив на плиту чайник, я отправилась в ванную и встала под душ. Потом растерлась махровым полотенцем и окончательно прогнала остатки сна.

Сняв с плиты закипевший чайник, я принялась варить свой любимый напиток – кофе. Потом я достала с полочки пакет мюслей и насыпала их в боул. Залив их кипятком, я размешала получившуюся кашицу и накрыла боул блюдцем. Через пять минут завтрак был готов.

«А может быть, приготовить что-нибудь более существенное? – подумала я. – Кто знает, когда еще придется пообедать? И насколько калорийным будет второй прием пищи? А-а, ладно. Не буду заморачиваться насчет еды, в конце концов, с голоду не умру, порой приходилось обходиться без пищи и гораздо дольше. Самое главное для меня – это кофе. Вот без него я действительно – никуда».

Покончив с завтраком и не спеша выпив чашечку отменной «арабики», я вышла на балкон и выкурила сигаретку. Ну вот, теперь можно собираться.

Я причесалась, нанесла дневной макияж, надела джинсы, футболку и ветровку и вышла из квартиры.

Я подъехала к дому, где, по словам соседки Нинель Федоровны, жила Варвара Веретенникова с братом Борисом, а после его ареста – со своим мужем, Константином Бартелеймоновым.

Это был добротный дом сталинской постройки. Да, квартира, что и говорить, могла стоить кругленькую сумму. Такие квартиры, как, впрочем, и сам район, считались одними из самых престижных.

Я оставила машину недалеко от дома, а сама вошла во двор. Вот дворовое пространство не производило впечатления. Двор был маленьким, практически лишенным деревьев и детской площадки. Однако буквально в двух шагах находилась ухоженная набережная, где в изобилии росли деревья, а также были разбиты цветники и находились многочисленные детские уголки.

Я поднялась на нужный мне этаж и позвонила в массивную входную дверь.

Дверь открыли не сразу. Я уже решила, что дома никого нет и что придется мне еще раз сюда наведаться. Все же я решила позвонить еще раз. И тут мне повезло. Сначала я услышала шаркающие шаги, потом послышался звук открываемых замков и, наконец, не то удивленный, не то недовольный женский голос:

– Кто там?

– Откройте, пожалуйста, мне надо увидеть Варвару, – сказала я.

– Кого вам надо? – переспросила женщина за дверью.

– Варвару, – четко, почти по слогам, произнесла я.

«Возможно, женщина не очень хорошо слышит, – подумала я, – хотя я сказала довольно громко».

Дверь наполовину приоткрылась, и я увидела пожилую женщину за шестьдесят. Она была одета в домашний велюровый костюм бордового цвета, состоящий из брюк и куртки. Ее седые волосы были коротко пострижены и закреплены с боков блестящими заколками. Женщина стояла передо мной и тяжело дышала, как будто страдала астмой.

– Так кого вам надо? – спросила женщина. – Говорите громче, я плохо слышу.

– Мне нужна Варвара Веретенникова, – громко и медленно сказала я.

Женщина недоуменно пожала плечами и снова посмотрела на меня.

– Мы с Варварой учились в университете, – начала я, – потом я уехала в другой город, а Варя осталась здесь. Ну а сейчас я вот приехала навестить родных и решила к Варе зайти.

Женщина покачала головой.

– Вы пришли не по адресу.

– Как это не по адресу? – настал мой черед удивиться. – Варя живет именно в этом доме, именно в этой квартире. Мы столько раз устраивали у нее студенческие вечеринки.

– Не знаю, что вы у нее устраивали, только она здесь не живет! – отрезала женщина.

– Так она что? Переехала, что ли? – я делано изумилась.

– А вы что? Совсем ничего не знаете? Какая же вы подруга? – подозрительно спросила женщина.

– Мы давно не переписывались… – я придала своему голосу растерянность. – Я и не знала, что Варя больше здесь не живет… Ой, простите, как к вам обращаться? – запоздало спросила я.

– Я – Анастасия Афанасьевна, – ответила женщина.

– А меня зовут Татьяной, – сказала я.

Я решила назваться своим настоящим именем, ведь вряд ли новым жильцам известны подруги Варвары.

– Постойте-ка, а это не вы ли устраивали здесь нам скандалы? – вдруг спросила женщина.

– Какие скандалы? О чем вы? – недоуменно переспросила я.

– Ну как же, еще и обвиняли нас во всех смертных грехах! – воскликнула Анастасия Афанасьевна. – Ходили все, ходили, угрожали судами. Потом наконец-то отстали. Долго вас не было. Мы с дочерью уже стали забывать эту историю, как кошмарный сон. А вы вот опять заявились!

– Да что вы такое говорите, Анастасия Афанасьевна?! – тоже воскликнула я, но в отличие от женщины – недоуменно. – Я же говорю, что, когда мы собирались на квартире у Вари, она жила здесь вдвоем с братом. Что было в ее жизни потом, я не знаю. Просто не в курсе. Вот сейчас приехала в родной город и решила повидаться с подругой.

Женщина покачала головой:

– Нет больше вашей подруги, умерла она.

– Да вы что?! Как так умерла?! – я натурально изобразила неподдельное изумление.

– Как, как! Как все люди умирают, – ворчливо сказала женщина.

– Да ведь… она же молодая совсем! Как же так… почему же… – я продолжала играть подругу Варвары, пребывающую в совершенном неведении.

– Люди не только от старости умирают, – заметила Анастасия Афанасьевна. – А ваша подруга погибла в автодорожной катастрофе, разбилась на машине. А ее подруга – не вы, другая, я теперь вспомнила, – она пришла вот так же, как и вы. Говорит, что тоже давно они не виделись. Сначала она не поверила, что произошла авария и ее подруги нет в живых. Начала кричать, обвинять нас с дочерью в том, что это мы все подстроили, а потом завладели ее квартирой. Ну надо же такое сочинить?! Как мы могли такое устроить, хоть бы подумала, прежде чем обвинять в таком!

– О господи! – я обхватила себя руками. – Вот ужас-то! Даже и не знаю, кто это мог быть? Может быть, к вам приходила ее школьная подруга?

– Да какая разница, школьная или не школьная?! – раздраженно выкрикнула женщина. – Нервы она нам подергала будь здоров! Мы здесь совершенно ни при чем. Купили мы квартиру по закону, все документы оформили как полагается, нотариально или еще как там, я не знаю. Моя дочь занималась всеми этими делами, я уже ни на что не годная стала. Астма совсем замучила. После всего, что учинила та ее подруга, у меня было сильное обострение. Уж я и не рада была, что мы связались с этой квартирой. Лучше бы другой вариант подыскали бы. Такой, чтобы не было никаких происшествий. И чтобы никто нам не приписывал того, что мы не совершали и даже в мыслях не держали!

