Интерлюдия

Лимеренция

Это романтическая сцена оставила самый яркий след из всех, когда-либо написанных. Юноша отправляется на вечеринку. Видит в толпе ее. Видит – и сразу все понимает. Он подходит к ней и совершает отчаянную штуку (вы бы на его месте могли и струсить): касается руки девушки и обращается к ней стихами. Они говорят. Они флиртуют. А прежде чем уйти, он наклоняется и целует ее прямо в губы. Его звали Ромео. Ее – Джульетта.

Шекспир написал “Ромео и Джульетту” в начале 1590-х. Прошло совсем немного времени, и эта злосчастная пара превратилась в архетип влюбленных. Чтобы понять, насколько сильны наши чувства, мы соотносим их с неистовой страстью Ромео и Джульетты. Мы смотрим на разгоряченного Ромео, одержимого своей прекрасной незнакомкой, и думаем: “Это ведь оно, да? Это – то, что зовется любовью?”

Бытует мнение, что вот такие случайные встречи и есть начало настоящей любви. В целом мы почему-то верим, что наше первое впечатление, чувства, которые мы испытываем, впервые увидев потенциального партнера, позволяют судить, как сложатся отношения. Истории о мгновенно вспыхнувшей страсти лежат в основе почти всех любовных романов от “Пятидесяти оттенков серого” до книг Даниэлы Стил; подобные сцены непременно присутствуют и играют ключевую роль в сюжете большинства фильмов о любви, мыльных опер и диснеевских мультфильмов. Анализ американской поп-музыки конца 1970-х показал, что в 45 % песен, транслирующихся по радио, речь идет о сильной эротической притягательности.

В науке существует термин для обозначения состояния психики, подобного состоянию Ромео и Джульетты, – лимеренция. По словам психолога Дороти Теннов, это очень распространенное состояние, когда человек испытывает страстную увлеченность, одержимость другим человеком, обычно после мимолетной встречи. Зрачки одержимого расширяются, кровяное давление подскакивает; все мысли крутятся вокруг объекта увлечения, эротические надежды сменяются опасениями оказаться отвергнутым, и так снова и снова. Когда предмет страсти отвечает отказом, влюбленный испытывает самую настоящую боль в области сердца. Если же отвечают взаимностью, это вызывает невероятный душевный подъем: счастливый влюбленный “порхает, не чуя ног под собой”, как пишет Теннов. Получается, мы решаем, что в нашей жизни случилась настоящая любовь, еще до того, как толком познакомимся с тем, кто вызывает в нас это влечение.

Теннов приводит историю мужчины средних лет. Она называет его “доктор Вестерой”. На первый взгляд, он кажется человеком практичным и уравновешенным: занимает должность профессора и почти двадцать лет состоит в браке. Однако за невозмутимой наружностью скрывается буря страстей: доктор Вестерой тайно влюблен (пребывая в состоянии лимеренции) в свою коллегу, доктора Эштон. Он помнит, как все началось. В его кабинете проходил педсовет. Когда совещание закончилось, профессора стали собираться, чтобы уйти, одна только доктор Эштон все еще сидела и что-то писала в блокноте. “Потом вдруг доктор Эштон – ее зовут Елена, – подняла глаза, – вспоминает доктор Вестерой, – и обнаружила, что все уже ушли, а она осталась. Она чуть покраснела и стала поспешно собирать свои вещи, извиняясь, что задержалась. А прежде чем уйти, вдруг посмотрела на меня – и улыбнулась! Вот с этой-то улыбки, с этого взгляда все и началось”. С того дня доктор Вестерой весь год, вопреки своему семейному положению, был одержим любовным томлением. Он постоянно думал о том, как красива доктор Эштон, какая у нее чудесная улыбка, как сияют ее глаза. “Я просто с ума сходил от любви, иначе не скажешь, – рассказывал он Дороти Теннов. – Все мои мысли были о ней, а стоило мне увидеть ее, как колени начинали дрожать”. Профессор понимал, что его одержимость идет наперекор голосу разума, но “ничего не мог поделать со своими чувствами”.

Увы, подобная пылкая страсть, лимеренция, почти всегда заканчивается разочарованием. Подробно опросив более пятисот американцев, испытывавших состояние лимеренции, Теннов пришла к выводу, что любовный пыл по своей природе состояние нестабильное и неизбежно рано или поздно сходит на нет. Если вы испытываете страстное влечение к человеку, это не означает, что между вами может зародиться глубокая, длительная привязанность. Даже те пары, которые испытывают равно неодолимую тягу друг к другу, редко остаются вместе дольше, чем несколько лет. Как пишет Теннов, “лимеренция – это состояние, в котором мы чувствуем себя «без ума от любви», и именно ее Голливуд преподносит нам как любовь. <…> [Но] в действительности лимеренция так же отличается от настоящей привязанности, как цирконы отличаются от бриллиантов”.

В чем опасность лимеренции? В том, что это чувство так убедительно выдает себя за настоящую любовь, хотя в действительности возникает буквально на пустом месте. (“Лимеренция может тлеть очень долго, подпитываясь крохами внимания со стороны объекта, – пишет Теннов. – А самый верный способ избавиться от нее – это накормить сполна”.) Охваченные любовным томлением, когда сердце несется вскачь и щеки пылают, мы забываем, что это всего лишь мимолетное чувство, биохимическая иллюзия, почти ни на чем не основанная.

Шекспир-то это понимал. Да, он изобрел канон романтической любви, живущий и поныне, однако в то же время он настаивал, что все не так просто, он старался посеять в нас и сомнения. Пока одержимые страстью подростки лихорадочно предаются своим чувствам: “О, если бы я был ее перчаткой, / Чтобы коснуться мне ее щеки!” – Шекспир заставляет нас задуматься: возможно, юные влюбленные принимают за истинную любовь мимолетное помрачение и ничего хорошего из этого не выйдет. В день свадьбы брат Лоренцо предупреждает молодых:

 

Таких страстей конец бывает страшен,

И смерть их ждет в разгаре торжества.

Так пламя с порохом в лобзанье жгучем

Взаимно гибнут, и сладчайший мед

Нам от избытка сладости противен…

 

Смысл предостережения очевиден. Монах пытается объяснить Ромео и Джульетте, что их пламенная страсть перегорит, что она – из тех удовольствий, которые притупляются от привыкания. Пройдет немного времени, и ничего не останется.