«Темные века»
Междоусобные войны, разрыв экономических связей, переселение народов в период с 1200 по 1000 г. до н.э. разрушили микенскую цивилизацию в Греции и ослабили или полностью уничтожили города, царства и цивилизации по всему Ближнему Востоку. Этот затянувшийся период насилия принес тяжкую нужду многим народам, которым удалось физически выжить в масштабных бедствиях этих столетий. Наше понимание истории того беспокойного времени и последующего восстановления сопряжено с огромными трудностями, поскольку сохранилось очень немного литературных или документальных источников, способных пролить свет на порой двусмысленные и фрагментарные данные археологии. Бедствия той эпохи, а в еще большей мере отсутствие точных сведений о событиях, дали ей общепринятое сегодня название — «темные века». Мы лишь в очень скромной мере способны понять, что происходило в Греции в годы, начавшиеся около 1000 г. до н.э. Судьбы людей того времени обычно темны — так же, как и наши знания.
Ближний Восток восстановил свою силу намного быстрее, чем Греция, и его «темные века» завершились около 900 г. до н.э. Этот регион продолжал активно экспортировать предметы роскоши, а также сырье, в частности лес, для строительства крупных зданий (илл. 3.1). Традиционно считается, что в Греции «темные века» завершились лет на 150 позже, около 750 г. до н.э. Нет существенного разрыва, отделяющего культуру Греции бронзового века от греческой культуры «темных веков». Кроме того, связи между Грецией, Ближним Востоком и Египтом в «темные века» сохранились, а стало быть, люди, пережившие падение микенской Греции, не перестали использовать технологии и не утратили связь с духовным миром, в особенности с религиозными традициями, более древних цивилизаций Востока. Подробности греческой истории в период «темных веков» по-прежнему трудно выяснить, но нет сомнения, что в это время греки заложили основу ценностей, традиций и новых форм общественной и политической организации, которые будут отличать их в более позднюю историческую эпоху.
1000 г. до н.э.: к этому времени разрушены почти все важнейшие микенские поселения, за исключением Афин.
Ок. 1000–900 гг. до н.э.: численность населения максимально сокращается, происходит наибольший упадок сельского хозяйства.
Ок. 950–750 гг. до н.э.: греки перенимают финикийский алфавит.
Ок. 900–800 гг. до н.э.: численность населения возрастает, сельское хозяйство переживает подъем; для изготовления орудий труда и оружия начинает использоваться железо.
776 г. до н.э.: традиционная дата первых Олимпийских игр.
Ок. 750 г. до н.э.: эпоха «темных веков» Греции завершается.
Ок. 750–700 гг. до н.э.: записываются поэмы Гомера с помощью письменности на основе финикийского алфавита, к которому добавляются знаки для гласных звуков; Гесиод сочиняет свои поэмы.
Экономика и общество в начале эпохи «темных веков»
Резкий экономический упадок в Греции после гибели микенской цивилизации серьезно усугубил сложность и шаткость существования многих людей в худшие годы «темных веков». Когда около 1200 г. до н.э. распри и насилие привели к падению микенской дворцовой цивилизации, были разрушены и сложные системы перераспределения, от которых зависело выживание большинства микенцев. Наиболее яркое свидетельство тяжелых условий жизни в начале «темных веков» — тот факт, что с концом микенской цивилизации греки фактически утратили письменность, хотя есть мнение, что утрата не была полной. В любом случае полная или почти полная утрата столь жизненно важного знания, как письменность, показательна, поскольку линейным письмом Б было нелегко овладеть, а оно, вероятно, было известно только дворцовым писцам, чья работа заключалась в ведении множества записей, требующихся в централизованном дворцовом хозяйстве. Для этих писцов письменность являлось лишь техническим навыком, нужным для подсчета продукции, входящей во дворец и исходящей оттуда для распределения. Когда правители потеряли власть, товары перестали поступать на склады и нечего стало учитывать и перераспределять, пропала потребность вести записи или платить писцам за их умения. Примечательно, однако, что устная передача традиций прошлого в поэтической и песенной форме позволила греческой культуре пережить эту утрату, потому что греки помнили свою историю и легенды, воспринимая их как ценное достояние, которое надо изустно пронести сквозь время.
Но если говорить об исторической памяти и точном знании событий своего прошлого, то греки более позднего времени почти полностью забыли о не столь давней эпохе бронзы. Они очень мало знали о микенской цивилизации и ее падении, и, как оказалось, самые важные для них представления о ней не были верны. Как упоминалось выше, они считали, например, что дорийцы, грекоязычный народ с севера, начали вторжение в Центральную и Южную Грецию после падения микенской цивилизации. Дорийцы славились как прародители спартанцев, населявших самый могущественный город-государство на континенте до яркого возвышения Афин в V в. до н.э. Поразительно, однако, что современные археологи не находят никаких явных свидетельств, относящихся к дорийскому вторжению, и многие ученые отклоняют эту идею, считая ее выдумкой, по меньшей мере если полагать, что она подразумевает крупномасштабное одновременное передвижение людей. Отсутствие письменных документов или литературной традиции, восходящей к «темным векам», когда греки, по-видимому, не знали письменности, означает, что основания для реконструкции истории этого переходного периода должны дать безмолвные свидетельства, открытые археологами. Поэтому у нас нет иного выбора, как с бóльшим доверием отнестись к результатам археологических раскопок, чем к тому, что сами греки думали о дорийцах.