Женщина закашлялась.

– Простите, Анастасия Афанасьевна, я совсем не хотела вас… просто я не понимаю: как же так получилось, что Варвара разбилась? – спросила я. – Она ведь, кажется, и за руль-то боялась садиться…

– Ох, не знаю, как все это случилось. Мы же не у вашей подруги покупали квартиру, а у ее мужа. То есть вдовца уже. Он продал ее после смерти жены, вашей подруги то есть.

– Надо же, а я и не знала, что Варя вышла замуж, – растерянно произнесла я.

– Надо сказать, что муж ее какой-то… не знаю даже, как и сказать… – Анастасия Афанасьевна замялась, подбирая слова.

– А что такое? – уцепилась я, желая услышать характеристику Константина Бартелеймонова.

– Время-то после смерти жены прошло совсем ничего, а он выглядел так, как будто ничего и не случилось. Я первый раз видела такое бездушие. И это у молодоженов! Так не бывает, по моему разумению. Конечно, если это любовь. Но у них, судя по поведению этого мужчины, любовью и не пахло. Впрочем, это не мое дело, не наше дело, – поправилась она. – Наше дело – сторона. А что, не так, скажете? Мы всю сделку оформили как полагается, куплю-продажу, я имею в виду. А потом явилась эта ее подруга и такое нам здесь устроила! Вспоминать страшно! Уж мы ей и все документы на квартиру показывали по сто раз, и консультанта наняли, чтобы все ей объяснил, как это называется на юридическом языке, я уже и не знаю. Я тогда долго не могла прийти в себя. Да и дочь моя тоже. Ей же пришлось, кроме всего прочего, и с документами возиться… Ладно, пережили мы и это. И подруга эта в конце концов отстала от нас, когда мы направили ее к мужу Варвары, то есть вдовцу. Наверное, поняла, что мы здесь ни при чем, – в который раз повторила женщина. – Я так думаю, что он объяснил ей все. Хотя… мне он сразу показался каким-то не таким.

– А что именно вас насторожило, Анастасия Афанасьевна? – спросила я.

– Да неприятный тип, в общем. Не так себя ведут после смерти, можно сказать, новобрачной. Он, кстати, сам сказал – никто его за язык не тянул, – что они совсем недавно поженились. Вот, собственно, и все. Теперь вы знаете, что подруги вашей в живых нет, так что…

– Да-да, я все поняла. Извините меня, Анастасия Афанасьевна, пожалуйста, за беспокойство. Я сейчас пойду. Только… скажите, а вы ничего не знаете о брате Варвары? Борис его зовут. Его посадили за драку, но…

– Ой, девушка, как вас там… – женщина замахала руками. – Ничего о нем не знаю, ни о брате, ни о свате. Сказано вам, что мы купили квартиру у мужа вашей подруги, вот у него все и узнавайте!

Женщина тяжело закашлялась.

Я молча покинула ее квартиру. Собственно, Анастасию Афанасьевну можно было понять. Вся эта история с покупкой квартиры, надо полагать, изрядно попортила ей нервы. Ей и ее дочери.

Я решила позвонить в соседнюю квартиру, вдруг там окажутся люди, которые имеют какие-то сведения о жизни Варвары и Бориса.

Я долго звонила в дверной звонок, но все было напрасно. Скорее всего, соседи были или на работе, или вовсе отсутствовали. Однако на лестничной клетке находились четыре квартиры, значит, был шанс, что кто-то да откликнется на мой звонок.

Да, действительно, вскоре из квартиры напротив после продолжительного ожидания вышел, вернее сказать, выполз мужик неопределенного возраста в донельзя замызганной майке и таких же шортах, открывавших тощие волосатые ноги. Одной рукой он цеплялся за дверной проем, чтобы окончательно не сползти на грязный пол своей прихожей, покрытый рваным линолеумом.

– Те чё? – спросил он, распространяя запах перегара, и уставился на меня мутным взглядом.

– Простите, я ошиблась, – сказала я, поняв, что говорить с этим субъектом значит просто терять зря время.

– Ничё не… это… не ошиблась, – мужик помотал головой из стороны в сторону. – Ежели… сбегаешь шустро за… этой… то…

В это время соседняя дверь распахнулась, и на пороге показалась маленького роста опрятно одетая старушка. На ней был надет теплый халат, а на ногах – тапочки с совсем по-детски смотревшимися большими помпонами.

– Вовка, а ну, кышь! – прикрикнула она на алкоголика. – Неча тут к приличным людям приставать! Пошел вон к своим алкашам!

Удивительно, но пьяница послушался старушку и, что-то нечленораздельно бормоча себе под нос, скрылся в своей «конуре».

– А ты, дочка, к кому? – спросила меня старушка.

– Я вообще-то, к Варе Веретенниковой, – начала я, но старушка меня перебила:

– И-и, милая, опоздала ты, – сокрушенно произнесла старушка и перекрестилась. – Померла Варюша, да не своей смертию, да…

– Мать, ты с кем там гутаришь? – раздался из глубины квартиры старческий мужской голос.

– С кем, с кем, с кем надо, с тем и гутарю, – огрызнулась старушка. – Да ты проходи, дочка, чего у порога-то стоять.

Я воспользовалась приглашением и вошла в небольшую прихожую. Несмотря на размеры, в ней было просторно, наверное, благодаря отсутствию лишних вещей.

– У нас что, гости? – позади старушки показался невысокий благообразный старичок в отглаженных брюках, клетчатой рубашке и жилете. Определенно такой вид пожилого человека – всецело заслуга любящей чистоту и порядок хозяйки.

– Ты чего пришел? – спросила старушка мужа. – Ты свой футбол смотрел, вот и иди смотри. Обед еще не готов.

– Да я не из-за обеда, тьфу ты! – старичок досадливо покачал головой. – К кому ты, дочка, пришла? – обратился он ко мне.

– Ко мне она пришла, ко мне, говорю же тебе, – ответила за меня старушка, – иди, старый, иди.

Старичок махнул рукой и пошел в комнату.

– Дочка, проходи на кухню, – предложила старушка. – В комнате мой муж смотрит футбол, поговорить все равно не даст.

В чистенькой кухоньке я села на деревянную табуретку.

– Старик-то мой во все дыры лезет, до всего ему дело. И кто где работает и кем, и кто женился-развелся-родился, – стала объяснять старушка. – А еще он очень охоч до всяких там слухов, инф. ерма… ой, не знаю, как по-научному называется.

– Информация, вы, наверное, так хотели сказать, – подсказала я.

– Вот-вот, она самая! – обрадовалась старушка.

– А как вас зовут, простите? – спросила я.

– Евдокией Петровной, – ответила старушка. – А мужа моего – Глебом Евгеньевичем. Уже, почитай, пятьдесят годков живем вместе, да. А деток Господь нам не дал, так и кукуем вдвоем. А Глеб-то мой не от хорошей жизни лезет куда не следует. Дома он все время сидит. Не выходит на улицу, артрит у него, кажный вечер растираю его. Эх, старость не радость! – изрекла Евдокия Петровна прописную истину. – Вот, дочка, доживешь до наших лет, тогда…

О том, что со мной будет дальше, я предпочитала не загадывать. Сейчас меня больше волновала история с женитьбой Константина Бартелеймонова на сестре своего друга Бориса Веретенникова, а также то, какую роль сыграл Константин в той драке, которая привела Бориса к тюремному сроку. Вот только как бы сделать так, чтобы Евдокия Петровна перестала отвлекаться на посторонние разговоры. Хотя пожилую чету можно было понять. Живут вдвоем, детей и внуков нет, приятели тоже, скорее всего, отсутствуют. Поговорить практически не с кем: больная астмой Анастасия Тимофеевна и алкаш Вовка – не в счет. Но Евдокия Петровна сама перевела разговор на интересующую меня тему:

– Так ты, дочка, говоришь, что пришла к Вареньке? – спросила женщина.

– Да, к ней, Евдокия Петровна, понимаете, мы с ней дружили еще с института, а потом я уехала из города. И вот только теперь вернулась, а в ее квартире живут совершенно другие люди. Да и Варя… вы сказали, что она умерла? – спросила я.

– Да, истинно все так, – подтвердила старушка, – погибла Варенька, на машине поехала куда-то и разбилась. А такая вежливая была, обходительная, всегда поможет, принесет продукты, да…

– Евдокия Петровна, а что все-таки произошло с Варей? Подробности вы знаете?

– Ой, дочка, подробности как раз и не знаю. Склероз у меня, ты уж извини. Забываю все подряд. Вот не упомню, капала я сегодня в глаза капли или нет. И так во всем. Так что помочь тебе не смогу. Но в соседней с Варюшей квартире живет Аделаида, вот она сможет рассказать тебе. Она помоложе нас со стариком будет.

– В соседней квартире? А я звонила и туда, но никто не открыл, – растерянно произнесла я.

– Так на работе Аделаида-то, – объяснила Евдокия Петровна, – потому и не открыла, живет-то она одна.

– А где она работает, вы знаете? – с надеждой спросила я.

– Знаю, почему же не знать, рядом с нами высокий дом стоит, вот на первом этаже ее магазин находится, значит. Женскую одежду она продает. Платья там всякие, юбки, еще чегой-то.

– Спасибо вам, Евдокия Петровна, – сказала я, – сейчас пойду к ней.

– Иди, милая. Иди. Дай бог тебе жениха хорошего, – пожелала на прощанье старушка.

Я вышла на улицу и, миновав широкий прогал между двумя домами, подошла к дому, в котором, по словам Евдокии Петровны, находился магазин одежды. Да, действительно, весь первый этаж многоподъездного дома занимали самые разнообразные организации: салон оптики «Вижн», бутик модной одежды «Рафаэлла», рекламное агентство «Горящие туры» и продуктовый магазин «Малина».

Я открыла дверь «Рафаэллы» и, войдя внутрь, сразу попала в торговый зал. В нем было немноголюдно. У одной из стен две модно одетые дамы стояли перед полкой, на которой лежали джинсы.

– Ты знаешь, Лана, у них здесь, конечно, самые передовые модели, ничего не могу сказать, но почему-то всегда низкая посадка, – сказала одна из женщин…

– А что? Чем тебе не нравится низкая посадка? – спросила другая женщина.

– Ну ты что, не понимаешь, что ли? Под такие джинсы обязательно надо надевать боди, – объяснила Лана. – А это не всегда удобно.

– А-а, вот ты о чем. Действительно…

В это время ко мне подошла девушка в униформе.

– Я могу вам чем-то помочь? – спросила она меня.

– Можете. Мне нужна Аделаида… – тут я вспомнила, что не знаю отчества этой Аделаиды. Но девушка-консультант тут же пришла на помощь:

– Вы, вероятно, хотите видеть Аделаиду Николаевну?

– Да-да, Аделаиду Николаевну, совершенно верно.

– Пойдемте, я вас проведу, – сказала девушка и подошла к боковой двери, на которой было написано: «Служебный вход».

Открыв дверь, девушка пошла вперед по длинному коридору, я последовала за ней. В конце коридора находилась дверь.

Девушка открыла ее и, пропустив меня, сказала:

– Проходите.

Я вошла в просторное помещение, по виду напоминавшее приемную. Собственно, скорее всего, это и была приемная. Прямо перед входной дверью на расстоянии примерно двух метров от нее стоял компьютерный стол. Одну стену занимал шкаф со стеклянными дверцами, сквозь которые были видны толстые папки. У другой стены стоял длинный черный кожаный диван. Место рядом с окном занимало комнатное дерево в деревянной кадке.

– Вы пока присаживайтесь, – проводившая меня девушка кивнула на диван, – наверное, Олеся Максимовна дает Аделаиде Николаевне поручения. Подождите, она скоро должна освободиться.

С этими словами девушка вышла из приемной. Я осталась одна.

«Значит, Аделаида, о которой говорила Евдокия Петровна, скорее всего, работает секретаршей, – подумала я, – а не хозяйкой бутика».

Сквозь приоткрытую дверь, которая вела, надо полагать, в кабинет руководителя, до меня долетали отдельные фразы: «надо связаться с…», «а почему до сих пор нет сведений о…», «нет, так не годится, обязательно надо…».

Один женский голос, довольно низкий, отличался властными интонациями. Другой – наоборот, слегка заискивающими и предельно почтительными. Потом послышался стук каблучков, дверь, которая вела из кабинета в приемную, широко распахнулась, и на пороге показалась женщина лет тридцати – тридцати трех. Ее каштановые волосы были собраны в тугой узел, заплетенный в косу, и уложены на макушке, серые глаза аккуратно подведены, а губы накрашены коралловой помадой. Одета она была в костюм серебристого цвета, состоящий из короткого пиджачка и узкой юбки-карандаш.

– Да, Адела, – раздался из кабинета все тот же властный голос, и женщина остановилась в дверном проеме.

– Что-то еще, Олеся Максимовна? – спросила Аделаида.

– Вот что, приобретите-ка еще… еще мусорное ведро.

– Мусорное ведро?