Археологические исследования показали, что в начале «темных веков» греки обрабатывали намного меньше земли, а количество поселений было гораздо меньше, чем на пике расцвета Микен. Могущественные владыки, защищенные каменными крепостными стенами, больше не контролировали дворцы, города и сельскую местность посредством тщательно структурированного хозяйства, перераспределявшего ресурсы и обеспечивавшего приемлемый уровень жизни для земледельцев, скотоводов и самых разных ремесленников. Количество кораблей с авантюристами, разбойниками и торговцами, сновавших по Средиземному морю, сократилось до минимума по сравнению с многочисленными микенскими флотилиями, преследовавшими в конце бронзового века великое множество торговых, дипломатических и военных целей. В начале «темных веков» в Греции больше не существовало крупных политических образований и большинство людей влачило жалкое существование в качестве скотоводов, пастухов и живших натуральным хозяйством земледельцев, теснившихся в крошечных деревушках, которые иной раз не насчитывали и двух десятков жителей. Людей в процветавших общинах микенского времени было во много раз больше. Фактически все население Греции в начале «темных веков» заметно сократилось по сравнению со II тысячелетием до н.э. Возможно, что в ходе погромов, разрушивших дворцы, было убито так много людей, что в течение значительного времени в сельском хозяйстве не хватало рабочих рук, чтобы обеспечить излишек продовольствия, необходимый для увеличения рождаемости и роста населения. В Античности человеческий ресурс всегда был дефицитным, потому что жизнь была трудна и многие умирали очень молодыми, а тяготы «темных веков» давали меньше, чем когда-либо еще, возможностей для роста населения.
Упадок земледелия в этот период привел к тому, что все больше греков стали разводить скот, чтобы прокормить свои семьи. Распространение скотоводства означало бóльшую подвижность, так как люди вынуждены были перегонять свои стада на новые пастбища, как только животные съедали всю траву. Если скотоводам везло, они могли отыскать новое место, которое позволило бы им вырастить урожай зерновых в дополнение к той пище, которую они получали от своего стада. Из-за такого полуоседлого образа жизни большинство населения довольствовалось жизнью в простых хижинах и почти не имело имущества. В отличие от своих микенских предшественников, в начале «темных веков» у греков больше не было монументальной архитектуры — ни дворцов со множеством комнат, ни крепостей, окруженных гигантскими каменными стенами. Стало беднее и искусство, греческие гончары больше не украшали свои расписные сосуды изображениями людей и животных.
Скудость жизни в начале «темных веков» была такова, что можно подумать, что в это время в общинах почти не было расслоения, по крайней мере по сравнению с резко поляризованным микенским обществом. Данные археологии, однако, говорят, что в некоторых местах иерархическая система выжила несмотря ни на что или, возможно, возродилась не позже конца XI в. до н.э. К середине X в. до н.э. признаки социальной иерархии безошибочно обнаруживаются в Лефканди на острове Эвбея у восточного побережья Греции и в Нихории, расположенной в Мессении на Пелопоннесе. В ходе раскопок в Лефканди были найдены богатые погребения мужчины и женщины, скончавшихся около 950 г. до н.э. В их могилах обнаружились дорогие предметы роскоши, некоторые типично ближневосточной работы. Покойная носила искусные золотые украшения, в том числе нагрудник, что подтверждает ее исключительное богатство. Пара была похоронена под зданием длиной более 50 м, окруженном деревянными колоннами. Впечатляющее строение и богатство могил предполагает, что при жизни эти люди занимали высокое положение и, возможно, их почитали и после смерти. В Нихории археологи нашли остатки глинобитного сооружения с соломенной крышей, превосходившего размером все остальные сооружения в поселении. В нем имелось пространство, возможно служившее мегароном, подобным тем, что известны по микенским дворцам. Хотя здание и не было дворцом, его убранство позволяет думать, что в нем обитал заметный в этих местах род, скорее всего, это был дом человека, вероятно вождя, поскольку он был по статусу выше своих соседей и, возможно, богаче их.
Хотя людей, обладающих в сравнении с другими значительным богатством и высоким положением в Греции X в. до н.э. было относительно немного, раскопки в Лефканди и Нихории показали, что в то время даже в целом в бедной и обезлюдевшей стране социальное расслоение существовало или возникло вновь. Неустойчивость иерархической организации греческого общества привела, как мы увидим далее, к формированию условий для появления в Греции новой влиятельной политической формы — самоуправляемого города-государства свободных граждан.