– Да, я же ясно сказала, – довольно раздраженно сказала Олеся Максимовна. – И, пожалуйста, берите мусорный контейнер только черного цвета. Не серого, не коричневого, не, боже упаси, красного, а только черного.

– А если черного не будет?

– Господи, ну не будет в одном магазине, пойдите в другой! Неужели не понятно? Вы, Адела, порой ведете себя как маленькая!

– Хорошо, Олеся Максимовна, я все сделаю, – ответила Аделаида и закрыла за собой дверь.

– Вы к Олесе Максимовне? – спросила она меня.

– Нет, к вам.

– Ко мне? – удивленно спросила Аделаида. – А по какому вопросу? Мы разве с вами знакомы?

– Нет, мы с вами не знакомы, – сказала я, – но я выясняю подробности гибели вашей соседки Варвары Веретенниковой. Я частный детектив, Татьяна Иванова, – добавила я.

– Вот оно что! Знаете, я сейчас тороплюсь, давайте выйдем и поговорим по дороге. Если вы не возражаете, – предложила Аделаида.

– Хорошо, можно поговорить и по дороге, – согласилась я, – как вам будет удобно.

Мы вышли на улицу.

– Аделаида Николаевна, – начала я, но та меня остановила:

– Можно просто Аделаида.

– Ладно. Так вот, ваша соседка Евдокия Петровна сказала, что вы дружили с Варварой Веретенниковой.

– Ну, дружили, это не совсем точно. Мы были в хороших соседских отношениях и с Варей, и с ее братом Борисом. Но Вари уже довольно давно нет в живых.

– А Борис? – спросила я.

– О нем я ничего не знаю. Слышала, что ему вынесли обвинительный приговор по причине его участия в драке, результатом которой стала смерть одного из участников этого побоища. И как раз в этом Борис и был виновен. Но всех подробностей я, к сожалению, не знаю. Понимаете, как раз незадолго до всех этих событий я уехала в другой город ухаживать за тяжело больной родственницей. Потом я вынуждена была остаться там еще: необходимо было уладить все формальности с наследством. Ну вот, а когда вернулась сюда, то только тогда и узнала, что Бориса посадили, а Варя вышла замуж, но вскоре погибла в автокатастрофе.

– А вы что-нибудь знаете о муже Варвары? – задала я следующий вопрос.

– Нет, ничего, – Аделаида покачала головой. – Я же говорю, что вернулась, когда ее уже не было в живых, и квартира была продана. Признаться, мне показалось странным такое стечение обстоятельств: и осуждение Бориса, и замужество Вари. А больше всего – ее гибель. Понимаете, ведь Борис очень положительный парень. Не пил, не курил даже, кажется, спортом занимался. Чтобы он да принимал участие в драке? Да еще с применением оружия? С трудом в это верится. Правда, ему приходилось драться. Но только в том случае, если требовалось дать отпор обидчику. Не думаю, что в той драке был такой крайний случай. Подозрительно как-то это все.

– Неужели больше никто не знает о тех событиях? – спросила я.

– Постойте… вот, вспомнила! Варя ведь дружила с одной девочкой. Чуть ли не с детского сада. Ну, это я чересчур хватила, но, во всяком случае, девочка эта, Таисия, Таечка, очень часто приходила к Варе.

– А вы знаете, где она живет? – с надеждой спросила я.

– Случайно знаю, – улыбнулась Аделаида. – Улица Островского, дом девятнадцать дробь двадцать четыре. А квартира… вот номер квартиры не помню, но помню, что первый подъезд и второй этаж.

– Ой, спасибо вам, Аделаида! Все-таки это какая-никакая зацепка.

– Однако… ведь времени-то сколько уже прошло. Но будем надеяться, что кто-нибудь что-нибудь да знает. У этой девочки, Вариной подружки, очень дружная семья: мама с папой, сестра старшая и, кажется, брат еще есть. Не может быть, чтобы никто из них ничего не знал. А вы, если что-нибудь еще потребуется, обращайтесь. Где я живу и работаю, вы знаете, – улыбнулась Аделаида.

– Спасибо вам большое, Аделаида, вы мне помогли, – сказала я на прощание.

– Да не за что. Желаю вам удачи.

Я подъехала к дому номер девятнадцать дробь двадцать четыре по улице Островского.

Припарковаться возле дома было несложно, и я, оставив машину, вошла во двор.

Подойдя к первому подъезду, я хотела спросить номер квартиры Таисии, подруги Варвары Веретенниковой, у старушек, которые сидели на лавочке у подъезда. Но пенсионерки были заняты выяснением вопроса: как быть с сильно возросшей численностью голубей.

– А я вам говорю, Вера Никаноровна, что вы не правы! Вы постоянно их подкармливаете! – взволнованно восклицала худенькая маленькая женщина в синем спортивном костюме.

– Да помилуйте, Ольга Владимировна, в чем же моя неправота? – спросила довольно полная женщина в просторном цветастом платье.

– Да как же вы не понимаете? Голуби загаживают балконы! Ведь вы их сюда приваживаете своим кормлением! От них вообще житья не стало. Не зря же их называют летающими крысами. Вы только посмотрите, сколько их развелось! По улицам уже ходить стало страшно: того и гляди голубь в тебя врежется. Если раньше они боялись людей и сразу улетали, то теперь просто на месте остаются, приходится их обходить.

– Да, Ольга Николаевна, – вступила в дискуссию еще одна женщина, – голуби просто обнаглели. А как они разъелись, величиной с хорошую курицу. А все почему? Потому что мусор вовремя не вывозят, у них корма хоть отбавляй. А вот воробьишек, этих пичуг маленьких, совсем не видно. А еще от голубей запросто можно заразиться, ведь на помойках какой только заразы нет!

– А ну вас всех! – махнула рукой Вера Никаноровна и пошла к подъезду.

– Вот и поговори с такой, – устало сказала Ольга Владимировна и присела на скамейку.

Я решила, что настал удобный момент и спросила:

– Скажите, пожалуйста, в какой квартире живет Таисия?

Женщины переглянулись и как-то странно посмотрели на меня.

– А вы разве ничего не знаете? – спросила Ольга Владимировна.

– А что я должна знать? – тихо спросила я, охваченная каким-то нехорошим предчувствием.

– Так ведь умерла Таисия, – ответила женщина.

– Как умерла?! – воскликнула я. – От чего?

– Умерла то ли от сердечного приступа, то ли еще от чего, – ответила Ольга Владимировна.

– А родственники у нее остались? – с надеждой спросила я.

– А как же. Родители еще живы, правда, отец сильно болеет после смерти Таи. Есть еще младшая сестра и брат, он средний в их семье.

– А как их зовут? – спросила я. – Я имею в виду, брата и сестру.