Восстановление экономики и техники
На начальном этапе «темных веков» большинство людей, сходя в могилу, могло позволить себе взять с собой разве что несколько простых глиняных горшков. Археологические находки, однако, говорят, что около 900 г. до н.э. некоторое количество греков в разных местностях разбогатели настолько, что их родственники стали хоронить вместе с их телами и более ценные вещи. Накопление заметного богатства указывает, что к этому времени в Греции общество снова стало все больше расслаиваться. Родственники людей достаточно богатых, чтобы позволить себе похоронить вместе с собой дорогостоящие вещи, использовали похороны, чтобы отметить свое высокое положение в обществе. Социальное расслоение на основе богатства, сохранявшееся даже для мертвых, — заметный знак живым, связанный со значительными экономическими переменами, базирующимися на развитии техники к IX в. до н.э.
Перемены, происходившие в этот период в обработке металлов и агротехнике, прогресс в которых в конечном счете приблизил завершение «темных веков», видны по двум афинским погребениям. Первое, мужское, представляет собой колодец, в который после кремации был помещен глиняный сосуд с останками умершего. Вокруг сосуда было разложено металлическое оружие, в том числе длинный меч, наконечники копий и ножи. Появление боевого оружия в мужских погребениях продолжало похоронные традиции Микенской эпохи, но эти предметы были выкованы из железа, а не бронзы, главного металла предыдущего периода. Это отличие отражает значительный скачок в металлургии, произошедший в Средиземноморье в первые века I тысячелетия до нашей эры: железо сменило бронзу в качестве главного металла, из которого изготавливалось оружие и орудия труда. Поэтому, следуя обычаю называть исторические эпохи по наиболее используемому материалу, мы соотносим «темные века» с «ранним железным веком» Греции.
Вероятно, о тонкой технологии, необходимой для обработки железа — для его выплавки требуется очень высокая температура, — греки узнали от иноземных торговцев, искавших руду, и научились использовать ее у кузнецов, приезжавших с Кипра, из Малой Азии и Ближнего Востока. Железо в итоге заменило бронзу во многих сферах применения, прежде всего в производстве мечей, копий и земледельческих орудий, хотя бронзу по-прежнему использовали для щитов и доспехов. Применение железа ширилось благодаря его практическим преимуществам перед бронзой. Лезвия железных инструментов дольше сохраняли свою остроту, потому что правильно обработанное железо тверже бронзы. Кроме того, железная руда была шире распространена в Греции (и других регионах Европы), а потому орудия и оружие из железа стоили не столь дорого, как бронзовые, для изготовления которых требовался привозной металл. Популярность железа росла, в частности, из-за трудностей с получением необходимого для выплавки бронзы олова. Международные торговые пути, по которым некогда олово из немногочисленных и отдаленных месторождений попадало в Грецию и на Ближний Восток, оказались перекрыты из-за хаоса, охватившего около 1200 г. до н.э. Восточное Средиземноморье. Между тем железо можно было выплавлять из руды, которую греки добывали на своей территории, что гарантировало надежность ее поступления.
Технология, которая также сделала возможным производить более прочные и доступные сельскохозяйственные орудия, в результате способствовала увеличению производства продовольствия — прогресс, о котором свидетельствует обнаруженное в Афинах второе важное погребение периода «темных веков». В захоронении, относящемся примерно к 850 г. до н.э., обнаружены останки женщины и ее сокровища, включая золотые кольца и серьги, ожерелье из стеклянных бусин и необычный предмет из обожженной глины. Ожерелье, возможно, было привезено из Египта или Сирии, но могло быть изготовлено на месте приезжим мастером. Искусство изготовления золотых украшений также пришло с Ближнего Востока. Эти ценные предметы указывают на сохранившиеся контакты Греции с более процветающими цивилизациями этого региона. Самый загадочный предмет из этого захоронения — уменьшенная модель зернохранилища (рис. 3.2), расписанная замысловатыми повторяющимися узорами — тип равномерного орнамента, возникшего в конце «темных веков», который современные историки искусства называют «геометрическим». На его крышке вылеплены пять миниатюрных ульеподобных урн, то есть макетов гранариев, сосудов для хранения зерна. Если эта модель была так важна, чтобы ее похоронили вместе с умершей как особо ценный предмет, то, несомненно, настоящие зернохранилища и зерно представляли большую ценность. Именно зерно составляло основу питания греков.
Судя по этой модели, женщина и ее семья нажили немалое состояние, выращивая на своей земле зерновые, что, в свою очередь, наводит на мысль, что сельское хозяйство возродилось после опустошения, случившегося в начале «темных веков», когда выращивание зерновых культур резко сократилось, уступив место пастбищному скотоводству. Погребение явно свидетельствует о значении земледелия для покойной и ее современников. Самым важным следствием увеличения продукции сельского хозяйства в этот период стал рост населения. Основываясь на существующих данных, нельзя исключить возможность, что по неведомым причинам рост населения предшествовал восстановлению сельского хозяйства, и это с увеличением числа работников позволило выращивать больше зерновых. Однако более вероятным представляется иное: прогресс в технологии земледелия, позволивший производить больше продовольствия ценой меньших усилий, подстегнул рост населения, и число людей, которых земля могла прокормить, выросло. В любом случае эти два процесса усиливали друг друга. По мере того как греки производили больше продовольствия, численность сытого населения росла быстрее, а значит, больше людей могли производить больше продовольствия. Рост населения в Греции на исходе «темных веков» привел к демографической ситуации, в которой возникли новые политические формы.
Социальные ценности греческой элиты
Люди, подобные богатой паре из Лефканди и состоятельной женщине, похороненной в Афинах, вышли из узкого слоя общества, представлявшего собой богатейший, престижнейший и самый влиятельный уровень иерархии, который явно был широко представлен в Греции на излете «темных веков». Историки часто называют эту группу термином аристократия — греческим словом, означающим «власть лучших», но термин этот может ввести в заблуждение из-за того, что со временем его значение изменилось. В других эпохах и землях, таких как Европа в начале Нового времени, под аристократией понималась юридически и формально признанная знать, члены которой наследовали свое положение, рождаясь в семьях, официально признанных аристократическими. В Греции никогда не было широко распространенной системы, определявшей знать официально. Когда слово аристократия и его производные типа аристократ возникают в ходе дискуссий о древнегреческой истории, следует помнить, что они не означают того, что под ними часто понимают применительно, например, к истории Франции или Англии. Некоторые греческие роды наследовали выделявшие их привилегии, особенно связанные с проведением религиозных ритуалов, но таких людей было немного. Поэтому точнее называть ведущих членов греческого общества не аристократией, а элитой, и в этой книге используется именно этот термин. Социальная и политическая элита (знать) может разными способами обретать свой статус, но в основе концепции элиты лежит идея, что в глазах других ее члены должны быть достойны своего положения и своими действиями и поведением должны постоянно подтверждать, что заслуживают занимать высокое положение в обществе.
В высшем слое греческого общества в эту эпоху люди оказывались благодаря сочетанию взаимосвязанных факторов, включавших, сверх всего прочего, поступки и богатство. Конечно, рождение в семействе, уже обладавшем богатством и престижем, явно создавало основу для вхождения в элиту, но само по себе происхождение не гарантировало всеобщего признания «лучшим» в обществе. Обязательно следовало быть или казаться соответствующим строгим нормам соперничества как стиля жизни этой части общества, оставаясь при этом преуспевающим. Более того, важно было соответствующим образом использовать свое богатство в публичном контексте — состязаться с другими членами знати в демонстрации своего общественного статуса, приобретая ценные вещи и финансируя празднества, укреплять связи с равными, обмениваясь дарами, а с низшими — оказывая услуги, воздавать почести богам дорогими жертвоприношениями, в особенности крупными животными, а также благодетельствовать своей общине, оплачивая общественные праздники и строительные проекты. Таким образом, для обретения признания со стороны других людей в качестве ответственных, а потому достойных восхищения членов общества, следовало вести себя определенным образом. Утрата богатства или несоблюдение приличествующего элите кодекса поведения могли означать позор или забвение вне зависимости от былой славы семейства.
1. Буквы протоханаанского алфавита II тысячелетия до н.э. в надписях, найденных на Синайском полуострове (Серабит-эль-Хадим).
2. Названия букв и слова, из которых они взяты, например, буква bēt обозначала звук b — первый в ханаанском слове «дом»: bēt.
3. Те же буквы в финикийском написании.
4. Те же буквы в греческом написании.
5. Те же буквы современного английского алфавита.
Мы можем только предполагать, каким образом греческие семейства первоначально достигали положения «лучших» и в силу этого получали право передать этот статус (и богатство) тем потомкам, что достойно следовали заветам предков. Некоторые семейства в «темные века» могли унаследовать принадлежность к элите как потомки знатных родов микенской эпохи, которым как-то удалось удержать богатства или земли в начале «темных веков». Некоторые определенно пробились в элиту во время «темных веков», накапливая богатства и завоевывая расположение менее удачливых соплеменников, готовых в ответ на материальную поддержку признать высокий статус своих благодетелей. Некоторые приобретали высокое положение в обществе, монополизировав контроль над ключевыми религиозными ритуалами, обязанность участия в которых закрепили за другими членами общины.
Основные идеи и традиции этой элиты, касающиеся организации общин и надлежащего поведения каждого их члена — то есть система ценностей, — составили основные компоненты новых политических форм, возникавших в Греции. Социальные ценности элиты «темных веков» подчеркиваются в поэмах Гомера «Илиада» и «Одиссея». Греки заново овладели письменностью в результате контактов с цивилизациями Ближнего Востока, где ранее было развито алфавитное письмо. Где-то между 950 и 750 гг. до н.э. греки заимствовали финикийский алфавит для отображения звуков родного языка, существенно изменив его, добавив буквы, отображающие гласные звуки. Греческий вариант алфавита в итоге стал основой алфавита современного английского языка. Греки архаической эпохи (примерно 750–500 гг. до н.э.) быстро освоили вновь приобретенное умение для записи устных сказаний — прежде всего, двух эпических поэм Гомера. Эта устная поэзия, веками помогавшая передавать культурные ценности греков из поколения в поколение, испытала влияние ближневосточной традиции. Несмотря на древнее происхождение гомеровской поэзии, кодекс поведения, запечатленный в этих стихах, отражает ценности, принятые греческим обществом «темных веков» накануне становления системы городов-государств, основанной на гражданстве.