Я подумала, что надо же будет как-то объяснить свой визит этой семье.

– Сестру Таисии зовут Галина, а брата Владимиром, – сказала Ольга Владимировна, – только они ведь отдельно от родителей живут, у них свои семьи.

– А в какой квартире живут родители Таисии? Понимаете, я частный детектив, провожу одно расследование, и мне необходимо прояснить некоторые детали, – объяснила я.

– Квартира у них одиннадцатая, на втором этаже, сразу направо, – объяснила Ольга Владимировна. – Клавдия Олеговна и Георгий Вадимович, это родители.

– Спасибо, – сказала я и пошла к подъезду.

Поднявшись на второй этаж, я позвонила в одиннадцатую квартиру. К двери подошли довольно быстро.

– Кто там? – раздался женский голос.

– Откройте, пожалуйста, мне надо поговорить с Галиной, – сказала я.

Дверь открылась, и я увидела невысокую пожилую женщину лет семидесяти пяти. У нее были усталое лицо и очень грустные глаза. Почти сразу же из комнаты раздался мужской голос:

– Клаша, кто там? Кто к нам пришел?

– Гера, это к Гале, не к нам. Ты отдыхай, – ответила женщина.

– Девушка, Галя живет отдельно от нас, – сказала Клавдия Олеговна.

– Я знаю, – ответила я, – но я хотела и с вами поговорить, Клавдия Олеговна. Дело в том, что я частный детектив, меня зовут Татьяна Иванова. И я расследую дело о гибели Варвары Веретенниковой. Поскольку Варвара и ваша дочь Таисия были подругами, я хотела бы поговорить с вами о них.

– Но они обе мертвы, – очень тихо и даже как-то бесстрастно проговорила женщина, – неужели вы не знаете, что Таечки уже тоже нет в живых?

– Извините, я знаю о вашем горе. Но…

– Хорошо, проходите, – пригласила женщина, – пойдемте на кухню. В комнату я вас не могу пригласить, у меня больной муж, его никак нельзя волновать. Уж не обессудьте.

– Конечно, я все понимаю. Я вас долго не задержу, – заверила ее я.

Я вслед за Клавдией Олеговной прошла на кухню и села на предложенный хозяйкой стул.

– Будете чай? – спросила женщина.

– Если вас не затруднит, – ответила я, не желая обременять пожилую женщину.

С другой стороны, непринужденная обстановка могла бы помочь наладить необходимый контакт. Вскоре электрический чайник, закипев, отключился, и Клавдия Олеговна разлила ароматный чай в чашки. На стол она поставила блюдо с рогаликами, обсыпанными маком.

– Угощайтесь, сама пекла, – сказала женщина.

– Спасибо, – сказала я и отпила несколько глотков из чашки.

– О чем же вы хотели со мной поговорить? – спросила мать Таисии. – Моя дочь и Варя дружили, это так. Они ходили в один детский сад, и мы по очереди с Вариной мамой забирали их домой. Я работала на заводе посменно, а мать Вари преподавала в школе. Времени у нее было больше, поэтому Таечка подолгу находилась у них в доме. Но все проходит… правда, я не понимаю, почему нашим девочкам было отпущено так мало времени… пожить. Не понимаю… до сих пор. – Ее глаза наполнились слезами. – Скажите, Татьяна, а зачем вам нужно знать… об этом?

– Понимаете, Клавдия Олеговна, я расследую сейчас одно преступление, а гибель Варвары, как мне кажется, имеет некоторое отношение к этому.

– Вот как?

– Да. Поэтому, прошу вас, вспомните, как получилось так, что Варвара попала в автокатастрофу. Но перед этим она вышла замуж, а еще раньше ее брат Борис был осужден за участие в драке, которая повлекла смерть одного из ее участников.

– Ох, – вздохнула женщина, – боюсь, что в этом я вам плохая помощница. Я ведь уже старая, а те события… моя младшая дочь и сын просто запретили мне об этом даже думать. К тому же я просто не в курсе того, что случилось с Борисом. Вроде бы да, что-то такое было, связанное с арестом Бориса. Но дело в том, что хотя Варя и Тая дружили с детсадовского возраста, став постарше, ну, не то что они перестали дружить, но перестали видеться так часто, как это было раньше. Не знаю, как вам это объяснить…

– Я вас поняла, Клавдия Олеговна. То есть Варвара и ваша дочь жили каждая своей жизнью, я вас правильно поняла?..

– Да, совершенно верно. Нет, они, конечно, встречались, перезванивались, но…

– А вы что-нибудь знаете о муже Варвары? Она ведь вышла замуж, вы знали об этом? – спросила я.

– Ах! Лучше не спрашивайте меня об этом мерзавце! – воскликнула женщина. – Этот Константин Бартелеймонов был… просто не могу о нем говорить.

– Успокойтесь, пожалуйста, прошу вас. И извините меня за то, что я затронула больную для вас тему.

– Ничего, ничего. Я уже пришла в себя, не беспокойтесь. Я же понимаю, что спрашиваете вы не из праздного любопытства, вам надо это для дела. Просто… Моя девочка, моя Таисочка, когда узнала о смерти Вари, очень встревожилась. Она ведь тогда была на преддипломной практике в другом городе. Она мне все говорила, она всем нам говорила, что Варя погибла неспроста, что все это было подстроено. И все это устроил ее муж, этот Константин!

– А она рассказывала вам, почему у нее возникли такие подозрения? – спросила я.

– Нет, нам с мужем она ничего не говорила о своих мыслях на этот счет. Может быть, она рассказывала брату и сестре, не знаю. Я знаю только то, что она стала разыскивать этого самого Константина, ну, мужа Вари. Что-то она хотела у него выяснить, – сказала женщина.

– А Константин что же? Он пошел на контакт с вашей дочерью?

– Ох, да не знаю я, встретились они или нет! Ведь с Таисочкой тогда все это и случилось!

– Как же все это произошло, Клавдия Олеговна? Как умерла ваша дочь? Простите, можете не отвечать, я вас понимаю.

– Да что уж теперь, – женщина махнула рукой, – в общем, Таечка пошла на какую-то встречу. И с нее она уже не вернулась…

– А велось ли следствие по поводу ее смерти? – спросила я.

– Наверное, – безучастно произнесла женщина, – мне сказали, что у нее оторвался тромб. Но я так думаю, что не в тромбе дело. Просто мне так сказали, чтобы я подумала, что… даже не знаю. Ведь в кафе, куда она ходила на встречу с кем-то, ее видели с каким-то мужчиной. Вот и… Ну скажите, какой такой тромб может оторваться в молодом возрасте?

– А Таисия чем-то болела? Какие-то заболевания у нее были? – спросила я.