Ведущие герои поэм Гомера возглавляют элиту, и можно ожидать, что, состязаясь друг с другом, они будут следовать строгому кодексу чести. Они ведут жизнь воинов, и самым прославленным из них является несравненный Ахилл, герой «Илиады». Часть сюжета посвящена осаде греческим войском Трои, укрепленного города на северо-западе Малой Азии. Хотя принято считать, что троянцы были народом, отличным от греков, в самих поэмах нет определенного ответа на вопрос об этнической принадлежности троянцев. В описанной в «Илиаде» Троянской войне, которая, как полагали греки, случилась примерно за 400 лет до Гомера, Ахилл назван лучшим из греков, «храбрейшим ахейцем», поскольку он «в речах вития и делатель дел знаменитый». Первостепенное значение, которое Ахилл придает словам и делам, связано с его славой (kleos), которую он может завоевать благодаря своему «совершенству» (лучший возможный перевод греческого слова aretē, имеющего много значений, иногда его переводят как «доблесть», «благородство» или «добродетель»). Как и все представители гомеровской знати, Ахилл страшится позора, который он испытает в глазах других, если перестанет соответствовать образцу совершенства, поскольку неудачи и проступки постыдны в глазах общества. Он жил — и умер — только с тем, чтобы всегда быть лучшим.
Совершенство — как достойная борьбы моральная ценность — также тесно связано с понятиями обязанности и долга. Самым настоятельным в кругу обязанностей элиты было требование, чтобы узы гостеприимства (xenia) уважались вне зависимости от ситуации. Так, в «Илиаде» грек Диомед, готовясь к поединку с вражеским воином Главком, узнает, что его дед некогда был гостем деда Главка, путешествуя в его землях. Этот давний акт гостеприимства устанавливал между людьми так называемые ксенические связи, делая их друзьями в силу акта гостеприимства, и отношения эти оставались значимыми для потомков, которые должны были уважать их даже в горячке битвы. А потому Диомед говорит:
С копьями ж нашими будем с тобой и в толпах расходиться.
Множество здесь для меня и троян и союзников славных;
Буду разить, кого бог приведет и кого я постигну.
Множество здесь для тебя аргивян, поражай кого можешь.
Чтобы продемонстрировать свою добродетель в такой ситуации, эти воины обязаны уважать морально связующие обязательства, к появлению которых они сами не имели непосредственного отношения. В этом смысле идея превосходящего благородства являлась социальной ценностью, способствующей как конкуренции, так и сотрудничеству. То есть в условиях войны между людьми, не имеющими по отношению друг к другу никаких обязательств, доблестью было победить врагов и затмить друзей и соратников в умении побеждать. В случае же ксенических связей доблесть требовала даже от врагов оставить соперничество в битве и сотрудничать из уважения к моральным обязательствам, установленным членами их семейств.
Сосредоточенность на совершенстве как личном качестве отличает кодекс чести не только воинов из поэм Гомера, но также и знатных женщин. Эта характерная черта высшего слоя общества, изображенного в «Илиаде» и «Одиссее», наиболее ярко проявляется в поступках и поведении Пенелопы, жены Одиссея, вместе с ним ведающей самым значительным хозяйством в общине родной Итаки, острова у западного побережья Пелопоннеса. Благородство Пенелопы требует от нее сохранять свое хозяйство и собственность во время долгого отсутствия мужа, используя ум, социальный статус и испытывая глубокую преданность супругу. Ей приходится проявлять большую выдержку и изобретательность, чтобы противостоять покушениям со стороны соперников мужа все 20 лет, пока тот сражался на Троянской войне, а потом долго возвращался домой, пережив немало опасных приключений.
Когда Одиссей наконец возвращается на Итаку, он появляется под видом нищего бродяги, чтобы незаметно оценить ситуацию в доме, и лишь потом открывает свое истинное лицо и восстанавливает главенствующее положение. Пенелопа показала свою приверженность добродетели, отнесшись к незнакомцу в лохмотьях с той же добротой и достоинством, как и к любым другим посетителям, сообразно греческому обычаю — в отличие от грубого обращения со стороны женщины, управлявшей слугами в его доме. Одиссей, все еще под личиной бродяги, обращается к Пенелопе со словами хвалы достойной женщине, понимающей требования своего высокого положения и способной выдержать их бремя:
Женщина, кто порицать тебя на земле беспредельной
Мог бы осмелиться? Слава [kleos] твоя достигает до неба.
Ты — словно царь безупречный, который, блюдя благочестье,
Многими правит мужами могучими. Строго повсюду
Правда царит у него. Ячмень и пшеницу приносят
Черные пашни; плоды отягчают древесные ветви;
Множится скот на полях, и рыбу моря доставляют.
Все — от правленья его. И народы под ним процветают.
После того как Одиссей со своим сыном с помощью хитроумной уловки смогли убить всех соперников, осаждавших их дом, герой казнил слуг, оскорблявших его, когда он под видом бродяги просил приюта. В гомеровской системе ценностей эти действия справедливы, потому что справедливость — это «воздаяние, соответствующая и пропорциональная расплата за чьи-либо действия». Ученые иногда говорят, что в основе этой системы ценностей лежит расплата, но данный термин может сбить с толку, если понимать под ним насилие и принуждение при наказании преступников. Для греков поступать справедливо, придерживаясь идеи совершенства, означало то, что сегодня могли бы назвать возмездием правосудия. Как говорится в «Илиаде», в описании сцен, выгравированных на щите Ахилла, возмездие даже за столь серьезное преступление, как убийство, в случае согласия семейства жертвы могло быть получено выплатой денег, а не с помощью жестокого наказания. Поэтому важно помнить, что в основе греческих представлений о справедливости лежит восстановление и поддержание надлежащих и согласованных социальных отношений между членами общины.
Подобным же образом, хотя греческое общество после «темных веков» почти наверняка было патриархальным, следует помнить, что для женщин стандарты добродетельного поведения были так же высоки, как и для мужчин, и что женщины, чтившие эти правила, пользовались высоким статусом, а те, кому это не удавалось, рисковали оказаться опозоренными. Пенелопа, видимо, персонаж исключительно литературный, но важно тем не менее что хвала ей в «Одиссее» использует описание, в равной мере подходящее и мужчине. В самом деле, похвала ей подходит и правителю, превосходящему всех доблестью и успехами. В реальной жизни женщины, принадлежавшие к элите, подобно мужчинам равного положения, воспринимали свою правильную роль как обязанность совершенствоваться в исключительной добродетели, чтобы стать выше других соперников — принадлежащих к элите или людей более низкого статуса. В соответствии с этим кодексом чести любая жизнь — как женщины, так и мужчины — была презренной, если целью ее не было стяжание добродетели и славы, которую та приносит. Конечно, эта взыскательная система ценностей, заставлявшая бороться за высшее признание как со стороны современников, так и потомков, привела к тому, что подавляющее большинство населения оказалось низведено до низшего положения, вырваться из которого не было никакой надежды, разве что кому-то удавалось получить общественное признание и богатство, что позволило бы участвовать в стяжании благородства, определявшем жизнь элиты греческого общества.
Олимпийские игры и панэллинизм
Стремление знати к совершенству как к высшей ценности нашло яркое проявление в Олимпийских играх, религиозном празднестве, связанном с большим святилищем Зевса, верховного бога греков. Святилище располагалось в Олимпии на северо-западе Пелопоннеса, и, согласно традиционной хронологии, начиная с 776 г. до н.э. каждые четыре года там проходили игры. Во время этих великих празднеств мужчины, достаточно богатые для того, чтобы тратить время на то, чтобы стать выдающимися атлетами, соревновались в беге и единоборствах — лично, а не как представители национальных команд, как на современных Олимпиадах. Сосредоточенность атлетов на состязании, физическом совершенстве и красоте, а также публичное чествование победителей соответствовали греческому идеалу мужественности, сформировавшемуся в эту эпоху. Атлеты соревновались обнаженными — редкий случай отступления от средиземноморской традиции, возражавшей против публичной наготы (отсюда слово гимнасий, однокоренное с греческим словом gymnos — «нагой»). Другие состязания, скачки и гонки колесниц, были добавлены в Олимпийские игры позже, но главным событием оставался бег на дистанцию одного стадия (примерно 192 м, отсюда и современное слово «стадион»). Первоначально победители не получали денежных призов, лишь оливковый венок, но престиж победы мог принести и другие награды. В соревнованиях более позднего времени очень часто присуждались призы, обладающие материальной ценностью. Все мужчины свободно допускались на Олимпийские игры, присутствие замужних женщин запрещалось под страхом смерти, но незамужние женщины могли быть зрителями. Женщины-атлетки состязались в Олимпии на отдельном празднестве в честь супруги Зевса Геры. О Герейских играх известно меньше, лишь Павсаний сообщает, что молодые незамужние женщины состязались в беге на дистанции, составляющей пять шестых от мужского стадия.
В более поздние времена профессиональные атлеты участвовали в международных спортивных состязаниях, включая Олимпиады. Добивавшиеся успеха имели хороший достаток за счет платы за участие и выигранных призов на соревнованиях, проходивших по всей Греции. Самым знаменитым атлетом был Милон из Кротона в Южной Италии. Шестикратный победитель в олимпийском единоборстве начиная с 536 г. до н.э., он был знаменит своими зрелищными трюками: атлет задерживал дыхание, пока набухшие вены не разрывали веревку, обмотанную вокруг его головы. Милон приобрел такую известность в мире, что слава его дошла даже до персидского царя, чьи владения лежали на Востоке, за тысячи километров от Греции.