– Да не было у нее никаких заболеваний! – воскликнула женщина. – Она здоровая была, спортом занималась, в бассейн на плавание ходила.

– Простите за такое уточнение, а что показало вскрытие? – спросила я.

– Не знаю я! Меня ведь почти месяц отпаивали всякими лекарствами. Вот и сейчас время от времени приходится…

С этими словами женщина достала из настенного шкафчика флакон и открыла крышку. Запахло валокордином.

Накапав капли, Клавдия Олеговна добавила воды из кувшина и в несколько глотков проглотила лекарство.

– Извините, – сказала она через некоторое время.

– Это вы меня извините, – сказала я.

– Знаете что? – вдруг сказала женщина. – Вам лучше поговорить об этом с моими детьми, с Галей и Володей. Галя работает недалеко отсюда. У нее есть небольшой магазинчик, «Марья-искусница» называется. Это так называемый хэнд-мэйд, то есть вещи, сделанные своими руками. Там чего только нет! И мыло ручной работы, и свечи, и текстильные куклы, и много чего другого. Галочка и сама увлекается всем этим, и вот решила она, что неплохо будет, если выставлять все это на продажу. Так что поговорите с ней. А мне сейчас надо мужу лекарство давать, у него все по часам расписано.

– Да-да, конечно, Клавдия Олеговна, – я встала и направилась к выходу. – Еще раз извините за то, что пришлось расспрашивать вас о таких трагических событиях.

Я вышла из подъезда и, пока направлялась к своей машине, размышляла об услышанном от матери Таисии.

«Просто череда каких-то трагических случайностей. Сначала друга Константина Бартелеймонова осуждают за драку со смертельным исходом. Почти тут же или очень скоро сестра Бориса Варвара выходит замуж за Константина. Она затем попадает в автомобильную катастрофу, а Бартелеймонов продает шикарную квартиру Веретенниковых. Но стечение обстоятельств продолжается. Близкая подруга Варвары, что-то заподозрив, ищет встречи с Бартелеймоновым. И умирает от тромбоза. Перед этим она отправляется на встречу с кем-то. Готова поспорить на что угодно, что этим «кем-то» был Константин Бартелей-монов».

Я открыла дверь в магазин «Марья-искусница» и вошла в помещение. Небольшое по размеру, оно было уставлено шкафами со стеклянными полками, в которых были выставлены самые разнообразные изделия ручной работы: куклы и всевозможные зверюшки – медвежата, котики, собачки, зайчики, обезьянки. Кроме того, в витринах находились материалы для скрабукинга, валяния, флористики, нитки для вышивания, полимерная глина и многое другое.

Я перешла к стене, на которой висело красивое покрывало в стиле лоскутного шитья. Не полюбоваться им было просто невозможно.

Я подумала, сколько же труда стоило мастерице создать такое, без преувеличения, произведение искусства.

– Вам нравится?

Я обернулась и увидела высокую, немного полную молодую женщину с русыми волосами.

– Да, очень нравится, – сказала я.

– Это моя работа, – сказала женщина, – однажды я начала шить в стиле пэчворк и уже не смогла остановиться.

– Это ведь очень трудоемкая работа, – заметила я, – подбирать цвета, ткани, стачивать.

– Да, работа кропотливая, – согласилась женщина, – но когда начинает вырисовываться изделие, чувствуешь такую радость, такое удовлетворение!

– Простите, вы здесь работаете? – спросила я.

– Я хозяйка этого магазина.

– А-а, так это вы Галина?

– Да, – несколько удивленно ответила женщина. – А откуда вы знаете, как меня зовут? Мы с вами вроде бы незнакомы… или знакомы?

– Мы с вами незнакомы, но меня к вам направила ваша мама, Клавдия Олеговна. Меня зовут Татьяна Иванова, я частный детектив. Сейчас я расследую одно преступление, и, как оказалось, существует некая связь между ним и событиями прошлого. Скажите, вам что-нибудь говорит имя Константин Бартелеймонов?

Лицо Галины сразу же помрачнело.

– Лучше бы никогда не слышать это имя! – воскликнула она.

– Галина, расскажите, пожалуйста, все, что вы знаете, – попросила я.

– Увы, знаю я не очень много, – со вздохом сказала женщина. – Мне ведь тогда было не так много лет. Просто, когда случилась трагедия с Таей, до меня долетали обрывки разговоров, некоторые фразы, сопоставив которые я впоследствии пришла к выводу, что этот мужчина сыграл роковую роль и в жизни Таи, и в судьбе Варвары, подруги сестры. А не так давно я помогала маме разбирать антресоли и там обнаружила дневниковые записи Таи. Потихоньку от мамы я вынесла эту тетрадку из дома и, придя к себе, прочитала. Сестра там довольно подробно описала свою встречу с мужем Варвары, с этим самым Константином Бартелеймоновым. Вернее, сначала в дневнике шли записи о том, как они дружили с Варей. Может быть, вы и не знаете, но дружба их началась еще в детском саду, да, да! Потом они повзрослели, но продолжали дружить. Кстати, у Вари был такой косметический изъян, который, конечно же, отравлял ей жизнь. У нее были оттопыренные уши, и она всячески это скрывала. Но по большому счету это плохо маскировалось прической, и Варю постоянно дразнили одноклассники. Поэтому девочка часто грустила, а Тая ее утешала и поддерживала. Собственно, и сама Варя относилась к прозвищам, которыми ее награждали, довольно спокойно. Она планировала со временем сделать пластическую операцию. Конечно, когда они учились в старших классах, у Вари личная жизнь оставляла желать лучшего. Ведь мальчиков привлекали одноклассницы, у которых не было проблем с внешностью. Варя, надо полагать, определенно страдала из-за этого. Ну а дальше Тая поступила в вуз, только не в нашем городе, а в Питере, Варя – тоже. Вот не помню только, где она училась после окончания средней школы. Вы знаете, они даже переписывались одно время, Тая и Варя. Сестра писала в своем дневнике, что очень обрадовалась, когда Варя написала ей, что влюблена в одного парня и собирается за него замуж. А потом брата Вари осудили за участие в драке, а Варя прислала ей письмо, в котором она прямо обвиняет своего мужа в том, что он подстроил все так, что ее брат Борис оказался под подозрением в убийстве парня, который участвовал в той драке. Как будто бы Константин сам признался ей в этом, но при этом утверждал, что никто никогда об этом не узнает. И еще Варя писала, что она очень раскаивается в том, что вышла замуж за Константина. В этом – как она считала – ее роковая ошибка. Она-то думала, что Константин ее любит, а он, как оказалось, просто ее использовал.

Галина замолчала.