Главным в Олимпийских играх было состязание между людьми, гордившимися своими отличиями от обычных людей. Как писал в V в. до н.э. поэт Пиндар, восхваляя род победителя:
Что отроду в людях, того не скрыть!
Недаром, сыны Алета [то есть Коринфа],
Вам давался не раз
Победный блеск одоления
Предельной доблестью в священной борьбе.
Олимпийское празднество, хоть и превозносило победу и личные достижения, организовывалось как общегреческое событие, указывая, что к середине VIII в. до н.э. в греческом обществе и политике существовало стремление к совместной деятельности. Прежде всего, сооружение особого святилища для поклонения Зевсу в Олимпии создало архитектурный центр притяжения для публичных собраний, а обширное пространство позволяло собираться множеству людей из самых разных мест. Социальным дополнением к созданию этого физического пространства стала традиция, согласно которой Зевс и Гера являлись панэллинскими, то есть общими для всех греков, божествами. Наконец, чтобы обеспечить доступ в Олимпию всем участникам соревнований и зрителям, на несколько недель объявлялось всеобщее перемирие, даже если где-то продолжались войны. Короче говоря, проведение Олимпийских игр показывает, что в Греции VIII в. до н.э. ценность совершенства как личной деятельности начинает обретать новое содержание, соответствующее меняющемуся обществу. Развивавшимся общинам требовались новые способы мирного взаимодействия друг с другом. Отстаивание одновременно и общественных, и индивидуальных интересов стало еще одной важной предпосылкой возникновения новых политических форм в городах-государствах Греции. Сыграли свою роль и демографические процессы.
Религия и миф
Практически вся общественная деятельность на протяжении истории Древней Греции проходила в религиозном контексте. Спортивные состязания, подобные Олимпийским играм в честь Зевса, были связаны с празднествами в честь конкретных богов. Войны велись в соответствии с прорицаниями, которые гражданские и военные руководители обнаруживали во время принесения в жертву животных, и предзнаменованиями по случаю природных явлений — например, необычной погоды. Сами жертвоприношения, главное событие религиозных церемоний греков, проводились принародно, под открытым небом и представляли собой общественные события, включавшие последующий общий пир с вкушением жертвенного мяса. Начала греческой религии передавались посредством мифов. Их сюжеты полны конфликтов между богами, людьми и существами наподобие сатиров и кентавров (см., например, статуэтку эпохи «темных веков», илл. 3.3), в чьей смешанной, зверино-человеческой, форме выражалось опасение, что природа человека именно такова. Греческая мифология, как сказано выше, в «темные века» испытала сильное влияние ближневосточной мифологии, поскольку греки, слушая истории, которые рассказывали торговцы, приезжавшие в поисках металлов и рынков, пытались понять значение рельефов и рисунков ближневосточных мифических созданий, изображенных на привезенных предметах — мебели, печатях и украшениях.
В VIII в. до н.э. греки начали записывать свои варианты этих мифов. Поэзия Гесиода показывает, как мифы, наряду с переменами в экономике и социальных ценностях, формировали чувство общности, лежавшее в основе постепенного возникновения в Греции новых политических структур. Живший в Беотии, что в Центральной Греции, Гесиод использовал миф, чтобы показать божественное происхождение справедливости. Его поэма Теогония подробно рассказывает о происхождении нескольких поколений богов от первобытного Хаоса («бездны», или «пустоты») и Земли-Геи, матери Неба-Урана и множества других детей. Гесиод объясняет, что, когда Небо-Уран заточил детей Геи в ее недрах, она убедила своего самого яростного отпрыска, Крона, силой свергнуть его, потому что тот «первый ужасные вещи замыслил». Когда же Крон позже стал поедать собственных детей, его жена Рея убедила их сына Зевса силой свергнуть отца за его злодеяния. Эти яркие сюжеты, происходящие от ближневосточных мифов — таких, как месопотамский миф о Творении, — несли мысль, что существование, даже для богов, неразрывно связано с борьбой, скорбью и насилием. Однако еще важнее для общественного и политического развития Греции то, что они показывали: забота о справедливости с самого начала являлась составляющей Божественного порядка Вселенной.
У Гесиода Зевс — источник справедливости во всех делах человеческих, что явно контрастирует с гомеровским Зевсом, которого заботит только, как сложится в битве судьба любимых воинов. Гесиод представляет справедливость как божественное качество, утверждающее себя в том, чтобы карать преступников:
Ибо такой для людей установлен закон Громовержцем:
Звери, крылатые птицы и рыбы, пощады не зная,
Пусть поедают друг друга: сердца их не ведают правды.
Людям же правду Кронид даровал — высочайшее благо.