– Скажите, а как так получилось, что Варвара попала в автомобильную аварию? – спросила я.

– Я точно не могу сказать, но как будто бы тормоза оказались неисправными, что ли.

Я подумала, что вполне возможно, что Бартелеймонов вывел из строя тормоза и каким-то образом заставил Варвару сесть за руль. Или же девушка уже была мертва, а Константин просто инсценировал автокатастрофу. Но ясно было только одно: авария является делом рук Константина. Точно так же, как и драка с применением оружия.

Правда, непонятно, как можно было подстроить драку, да еще и подставить определенного человека. Но теперь, когда про Бартелеймонова известны такие, мягко говоря, неприглядные вещи, поневоле поверишь, что этот человек способен на все.

– Галина, а что случилось с вашей сестрой Таисией? Клавдия Олеговна сказала, что причиной ее смерти стал оторвавшийся тромб. Это так?

– Ах, вы знаете, это было официальное заключение. Но я что-то сильно сомневаюсь, что дело обстояло именно так. Ведь Тая никакими такими болезнями не страдала. С чего бы вдруг?

– Да, а еще ваша мама сказала, что смерть Таисии наступила в кафе, куда она пришла на встречу с кем-то, – сказала я.

– Да, все верно, нам позвонили именно оттуда, – подтвердила Галина.

– А с кем она там встречалась, вам известно? – спросила я.

– Точно сказать не могу, но мне кажется, что она пошла на встречу с этим самым Константином. Понимаете, официантка сказала, что незадолго до того, как Тая потеряла сознание, к ней подходил какой-то мужчина. Я подозреваю, что это и был Константин.

«Да, похоже, что так, – подумала я. – Анастасия Афанасьевна – женщина, которая купила у мужа Варвары квартиру, – сказала, что направила девушку, очень интересовавшуюся смертью Варвары, к ее мужу, то есть к Константину. Тот понял, что Таисия для него представляет опасность, и убрал ее. Как он это сделал? Да элементарно! Улучил момент и подсыпал или подлил что-то в чашку Таисии».

– Ладно. А скажите, что стало с братом Варвары, Борисом? На сколько лет его осудили? Когда истекает срок его заключения, вы знаете? – спросила я.

– Я об этом не знаю, не могу ответить на ваши вопросы. Но мой брат Владимир, я думаю, сможет прояснить ситуацию. Насколько мне известно, Володя вроде бы разговаривал с Борисом, ну, когда он уже отбывал срок.

– Как можно встретиться с вашим братом? – спросила я.

– Сейчас я ему позвоню, узнаю.

Галина достала сотовый и набрала номер:

– Володь, привет. Ты сейчас где? Ага… понятно… Слушай, можно к тебе сейчас подъехать? Я не одна… Да… При встрече все объясню. Да… пока.

– Татьяна, мы можем сейчас поехать к брату домой, – сказала Галина, спрятав сотовый в сумку.

– Очень хорошо! – обрадовалась я. – Давайте поедем.

– Сейчас, только соберусь.

Галина взяла сумку, закрыла свой магазин, и мы вышли на улицу.

– Я на машине, – сказала я.

– Очень хорошо. Тут, правда, недалеко, но все равно лучше, чем в троллейбусе толкаться, – заметила Галина.

Мы довольно быстро доехали до улицы Лебедева. Я припарковалась около подъезда, и мы поднялись на лифте на восьмой этаж.

Дверь открыла миловидная молодая женщина с темными волосами, подстриженными «каре».

– Оксаночка, здравствуй, дорогая, – поприветствовала Галина женщину. – А я не одна.

– Знаю, Володя предупредил, – отозвалась Оксана и, улыбнувшись, пригласила: – Проходите, как раз пельмени готовы. Всей семьей лепили.

За спиной Оксаны показались две очаровательные девчушки лет пяти.

– Вот вы где! – воскликнула Галина.

– Тетя Галя, а что ты нам принесла? – одна из девочек вышла вперед. – А меня Аришей зовут, – сообщила она мне.

– Очень приятно, – серьезно, как взрослой, сказала я, – а меня Таней.

– А я Ириша, – вторая девочка тоже вышла вперед. – Тетя Галя, а ты нам куклы сделала?

– Сейчас, подождите.

Галина вынула из сумки два одинаковых пакета и вручила их девочкам. Довольные сестры убежали.

– Ну а мы давайте пойдем на кухню, – предложила Оксана.

В просторной кухне, больше похожей на столовую, около плиты стоял высокий мужчина лет тридцати пяти.

– Здравствуйте, – сказал он.

– Это Володя, мой брат, – представила Галина мне мужчину.

– Очень приятно, а я Татьяна.

– Володя, Татьяна частный детектив, ее интересует история, связанная с осуждением Бориса, брата Вари. Расскажи, что ты знаешь, – попросила Галина.

– Да, пожалуйста, – добавила я.

– Может быть, сначала – к столу? – подала голос Оксана. – Давайте продегустируем пельмени.

Все согласились.

После того как с пельменями было покончено, Владимир предложил мне пройти в гостиную. Галина с Оксаной начали убирать со стола.

– Владимир, расскажите мне, пожалуйста, все, что вам известно об истории этой семьи – Варвары и Бориса. Да, главное: Борис все еще отсиживает срок или он уже вышел? – спросила я.

– Ни то и ни другое. Борис умер, – коротко сообщил Владимир.

– И давно? – спросила я.

– Да… пожалуй. Точно я вам сказать не могу. Но примерно лет пять-шесть назад.

А я-то думала, что Борис вышел из тюрьмы и разделался с Константином Бартелеймоновым.

– Он вышел из тюрьмы? – спросила я.

– Нет, у него вскоре должен был закончиться срок, и вот как раз за месяц до этого на зоне случился бунт заключенных. Естественно, были брошены силы на усмирение, и в ходе операции Борис и еще ряд зэков были убиты.

– Владимир, а вы видели Бориса уже после той драки? – спросила я.

– Я приходил к нему в СИЗО. Понимаете, мы с ним друзьями не были, но я не мог остаться в стороне от всей этой истории, ведь наши сестры дружили, можно сказать, с пеленок. Вот там, в СИЗО, Борис мне и рассказал, что произошло в той драке. Что на самом деле произошло, – Владимир сделал акцент на словах «на самом деле».

– Расскажите, пожалуйста, – попросила я.

– Значит, драка эта произошла поздно вечером, можно даже сказать, что ночью. Борис вообще-то имел какой-то там разряд по карате, занимался в спортивной секции. Но как все спортсмены, он практически не участвовал в драках, потому что считал, что, обладая определенными навыками в единоборствах, можно покалечить человека. Поэтому прибегал к приемам исключительно в целях самообороны. Он был парень положительный: не пил, даже, кажется, не курил. Ну и, как все, ходил на дискотеки. В тот раз он был с компанией на дискотеке в каком-то клубе в отдаленном районе города. Познакомились там с девчонками, они местные были. Потом разговорились, стали танцевать с ними. Борис сказал, что он обратил внимание на то, что на них пристально смотрят три парня. По виду они напоминали гопников. Одеты были соответственно. Ну и вели себя тоже: матерились, сплевывали сквозь зубы. Потом кто-то из той троицы начал выкрикивать угрозы. Борис сказал своим друзьям, что пора уходить, что… ну, в общем, нечего нарываться.

– Но он не ушел? – спросила я.

– Да, не ушел. Дело в том, что в их компании был один такой крутой пацан, который, ну, не то чтобы верховодил, но привык, что никто его действий не обсуждает. Вот он и поднял Бориса на смех, типа шушеры этой испугался. Они типа на понт берут, говорит, на испуг. И нечего им подчиняться. Короче, будем здесь столько времени, сколько захотим, сказал этот парень. Ну и Борису пришлось остаться. Так они пробыли в том клубе до конца дискотеки. Потом, когда они вышли из клуба, оказалось, что их там уже дожидались.

– Кто? Эти парни, которые начали задираться еще на танцах? – спросила я.

– Да, они, но с ними было еще несколько парней. Пришли на подмогу. В принципе, дело понятное: явились не на свою, а на чужую территорию, танцевали с их девчонками. Хороший повод привязаться и подраться.

– А что было дальше? Как развивались события?

– Один парень бросился на Бориса, тот провел пару приемов, в результате чего парень остался лежать на земле. Но ничего серьезного у него не было. Я же говорю, Борис не злоупотреблял болевыми приемами. Тогда на него набросился еще один гопник. Тот тоже знал приемы рукопашного боя. Но Борис его вскоре нейтрализовал. И тогда на него набросился парень с ножом. Но он успел только им замахнуться. Кто-то из дерущихся бросился между ними. Борис же выбил нож у нападавшего на него. В ту же минуту этого парня, ну, который был с ножом, отбросили в сторону, потом на него навалились, и Борис больше его не видел. В общем, драка закончилась, но для Бориса все только началось. На другой день к нему пришли из милиции и сообщили, что одного парня, который принимал участие в драке, отправили в больницу с тяжелым ножевым ранением, от которого он скончался.

– Но почему же пришли к Веретенникову? Я не понимаю, – недоуменно спросила я.

– На месте драки обнаружили пропуск в спортивный зал, в который Борис ходил на тренировки. Скорее всего, во время драки он выпал у него из куртки. А на ноже остались отпечатки пальцев Бориса.

– Но ведь это естественно, ведь Борис выбивал нож у нападавшего, мог и коснуться его.

– Вот и Борис то же самое говорил, но его и слушать никто не стал. По версии правоохранительных органов, Борис напал на того парня и нанес ему смертельное ранение. Борис возразил, ведь если нож был выбит, зачем же продолжать? Но у следователя была своя версия случившегося, и он не захотел ее менять. Борис много чего говорил. Он говорил о том, что эту драку начали местные парни, что они подкараулили их компанию уже после окончания дискотеки, а зачем они привязались к ним, Борис не знал. Потому что никто никакого повода местным не давал. Ну, кроме того, что пришли в их клуб чужие. Так ведь вели-то они себя вполне миролюбиво, не в пример местным. Те просто нарывались, как говорится. Может быть, они были уже обкуренные. Но, в общем, произошло то, что произошло. Кроме того, нашелся свидетель, который якобы видел этот роковой удар.

– И этим свидетелем оказался Константин Бартелеймонов, – скорее утвердительно, чем вопросительно, сказала я.

– Да, именно так, – подтвердил Владимир.

– А он что же, был из компании тех, местных, которые и заварили всю эту кашу? – спросила я.

– Да.

– Подождите, но разве он жил на окраине города? Хотя… да. Его родители, мать и отчим, до сих пор проживают в отдаленном районе. Значит, и он тоже там жил. А как потом развивались события?

– Потом Бориса осудили, дали срок, – продолжил Владимир. – А через короткое время его сестра Варвара вышла замуж за того самого Константина Бартелеймонова. А буквально через месяц Варя разбилась на машине, и Константин продал их квартиру. Очень неплохую сумму он за нее получил, надо полагать. В общем, он подставил Бориса, это надо признать. Я слышал, он потом заделался очень успешным предпринимателем.

«Да, Константин Бартелеймонов действительно провернул удачную для себя комбинацию, – подумала я. – Имея не самую хорошую квартиру в непрестижном районе города, он сделался обладателем великолепной квартиры, прикинувшись влюбленным. Интересно, а планировал ли он заранее смерть Варвары, своей жены? Вот если события разворачивались так, что Варвара не знала ничего о том, что Бориса подставил ее муж? Как долго она бы прожила? А деньги за квартиру Бартелеймонов определенно пустил в дело. Первоначальный, так сказать, капитал».

– Скажите, Татьяна, а вы по какому поводу интересуетесь этой историей? – спросил Владимир.

– Дело в том, что Бартелеймонова убили, и я расследую это преступление, – объяснила я.

– Преступление?! Как бы не так! – воскликнул Владимир. – Это благо, а не преступление! Я бы и сам убил эту гниду, но руки марать не хотелось. К тому же у меня семья. И – знаете что? Вам ведь уже известно, что моя сестра Тая умерла от тромбоза легких?

Я кивнула.

– Так вот, – продолжил Владимир, – Тая была спортсменкой, классной пловчихой. Ну скажите, разве могут быть у пловчих проблемы с легкими? Она ведь участвовала в межгородских соревнованиях. Но в официальном документе был обозначен именно тромбоз. И я уверен, что тут дело не обошлось без этого гада, этого мастера подтасовок. Я узнал, что сестра в тот день ходила в кафе на встречу с кем-то. Она не сказала, с кем именно, но по косвенным данным я догадался, что это был Бартелеймонов. К тому же официантка подтвердила, что к Таисии в тот день подошел мужчина, по описанию, один в один Константин. Я пошел в прокуратуру с требованием составить фоторобот и провести дознание как полагается, с опознанием. Но мне отказали, представляете! У этой мрази все везде было схвачено!

«Похоже, что так, – подумала я, – Владимир прав. Но, как сказала соседка Нинель Федоровна, каким бы он, Константин, ни был, его убийцу необходимо найти».

– Большое вам спасибо, Владимир, – сказала я, вставая из-за стола. – И до свидания.

Домой я приехала поздно. Быстро приняв душ, я выпила стакан ряженки с круассаном и легла спать.