В обществе «темных веков» времени Гесиода справедливость определяли, прежде всего, мужчины, непосредственно контролировавшие домочадцев и домашних слуг. Все прочие за пределами их хозяйств могли стать сторонниками таких людей, признав их ведущее положение. Сторонники влиятельного человека предоставляли ему определенную долю власти, поскольку сами были примерно равны между собой по богатству и положению и им требовалась авторитетная фигура, наделенная властью разрешать споры, организовывать оборону от набегов и других военных угроз. С точки зрения социальной антропологии такие авторитетные фигуры были вождями сообществ. У вождя была власть, чтобы разрешать споры о собственности и обязанностях, наблюдать за распределением вознаграждения и наказаниями в рамках правосудия возмездия, а также возглавлять религиозные ритуалы, считавшиеся важными для безопасности сообщества.
В то же время вождь располагал лишь ограниченной властью, чтобы заставить непокорных или мятежных членов своего сообщества уважать его решения и приказы. Когда нужно было принять решение, касающееся всех, его главенствующее положение зависело от способности добиться компромисса, убедив членов сообщества в том, что следует делать. Гесиод пишет, как успешный вождь исполняет свою роль:
даже великую ссору тотчас прекратить он умеет.
Ибо затем и разумны цари, чтобы всем пострадавшим,
Если к суду обратятся они, без труда возмещенье
Полное дать, убеждая обидчиков мягкою речью.
Одним словом, царь может вести своих сторонников лишь туда, куда они готовы идти, и только убеждая их, но не заставляя. Ожидается, что люди придут на собрание, чтобы всем вместе решать важные дела в расчете на справедливое решение. Эти надежды на убеждение и справедливость пережили «темные века» как фундаментальные принципы, внесшие вклад в создание политических структур, лежащих в основе организации греческих городов-государств свободных граждан, а не подданных.
Конечно, не было никакой гарантии, что царь не станет злоупотреблять своим положением и способностью убеждать других исполнить свою волю, и кажется вероятным, что трения между вождями и их более бедными приверженцами в конце «темных веков» возникали все чаще. У Гомера есть эпизод, представляющий собой художественное изображение того, какое поведение могло вызывать подобные трения в эпоху возникновения городов-государств. Когда Агамемнон, надменный и заносчивый полководец греческого войска, осаждавшего Трою, собрал войска, чтобы объявить о решении продолжать войну, шедшую уже десятый год, простой воин по имени Терсит выступил против, жестко осудив Агамемнона за жадность и несправедливые поступки. Терсит имел право и возможность высказать свое мнение, потому что Агамемнон, подобно царям «темных веков», возглавлял греков, и любого воина следовало в народном собрании выслушивать с уважением. И как раз перед собравшимися сторонниками Агамемнона Терсит обвинил его в непростительном эгоизме:
Его мы оставим под Троей,
Здесь насыщаться чужими наградами! —
бросает Терсит воинам. В ответ Одиссей, другой царь, тут же высказывается в пользу Агамемнона:
Если еще я тебя безрассудным, как ныне, увижу,
Пусть Одиссея глава на плечах могучих не будет,
Пусть я от оного дня не зовуся отцом Телемаха,
Если, схвативши тебя, не сорву я твоих одеяний,
Хлены с рамен и хитона, и даже что стыд покрывает,
И, навзрыд вопиющим, тебя к кораблям не пошлю я
Вон из народного сонма, позорно избитого мною, —
и затем бьет Терсита по спине так, что брызнула кровь.
В завершение этого эпизода «Илиада» рисует, как собравшиеся воины одобряют суровую отповедь Одиссея Терситу, который изображен как человек неприятный и уродливый (эти два качества часто сочетаются в греческой традиции). Поскольку город-государство, создаваемый как политический институт, в котором все свободные мужчины равны, это благодушное отношение множества мужчин требовалось изменить и в реальном мире. Обычный человек мог настаивать, что все они заслуживают равного отношения в соответствии с принятым в их обществе определением равенства, пусть даже представители знати занимали бы ведущее положение, а рядовые подчинялись лидерам из числа элиты во время войны и считались бы нижестоящими в мирное время.
Гесиод указывает, что к VIII в. до н.э. возникла напряженность в отношении осуществления правосудия при обычных спорах между царями и свободными владельцами небольших хозяйств (в них могли быть один-два раба, быки для работы на полях и некоторое количество движимого имущества). Право собственности делало эту группу наиболее влиятельной среди мужчин, от бедных до относительно состоятельных, из которых в конце «темных веков» и составлялись отряды царских приверженцев. Изображая земледельца, возделывающего небольшое владение, поэт настаивает, что Божественное происхождение справедливости должно быть предупреждением тем сребролюбивым царям, «неправосудьем своим» сеющим раздор среди своего народа. Гнев, который, по-видимому, чувствовали земледельцы в связи с несправедливым урегулированием споров, стал еще одним стимулом для постепенного движения к новым формам политической организации — к городу-государству.
